Прощание .
Телефон выскользнул из дрожащих пальцев Розанны и с глухим стуком упал на мокрую землю, погрузившись в лужу у подножия старого надгробия. Экран на мгновение вспыхнул, словно в последний раз пытался ухватиться за реальность, и затем медленно потух, исчезнув в темноте ночи, как и последняя искра её сил.
Розанна опустилась на колени, прислонившись щекой к холодному мрамору. Дождь не утихал — он лился с небес, словно сама природа оплакивала её. Мокрые волосы прилипли к лицу, ресницы дрожали от капель, а губы посинели, но она ничего не чувствовала — только боль и усталость.
В её руках была деревянная кукла — та самая, что когда-то вырезал для неё отец, с кривоватой улыбкой и тёплым запахом древесины. Она прижала её к груди, словно оберег, словно что-то, что ещё могло связать её с этим миром.
И в этот миг ей показалось, будто из глубины дождя к ней идёт отец. Его лицо было мягким, почти сияющим, он смотрел на неё так, как смотрят те, кто безмерно любит. Она хотела подняться ему навстречу, но тело не слушалось, будто её душа уже наполовину покинула оболочку.
Те, кто любил по-настоящему, были идеалистами. Те, кто любил редко — реалистами. И всё равно, вне зависимости от того, кем ты был, в конце оставались только сожаления.
***
На вилле Чхэсон Тэхён сидел в полумраке гостиной, застыв в кресле, глядя на экран телефона. Он держал его обеими руками, будто боялся уронить, словно это был не просто гаджет, а последняя нить, связывающая его с ней.
Отключённый звонок.
Он снова нажал на экран — гудки не шли.
Снова.
И снова.
И снова.
«Извините, набранный вами номер сейчас недоступен. Пожалуйста, повторите попытку позже…»
Этот голос автоответчика звучал как приговор. Холодный. Безучастный. Словно мир уже принял то, чего он не мог принять.
— Нет... — прошептал он, поднимаясь на ноги. Его сердце стучало в груди так громко, что заглушало всё. — Розанна, ответь...
Он метался по комнате, как загнанный зверь. Вспомнил голосовое сообщение, её слова, её тон… И тот ветер. И тот дождь. И как она говорила, будто прощалась.
Тэхён резко поднялся с кресла, накинул пальто и направился к двери, решительно. Он уже взялся за ручку, когда вдруг замер, будто что-то внутри него остановило его шаг.
— Розанна, ты просто играешь с нами… — прошептал он себе под нос. — Мы на грани развода. Почему это должно меня волновать? Думаешь что я буду играть по твоим правилам?
Он сжал челюсти, развернулся и вернулся в спальню. Но сон больше не шёл. Сколько бы он ни пытался закрыть глаза, разум вновь и вновь возвращался к её голосу — тихому, дрожащему, как будто вывернутому наизнанку болью.
«Если бы… Если бы я знала, что сделали моя мать и брат, я бы никогда… не вышла за тебя замуж. Если бы я знала… что у тебя всегда были чувства к Мине… я бы никогда не вышла за тебя замуж. Если бы я знала, что мой отец попадёт в аварию в день нашей свадьбы… я… Я бы не вышла за тебя замуж…»
Каждое слово врезалось в его память, как осколки разбитого стекла. Он прокручивал их снова и снова, будто надеясь уловить хоть что-то, что бы опровергло сказанное. Но всё только подтверждало одну истину: она действительно сожалела.
Он почти бессознательно оказался перед её комнатой. Прошёл уже месяц с тех пор, как она уехала, а он ни разу не вошел в эту комнатк.
Он толкнул дверь. Скрип петель эхом отразился в коридоре. Комната была погружена в тьму, густую, как густой туман. Он включил свет — и всё подтвердилось. Пусто.
Ни одной детали, ни одной вещи, которая напоминала бы, что она здесь когда-то жила. Будто всё это было сном. Лишь покрывало на кровати осталось чуть смятым — как воспоминание о ней. В воздухе всё ещё витал лёгкий аромат её духов, но он уже начал исчезать, как она исчезла из его жизни.
Он шагнул внутрь и медленно провёл рукой по краю туалетного столика. Никаких украшений, ни одной записки, ни одной фотографии.
Она ушла не просто физически.
Она ушла так, будто решила вычеркнуть всё, что их связывало.
Тэхён медленно опустился на край кровати, как будто весь мир давил на его плечи. Он протянул руку к прикроватной тумбочке и открыл ящик — давно забытый, словно запечатанный ящик Пандоры.
Внутри, среди пустяков и случайных бумаг, он заметил тонкий блокнот с мягкой обложкой, которую он сразу узнал. Это была её рукопись. Розанна вела его тихо, не для чужих глаз.
Он полистал несколько страниц. На одной из них, в центре аккуратного листа, было выведено всего одно предложение:
«Я верю, что та, кто действительно решает уйти, испытывает самую сильную боль. Это происходит потому, что её сердце уже прошло через бесчисленные испытания, прежде чем она приняла решение.»
Тэхён долго смотрел на строчку. Глаза его потемнели, уголки губ дрогнули — не в улыбке, а в ироничной горечи.
— Боль? — прошептал он, голос стал хриплым от тяжести слов. — А как же я? Ты правда думаешь, что только ты страдала?Все эти годы, что я провела с тобой , не кажется ли тебе , что я тоже страдал?
Он резко закрыл блокнот и со злостью швырнул его в мусорное ведро. Шорох страниц прозвучал, как удар по нервам.
Он вышел из комнаты, хлопнув дверью, оставив за собой прохладную тишину и запах уходящего дождя.
Блокнот снова лежал на прикроватной тумбочке. Аккуратно положенный, словно никто его и не трогал.
Тэхён стоял, не двигаясь. Пустая комната вдруг стала наполненной. Тишина казалась наполненной её дыханием, её невидимым присутствием.
Этой ночью он больше не сомкнул глаз.
***
С другой стороны города, в своей съёмной квартире, Чонгук сидел на подоконнике, глядя в тёмное небо, где не видно было ни одной звезды. Он тоже не мог спать.
Тишина этой ночи сковала сердца сразу двоих.
Чонгук последние несколько дней не находил себе места. Он чувствовал: с Рози что-то не так. Она стала тише, отрешённей, словно исчезала изнутри. Но он не мог понять, что именно происходит — она ведь всегда умела скрывать боль за мягкой улыбкой.
Около четырёх утра раздался звонок. На экране высветилось имя: Ен Хи. Он не часто получал от неё сообщения, тем более — звонки в такое время.
— Алло? — голос Чона был хриплым, от бессоницы
— Чон, пожалуйста... ты можешь проверить, как там Рози? — голос Ен Хи был дрожащим, почти испуганным. — Мне только что приснился очень странный сон…
Чон сел, внезапно почувствовав, как по телу пробежал холод.
— Что за сон?
— Я видела Рози… Она стояла под дождём, промокшая до нитки… и умоляла меня: «Не забудь забрать меня домой…» — голос Ен Хи сорвался. — Это было так реально, будто она стояла прямо передо мной. Я проснулась в слезах. Я пыталась ей позвонить — но она не берёт трубку. Несколько дней назад она сказала, чтобы я забрала её пятнадцатого числа. А сегодня — как раз пятнадцатое… Что-то определённо не так, Чон.
Он встал с кровати в ту же секунду, сердце бешено заколотилось. Обрывки последних разговоров с Рози сложились в тревожную мозаику. Что-то она точно недоговаривала.
— Не волнуйся. Я найду её прямо сейчас, — сказал он твёрдо.
К счастью, их дома находились недалеко друг от друга. Накинув куртку, Чон выскочил в ночь, как вихрь. Мокрый асфальт отражал уличные фонари, в воздухе всё ещё висел тяжёлый запах прошедшего дождя.
***
Через десять минут он добежал до её дома и, не теряя ни секунды, толкнул дверь в комнату Рози…
Чона встретила мёртвая тишина.
Дом казался слишком тихим, слишком неподвижным, будто всё внутри затаило дыхание. Дверь в спальню Рози была чуть приоткрыта, и за ней простиралась темнота, размытая уличным светом, пробивавшимся сквозь занавески.
Он шагнул внутрь. Комната была пуста.
Ни следа Рози.
Кровь отхлынула от его лица. Сердце на мгновение словно замерло, а потом ударило с такой силой, что отдалось в ушах. Он пробежался глазами по комнате — всё выглядело слишком аккуратно. Слишком… завершённо. Будто её больше не должно было быть здесь.
Он медленно подошёл к кровати и заметил на подушке два аккуратно сложенных конверта. Один был подписан его именем.
С крепким пальцами Чон вскрыл конверт. Изнутри выпала сложенная бумага, и когда он начал читать, воздух вокруг, казалось, стал плотнее. Каждое слово било в грудь.
*Чон, я уже перевела деньги за квартиру на твою карточку.
Спасибо, что был рядом. За то, что просто был.
С тех пор как я приехала в Тэгу, у меня не было друзей. Я думала, что всё потеряно.
Что я слишком поломанная, чтобы кто-то захотел быть рядом.
Но ты… ты снова показал мне, что во мне есть свет. Пусть даже маленький.
Ты был моим островом посреди шторма.
Прости, что не сказала тебе всего. Я просто… не хотела, чтобы ты остановил меня.
Пожалуйста, не вини себя. Я не исчезаю.
Я просто… еду туда, где, как мне кажется, найду покой.
К отцу. Он теперь точно знает, как меня обнять.
Спасибо тебе за всё.*
Чон медленно опустил лист бумаги, глядя в пустоту. Грудь сжало так, будто внутри не осталось воздуха.
Второе письмо было адресовано Ен Хи. Чонгук мельком пробежал глазами по аккуратным строчкам, но взгляд его мгновенно приковала последняя строка — там был указан адрес. Без лишних слов, без объяснений. Лишь место.
Не теряя ни секунды, он выскочил из комнаты, на ходу накинул куртку и выбежал в дождь, который хлестал землю, как кнут. Через мгновение он уже был за рулём, сжал руль так сильно, будто пытался выжать из него ответы.
До западного пригорода было чуть больше двадцати минут езды, но каждый поворот, каждый затянутый светофор казались пыткой. Внутри всё кричало — тревога грызла сердце изнутри.
Как могло случиться, что та, кто когда-то сияла, словно утреннее солнце, чья улыбка напоминала весну после долгой зимы, теперь ушла в тень… выбрала путь, где нет света?
Он не мог принять этого. Он не позволял себе.
***
В это же время по тому же маршруту спешила Пак Со Хен, ведомая вовсе не тревогой, а жадностью. Она была уверена — стоит доставить Рози на свадебную церемонию, и на её счёт капнет обещанная сумма — триста миллионов. Деньги затуманили ей разум, и она не задумывалась, почему Рози внезапно исчезла. Главное — найти её и привести.
А за городской чертой, на заброшенном кладбище, дождь не утихал ни на минуту. Он струился по мраморным плитам, стекая по надгробиям, словно слёзы.
Рози лежала на холодной, мокрой земле перед могилой отца. Вода насквозь пропитала её одежду, волосы прилипли к лицу, но она не замечала этого. Она не чувствовала холода. Только пустоту.
Длинное платье плотно облегало её хрупкую фигуру, а сама она казалась почти невесомой — словно лёгкое дыхание, готовое раствориться в пронизывающем воздухе. Рози лежала перед надгробием, бездвижная, будто дождь смыл с неё последние силы.
***
Под моросящим небом Чонгук ускорил шаг, его сердце стучало где-то в горле. Он почти бежал, скользя по мокрой земле, ноги едва послушались. Внезапно он закричал:
— Рози! — его голос прорезал шум ветра, но в ответ была лишь тишина. Ни отклика, ни движения. Только звук дождя, стучащего по листве и мрамору.
Он подбежал, и, увидев её лежащую на земле, рухнул на колени. Возле её ладони лежала маленькая стеклянная бутылочка. Чонгук мгновенно понял — это не просто усталость.
— Рози… — прошептал он, его голос задрожал. Он аккуратно поднял её на руки — такая лёгкая, словно с каждым вдохом её тело становилось всё прозрачнее.
— Нет… Не делай этого. Не уходи… — выдохнул он, сдавленно, как будто что-то сжало его грудную клетку изнутри.
Паника стремительно поднималась — разгоралась пожаром в сердце. Он прижимал её к себе, чувствуя, как её холодная щека касается его шеи.
— Проснись! Пожалуйста… Что бы ты ни делала — не засыпай! Слышишь? Я здесь! — он шептал и почти кричал, не разбирая уже, говорит ли он для неё или чтобы не сойти с ума самому.
Без промедления он бросился вниз по холму, держа её крепко, словно боялся, что она исчезнет, если он ослабит хватку хоть на мгновение. Ноги скользили по грязной тропе, дыхание сбивалось, но он не останавливался
***
— Мисс Пак, мы прибыли, — произнёс водитель, медленно останавливая машину у ворот кладбища.
Пак Со Хен оторвалась от телефона и взглянула в окно.
То, что она увидела, заставило её глаза расшириться.
В промозглом, сером тумане, сквозь завесу дождя, один мужчина держал на руках бесчувственную Рози, платье которой цеплялось за мокрые камни, а лицо было бледным, как само небо над их головами.
Внутри Пак Со Хен внезапно вспыхнул гнев — горячий, как вспышка молнии.
— Ну и дерзость у тебя, Рози! — процедила она сквозь зубы, раздражённо распахивая дверцу машины. В одной руке она держала чёрный зонт, дрожащий под напором ветра, в другой — подол своего элегантного красного платья, уже пропитанного дождём.
Тонкие каблуки застревали в грязной земле, но Со Хен шла вперёд с уверенностью хищника, который вот-вот настигнет добычу. Лицо её было напряжённым — губы поджаты, глаза метали молнии. Она была готова отчитывать дочь за её бестактность и упрямство. Готова — до той самой секунды, пока не подошла ближе.
В нескольких шагах перед ней стоял незнакомый мужчина. Он крепко держал Рози на руках, словно защищая её от всего мира. Платье девушки прилипло к коже, волосы были мокрыми и прилипли к лицу, а глаза… глаза были закрыты.
Слишком плотно.
Слишком неподвижно.
Пак Со Хен замерла.
— Рози…? — голос её дрогнул, а весь гнев, копившийся в груди, мгновенно обратился в ледяной страх.
Она уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но вдруг её взгляд зацепился за предмет, перекатывающийся по земле. Маленькая бутылочка… блестящая, как стеклянная слеза, её уносил ветер.
Со Хен метнулась вперёд, подняла её — руки дрожали, когда она перевернула флакон и прочла надпись.
"Снотворное."
Слово ударило её, как плеть.
И тогда — воспоминание, будто кто-то сорвал занавес внутри разума. Несколько дней назад Рози, усталая, с потухшим взглядом, сказала:
«Если бы я просто уснула и не проснулась... было бы проще для всех, правда?»
Тогда Со Хен лишь фыркнула, не восприняв это всерьёз.
А теперь… её дыхание перехватило.
Она подняла глаза на мужчину.
Он смотрел на неё с таким отчаянием, будто просил её не тратить ни секунды. В нём не было вины — только безграничная тревога.
И в этот момент Пак Со Хен поняла: она больше не контролирует ситуацию. И, возможно, никогда её не контролировала.
Она вспомнила слова Розанны голос который был усталым схожая на безысходность:
"Если бы я отдала тебе свою жизнь назад… ты бы перестала быть моей матерью? Неужели я до конца своих дней должна платить тебе долг… за то, что ты просто родила меня?"
Пак Со Хен застыла, будто ей нанесли удар в самое сердце. Зонт выскользнул из её пальцев и упал в лужу. В руке она всё ещё судорожно сжимала маленький флакон с надписью «Снотворное». Она смотрела на лицо Розанны стекала по её лицу, который лицо был был мокрыми, смешиваясь с непрошеными слезами, и она уже не могла отличить дождь от собственного отчаяния.
— Ты… неблагодарная дрянь! — прошипела она. Её голос был не криком, а яростным. — Как ты смеешь так со мной сделать? После всего, что я для тебя сделала?!
Она шагнула ближе, платье липло к ногам, макияж растекался по лицу. Губы дрожали, но это была не слабость, а неконтролируемая ярость.
— Твоя жизнь была подарена мне! — продолжала она. — Я выносила тебя, я кормила тебя, я отдала тебе всё, что могла!
Но Рози больше не смотрить ей в глаза. Она уже готовая отправиться на тот свет.
***
Мёнхо, сидевший на машине , что мать стоит пол дождем и смотрит на кладбище. Не понимая что происходит он поспешил выйти. И из машины выбежал Менхо. Его лицо было растерянным, одежда уже начинала промокать, но он не замечал. Он увидел мать, стоящую под дождём с яростным , то ли растерянным лица, и рядом — Рози, бледную, с обмякшими руками в чужих ладонях.
Его сердце сжалось.
— Мама… что происходит?! Что ты сделала?! — голос дрожал, в нём было больше страха, чем упрёка.
Он приблизился, и когда его взгляд упал на флакон в её руке, дыхание сбилось. Менхо не мог поверить, что это не просто сцена ссорящейся семьи. Здесь происходило что-то страшное.
— Она… она что, действительно пыталась…? — слова не доходили до конца, язык заплетался, грудь сжала паника. Он схватился за голову. — Мама, что мне делать?! — почти выкрикнул он, глядя на безжизненное тело Рози, висящее на руках незнакомца.
Но Пак Со Хен молчала.
Впервые в жизни она не знала, что сказать.
Её власть рушилась, как карточный домик под натиском бури.
— Я использовала все деньги мистера Ли, чтобы открыть новую компанию, — прошептала Менхо, голос которой почти тонул в шуме дождя.
Чонгук застыл. В этот момент всё стало ясно. Почему сияние в её глазах потускнело. Почему её плечи, прежде такие гордо расправленные, теперь будто несли непосильную ношу. Почему каждый её шаг был как борьба за дыхание.
Чонгук в начале думал ,что они в шоке и обеспокоенны. Но они были эгоистами . Они просто обеспокоенны тем , что их грязные дела идут на перекосяк.
Пак Со Хен медленно повернула голову к дочери. Её лицо исказилось от ярости. Пальцы крепко сжали флакон, как будто она хотела раздавить его одним усилием.
— Я всегда говорила, что нам не следовало тебя рожать! — прошипела она, глядя на Рози с таким презрением, словно та была пятном на её жизни. — Но твой отец… он был слишком мягок. Он хотел, чтобы я рожала тебя. А теперь посмотри, до чего всё дошло!
Её голос становился всё громче, всё злее, как волны, накатывающие одна за другой.
— Ты не только разрушила себя, ты тянула нас всех за собой в бездну! Ты скорее умрёшь, чем позволишь нам спокойно жить в этом мире!
Слова Пак Со Хен были уже не ранами — они были глухим эхом, звучавшим годами.
И тогда мать взорвалась:
— Почему ты не вышла сначала замуж, не обеспечила нас, а потом уже не умерла, как нормальная дочь?! Почему?!
Крик разорвал тишину кладбища, превзойдя даже грохот дождя.
Чонгук сжал кулаки. Он не мог больше молчать.
Он шагнул вперёд, и его взгляд обжигал. Его голос был спокойным, но внутри него бушевал ураган:
— Хватит.
Пак Со Хен обернулась к нему, но Чонгуу даже не дрогнул. Он смотрел на неё, как на чужую.
— Вы не мать. Вы хищница, которая питается слабостью своих детей. Вы уничтожили её.
Он перевёл взгляд на Менхо, чей лоб нахмурился от непонимания происходящего, но в глазах уже начинала теплиться тревога.
— И ты… Ты всё ещё можешь быть другим. Уходите. Сейчас же.
Его голос стал ледяным, непреклонным:
— Убирайтесь с глаз моих, пока я не вызвал полицию. Если вы осмелитесь прикоснуться к ней ещё раз — я сделаю всё, чтобы вы не забыли, что такое возмездие.
Пак Со Хен дрожала — не от холода, а от унижения. Никто никогда не осмеливался говорить с ней так. Но сейчас, под тяжестью слов Чонгук, она впервые почувствовала себя по-настоящему бессильной.
— Не заставляйте меня повторять! — голос Чонгука прорезал шум дождя, как лезвие.
Менхо сделал шаг вперёд, сверля Чонгука взглядом. Его подбородок был гордо поднят, а тон — вызывающим:
— Кто ты такой, чтобы приказывать? Она моя сестра. Что даёт тебе право говорить нам, что делать?
Чонгук даже не посмотрел на него. Его внимание было приковано к Пак Со Хен, чьё лицо вновь стало холодным и контролирующим, словно минуту назад она не кричала с пеной у рта. Он медленно повернулся к ней, глядя прямо в глаза, и произнёс:
— Если мы не отвезём её к мистеру Ли ближайшие минуты — будет слишком поздно.
Его голос звучал спокойно, но в каждом слове чувствовалось напряжение.
Менхо, заметив, как осунулось лицо матери, быстро добавил, уже тише, с оттенком паники:
— Мама. Если мы сейчас не доставим её на церемонию... нам конец.
Пак Со Хен молчала пару мгновений. Её взгляд метался между лицом дочери — бледным, безжизненным, с тонкими сжатыми губами — и маленькой бутылочкой с снотворным, которую она всё ещё держала в руке.
Но затем в её глазах вновь зажглось пламя. Словно вся человечность, если она когда-либо была в ней, испарилась.
— Сажайте её в машину. — холодно распорядилась она. — Даже если это убьёт её, она должна быть на свадьбе. Без неё мы потеряем всё.
Чонгук застыл. Он почувствовал, как у него внутри всё сжалось. Он видел перед собой не мать, а диктатора, готового принести собственную дочь в жертву ради фасада, ради выгодной сделки, ради власти.
Он тянулся ближе к Рози, крепче прижав её к себе, словно прикрывая от них.
— Вы не видите? Она уже умирает. А вы хотите тащить её туда, как манекен для фотографий?
— Это не твое дело! — процедила Пак Со Хен, её голос зазвенел от ярости. — Ты никто! Даже не член семьи! Сначала тебе заплатили, а теперь ты думаешь, что имеешь право вмешиваться?!
Менхо бросил взгляд на мать, затем на сестру, затем на Чонгука — и впервые в его глазах появилось сомнение. Всё это начинало походить на фарс. На трагедию с плохо написанным сценарием.
А Чонгук не собирался отступать. Его взгляд был твёрдым, как гранит.
— Если кто-нибудь из вас хоть пальцем тронет её — вы сами окажетесь в машине скорой. Или полицейской.
Он сделал паузу и добавил:
— Она не вещь. Не кукла. И точно не инструмент для ваших грязных дел.
Дождь становился сильнее. Молнии вспыхивали где-то вдали, озаряя лица людей, окружённых не тьмой — но тьмой внутри самих себя.
А Рози, лежа в его руках .
Чонгук наклонился к ней .
Вот и ребятки написала, хоть глава было коротким от остальных . Спасибо ребята, который поддержите меня с звездочками и комментариями. Вот читайте новую главу