Карп в сухой колее

Юн Шэнь испытывал беспокойство перед встречей с матриархом семьи Хэ. Цянь Аньхуа, супруга почившего великого генерала Хэ Цзянвана, мать нынешнего великого генерала Хэ Чуньци, в отсутствии сына в столице имела полную власть над происходящим в поместье, и слово её было решающим. Разгневается ли она на младшего внука? Она наверняка должна быть в курсе случившегося в игорном доме. Оставалось лишь надеяться, что нрав великой госпожи Цянь будет более мягок, чем у Хэ Цичжана.

Но надежды оказались несбыточны. Стоило Юн Шэню показаться в дверях кабинета, как ледяной, точно воды горных рек, взгляд великой госпожи Цянь окатил его с головы до ног. Она была недовольна и, возможно, даже зла. На испещренном морщинами старом лице застыла маска пренебрежения. Цянь Аньхуа вальяжно восседала в кресле, одетая просто, по-домашнему, в тёмно-синее платье с тёплой накидкой поверх — несмотря на жаровни в приёмной всё равно было прохладно. Даже в расслабленной позе Цянь Аньхуа была заметна её сила. Не физическая, а сила власти, что находилась в руках этой женщины. Она была подобна тигрице, что охраняла свою гору. Цянь Аньхуа постукивала пальцами по подлокотнику, пока пристально разглядывала нерадивого внука. В этот раз Юн Шэня спасло присутствие Хэ Цисинь рядом. Стоило госпоже Цянь увидеть внучку, как её лицо посветлело. Надвигающийся шторм отступил.

Всю их встречу Цянь Аньхуа предпочла разговаривать именно с Хэ Цисинь. Они обменялись новостями и, кажется, даже сплетнями — Юн Шэнь слушал весь их разговор вполуха. Ему не были особо интересны дрязги среди смертной знати и хотелось поскорее отсюда убраться.

Под конец на него всё же обратили внимание. Цянь Аньхуа сухо осведомилась о его здоровье и наказала соблюдать все предписания лекаря Суна. Юн Шэню показалось, что это не конец их разговора, и от этой мысли становилось тошно. Он точно не мог назвать эту женщину доброжелательной, скорее, наоборот. С ней нужно было быть осторожнее.

Оставалось загадкой, почему из всей семьи хорошо к Хэ Циюю пока относилась лишь младшая сестра. Даже слуги, что должны были безропотно выполнять любое указание господина, относились к нему небрежно: после той перебранки со вторым братом Хэ Юн Шэнь заметил, как на него косятся и порой тихо шепчутся за спиной. Очевидно, слуги полагали, что опальный господин не слышит и не видит их. Юн Шэнь же, глядя на это, лишь хмыкал и не лез. Он не собирался разбираться с пустословами и сплетниками, не его чести это дело.

***

Следующие несколько дней слились в один большой невнятный круговорот однообразия. Хэ Цисинь продолжала навещать Юн Шэня по нескольку раз на дню, не давая продыху от собственного общества. Это утомляло, но вместе с тем служило неплохим источником информации, не той, которую стремился заполучить Юн Шэнь, но не менее ценной в его ситуации.

Из рассказов Хэ Цисинь узнал, что сейчас в поместье из отпрысков семьи Хэ было четверо. Помимо них двоих и второго брата, был еще и третий господин — Хэ Циянь. Учёный, всё стремящийся получить место при дворе. Почти всё свободное время он проводил в семейной библиотеке, поглощённый философскими трактатами и упражнениями в написании сочинений.

Великий генерал Хэ, отец семейства, был в районе Северных врат, на подступах к Недремлющему морю. Эти территории находились во владении государства Жун не первый десяток лет, но волнения там так и не утихали. Подавив очередное готовящееся восстание и утвердив влияние на захваченных землях, Хэ Чуньци уже держал путь домой, в Бэйчжу. Хэ Цисинь мечтательно говорила, как было бы славно, успей отец добраться до столицы к прибытию Хэ Цимин. Она извинилась за резкость, проявленную вторым братом Хэ. Тот находился в мрачном настроении с тех пор, как их отец отправился в поход. Дело было в том, что и Хэ Цичжан должен был участвовать в усмирении мятежа, но отец настоял на том, чтобы он остался в столице. Он был хорошим воином, но его военная карьера пошла не по тому пути, о котором он мечтал. После нескольких походов с отцом-генералом его заприметил император, и Хэ Цичжан был отобран в один из отрядов императорской гвардии, Стражу Жемчужного Дракона, а несколькими годами позже стал её командиром, и тем не менее... Он до сих пор находился в тени отца. Прославленный генерал даже на закате жизни продолжал нести военную службу и каждый раз возвращался в родной город в шелковых одеждах. Хэ Цисинь уверяла, что несмотря на временами скверный и склочный характер, второй брат всё равно любит свою семью и не стоит на него обижаться из-за одного срыва.

Юн Шэнь не сильно разбирался в любви, как и в других человеческих чувствах, но был уверен, что пожелание смерти не одно из её проявлений.

Больше его интересовал таинственный брат-заклинатель и школа Юэлань. Сама возможность выйти на кого-нибудь из бессмертных мастеров. К несчастью для него, Хэ Цисинь многого не поведала, лишь то, что Хэ Цимин сбежал из дома, когда только начали приходить предложения о женитьбе. От него не было вестей долгих десять лет, но вот совсем недавно он решил выйти на связь с Хэ Цисинь — пришло письмо, в котором он извинялся за побег и говорил, что скоро прибудет в столицу в сопровождении соучеников и мастера. Хэ Цисинь мечтательно лепетала о том, как было бы славно, если бы все они собрались и подольше провели время вместе. Юн Шэнь же её восторга не разделял.

***

— Что тебе известно о школе Юэлань?

Глупо было спрашивать какого-то раба о заклинательской школе, но Юн Шэню обращаться больше было не к кому — из Хэ Цисинь информацию вытянуть оказалось невозможно. Она легко уходила от неудобных тем в разговоре, каждый раз переводя их в нужное ей русло. Всё-таки она была не так проста, как кажется на первый взгляд.

Этим утром Хэ Цисинь отлучилась по неким неотложным делам, а потому завтрак принес Су Эр. Юн Шэнь испытывал меньше скованности в общении с ним, в частности, по вопросам жизни Хэ Циюя. Если Хэ Цисинь могла воспринять это как нечто странное и забить тревогу — Юн Шэнь попадался на таком пару раз, например, когда забыл имя «своей» восьмой тетушки, — и начинала настаивать на повторном осмотре у лекаря Суна, — то насчёт Су Эра он не беспокоился. Даже если слуга и заподозрит неладное, то не посмеет проронить и слова. Хотя порой Юн Шэнь и ловил на себе крайне озадаченные взгляды с его стороны.

— Когда... — Су Эр замялся. — Во время того случая вам помог ученик этой школы! Я искал лекаря, и он представился таковым, а еще сказал, что он из Юэлань... Кажется, назвался Цао! Говорят, много учеников школы Юэлань прибыло в Бэйчжу. В именно в этот раз они примут участие в праздничном шествии.

Юн Шэнь оживился. Как он мог забыть! Сперва он и сам хотел найти этого Цао и расспросить обо всём. Раз он заклинатель, то это даже на руку. Неважно, простой ученик или же полноценный мастер... Юн Шэнь мог бы выйти на его учителя, а там и добраться до какого-нибудь из бессмертных во главе школы. Так гораздо быстрее, чем дожидаться прибытия Хэ Цимина.

— Найти бы этого Цао. Отблагодарить за спасение, — решительно сказал Юн Шэнь и отодвинул плошку с остатками каши.

Су Эр ошалело хлопал глазами, глядя на господина.

— Хочу прогуляться в город. Составишь мне компанию.

Юн Шэнь поднялся с места и отправился к шкафу выбрать мантию да потеплее — никак не мог привыкнуть к здешнему холоду и тому, как на него реагировало смертное тело.

— Но... А как же... А ваше здоровье... — растерянно залепетал Су Эр, явно не понимая, что вдруг нашло на него.

Юн Шэнь пожал плечами. Будто бы Хэ Циюя когда-нибудь что-нибудь останавливало, почему Су Эр так реагирует?

— Встретимся у южных ворот, как только догорит одна палочка благовоний.

Су Эр засопел и, кажется, хотел было ответить, но вместо этого загремел посудой, убирая её в короб.

— Ты, я вижу, не торопишься.

Слуга вздохнул и поджал губы. Он ускорился и, когда с уборкой было покончено, наспех поклонился и удалился прочь.

Глядя на то, как тощий слуга скрылся за дверьми, Юн Шэнь взмолился Небу, чтобы тот был действительно предан Хэ Циюю и не побежал рассказывать обо всем кому-нибудь из семьи Хэ, кто мог бы запереть его в покоях на неопределенный срок. Это было бы очень некстати.

Вскоре Юн Шэнь стоял у главных — южных — ворот поместья. Он надеялся, что Су Эр окажется верен и явится, как и полагалось. Без него Юн Шэнь просто не сможет ориентироваться в городе... Даже дороги не найдёт дорогу! Прежде он не посещал мир смертных и их города, а от того такая вылазка заставляла немного волноваться. Пусть потихоньку он и начинал привыкать к постоянному присутствию других людей вокруг него, но всё же город... По рассказам, что он слышал в Обители, города смертных были густонаселенными, шумными, яркими, но одно дело — слышать, а другое — увидеть наяву своими глазами. В глубине души зрело предвкушение и несколько детская надежда, что ему понравится то, что он вот-вот увидит, потому как пока что всё, что он узнавал о смертной жизни, не слишком пришлось ему по вкусу. Не может же у смертных всё быть совершенно скверным?

— В паломничество собрался? — Юн Шэня тронули за плечо.

От внезапного прикосновения Юн Шэнь вздрогнул и обернулся, во все глаза глядя на хихикающую Хэ Цисинь, что тоже была одета на выход. Только вот её одеяние оказалось не в пример роскошнее такового у Юн Шэня, тёмно-синяя мантия с меховыми вставками, из-под пол которой виднелось голубое платье с изящной вышивкой. Выглядело всё так, будто она собиралась на приём. Юн Шэнь же выбрал простую тёмную мантию и одеяние в тон, выделяться ему не хотелось. Он как-то не подумал, что его образ разительно отличался от тех, какие примерял на себя настоящий Хэ Циюй.

— Неужели у меня получилось напугать Юй-гэ? Ха-ха-ха, не смущайся, — улыбнулась Хэ Цисинь.

— Что ты здесь делаешь?

Из-за спины Хэ Цисинь показался Су Эр, укутанный в ту самую зелёную мантию, что ему вернул Юн Шэнь, и виновато улыбнулся. Выйдя перед господами, он почтительно поклонился.

Юн Шэнь нахмурился, переведя недовольный взгляд со слуги на сестру. Всё стало ясно.

— Не сердись на Су Эра, он переживал за тебя, поэтому сразу сказал мне. Если бы тебя поймали в городе, то сразу бы доложили бабушке, а это... — протянула дева Хэ, — знаешь, не очень. Кроме того, неужели ты правда думал, что я упущу возможность погулять со своим Юй-гэ? Мы не виделись так долго... я не была в отчем доме, с тобой, целых четыре года! Я навёрстываю упущенное!

Юн Шэнь хмыкнул. В понимании смертной — четыре года, должно быть, и правда довольно длинный срок. Теперь было хотя бы ясно, отчего Хэ Цисинь так к нему цепляется. Если подумать, то это был первый раз, когда она упомянула как долго они были порознь. Юн Шэню придется сильно постараться, чтобы ускользнуть от компании Хэ Цисинь, дабы найти этого лекаря Цао... Он чувствовал лёгкое разочарование, ведь думал, что Су Эр достаточно предан Хэ Циюю, чтобы держать рот на замке даже от доброй госпожи.

***

Поместье Хэ стояло на самой окраине Бэйчжу, в тихом и благоприятном месте. На этой мощёной камнем улице располагались и другие особняки знатных семей. Вокруг царила возвышенная и изысканная атмосфера, Юн Шэнь с интересом рассматривал дворцы с пагодами, парящими павильонами и открытыми террасами. Казалось, даже время замерло среди элегантных построек без единого изъяна. На мгновение Юн Шэню это напомнило безмолвное спокойствие Обители Бессмертных, но, как бы ни был прекрасен вид богатых поместий знатных семей, он всё равно и рядом не стоял с изяществом пиков, на которых проживали бессмертные.

Путь занял время. С подачи Хэ Цисинь добираться решили на экипаже, оставив Су Эра за возницу. Со своей удушающей заботой Хэ Цисинь не могла позволить, чтобы её дражайший старший братец простудился в такой холодный день.

По мере того, как они приближались к оживлённым улицам города, обстановка вокруг расцветала новыми красками. Показались яркие крыши более простых домов. Послышались звонкие голоса лавочников, что привлекали покупателей, ржание лошадей проезжавших мимо экипажей, шум разговоров. Юн Шэнь не удержался от того, чтобы начать разглядывать открывшийся пейзаж, едва ли не наполовину высунувшись из маленького окошка. От крыш домов были протянуты веревки, пересекающие широкую улицу, с этих веревок свисали ярко-красные бумажные фонари и повязанные алые ленты. Город был украшен к грядущему празднику, но... Празднество весны ещё не скоро, к чему такая спешка? Юн Шэнь припомнил, что Су Эр говорил что-то о некоем шествии, в котором должны принять участие заклинатели из Юэлань.

После нескольких поворотов Су Эр вывез их на главную улицу, что сверкала ещё большей роскошью, чем те, что они проезжали ранее. Юн Шэнь никогда не видел ничего более красочного. Звуки гремящих вдали музыкальных представлений, гомона толпы и болтовни Хэ Цисинь под ухом сливались в одно беспорядочное нечто, а запахи сводили с ума. Здесь и свежая выпечка, и сладко-приторный сахарный аромат сушёных фруктов, щекочущий нос порох фейерверков и даже кружащие голову благовония, доносившиеся из распахнутых настежь окон весеннего дома.

Юн Шэнь помотал головой, пытаясь сфокусироваться на чём-то одном.

— Видел бы ты себя со стороны! Ты как в детстве! Будто впервые в городе! — рассмеялась Хэ Цисинь.

Юн Шэнь вяло качнул головой. Он действительно был впервые в городе.

Экипаж остановился, и Юн Шэнь следом за Хэ Цисинь покинул его. Пока Су Эр остался разбираться с лошадьми, она потянула Юн Шэня в первую подвернувшуюся взгляду чайную.

Юн Шэнь жалел, что не расспросил Су Эра о том, где же тот нашёл этого лекаря Цао, пока они были наедине. Без ориентировки отыскать его кажется невозможным, а спрашивать сейчас... Юн Шэню не хотелось впутывать в это дело Хэ Цисинь. Она бы лишь усложнила и так непростое положение дел.

Спустя время к ним присоединился Су Эр, к этому моменту Хэ Цисинь и Юн Шэнь уже заняли место на открытой веранде на втором этаже.

— Этот слуга слышал, что совсем скоро по главной улице пройдёт шествие Великого изгнания! Большая удача на такое попасть! В этом году шествие возглавляют заклинатели Юэлань!

— Ого! — воскликнула Хэ Цисинь, в её глазах пробежала игривая искорка. — Я знаю, шествие изгоняет нечистую силу, что приносит недуги и неудачи! Юй-гэ, мы обязаны пойти! А вдруг там ещё будет участвовать Цимин? Вот здорово будет встретиться здесь!

Услышав знакомое название, Юн Шэнь чуть не подавился чаем и закашлялся. Рядом завозилась Хэ Цисинь, а Су Эр подскочил, не зная, куда себя деть. О Небо, это отношение к собственной персоне как к чахоточному на последнем издыхании порядком начинало раздражать.

До Юн Шэня дошло, какое именно шествие имелось в виду. Как он мог забыть! Праздник Великого изгнания — это шествие, оно ведь... Посвящалось ему.

При прорыве Небесного барьера демоны нападали на людские поселения, творили там бесчинства, наводили смуту в государстве, приносили чуму, что губила целые города. Весь мир совершенствующихся тогда объединился перед лицом угрозы привычному им порядку, и Юн Шэнь стал среди них героем. Как раз-таки после чудесного спасения Царства живых и пришла слава, о подвиге сложили легенды, и, конечно же, смертные любили восхвалять и праздновать, потому возникло празднество Великого изгнания в честь запечатывания Небесного барьера и спасения всех живых душ, что населяли свет.

Юн Шэню это празднество было глубоко безразлично, может, поэтому он и запамятовал о нём, как о чём-то ненужном и лишнем. Пусть поначалу боевые братья и сестры уговаривали его поучаствовать, спуститься к смертным, принять полагающиеся почести, они, встречая отказ за отказом, постепенно перестали даже пытаться. Так и вышло, что другие бессмертные брали на себя его роль и спускались поучаствовать в шествии, но... До этого Юн Шэню дела не было, он даже в подробности не вдавался и не желал ничего слышать. Он сделал то, что должно. Таков был его долг как сильнейшего заклинателя среди бессмертных. Требовать ли за исполнение долга славы? Он не считал подобное правильным. И всё же проистекающая из лучших побуждений позиция в глазах других бессмертных приобрела немного иной характер, сделав Юн Шэня чересчур высокомерным, воротящим нос от роскошнейшего из праздненств, что когда-либо были посвящены совершенствующемуся.

Идти на этот праздник для Юн Шэня было странным. Он с трудом мог определить, что чувствовал по этому поводу. Даже не особо представлял, что будет во время шествия, но Су Эр сказал, что его возглавят заклинатели из Юэлань... Удастся ли встретить там того Цао или хотя бы переброситься словами с кем-нибудь из учеников или, может, мастеров школы?

Проведя еще немного времени в чайной в неуспешных попытках скормить Юн Шэню вяленых слив, Хэ Цисинь повела его на рыночную площадь. Он сам уже отринул все попытки сопротивляться натиску молодой госпожи и просто следовал за ней, стараясь лишний раз помалкивать. Только оказавшись среди толпы, Юн Шэнь ощутил, как неуютно ему стало: от руки девы Хэ, что крепко сжимала его предплечье и тащила за собой едва ли не волоком; от бесконечного гомона голосов вокруг; от толпы, напирающей со всех сторон, пестрящего разнообразия красок и образов вокруг... От всего этого начинала кружиться голова.

— Юй-гэ! Примерь! — восторженно прощебетала Хэ Цисинь, когда они остановились у лавки с безделушками, и протянула Юн Шэню маску.

Он не сдержал смешок. Мало того, что Хэ Цисинь, замужняя, знатная госпожа, вторая дочь прославленного генерала Хэ, что в обществе должна была держать лицо, во время их прогулки вела себя как юная и избалованная девица, так ещё и эта маска!..

Юн Шэнь повертел её в руках. Очевидно, она должна была быть маской Бессмертного Небожителя. Его маской. Но насколько оказалась далека от действительности! Выточенные черты лица, яркие узоры... Неужели смертные представляли его себе именно так? Разодетого в шелка и золото, сияющим как десять солнц? Какой же вздор.

Не успел Юн Шэнь прокомментировать это безобразие, как Хэ Цисинь потянула его дальше. Она предлагала купить сладости, от чего Юн Шэнь наотрез отказался, вкусы он открыл для себя недавно и мог с уверенностью сказать, что к любителям сладкого себя не относил. Отказался он и от сушёной хурмы, но Хэ Цисинь всё равно приказала Су Эру её купить, да побольше. Затем они отправились к лавке фейерверков, где Су Эр со всем терпением, по-видимому, дарованным ему небом, уговаривал госпожу Хэ не покупать ничего. В поместье уже были закуплены фейерверки у именитых мастеров и брать посредственность в проходной лавке втридорога было без нужды.

После непродолжительного обхода всех лавок Хэ Цисинь немного, но подустала, и было решено отправиться на главную улицу. Музыка гремела совсем близко, шествие приближалось.

Толпа расступилась по обе стороны от дороги, по периметру улицы стояли городские стражи, наряженные в парадные доспехи. Всё это было сделано, чтобы толпа не вырвалась на дорогу, где проходила пышная процессия. Су Эр восторженно шептал, что всё шествие представляло собой легенду о победе Света над Тьмой и шло в хронологическом порядке. В начале процессии двигались люди, наряженные как различного рода создания тьмы и хаоса, на них были чёрные одежды и маски — морды демонических тварей, олицетворение демонического воинства, что ворвалось в мир смертных. Их шествие сопровождалось неистовыми варварскими танцами, одним словом тем, что приходило на ум смертным, когда они слышали «демон». За ними следовали люди в доспехах с копьями в руках, олицетворение смертного мира, что поднялся на бой, они вместе с демоническими тварями сплетались в воинственном танце. Следом шли танцовщицы и певицы, тональность музыки по достижении их очереди сменилась на печальную, то были небесные феи, что наблюдали за происходящим в Царстве живых хаосом и молящие Небо послать спасение.

Глядя на всё происходящее, Юн Шэнь испытал острое желание закатить глаза. Это был совершенный в своём роде фарс!

Всё было не так!

Он шумно вздохнул и огляделся по сторонам в поисках Су Эра, надеясь выловить его сейчас и наконец разузнать про того лекаря Цао, пока Хэ Цисинь полностью поглощена наблюдением за представлением, но в следующий же момент из толпы раздался истошный крик:

— Демоны! Тут демоны! Спасайтесь!

Юн Шэнь почувствовал, как от этого крика у него всё внутри похолодело.

За криком последовало оживление толпы, те, кто был подальше, начали переглядываться, зеваки с интересом вытянули головы, чтобы поглядеть, что же произошло, до некоторых крик и вовсе не долетел — музыка процессии заглушала нарастающий гомон. Юн Шэнь тоже постарался рассмотреть, что же за переполох происходит, но тут совсем рядом, в той же толпе, раздался громкий хлопок, и в небо взмыл столп чёрного дыма... Демоническая ци!

Взрыв тёмной энергии!

Уши Юн Шэня заложило от криков толпы. Люди впали в неистовство. Все стремились убежать подальше от распространяющегося вокруг тёмного дыма демонической энергии. Юн Шэнь никак не мог прийти в себя, шум сводил его с ума. Его мотало из стороны в сторону, пока толпа наконец не вытолкнула его из своего потока. Но, к несчастью, он оказался в самом центре произошедшего взрыва. Ужас от открывшегося вида прокатился дрожью по всему его телу.

Люди вблизи к взрыву тёмной энергии бездыханно лежали на земле. Их тела оказались иссушены, будто кто-то силой вытянул из них всю жизненную силу, оставив лишь пустую оболочку. Тёмная энергия подобно густому туману клубилась вокруг. Юн Шэнь попятился, но кто-то из спасавшихся прохожих вновь его толкнул — он не удержал равновесие, рухнув на вытянутые вперёд руки. Демоническая ци была совсем рядом, а все, кто её касался, падали замертво. Глядя на то, как чёрный туман поражал всё больше людей, хватая их словно щупальцами, Юн Шэнь понял: кто-то повелевал им.

Невольно, двигаясь по внутреннему порыву, он сложил руки в мудре концентрации энергии, и плотно сжатыми указательным и средним пальцами попытался начертать печать. Он знал несколько способов борьбы с такой энергией, ему даже не придется использовать Небесные печати для подавления этого демона... Или кого бы это ни было. Нужно запереть энергию. Не дать распространиться ей больше.

На самом деле же Юн Шэнь самым глупым образом замер, сидя на земле. Ни сконцентрировать свою энергию, ни начертать печать у него не вышло. Он совершенно забыл, что остался без сил! Теперь же единственный выход для него — спасаться и бежать подобно другим испуганным смертным, но в этой суматохе он не знал, куда деваться. Демоническая ци уже накрывала и его словно когтистыми хищными лапами. Тёмная энергия подавляла, и Юн Шэнь ощутил, как силы начинают покидать его тело. Он уже не смог бы встать на ноги, становясь слабее и слабее с каждым мгновением, потому только неловко полз назад. Холод, но не тот, что он обычно испытывал от морозного ветра, а более ужасающий, иньский, словно пробирался внутрь его тела, и пронизывал всё его существо, и прокатывался по всем ныне пустым в этом теле даньтяням особенно задерживаясь в верхнем. Его голова, казалось, норовила расколоться от боли!

Если тело Хэ Циюя не выдержит, сможет ли бессмертная душа в нём выстоять против демонической ци и не быть поглощённой ею?

Юн Шэню не хотелось это проверять. Неважно, в качестве бессмертного мастера или же в качестве слабого смертного, но он хотел жить. Неважно как, но он хотел жить!

Он только и успел закрыться руками, как просияла вспышка яркого света и тёмный туман вокруг рассеялся, а Юн Шэня отбросило на несколько чжанов назад. Он закашлялся. Слабое тело Хэ Циюя едва выдерживало. Юн Шэнь почувствовал дурную кровь, что подкатывала к горлу. Всеми силами он старался её не вырвать.

Он приподнялся на полусогнутых руках. Пространство завибрировало — очередной всплеск духовной энергии, но на этот раз противоположные потоки схлестнулись. Юн Шэнь поднял глаза и увидел, как трое заклинателей впереди, облачённые в развевающиеся серебристые одеяния, составляли подавляющую формацию вокруг распространяющегося облака тёмной энергии. Цепи, полностью состоящие из духовной энергии, оплетали демонический туман, сжимая его до нечистого ядра.

Юн Шэнь знал эту технику — Божественные цепи. И сейчас он искренне надеялся, что это не его старый знакомый стоит во главе тройки заклинателей, подавляющих демоническую энергию. В ослепляющем свете потоков энергии он мог разглядеть лишь силуэт, стройный и прямой, как побег бамбука.

Очень знакомый силуэт.

И всё же Юн Шэнь лелеял надежду, что ошибается.

С демонической ци было покончено, и сияние светлой энергии потухло. Юн Шэнь был на последнем издыхании. Всеми силами поддерживая себя в сознании, он старался лишний раз не шевелиться. Воздействие тёмной энергии свело на нет всё его лечение, и, казалось, все повреждения, полученные Хэ Циюем ранее, дали о себе знать одновременно. Он не стал наблюдать за противостоянием заклинателей, было трудно удерживать и фокусировать взгляд.

Мелькнули полы серебристых одеяний, рядом с ним кто-то сел.

— Сестра-наставница, тут есть выживший! — как через толщу воды услышал Юн Шэнь, его голова качнулась в сторону голоса.

Поток духовной энергии ворвался в него. Некий заклинатель пытался помочь ему очиститься от тёмной энергии. С лёгким покалыванием тепло распространялось по его телу, Юн Шэнь почувствовал себя легче, но всё же не удержался от кашля, вместе с которым вышла скопившаяся дурная кровь.

— Сестра-наставница! Мастер! Сюда!

На зов подоспели оставшиеся двое заклинателей. Упомянутая шицзе была высокой девой в парадных серебристых одеяниях, волосы, убранные в высокий хвост, удерживал гуань в форме полумесяца. Взгляд её был хмурым и блуждал среди тел тех несчастных, кому не удалось избежать столкновения с облаком демонической ци, она нервно сжимала рукоять своего клинка в ножнах. Рядом с заклинательницей был ещё один человек, и стоило Юн Шэню перевести взгляд на него, как внутри всё похолодело, будто в него вновь выпустили демоническую ци.

Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, он — бессмертный. Его будто бы окружал ореол света, или всё дело было в том, что солнечный диск, выглянувший из-за облаков, располагался прямо над его головой и отдельные лучи слепили глаза.

О, богиня Судьбы действительно забавляется с его жизнью на славу.

Не стоило тешить себя надеждами, что его обойдут неудачные встречи. Об удаче и вовсе ему стоило бы забыть, как только он осознал себя в смертном теле.

Божественными цепями в совершенстве владел лишь один бессмертный мастер.

И он ненавидел Юн Шэня.