Акт 8
Глубокая осень не приходит внезапно. Она не требует внимания, не просит быть замеченной. Она просто начинает день за днём растворять свет, распускать ветер, замедлять всё, что раньше спешило. Мир не умирает, он возвращается внутрь себя.
Я чувствовал, как лес становится полупрозрачным, как листья перестают падать. Они просто опускаются, будто прощаются, мягко завершая свой цикл. Цвет исчезал из травы, из коры, из неба, и даже тени бледнели, как если бы солнце уставало рисовать их снова и снова. Вода больше не искала пути, она задерживалась в слоях, скрывалась в трещинах, пропадала под землёй. И там, внизу, начиналось что-то новое.
Я чувствовал почти незаметное, но полное движение. Корни не стремились наружу, они углублялись, тянулись не к свету, а к тишине, к теплу, к плотной и влажной глубине. И с ними всё остальное. Маленькие существа, что не знают дня и ночи, шли сквозь глину, без цели и без спешки. Одно длинное и гибкое скользнуло подо мной, оставив слабую вибрацию. Другое круглое, плотное протиснулось между корней. Я не видел их, но знал: они есть. Это знание не требовало подтверждения. Оно просто звучало во мне, как глубокий аккорд.
Туман каждое утро ложился плотнее. Воздух начинал дремать, и я вместе с ним. Мох темнел, листья ломались от одного прикосновения. Шаги зверей становились редкими, будто всё готовилось к остановке. Не к смерти, а к замедлению, к замиранию, к сохранению. Всё вокруг стремилось стать неподвижным, стать камнем, стать мной.
И однажды я почувствовал, как холод коснулся меня. Он был мягким, он был знакомым. Он просто пришёл и сказал: «Пора». И я принял это, потому что всё уже давно двигалось туда.
На поверхности наступала тишина, но под землёй – наоборот. Там жизнь сгущалась, уплотнялась, как сок в стебле перед зимой. В корни, в тела насекомых и личинок, во влажные мхи, в землю. И я был с ними. Иногда я чувствовал, как проходит тяжёлый, глухой, но удивительно живой крот. Его лапы вспарывали почву, и каждый толчок, каждое смещение земли звучали во мне. Я знал: мы соединены. Он, корни, мхи и я – части одного.
Однажды ночью я услышал, как в одной из моих трещин застряла капля. Она замерзала, расширялась, но медленно напоминала: ты изменишься – не исчезнешь и не сломаешься, но станешь другим. И я не испугался, потому что я знал, что всё живёт и всё меняется. Даже то, что не двигается, даже то, что исчезает под землёй, даже то, что не имеет формы.
Когда на меня однажды заползла улитка, судя по всему сбившаяся с пути, я почувствовал её древнюю суть. Её нежную настойчивость, её движение без спешки. И позволил ей остаться. Пока не наступит зима.