Невыносимые мучения
Пастора по имени Флореску пытали раскаленным утюгом и резали ножом. Его нещадно били. Через огромную трубу в его камеру спускали голодных крыс. Он не мог спать, поскольку всё время приходилось от них защищаться. Если он засыпал хоть на миг, крысы сразу же набрасывались на него.Его заставляли стоять днём и ночью в течение двух недель.Таким образом коммунисты пытались заставить его предать своих братьев, однако он наотрез отказывался. Затем они привезли в тюрьму его четырнадцатилетнего сына и начали из-бивать его плётками на глазах у отца, угрожая продолжать мучения, пока пастор не расскажет то, что от него хотели услышать. Бедолага едва не потерял рассудок. Он сдерживался как мог, а затем закричал сыну: «Александр, я должен рассказать им то, что они хотят! Я не могу больше смотреть на это!»Но сын остановил его: «Папа, я не хочу иметь отца-предателя.Держись! Если они убьют меня, я умру со словами: «За Иисуса и Родину». В гневе коммунисты начали пытать юношу ещё более зверски и замучили его до смерти. Стены камеры была красные от его крови. Он умер, прославляя Бога. А наш дорогой брат Флореску уже никогда не был таким, как раньше.Нам на руки надевали наручники с острыми гвоздями внутри. Если не двигаться, они не резали руки. Но в сырой холодной камере, когда нас трясло от холода, наручники делали месиво на наших запястьях.Христиан подвешивали вниз головой на веревках и били так сильно, что от ударов их тела раскачивались из стороны в сторону. Их помещали в «холодильные камеры», в которых было так холодно, что их стены были покрыты инеем. Меня тоже когда-то бросили в такую камеру почти без одежды. Тюремные врачи следили за нами через окошко в двери и, когда они замечали первые симптомы приближения смерти от обморожения, подавали знак надзирателям, и те выпускали нас, чтобы мы оттаяли. Однако как только мы оттаивали, они снова бросали нас в «холодильную камеру». Оттаивание, замерзание почти до смерти, опять оттаивание, — и так снова и снова! Даже сейчас бывают моменты, когда мне страшно открыть холодильник.Христиан заставляли стоять в деревянных ящиках, лишь немного больше нас самих, что делало невозможным любое движение. Изнутри со всех сторон торчали острые, как лезвия, гвозди. Стоять неподвижно было ещё терпимо, однако нас заставляли стоять так на протяжении бесчисленных часов.Когда стоять неподвижно становилось невыносимо и начинала кружиться голова, острые гвозди впивались в тело.То, что коммунисты делали с христианами, переходит все границы человеческого понимания. Я видел коммунистов, чьи лица светились от удовольствия, когда они издевались над христианами. Некоторые из них выкрикивали: «Я — дьявол!»«Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против миро правителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Послание к ефесянам 6:12). Мы убедились, что коммунизм — не от людей, а от дьявола. Это— духовная сила, и победить его можно лишь ещё большей духовной силой — Духом Божьим.Я часто спрашивал своих мучителей: «Неужели в ваших сердцах нет ни грамма сожаления?» Чаще всего они отвечали, цитируя Ленина: «Нельзя приготовить омлет, не разбив скорлупку яйца» или «Нельзя рубить лес, чтобы не летели щепки».Я продолжал: «Я знаю, вы цитируете Ленина. Но это — не одно и то же, когда рубят полено и причиняют боль человеку.Каждый удар приносит боль живому человеку и заставляет мать страдать». Однако всё было напрасно. Они — материалисты. Для них не существует ничего, кроме цели, и человек для них — то же самое, что и полено, и яичная скорлупа. Та-кие убеждения, словно камни, погружают их на невероятные глубины жестокости.Жестокость атеизма — неописуемая. Когда человек не верит в неотвратимость награды за добро и наказания за зло, он не имеет права быть человеком. Злу, которое живёт в человеке, нет границ. Палачи-коммунисты часто повторяли: «Бога не существует, жизни после смерти тоже не существует, как и наказания за зло. Мы можем делать всё, что хотим». Я слышал, как один палач говорил: «Я благодарен Богу, в которого не верю, за то, что дожил до этого момента, когда могу дать волю всему тому злу, которое есть в моём сердце». Это зло вылилось на христиан невероятной жестокостью и неслыханными мучениями.Мне было бы очень жаль, если бы человека съел крокодил, однако я не могу упрекать крокодила, ведь он — не моральное существо. Также нельзя упрекать коммунистов. Коммунизм искоренил у них всякое чувство морали. Они хвастались тем, что в их сердцах нет жалости.Коммунисты помогли мне усвоить один очень важный урок: так же, как в их сердцах не было места Иисусу, я решил не оставлять малейшего места дьяволу в моём сердце.Я давал показания Комитету по вопросам безопасности американского сената. Там я рассказал о таких ужасных издевательствах, как то, что христиан привязывали к кресту на четы-ре дня и ночи. Кресты клали на пол, и сотни узников должны были справлять свои ежедневные потребности прямо на лица и тела распятых. Потом кресты вновь поднимали, и коммунисты издевались над ними: «Посмотрите на своего Христа. Какой Он замечательный! Какой небесный запах!» Я рассказал о том, как, почти доведённый до безумия пытками, священник был вынужден собирать человеческие экскременты и мочу и ими преподавать христианам святое причастие. Это происходило в тюрьме румынского города Питешти. Я спросил священника, почему он не предпочёл смерть таким унижениям. Он ответил:«Прошу, не обвиняй меня. Я пережил больше, чем Христос».Все библейские описания ада и боль героя Данте из произведения «Inferno» («Ад») — это ничто по сравнению с пытками в коммунистических тюрьмах.Это — лишь небольшая часть того, что происходило по воскресеньям в питештской тюрьме. Об остальном страшно даже вспоминать. Моё сердце не выдержало бы, если бы мне пришлось вновь об этом говорить. Всё это — слишком ужасное и отвратительное, чтобы о нём писать. Вот через что пришлось пройти и до сих пор приходится проходить братьям во Христе! Если бы я продолжал описывать все ужасы коммунистических пыток и рассказывать обо всех жертвах, которые пришлось перенести христианам, я никогда не завершил бы свой рассказ.Миром разошлись не только предания о пытках, но и о героических поступках наших братьев и сестёр. Героизм заключённых вдохновлял тех, кто ещё находился на свободе.Одним из выдающихся героев веры был пастор Милан Хаймович. Тюрьмы были переполнены, и надзиратели не знали нас по-именно. Они вызывали узников, чтобы дать им двадцать пять плетей за нарушение правил тюрьмы. Неоднократно пастор Хаймович добровольно получал избиения вместо других. Этимон заслужил уважение заключённых не только к себе, но и ко Христу, Которого он представлял.В подпольной церкви служила молодая девушка. Коммунисты узнали о том, что она тайно распространяла Евангелия и учила детей о Христе. Было принято решение арестовать девушку. Однако чтобы сделать арест как можно более ужасными болезненным, его решили отложить на несколько недель, до дня её свадьбы. В свой праздничный день девушка надела белое подвенечное платье. Это был самый замечательный, самый радостный день в её жизни! Неожиданно дверь открылась — и на пороге появилась тайная полиция.Увидев агентов полиции, девушка протянула руки для на-ручников. Они быстро захлопнули их на её запястьях. Девушка посмотрела на любимого, потом поцеловала наручники и сказала: «Я благодарна своему Небесному Жениху за это драгоценное украшение, которое Он подарил мне в день моей свадьбы! Я благодарю Его за то, что Он избрал меня, как достойную страдать за Него». Её потащили, оставив в комнате безутешно плакать братьев и сестёр по вере и её жениха. Все они хорошо знали, что случается с молодыми девушками-христианками, которые попадают в руки тюремных надзирателей.Жених верно ждал девушку из тюрьмы. Через пять лет её вы-пустили — несчастную, разбитую женщину, на вид на тридцать лет старше, чем она была в действительности. Она сказала, что это — наименьшее, что она могла сделать для своего Христа.Вот такие верные христиане служили в подпольной церкви!