17. Баный смучай
Назначение оркестра
Оркестр использовался для различных задач. Исполнение ритуальных произведений для построений, на разводе караулов, исполнение маршей для прохождений, в частности, до и после инструктажа караульных. Для позитивного настроения бойцов в так мило называемые «парковые дни» во время нелёгких работ по консервации танков после учений. Оркестр, уютно расположившись в беседке танкового парка, играл «Амурские волны», «На сопках Маньчжурии» и прочие шедевры ушедших времён.
Насколько они помогали танкистам, когда они, раздевшись до пояса, до седьмого пота махали кувалдами, выбивая клинья из траков по технологии консервации танков, осталось для меня загадкой.
А как я, не умевший играть ни на одном духовом инструменте, избежал сей участи поиграть обнажённой мускулатурой на свежем осеннем ветерке и попал в военный оркестр – это был глас свыше:
«На Бога надейся, а сам не плошай».
Эстрадный состав оркестра играл вечера в доме офицеров и в школе-десятилетке. В этом составе я играл на ритм-гитаре. Играли разные вещи, не только попсуху с тремя блатными. Играли и по нотам и по слуху, считая квадраты. Каждый наш выход начинался, как сейчас сказали бы, с брэнда – миниатюры, сочинённой руководителем эстрадного состава, аккордеонистом Валерой Чернышом. Он говорил:
- Ну что, чуваки, лабаем свинг, - и давал отмашку.
Кроме того, оркестр «халявно» ритуально обслуживал всю районную мадьярскую номенклатуру и её окружение. Догадываетесь как? Шопеном «тянул жмура». Иногда машина для этих целей приходила по времени впритык и старлей всех торопил:
- Мужики – оперативная посадка. Наша задача – как можно быстрей попасть на кладбище.
В 18:00 оркестр ежедневно играл «Развод караулов».
Выстроившись на плацу традиционным прямоугольником (5 на 4), оркестр встречал маршем новую смену караула. Караульные становились в ряд, и инструктирующий офицер, подходя к каждому, проверял состояние бойцов и вооружения на предмет готовности к охранной службе.
В это время, если дирижёр не присутствовал на разводе, сверхсрочники между собой заводили негромко непринуждённые разговоры, а близко стоящие друг к другу срочники, нередко играли в очень «умную» игру под названием «Балда».
Вскоре эти занятия так увлекали музыкантов, что они забывали, где они находятся и для чего. Возвращал их в реальность окрик инструктирующего:
- Музыканты, потише!
А стоящий в первом ряду трубач, командир срочников, сержант Коля Горячев, обернувшись, шёпотом «бросал» своим подчинённым:
- Хорош базлать. Кочум, чуваки.
В первом ряду стоял и концертмейстер, лучший трубач, старший сержант Илья Григорьевич Резник. Он был невысоким, пухленьким, лет сорока пяти, с красноватым гипертонического вида лицом, внешне ничем не примечателен. Но музыкантом был, как говорят, от Бога. Даже при исполнении простого сигнала сбора он, выйдя перед строем оркестра на плацу, где уже выстроился полк, аккуратно приставив мундштук трубы к губам, артистично вытянувшись вперёд, брал высокие протяжные звуки так любовно, так одухотворённо, как будто его слушал весь мир. Чистое звучание с приятным vibrato, казалось, заполняло всё пространство и уходило за горизонт.
В этот раз Резник пришёл позже всех. Он торопливо стал в строй.
- Фу-у-х, - облегчённо выдохнул он, - такую ливерку вкусную жена купила – я с полкило сам сберлял. Не могу отдышаться. Только что с женой схлестнулся. Сын как раз сейчас в школе проходит части речи. Так я ей разъясняю, что «аборт» - это глагол. Никак не может понять.
- Глагол? – удивился Виталий Павлович, высокий лет сорока кларнетист, - а не существительное?
- Ну вот, и ты туда же, - возмутился Резник, - «аборт» - глагол, это же действие.
Виталий Павлович смущённо опустил глаза, но тут жевспомнил школьное грамматическое правило:
- Глагол отвечает на вопрос «Что делать?»
- Ну правильно, - оживился Резник, - что делать? – аборт.
- Да-да, - рассмеявшись парировал Виталий Павлович, - у тебя дверь, что водворе валяется – существительное, а та, что к дверной коробке прилажена –прилагательное.