Во власти тьмы

Я снова здесь. Темно, холодно, неуютно, страшно. Я снова в этом месте. Сижу на ледяном полу, пытаясь сохранить остатки разума, не слышать чей-то громкий крик. Закрываю уши, желая лишь остаться в тишине, но женский голос словно застрял в голове. Она кричит.

Из темноты, рыча и скаля зубы, на меня смотрит это. Зверь, скрывающийся в тени. Что это? Страх. Всепоглощающий, холодный, мерзкий, липкий. Всё, что он делает — смотрит, рычит, но от чего-то под его пристальным взглядом я готов сжаться в маленький клубочек.

Я в отчаянии. Хочу кричать, но все звуки растворяются в пространстве. Хочу остаться один, но монстр смотрит на меня. Хочу ничего не слышать, но женский крик захватил разум.

Когда это всё закончится?

Резкий скачок на кровати.

вдох

На часах семь утра.

выдох

Позже, чем обычно.

Бессильно упал на тёплое одеяло, прокручивая сон в голове. Я прекрасно его помню, хотя и не удивительно, его ведь никак не забыть! Каждая ночь словно пытка последние два года. Почему? Почему? Боже, ответь.

Но я обессиленно лежу на кровати, вдыхаю запах лаванды. Это успокаивает. Хоть этот запах и стал неотъемлемой частью моей жизни, он никогда не перестаёт радовать. Спасибо маме. Если бы не она, после каждого пробуждения мне было бы в десятки, а то и сотни раз хуже.

Не знаю, сколько времени я провалялся на кровати, но за дверью послышались шаги. Папа уже, должно быть, на работе. Стук в дверь подтвердил мои догадки. Это была мама.

— Сынок, ты уже проснулся? — спросила женщина, но, скорее, для простой формальности.

Она ведь прекрасно знала, что к этому времени я уже не сплю.

— Сынок, что тебе приготовить на завтрак?

Молчание. Я могу попросить что угодно. В прямом смысле слова. Если бы я сейчас сказал принести слона, она бы полетела на край света, да принесла бы. Это одновременно и радовало, и раздражало. Я не был инвалидом, и её забота определённо выходила за рамки приятного.

— Сынок? — нежный голос за дверью вывел из транса.

— Приготовь то, что ты хочешь, — наконец ответил я.

У меня не было каких-то особых пожеланий на еду. А сегодня и настроения, ведь именно по четвергам я хожу на приёмы. Это утомляет, но вряд ли мне ещё дадут право выбора.

По комнате всё ещё растворялся приятный запах. Сон накрывал лёгкой пеленой, но ни в коем случае мне нельзя снова оказываться там. Нет, нет и ещё раз нет. Пришлось встать. Уроки сделаны с особой тщательностью, хотя я уже и не помню половины того, что там вчера писал. Особенно географию, которую я добивал до двух часов ночи.

В подтверждение моих слов под глазами красуются давние мешки. Как бы это ни было прискорбно, я уже как два года не могу нормально спать. Цепляюсь за последние спасательные ниточки в виде уроков, каких-то проектов, на что мама лишь вздыхает. Она прекрасно знает, что я не занят, а всего лишь пытаюсь найти отговорки, чтобы только не ложиться спать. И разве она может мне противостоять? Никак, ведь боится, что моё состояние ухудшится.

— Сыночек, завтрак готов! — Слышу ласковый голос мамы и невольно вздрагиваю.

Не желаю заставлять ждать её хотя бы лишнюю секунду, иду на кухню, где меня ждёт она. Нежная, любящая мама. Она стоит у плиты и жарит себе еду, пока я сажусь за стол. Не поворачиваясь, спрашивает:

— Как спалось?

Как я люблю эту её привычку задавать вопросы, ответы на которые она прекрасно знает.

— Хорошо. — Улыбка сама собой расползается по лицу. Хотя мама и не смотрит, я всё равно от чего-то притворяюсь и лгу, лишь бы её не волновать.

— Это хорошо. Как давно проснулся?

Быстрый взгляд на часы.

8:15

— Не так давно, — отвечаю я, продолжая попытку успокоить маму.

Но она лишь кивает и говорит:

— Это хорошо, значит, ты проснулся позднее, чем обычно.

Несколько секунд тишины прервались новым вопросом:

— Сыночек, может, ты сегодня не пойдёшь в школу?

Я тяжело вздыхаю, выдавая довольно грубое:

— Мама, я не инвалид какой.

Родительница кивает головой, всё приговаривая про себя: «Я понимаю, Кейт, я понимаю».

Так тихо, спокойно. Как хорошо, когда вокруг так умиротворённо...

— Как сегодня спалось? — жёсткий мужской голос прорезал тишину.

— Как всегда, — ответил я.

— Кейт, если ты не будешь отвечать конкретнее, я не смогу тебе помочь.

На моём лице возникла улыбка. Ну да, ну да, все эти два года он так помогал!

— Да даже если отвечу, как Вы хотите, всё равно не поможете.

— Будьте аккуратнее со словами, юноша. Мне важно, чтобы мы друг другу доверяли, — ещё жёстче обратился ко мне психотерапевт.

Он, наконец, посмотрел на меня, чуть придвинув очки к глазам. Под его испытывающем взглядом голубых глаз становилось также некомфортно, как под взглядом учительницы, которая спрашивает тебя по теме, которую ты даже не учил. Одно различие: в школе тебе могут помочь друзья, но здесь ты один. Но ни сейчас, ни тогда нельзя переставать смотреть на человека перед тобой. Мой взгляд тоже, знаете ли, может быть напористым.

— Я бы хотел побеседовать с вашей мамой. — И он снова посмотрел в свои записи, показывая этим, что разговор закончен.

Не знаю, я ли выиграл в этом «споре» или психотерапевт, но мама уж точно даст ему отпор.

Я вышел в коридор, где родительница спокойно сидела на скамейке. А раньше она чуть ли не ногти грызла в беспокойстве обо мне. Наверное, уже привыкла.

— Так быстро закончили? — Мама подскочила ко мне тут же, осматривала, словно я был на какой-то операции, а после удовлетворённо кивнула.

— Нет, он просто сказал тебя позвать.

В мгновение ока женщина напряглась, немного грубо усадила меня на ту же скамейку и зашла в кабинет, кинув напоследок: «Я скоро». Тут же послышался громкий голос мамы за дверью. В ответ также громко, но явно спокойнее говорил доктор.

— Я просто хочу, чтобы Ваш ребёнок хоть немного мне открылся! — снова жёсткий голос мужчины.

— И Вы правда сможете ему помочь?

Наступила тишина. Видимо, доктор что-то сказал, но уже тише, мама же словно устраивала театр лично для меня, вновь повышая голос:

— Два года прошло с того случая! Два года!

— Поймите же уже, ему нужно просто открыться в своих эмоциях и чувствах кому-то! Выговориться, в конце-то концов!

Снова тишина. Я слышу шаги мамы, как она открывает дверь, и, не прощаясь, выводит меня из клиники. Иногда в такие моменты мне кажется, что не меня привели сюда для лечения, а её. Но меня уже усадили на заднее сидение, сама родительница устроилась за рулём и завела машину.

— Он просто дурак, — наконец, выдала она.

— Но этому дураку мы платим уже два года, — заметил я.

— Кейт, я просто вижу прогресс. Слишком многое случилось, чтобы сейчас просто отказываться.

— Ты права, мама. Но стоит ли этот прогресс всех тех денег, что мы тратим?

Я уже знал ответ.

Нет

Те изменения, что произошли, не имеют ничего общего с посещениями психотерапевта. Они и гроша-то не стоят, не говоря уже о том, что иногда я задумываюсь, а произошли ли какие-то изменения на самом деле.

— Ты можешь рассказать мне о своих чувствах?

Неожиданный вопрос вывел меня из транса. За окном мелькали деревья, а я всё думал, что ответить.

— Я не знаю.

Так и есть, я ничего уже не знаю...

Вместе с деревьями сменялись дома. Серые, унылые, создающие переулки, в которых каждый день ломаются судьбы людей. Когда я заглядываю в их темноту, я вижу лишь два красных огонька, смотрящих на меня с такой жаждой крови. Я слышу крик, но лишь воспоминания о нём, а не его самого. Это заставляет всё больше закрываться в себе. Но из глубины сознания на меня смотрят мои собственные страхи, заглатывая в пучину отчаяния. И я послушно погружаюсь.

— Сыночек, всё хорошо? — Мама обеспокоенно поглядывает на меня.

— Всё хорошо, — До этого согнувшийся я вновь откинулся на спинку сидения.

Кажется, сегодня я не смогу уснуть. После посещения психотерапевта всегда так. Едва ли он помогал, едва ли он протягивал руку мне, тонущему в этой тьме. Или я просто не хватался за протянутую конечность? Это не имеет значения, ведь сегодня я не смогу заснуть.

Этот строгий взгляд.

— Что ты здесь делаешь?

Какой глупый вопрос.

— Почему ты не спишь?

А нужен ли тебе ответ?

— Подними голову.

Моё послушание должно его успокоить. Но когда я увидел свирепый огонёк в его глазах, смог лишь ещё больше испугаться.

— Не пренебрегай сном.

Я даже смог усмехнуться в ответ на это. Ну зачем ты мучаешь меня, отец? Зачем пытаешься выглядеть любящим родителем, если ненавидишь? Зачем весь этот фарс?

Но он ушёл. Словно призрак, не оставил ни напоминания о себе. Да и зачем что-то оставлять тому, кого презираешь? Я ведь прекрасно всё вижу, отец. Ты считаешь меня сумасшедшим и будешь только рад, если я умру.

На часах шесть утра. Меня клонит в сон, но я некоторое время всё ещё гляжу на дверь, через которую недавно вышел он. Обессиленно падаю на колени.

страшно

Мне просто хочется кричать от страха.

— Почему ты это делаешь, отец? За что ты так со мной?

Но в ответ лишь молчание...

Надо собрать вещи. Упаковать учебники. Пойти в школу. Отсидеть уроки. Прийти домой. Но всё, как на зло, пошло не по плану.

— Запишите формулу, — Слова учителя словно растворяются по дороге к моему сознанию, а доска расплывается перед глазами.

Хочу спать, но отчаянно хватаюсь за эту реальность, как за спасительную соломинку.

— В будущем мы будем часто...

Что она сказала? Я просто не могу расслышать. Губы педагога всё размыкаются и смыкаются, объясняя материал, который едва ли достигает меня.

Нет, я не смогу заснуть, но сознание отчаянно ускользает, крича: "Ты слишком слаб, чтобы бороться". И я погружаюсь в объятия грёз.

Ночь. Улица. Приглушённый свет фонарей. Крик.

Хватит! Я знаю это место!

— Так ты Кейтлин? Я запомню твоё имя, Кейт, — обращается тёмный силуэт к девушке.

Этот человек держит её за волосы, уже готовясь нанести удар топором.

— Спаси меня!

Глупая! Маленький пятнадцатилетний мальчик тебе не поможет. Ты лишь в лишний раз привлекла внимание убийцы к своему потенциальному спасителю.

— Свидетели нам не нужны, не так ли, парниша? — На меня смотрят из темноты два красных огня, полные желания убить.

Я мог бы отвлечь его подольше, спрятаться в парке. Я мог что-то сделать!

Но сон не прекращался. Сколько бы я не кричал внутри себя умных мыслей, которые были выучены наизусть, я не изменю прошлого. Я всё так же убегу, резко и неожиданно. Я доберусь до дома, который находился не так далеко и упаду на пол, заливаясь слезами и всё крича: "Она умерла".

— Фин.

Этот голос зовёт кого-то?

— Фин!

Он всё ближе и громче.

— Фин!

Я, наконец, проснулся. Половина класса была порядком напугана. Некоторые повставали со стульев, один парень стоял рядом со стаканом воды в руках. Учительница удивлённо глядела на меня, и по взгляду было видно, что ей далеко не всё равно на мой неожиданный "концерт". Она волновалась.

— Фин, успокойся, — всё приговаривала она.

Давно меня так не называли. Хотя я не удивлён. Учителя не обязаны звать меня по фальшивому имени, особенно когда ученик спит на уроке и плачет, как дитё малое. Но я больше не мог сидеть здесь. На меня волной накатили смущение и... страх.

Я пулей вылетел из класса под крики учительницы.

Мой добрый друг снова вернулся.

Даже вещи не собрал...

Страх, хватит уже это делать!

Под возмущения охранника покинул здание.

Просто хватит портить мою жизнь!

Какой я, всё же, трус...

Я просто хотел бы всё забыть и начать заново!

Постоянно убегаю...

ХВАТИТ

Но я всё не останавливаюсь. Бегу вперёд, боюсь. Этот сон уже порядком надоел. Я устал от этой жизни. Я хочу нормально поспать. Я требую тишины!!!

Но что-то оказывается на моём пути. Спотыкаюсь и лечу на дорогу.

Правильно говорили, нужно смотреть под ноги.

Но если я умру, то почувствую облегчение?

Тогда почему так страшно? Почему готов кричать? Почему, смотря на приближающуюся машину, впервые понимаю, что всё это так глупо.

Я всегда считал себя трусом, бросившим человека в опасности. Я думал, что совершил ошибку и всё это время боялся. Мне казалось, что лучше бы я умер тогда с ней.

Я отказался от имени, только потому что хотел сохранить напоминание о том, как моя глупость убила незнакомку со звучным именем Кейтлин. Моё имя... Ведь я Фин Тэкери...

Как бы не хотел, я не смог бы в тот день заменить её. Я даже не знаю, была ли она лучше меня или хуже. Хотя можно ли измерить человеческую жизнь? Я просто всё это время хотел, чтобы она выжила. Но в прошлое не вернуться...

А что я мог сделать тогда?

Это уже не важно. Я играл со страхом и проиграл ему. Я боролся с отчаянием и сдался.

Нет, не так. Я игнорировал надежду, простую надежду, которая смогла бы спасти меня от тьмы.

Я ни с кем не боролся...

Я не пытался изгнать тьму, и с той пришлось справляться одному свету. Если бы я только был лучше...

Но в настоящем...

Кейтлин умерла двадцать девятого декабря...

В тот день умер и Фин Тэкери...

Кейт умер пятнадцатого апреля...

Его родители так и не смогли смириться со смертью сына, ведь очень его любили...