Пролог.
Пролог.
Штат Алабама, Хантсвилл. Городской парк.
Идеально выглаженная форма, блестящий значок шефа полиции, рука на оружии в кобуре, ботинки отдают блеском, а на лице обезоруживающая улыбка счастливого, уверенного в завтрашнем дне человека, любящего жизнь, окружающих и мир с его несовершенством, ведь это самое несовершенство позволяло ему заниматься любимым делом — расследовать преступления. Таким жители Хантсвилла привыкли видеть своего шерифа Леонарда Грэя каждый день, таким он собирался предстать перед публикой с докладом о проделанной работе сегодня.
Журналисты собрались на газоне, оставив фургоны у дороги, настраивали аппаратуру, искали удачное освещение; ведущие местных каналов — всегда немного хищные женщины и мужчины с цепким взглядом и подвешенным языком, читали списки с подготовленными вопросами и выглядывали жертву. Но шериф знал, что как только появится перед нелюбимой многими коллегами публикой, стервятниками, жаждущими сенсаций, они передумают его провоцировать, передумают задавать каверзные вопросы, обвинять или насмехаться. Он умел отлично ладить с людьми самого разного характерного спектра, читал их, умел хвалить или наоборот легко находил слабые места — поэтому чаще чем всегда именно Грэя отправляли к журналистам.
Тема, которую он собирался обсудить со СМИ будоражила город уже не первый год. В штате появился серийный маньяк-убийца, некто, называющий себя «Милахой», насмехаясь над содеянным и над обществом. Он жестоко расправлялся со своими жертвами, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни детей, имел фирменный почерк и вот уже третий год не оставлял за собой улик. Шериф взялся за это дело после первого убийства Милахой в Хантсвилле, которое произошло полгода назад, и вот два месяца назад — новая жертва. Девочка четырнадцати лет была найдена мёртвой неподалёку от школы, убийца нанёс ей восемь колотых ран, после чего искупал, завернул в чистую простынь, как младенца, и оставил на видном месте в переулке недалеко от школы. На щеке оставил подпись — вырезал кожу в форме сердца. Девочка стала восемнадцатой известной жертвой маньяка.
То, что извращенца никак не могли поймать не шло на пользу репутации властей штата. Дело передавали из бюро в бюро, от одного следователя другому. Привлекались и частные детективы, которые обещали за большие гонорары вычислить Милаху «на раз-два». Естественно, ничего у них не вышло, преступник был крайне осторожен, жесток и хитёр. ФБР давно проявляло интерес к этому делу, так что последним шансом штата справиться с Милахой самостоятельно стал шериф Грэй.
Он был очень умён, собран, решителен, использовал в работе новаторские методы расследования, к тому же умел обаять практически каждого, кто с ним общался. В свой тридцать один год, заработав кристальную репутацию настоящего профессионала, он возглавил полицейский штаб Хантсвилла, и стал самым молодым шерифом в истории штата. Правительство Алабамы лично обратилось к молодому специалисту с просьбой взять дело, возложив на него много надежд, и Грэй уже успел оправдать некоторые из них. Например, сумел найти место совершения преступления, ведь Милаха подбрасывал трупы на видное место, но само зверство совершал в так называемом тайнике. Грэй вычислил этот тайник и количество известных жертв Милахи выросло с шестнадцати до восемнадцати - на складе были найдены останки ещё двух человек, мужчины и женщины. Больше ничего найти не удалось, он за собой убрал, почему маньяк изменил своему почерку и не выбросил жертв «наружу» - пока никто не знал. Многие считали, что Грэй ошибается и на складе орудовал подражатель, но тот знал, чувствовал, что это именно Милаха. Что-то пошло не так, поэтому он не вынес их, но почерк определённо был его.
- Сэр, - молодой помощник шерифа Аугуст Редклифф бежал навстречу шефу с протянутой рукой. - Сэр, их там как в улье.
- Привет, Аугуст, - улыбнулся Леонард Грэй. - Это замечательно.
Солнечный городской парк радовал глаз пышной зеленью, шериф находился в приподнятом настроении. Увидев толпу журналистов, он поправил и без того идеально сложенный ворот формы и уверенным шагом направился к ним по газону. Помощник Редклифф семенил следом, передавая последние указания людей из мэрии.
- Попросили успокоить их, сказать, что дело не стоит на месте.
- Оно и так не стоит на месте.
- Да, но мы ведь не можем раскрывать деталей, поэтому нужно подобрать слова...
- Я знаю, что сказать, Аугуст, не переживай.
Оставив помощника позади, шериф подошёл к толпе и объективы десятков камер устремились на него. Вопросы посыпались хором, разрозненные, каждый хотел перекричать коллегу с соседнего канала или газеты, поэтому шериф одним властным движением руки попросил тишины.
- Я знаю, что у вас много вопросов, знаю, что у каждого своё редакционное задание и приоритеты, но я один, а вас много, так что давайте я возьму на себя роль дирижёра, чтобы мелодия сложилась.
- У вас хорошее настроение, шериф?
- О, да, - улыбнулся Грэй. - Завтра мой первый выходной за последние полгода, поедем с семьей к озеру.
- Что по делу Мелинды Уолтер?
- Мелинда Уолтер стала восемнадцатой жертвой Милахи, к нашему прискорбию. Ей мы уже ничем помочь не можем, разве что отомстить по закону убийце.
- Для этого его надо поймать, - подключился к разговору новый журналист.
- Естественно. И это случится, обещаю.
- В деле появились зацепки?
- Не могу открывать тайн следствия, но могу с уверенностью сказать, что Милаха не столь умён, как хочет казаться. Его опасность преувеличена.
- Восемнадцать жертв, сэр, - тянула микрофон журналистка в ярко-красном платье. - Это вы называете преувеличенной опасностью?
- Это я называю зверством и глупостью. Но в наших силах его остановить.
- Вы по-прежнему утверждаете, что тела на рыбацком складе — это жертвы Милахи?
- Да, я так думаю.
- Почему он изменил своему стилю? Жертвы были застрелены, хоть и укутаны.
Шериф едва успевал поворачивать голову к новому собеседнику, но не терялся, говорил громко и уверенно.
- У меня два варианта, оба равноценны: либо эти люди были ему знакомы и он решил облегчить их страдания, либо что-то пошло не так, возможно они оказали сопротивление и ему пришлось обезвредить их быстрее обычного. Личности погибших, к сожалению, так и не были установлены.
- Так может это не он?
- Он.
- Как вы думаете, зачем он это делает? Есть что-то общее между жертвами?
- Пока мы считаем, что жертвы выбраны случайно. Скорее всего, это дело рук психопата, который идёт убивать, поймав обострение, и то, что чаще всего Милаха убивает женщин и детей, означает, что он выбирает слабого противника в силу своей трусости и мужской несостоятельности.
В толпе ненадолго застыла тишина, но вот вопросы посыпались снова.
- Вы уверены, что это мужчина?
- Хм, - улыбнулся снова шериф. - Была мысль у следствия о том, что преступления совершает женщина. Следов сексуального насилия у жертв нет, рассматривалась и версия о преступнице, но я склонен считать, что это дело рук всё же мужчины. Возможно, девственника.
Девушки не сдержали усмешек.
- Вы сделали такой вывод по тому, что он не насилует жертв? - нахмурился журналист вечерних новостей.
- Конечно нет. Я сделал этот вывод, потому что составил психологический портрет убийцы. Это несчастный, недолюбленный в детстве человек. Скорее всего мать пила, а отец избивал — или наоборот. Сложности в общении со сверстниками, насмешки и издевательства, как следствие и сложности в общении с противоположным полом. Он закомплексован, об этом нам рассказывает манера убийства — даже после того, как он убивает свою жертву, ему сложно принять себя такого. Он подчищает — купает жертв, заворачивает в простынь — скрывает от самого себя содеянное. Вы правда думаете, что он — счастливый семьянин или ловелас?
- Если он столь прост, почему же его до сих пор не удалось поймать?
- Я не говорил, что он прост. Любая психопатология — это всегда сложно, к тому же он умён. Но я умнее.
Ещё одна лучезарная улыбка и журналисты аплодируют Грэю.
Попрощавшись, шериф бодро двинулся к помощнику.
- Сэр, вы...
- Спасибо, Аугуст, - перебил Леонард, ожидая похвалы.
Самому ему выступление понравилось, всё шло по плану.
- Нет, сэр, простите, но... Вы уверены, что это разумно? Говорить о нём с таким...э... неуважением? - помощник заикался, мялся и слегка побледнел.
- За что нам уважать преступника, Аугуст? За какие заслуги? - шериф набрал темп и коллега едва поспевал за его широким шагом. - Главная ошибка всех предыдущих следователей в том, что они возвели его личность в культ, который стоит бояться. Я же считаю, что чем больше мы нагнетаем, тем свободнее он себя чувствует. Он хочет внимания, иначе зачем вытаскивает трупы в общественные места?
- Но это может быть опасно, сэр.
- Это только приблизит меня к поимке Милахи, Аугуст, вот увидишь. Всё под контролем, - похлопав парня по крепкому плечу, Грэй поспешил к машине.
На самом деле никакой выходной он завтра брать не собирался, хотя не помешало бы. Бессонные ночи проходили одна за одной в полном погружении в дело Милахи. Он уже знал каждую страницу из трёх коробок с материалами наизусть, лица жертв постоянно всплывали в сознании, как кадры из кинофильма. Ниточки начинали соединяться, Грэй был уверен, что вычислил наперёд угодья маньяка, изучил его настолько, что понял, где он расставит сети для следующей жертвы. Оставалось усыпить его бдительность — для этого он объявил о предстоящем отдыхе, и немного разозлить — для этого он намеренно был неосторожен в высказываниях, исказив истинный психологический портрет преступника. Завтра он собирался на охоту и предчувствовал, что дело завершится успехом.
Оставалось всё проверить, ещё раз сопоставить факты, убедиться, что место для охоты выбрано верно. Вернувшись в участок, он велел никому его не тревожить, заперся в кабинете и до глубокой ночи заново изучал дело, разложив бумаги на полу. Место должно было быть необитаемо, но неподалёку от улиц с большой проходимостью, чтобы легче было оттащить труп на видное место, ведь в городе с прошлой недели специально введён строгий режим осмотра всех подозрительных автомобилей, в особенности тех, что способны перевозить грузы, а значит он вряд ли рискнёт везти жертву по городу в машине, что усложняло ему так называемую «транспортировку». Ещё ему нужна была вода, чтобы искупать жертву после убийства, и этот факт сужал круг поисков тайника раз в десять. Изучив все материалы, Грэй понял, что Милаха не охотится в одной части города дважды — это тоже сужало круг подходящих угодий, плюс камеры на улицах, под которые он тоже никогда не попадает, и немного интуиции, проникновения в разум маньяка... Грэй на девяносто девять процентов был уверен, что вычислил будущее место преступления верно, оставалось дело за малым — схватить преступника.
Стук в дверь кабинета раздался за полночь. Взлохматив и без того растрепанные чёрные волосы, Грэй неохотно поднялся с пола, разминая затёкшие ноги и впервые с тех пор как вернулся в участок взглянул на часы.
- У-у, Холли меня убьёт, - тихо сказал он и открыл дверь.
На пороге стояла Элизабет Тёрнер, милая женщина средних лет с кудрявыми светлыми волосами, секретарь.
- Шериф, я думала вы опять уснули в кабинете.
- Засиделся, - согласился Грэй. - Холли не звонила?
- Звонила пару раз, я сказала, что вы велели не беспокоить.
- Точно убьёт.
- Что?
- Ничего, Элизабет, спасибо.
Потянувшись, шериф вернулся в кабинет за ключами от машины и вместе с Элизабет покинул участок. Предложил ей подбросить до дома, секретарь не отказалась.
- Такси по ночному тарифу настоящий грабёж, - сказала она, когда машина выезжала с парковки. - Как у вас дела, сэр?
- Скоро будет лучше, сейчас много работы, Холли злится. В субботу пропустил матч Аарона, а он забил два мяча, у Грэйси послезавтра спектакль — тоже не попаду.
- Ничего, сэр, совсем скоро вы поймаете этого зверя и наверстаете упущенное, - уверенно покивала Элизабет, прижимая объёмную сумку к животу.
Грэй едва заметно усмехнулся.
- Это пророчество?
- Да, причём ваше. Я смотрела сегодняшнюю конференцию.
- И ты думаешь я прав?
- Вы очень талантливый молодой человек, господин шериф, - назидательно сказала женщина. - Если его не поймаете вы — то никто не поймает.
Тень озабоченности мелькнула на лице Грэя, но всего на мгновение. Элизабет права — он продумал все вероятности. На каждом из предполагаемых мест преступлений будут дежурить люди, предыдущие убийства Милахи чаще всего были совершенны как раз тогда, когда главные следователи по его делу находились в отъезде. Наверняка он следил за ними. Завтра с утра Грэй отвезёт жену и двух детей за город, словно они уехали отдыхать всей семьей, потом незаметно вернётся, проведёт завершающую репетицию операции и уже ночью Милаха будет взят.
С такими мыслями он и возвращался домой. Свет в гостиной всё ещё горел, Холли наверняка ждала его, чтобы отчитать, а потом вкусно накормить. Ей очень не нравилась его одержимость Милахой, она переживала, что он мало спит, а в те редкие дни, когда ночует дома, вскакивает среди ночи и бежит к столу, чтобы записать в блокнот новую догадку, которую стоит проверить. Сегодня Грэй собирался извиниться за всё, купил цветы и шампанское, и хотя в сон клонило беспощадно, всё-таки поговорить с женой о чём-то кроме дела маньяка.
Открыв дверь своим ключом, он быстро ввёл код от сигнализации, пока не запищала, снял ботинки и тихо проскользнул в спальню, положить букет на кровать.
- Холли? - вполголоса, чтобы не разбудить детей, позвал он, выглянув в коридор. - Милая, я дома.
Снял кобуру, часы и пошёл мыть руки. Включил свет в ванной, подворачивая рукава рубашки, и замер. Ванна была наполнена, вода в ней окрасилась в багровые тона.