Пролог
БОЛЬ.
Каин испытывал такую мучительную боль. Ублюдок-альфа возвышался над ним, размахивая тупым ножом. Он не блестел в тусклом свете интерьера самолета, но притягивал внимание Каина, словно черная дыра, медленно и неотвратимо втягивающая все вокруг.
Еще один прямой удар, и Каин закричал.
Альфа вытер лезвие о брюки Каина. Его глаза с болезненным любопытством следили за каждым грубым выщербленным участком там, где должна была быть острая гладкая кромка.
— Каждый раз, когда ты мне врешь, я ставлю "О" на сетке. Если я думаю, что ты говоришь правду, я вырезаю "Х". Если ты не понял, я объясню — "О" гораздо болезненнее. На самом деле, они, как говорят, чертовски сильно болят. Но хорошие мальчики, которые говорят правду, получают только легкий "Х". Начнем?
Каин отчаянно посмотрел на двух других мужчин, притаившихся в тени позади его мучителя, но с их скрещенными руками и мрачными лицами они выглядели не дружелюбнее, чем тот, кто стоял перед ним.
Боль была тупой, нескончаемой пульсацией, охватывающей всю грудь. Каин стиснул зубы, лицо его было мокрым от слез. Когда он начал плакать? Он не помнил.
— Ладно, ублюдок. Есть одно правило, о котором я забыл тебе сказать. Если ты отказываешься отвечать — автоматически получаешь "О".
Каин снова закричал, когда тупой нож вонзился в его кожу, скручивая и протыкая, лезвие скребло по ключице.
— Попробуем снова, ладно? Итак, как тебя зовут и чем ты занимаешься в организации? Это простой вопрос, ублюдок. Каждый солдат на планете знает, как назвать свое имя, звание и номер.
Задыхаясь и всхлипывая, Каин пытался сосредоточиться на чем-то, кроме боли. У него было мало причин хранить секреты картеля — если бы он рассказывал их нужным людям. Учитывая жестокую ярость, с которой его встретили с тех пор, как бросили в самолет, это были явно не те люди. Он должен был догадаться — если кто-то собирался спасти его от пожизненного страха в картеле, это были бы ублюдки, более злые, чем те, которых он называл семьей.
Каин крепко зажмурился, когда самолет внезапно залил свет. На короткий миг он позволил себе безумную надежду, что кто-то из картеля пришел его спасти.
Маловероятно. Ему удалось избежать судьбы большинства омег в картеле, потому что он был достаточно умным, остроумным, полезным. Если бы они и пришли за ним, то скорее всего, чтобы пустить пулю ему в голову с расстояния, чтобы он не заговорил. Он вел их бухгалтерию почти десять лет и знал, где спрятаны все секреты — иногда буквально.
Большие сапоги удалялись, и Каин на мгновение расслабился, понимая, что нож не собирается немедленно полоснуть его. «Найди счастливое место», — всегда говорил ему брат. Каин не был в этом особенно хорош, но отчаянно цеплялся за немногочисленные счастливые воспоминания, которые остались с детства, до того, как его брат умер или исчез — Каин так и не смог добиться правды ни от кого.
Факт оставался фактом: Джона, его защитник, исчез, оставив Каина самому выживать в очень опасном мире.
– Это не счастливые мысли, — упрекнул себя Каин. Он заставил себя вспомнить каждую деталь постера с Капитаном Америкой, который Джона подарил ему на восьмой день рождения. Тогда он не понимал, сколько Джона, должно быть, пожертвовал, чтобы купить этот постер за два или три доллара. Отказался ли он от еды и скрывал это от Каина? Взялся ли за какую-то сомнительную работу?
Сейчас Каин не мог не думать об этом. Джона пытался защитить его от худшего в этом мире, но вместо этого оставил Каина погрязшим в нем.
Красный. Фон был красно-кремовым, в виде лучей. Это был старый костюм Капитана, с крыльями на голове. Капитан бежал к зрителю, как будто собирался выпрыгнуть со страницы в реальную жизнь.
Каин начал уходить из своего тела в воспоминание, боль отступала на задний план. Утешительный аромат окутал его, еще больше облегчая страдание. Это было не из воспоминания... это было что-то новое... что-то...
Что-то реальное.
Аромат резко выдернул Каина из пустоты воспоминаний, возвращая его обратно в реальность со всей болью, которую это подразумевало. Внезапное возвращение ощущений было похоже на то, как будто его снова порезали, но сразу, по всей груди, и из его горла вырвался стон. Он не мог это контролировать, звук просто продолжался и продолжался.
Каин смутно осознавал движение и крики вокруг себя, но все его внимание было сосредоточено на боли.
Что-то дернуло его за запястья. Его глаза открылись, и он увидел темную голову у своего бедра. Это был не тот ублюдок с ножом. Кто-то другой. Кто-то, кто пытался освободить его. Каин хотел помочь, но чувствовал себя таким же беспомощным, как тряпичная кукла, измученный болью и усталостью. Мужчина поднял голову, слезы текли по его лицу, улыбка боролась с отчаянным прищуром в его глазах.
Каину понадобилось слишком много времени, чтобы узнать его лицо, его запах. Он повзрослел, но повзрослел и Каин.
Джона.
Хаос вокруг них усилился, но все, что мог сделать Каин, это смотреть на брата, которого он потерял, и задаваться вопросом, не умер ли он. Если это был рай, то он был совсем паршивым. Хотя если это был ад, он оказался не таким уж ужасным, как он ожидал.
Внезапный пронзительный свист заставил всех замолчать, и один из парней, который стоял в стороне, пока ублюдок резал Каина, шагнул вперед, чтобы взять ситуацию под контроль.
– Хватит! Здесь слишком много всего, чтобы разобраться, особенно когда все говорят друг с другом одновременно. Неужели так сложно попросить хотя бы одного человека сказать что-то осмысленное?
Какая разница. Пусть этот человек разбирается со своими психами. Каин сосредоточился на своем брате.
– Джона? Неужели это правда ты? Хочешь сказать, что после всех этих лет ты все еще жив?
Джона бросился обнимать Каина за шею. Каин задыхался, когда брат ударился о его свежие раны на груди.
Когда Джона отстранился, он оглянулся через плечо на массивных альф ... и одного пугающе красивого омегу ... и сказал:
– Ребята... Это он! Это мой брат — это Каин.
Пытатель Каина перевернулся на полу — постойте, нет... ублюдок стоял рядом с омегой. Их было двое? Этот... он не был пытателем. Он был другим. Он подполз к Джоне на коленях, а затем рванул вперед, оттолкнув Джону в сторону и уткнувшись лицом в шею Каина.
Запах... он ошеломил Каина, тот же запах, который вырвал его из счастливого места, но теперь сильнее, неотразимее.
Пара. Мой.
Пара Каина повернулся к остальным, и его голос был сильнее и опаснее любого ножа.
– Брат Джоны или нет, член картеля или нет — Каина больше никто не тронет. Этот человек — моя пара, и он пахнет слаще, чем кокосовый крем-пирог папы П. Следующий, кто хоть пальцем его коснется, ответит моим кулакам.
Один из парней подошел, чтобы встать позади двух мужчин, стоящих на коленях перед Каином, слегка наклонился, словно пытаясь получше рассмотреть пленника.
– Ну вот. Опять начинается история с брат-любовников.
Следующие несколько секунд замедлились, когда пара Каина повернулся и ударил нового парня в пах. Как будто по цепной реакции, мужчина вырвал на Джону. Глаза Джоны вылезли из орбит, рот плотно закрылся, щеки раздулись, пока он пытался подавить собственную реакцию, прежде чем наклониться вперед и вырвать между ног Каина. У Каина едва хватило сил поднять ноги из зоны опасности.
Что, черт возьми, тут происходит? С кем, черт возьми, работает его брат? Оставил ли он Каина картелю, чтобы присоединиться к другой группе преступников? И кто этот человек, чей запах притягивал Каина и успокаивал его, как ничто другое, и почему, черт возьми, он выглядел точно так же, как ублюдок, который только что собирался разделать Каина на ужин?
Ноги Каина дрожали. Он больше не мог их удерживать.
– ...моя пара. Я не могу оставить его.
Каин резко поднял глаза на эти слова, позволяя своим ногам плюхнуться в лужу рвоты под ними. Черт с ним. Он знал, без сомнения, что, если его пара оставит его одного с его злым двойником, он умрет.
Мужчина, которого ударил пара Каина, поднялся со стоном.
– Оставайся. Я пойду найду что-нибудь. Черт, даже ацетон сейчас не помешает. Ты воняешь, Джо-Джо.
Джона зарычал. Он всегда ненавидел быть грязным. Или трогать мерзкие вещи. Или находиться рядом с ними. Похоже, это не изменилось. Пара Каина, однако, казалось, совершенно не замечал беспорядка, в котором он стоял на коленях. Желтые и оранжевые кусочки разлетелись по его груди, а он даже не обратил внимания.
Но потом этот мерзкий ублюдок заговорил. Каин желал, чтобы он исчез больше всего на свете — даже сильнее, чем выбраться из этого ужасного беспорядка, развязаться и привести себя в порядок. Если бы злой близнец просто исчез, это было бы прекрасно.
– Пакс, дорогой... Поговори со мной. Где наши малыши, птичка? Твой живот пуст... Я не понимаю...
Мысли Каина разрывались и блуждали, только тупая боль в груди удерживала его от того, чтобы провалиться в сон, вызванный истощением. Следующим заговорил его партнер. Он и его злой близнец звучали так похоже, если просто слушать тон их голосов, но в голосе партнера было что-то успокаивающее и лёгкое.
– Чёрт возьми, этот живот действительно пуст. Я только что помог доставить мою племянницу и племянника прямо в вертолёте. Они так спешили встретиться со своим любимым дядей, что практически прыгнули мне в руки, прежде чем он успел снять штаны. Эти двое станут отличными солдатами — или акробатами.
Голова Каина упала вперёд. Он был... он не был... его мысли уплывали от него, голоса вокруг него то затухали, то возвращались в сознание. Он почувствовал, как внимание переключилось с него, и поднял взгляд, чтобы увидеть причину. Полуголый парень держал двух младенцев в камуфляжных пеленках, их лица были едва видны. Он передал одного злому близнецу, и Каин хотел протестовать — такие чистые невинные существа не заслуживали того обращения, которое он сам получил от близнеца.
– Как их зовут? — спросил злой близнец таким мягким, нежным тоном, что Каину показалось, будто это совсем другой человек. Всё же он пытался ослабить свои путы. Он всю жизнь старался скрываться от зла, защищать других от него, когда мог. Он не мог... остановиться... сейчас...
– Роза... и Адам.
Напряжение оказалось слишком сильным. Он потерял сознание.