7 глава «Рождественские подарки и новогодние сюрпризы»
Мик
Рождественское утро началось с подарков, как и предполагалось. Но, пока только от неизвестных и нежелательных дарителей. Нежелательными были Уизли, некая Молли, скорее всего мать рыжего задаваки, связала для меня личный, рождественский свитер. Открыл лишь упаковку и прочитал записку. Нет, определенно нет, отдам его рыжему гриффиндорцу, он, как и я, на каникулы остался в школе. А вот неизвестный подарил мантию, к которой прилагалась записка: «Когда-то ей владел твой отец. Незадолго до смерти он передал ее мне. Владей с умом». Надел и обомлел. Мантия-невидимка, скрывала меня полностью, с головы до ног. Почерк знакомый, но не могу вспомнить, где его видел. А еще странная коробка с запиской: «С Рождеством. Т.» и все. А в коробке:
— Х-х-х-х-оз-з-з-з-зяин.
— Змея!— улыбка и шок одновременно. Кто же мне подарил змею? Некий «Т», кто же ты и откуда знаешь о моей любви к чешуйчатым созданиям? Смотрю на змею, она маленькая, черная, спрашиваю: — из какого рода? Имя у тебя есть?
— У этой нет имени, хоз-з-зяин, я — гадюка, простая садовая гадюка,— ядовитая, уже хорошо. И судя по всему, она еще вырастет, пару линек всего прошло, шкурка блестящая, гладкая. Не удержался от искушения, протянул ей руку, а она забралась и обвила предплечье.
— Как же мне тебя назвать? — думал и размышлял вслух, на обычном, а не на змеином. Перебирал несколько имен, а у змей, как у кошек, должны быть или шипящие, или рычащие, или свистящие, — ты змей или змеица?
— Змея, хоз-з-зяин, —склонила голову, ответив. Значит, девочка. Имя должно что-то значить и я хотел дать имя цветка, несущего смысл. Было несколько вариантов, их я предлагал змее:
— Флокс, что значит — наши души вместе. Фрезия, что значит — крепкая дружба? Еще есть вариант Шалфей — цветок, означающий мудрость. На выбор,— змея, подняв свою мордочку и склонив голову, сказала:
— Эта благодарна хо-з-з-зяину за то, что он дает выбрать имя. Эта приз-з-з-знательна и этой нравитс-с-с-ся имя Флокс-с-с-с. Если хоз-з-зяин не против, эту будут з-з-з-з-звать Флокс-с-с-с-с.
— Отныне ты — Флокс, и никакой «этой» или «эта», чтобы я не слышал. Хорошо? У тебя есть имя и личность, — касаюсь мордочки, а змейка, опустив голову, коснулась раздвоенным языком вены на сгибе локтя, со словами:
— Как прикажет, хоз-з-зяин, —долго мы будем от этого избавляться, но хотя бы имя признала и не будет мне говорить «эта». Словно рабыня.
Со странным, но покорившим мою душу и сердце подарком, чуть не пропустил завтрак. А ведь я рассчитываю на прилет Валли и подарки декану и профессорам, как и директору. Надеюсь, мама и папа не избавилась от того редкого и на любителя по вкусу мармелада, который тетушка Хуанита сама варит. Как и от плитки шоколада в ее исполнении. У меня есть те, кому я хочу эти угощения презентовать.
Переодевшись из пижамы в джинсы и футболку с длинным рукавом, спрятав тату и Флокс, прихватив Левиоссой подарок миссис Уизли — вышел из комнаты и пошел в столовую. Так как народу было немного, всех разместили за одним столом. Среди них я искал рыжего. С подарком над плечом подхожу и резко, перед самым носом опускаю пакет, со словами:
— Передай миссис Уизли, что от незнакомых и посторонних, я подарки не принимаю. И такое не ношу, — рыжий сказал «Угу», забрал сверток, а я убрал палочку за пояс и пошел к декану. Она сидела с нами за столом. Поздоровался, пожелал доброго утра. Вскоре подошел и профессор Квиррелл. Сел рядом, спросив:
— Как наст-т-т-троение, Пот-т-т-тер?
— Отлично, профессор, — и стоило начаться завтраку, как в зал влетают совы. Вижу своего Валли.
Он, с внушительного размера коробкой в лапках, пикирует ко мне и аккуратно, почти невесомо приземляет посылку с подарками, а сам оказывается на плече и угукает, напрашиваясь на ласки, почесывание грудки и брюшка. А следом получает печенье, которое заслужил. Раскрыв коробку, раздаю присланные родителями подарки. Первая декану:
- Декан, это вам, — протянул коробку, — это от тетушки Сильвании. Она занимается коллекционирование редких сортов чая и кофе. Пу Эр один из них, — коробку с подарком декан держала, как святыню. Потом пришла очередь профессора Снейпа, но он не завтракает, так что его я навещу позже. И осталась коробка для профессора Квиррелла, — а вам профессор, сборник рассказов Эдгара Алана По. Думаю, вам понравится, — протянул упакованную и перетянутую лентой книгу. Профессор смотрел на меня странно. И я не мог понять нравится ему подарок, или нет. Поэтому спросил: — вам не нравится По?
— Что вы, Пот-т-т-тер, — держал в руках подарок, — прост-т-то это неож-ж-жиданно, — сказал профессор, — у меня для вас ничего нет. Если только информация, по нашему общему делу, — я был даже за информацию благодарен. Попросил составить мне компанию до кабинета Зельеварения и поделиться тем, чем он хотел. Профессор был не против. Но попозже, после завтрака. И тут, всего пару минут спустя, раздался до боли знакомый вопль, словно медом по сердцу и душе:
— А-а-а-а! — кричит директор, наворачивая круги по залу, с выпученными глазами и красными щеками, думал, борода загорится. Он, пытаясь продышаться и напиться, опустошал уже третий графин с водой, а это бесполезно, молоком надо перец халапеньо и чили запивать. Вода не поможет, только больше распалит жар перца, — жжет, палит! — а я смеюсь, радуюсь. Раз директор в таком состоянии, значит, не избавилась мама и папа от подарков тетушки Хуаниты, подарочек нашел свое место. И как только успокоился директор, вбежала профессор МакГонагалл с такими же симптомами. С криками и жжением во рту.
— О! И шоколадку мама сохранила. Надо тетушке Хуаните спасибо сказать и еще заказать угощения, на следующее Рождество, — на меня смотрит профессор Квиррелл и декан, а я не отрицаю: — моих рук дело. Маленькая месть им за то, что не отпустили домой. Или я не прав? — смотрю на декана и на профессора. Тот за шалость над директором и профессором всеми руками «за», а вот декан:
— Мик, неужели вы такой мстительный?
— Да, — не отрицал, — и месть, как говорят магглы, должна подаваться холодной. Я же ее подогрел, и не оттягивал. А мог бы. – пояснил: - Декан, я в своем праве, — улыбка сошла с моих губ, как и улетучилась радость от сделанной мной пакости, — меня принудили, порушили к херам семейные традиции и планы, выстраивавшиеся в течение года. Я увижу родителей, родных и близких друзей, не как все, в каникулы и в самый семейный праздник, а летом. Помимо этого нарушу кучу данных обещаний. И я не о лыжах и отдыхе говорю. Мне на это срать с высокой колокольни. Я переживаю о старой бабушке Изольде, которая может быть доживает последний год или несколько месяцев. А видеть меня и маму с папой для нее, как эндорфин в сердце и кровь, радость и счастье. Навещать ее в канун Рождества в доме престарелых — традиция. Как и петь ее самую любимую песню, — от боли и понимания, что возможно я приеду летом, а бабушки Изи уже не будет, в горле встал ком горечи, в глазах защипало от соленых слез. На плечо легла рука профессора Квирелла, и он шепнул:
— У меня есть идея, Поттер. Пошли, — показал на выход.
А декан совсем погрустнела. Видимо, мои слова задели за живое и всколыхнули старые и болезненные воспоминания. Она сказала лишь: «Если что, я прикрою». И мы с профессором шли в кабинет Зельеварения. Отпустив Валли в совятню, дал ему еще одну печеньку за старание. Я уже слегка отошел и пришел в себя, а под рукавом еще и Флокс шипела и поддерживала, предлагала врагов отравить. По пути в кабинет Зельеварения, профессор рассказывал мне о сне и собрании, отвлекая:
— В том кабинете, Поттер, как вы и предполагаете, собрание темных волшебников. Знаю я о тех временах не так много, все-таки я намного моложе собравшихся.
— Значит, мне снится прошлое?
— Именно так, Михаэль. Прошлое. Далекие пятидесятые года. Те волшебники были частью ордена, носившего название «Вальпургиевы Рыцари». Сливки аристократического, темно-магического общества.
— А тот, который во главе?
— Это — предводитель Рыцарей. Тот, кто создал Орден. Единственный, унаследовавший волю и силу Основателя Хогвартса - Салазара Слизерина, его прямой наследник. Имя ему... — но так и не договорил, мы пришли, а профессор сказал: — потом, — махнул рукой, — вам, Поттер и этого пока хватит. Жду вас через час на башне Астрономии.
— Зачем?
— Навестим вашу бабушку Изольду, — и ушел. Я же шел к профессору Снейпу, неся в руках коробку с подарком. А на губах улыбка. Все-таки я прав и Квиррелл хороший человек. Может — мутный, скрытный и странный, но хороший. Постучался, получил разрешения войти и поздравил профессора с Рождеством. Ступор у профессора и улыбка у меня. А подарок:
— Кто это нарисовал, Мик?
— Мама Кристина, — в рамке, точно, красочно, в деталях нарисован цветок Асфоделия. Руки профессора дрогнули, но рамка не упала и была надежно сжата цепкими, длинными пальцами. От силы, с которой он держал рамку, побелели костяшки, а в глазах, черных, как провалы бездны мелькали звезды, и готовы были политься слезы, но профессор не плачет, лишь смотрит на меня, а я говорю: — я знаю, как много для вас значит этот цветок. Мама Лили, пусть хотя бы так, но будет рядом с вами, — профессор поставил рисунок на стол, подошел ко мне и притянул, обнял и поблагодарил, сказав: «Спасибо». А я, после того, как меня отпустили, шел к себе в комнату, взять теплые вещи. У меня встреча с профессором на башне Астрономии.
Отступление
— Милорд, зачем? — удивлялся Квиринус, — почему вы ему рассказали о Рыцарях? И помощь? — тот, кого назвали милордом, сам не понимал, зачем он предложил помощь. Явно не из добрых побуждений, скорее всего из-за мести и мелкой пакости директору, который насильно удерживал парня в стенах школы, навязывая ему свое мнение и волю.
Милорду плевать на родителей и умирающую бабушку мальчишки, его волновало лишь то, что порушатся планы Альбуса, пошатнется его авторитет и появится еще большее расположение к нему, к Квирреллу, который на самом деле Темный Лорд. На парня у милорда свои виды. И надо отдать Поттеру должное, его сущность и мстительность нравилась милорду. Как четко и филигранно он покарал своих обидчиков. Угощения, изысканные, наполненные перчинкой угощения. Это так по-слизерински!
А еще подарок ему, профессору Квирреллу. Том Эдгара По. Странный выбор, но, вполне логичный. По — именно тот автор, который ассоциируется с лордом. Мрачный, эмоционально-напряженный, сумрачный. И с часто переменчивым настроением. При этом упертый, трудолюбивый, отдающий всего себя своим идеям.
— Милорд, — снова зовет Квирелл темного лорда, — а змея, зачем?
— Он, как и я — змееуст.
— Давно вы знаете?
— Не знал, — усмехался лорд, — узнал только что. Флокс, так он назвал гадюку, поддерживала его, говорила с ним, если бы он не владел парселтангом, то она не обращалась бы к нему, а была просто стражем. А раз она с ним говорит, значит, он ей отвечал, — профессор был в шоке. Но вопрос не о владении змеином языком, а о самом подарке, зачем? Ответ: — считай это одной из попыток расположить к себе будущего союзника. Он ненавидит Альбуса всем своим сердцем. Из-за него парень чуть не умер, и еще момент с запретом. Нет у Поттера к Альбусу ниточек и уважения. Лишь презрение и ненависть.
— А к вам, милорд? Вы... — но, не договорил. Подошло оговоренное время. Слышались шаги Поттера. На встречу шел закутанный в теплое пальто парень, на голове шапка, на шее шарф, в руках перчатки. Сказал, что готов. Профессор Квиррелл, положив руку парню на плечо, переместился аппарацией к дому Поттера. Радости родителей не было предела, они собрались за считанные минуты, взяли инструменты, и смотря с благодарностью на профессора, пригласили на мини-концерт и его.
— Я бы с рад-д-достью, — заикаясь говорит профессор, — но...
— Профессор, — рука Поттера держит руку профессора, — одна песня и мы вернемся в школу. Бабушка Изи будет рада вас видеть, — лорд не смог отказать, когда на него смотрели таким взглядом все разом. Почему? А кто знает? Он кивнул, и с помощью той же аппарации, перенес Поттера и его родителей к дому престарелых.
— Мальчш-ш-шка, что ты со мной творишь? — шипел себе под нос лорд, смотря на улыбающегося, смеющегося до слез Поттера. А Квиррелл молчал, лучше не злить милорда. Пусть это будет духом Рождества, который слегка, совсем чуть-чуть, по касательной задел мрачного и жестокого темного волшебника. Уже вечером он забудет о таком состоянии, как доброта и ему снова не будет чуждо милосердие. Лишь расчетливый и холодный разум.
***
Прошло с того дня несколько дней. Канун нового года, праздники и веселье продолжаются, у всех, кроме одного хмурого и злого темного лорда. В этот день его состояние еще мрачнее и отчужденнее, чем обычно. Ведь это — день его рождения. День, когда появился на свет ненужный роду Мракс — Том Реддл. Отпрыск маггла Реддла-старшего и бесполезной ведьмы Меропы. Мальчишка, отданный в приют к таким же детям, на которым всем давным-давно плевать, как на их воспитание, так и на их будущее.
Ребенок, который выбрался в лидеры среди аристократии и знати несмотря на полукровное происхождение. Доказал всем, что он истинный Альфа и не зря носит этот статус. Мальчишка, пробивший себе путь наверх кровью и болью, как за свой счет, так и за счет других. Прошедший круги ада и казалось, побывавший в самой преисподней на ковре у Люцифера. И в последствии достигнувший немыслимых высот. Но рухнувший с небес, утративший не только свое величие, но и разум, в последствии развоплотившись от убивающего заклятья. Тот день, день его смерти и краха десятилетним трудам прошел, как в тумане.
В его памяти лишь две зеленые вспышки и темнота. Долгие годы пребывание во тьме, на грани миров, он все-таки получил шанс узнать правду. Как о том дне, так и о мальчике. О его роди в его жизни. Поттер, тот самый Поттер, ставший костью преткновения в его жизни — видит сны. О нем, о темном лорде. Сон о великом прошлом, о смерти, преследующий ребенка, дающий подсказку видениями и вспышками, поразил лорда до глубины его черной, покореженной тьмой души.
— Милорд, — выводит из дум голос сосуда.
— Что тебе, Квиринус?
— Коробка, — показал он на небольшого размера коробочку, перевязанную ленточкой. И на прилагающуюся записку.
Ровным, аккуратным юношеский почерком было написано: «Надеюсь, вам поможет этот оберег, профессор. С днем рожденья! М.», а внутри браслет, тонкий, черно-серебристый, с круглыми алыми бусинками. И веет от него жизнью, магией и смертью. Три силы переплелись в этом простом шнурке. От касания к подарку, лорда обдало разрядом. Не отчуждения или непринятия, а словно этот браслет — утраченная часть души. Квиринус спросил:
— Что это, милорд? Почему мне так хорошо? — по телу проклятого, медленно-умирающего профессора разливалось тепло, по капле возвращалась жизнь.
— Артефакт, Квиринус. Первый созданный Поттером артефакт, — показал на составляющие, — из его волос, отмеченных смертью, из волос единорога, несущего жизнь и цветка Амаранта, символизирующего бессмертие. А бусинки так, для украшения, — браслет, надетый на руку, грел душу страдающего профессора и пробуждал что-то в сущности лорда.
***
А где-то там, далеко, закованное в цепях доброе сердце, погруженные в пучину бездны светлые чувства и скованная льдом душа, на миг приоткрыла глаза и сделала едва различимый вздох. Сорвалось с бледных губ имя:
— Том...