𝑲роличья 𝑯ора°

Доверие — это как хрупкое стекло, что тянется сквозь времена, преломляясь в лучах ярких надежд и туманной неопределенности. Оно появляется, словно неведомый свет, мягко и робко проникая в тёмные уголки души, освещая их своим теплом. Вначале оно кажется неиссякаемым, словно незримая нить, связывающая сердца людей, связывающая их мыслями, стремлениями, и в какой-то момент ты начинаешь верить, что оно может выдержать всё. Но что остаётся, когда эта нить рвётся, когда невидимая сеть слабеет от тяжести неоправданных ожиданий и жестоких разочарований?
Многие тянутся к этому свету, не понимая, что за ним скрывается не ангел, а мучительный процесс самопознания, открывающий боль, и как часто эта боль оказывается страшной. И вот, ты открываешься кому-то — и в этот момент кажется, что мир стал чуть яснее, что тот, кому ты доверяешь, держит твою душу, как ценную драгоценность. Но, увы, это — лишь иллюзия. Вскоре эта драгоценность становится лишь пустым сосудом, который одиноко звучит в руках того, кто, может быть, и не осознаёт, как хрупка его власть над твоими переживаниями.
Как часто бывает, что доверие — это не дар, а ловушка. Ловушка, построенная на обещаниях, которые когда-то казались настоящими, на словах, которые шепчутся, как мольбы, на взглядах, полных тепла и нежности. И вот ты веришь, ты открываешь своё сердце, отдаёшь частичку себя, и в этот момент тебе кажется, что этот шаг — самый смелый и правильный. Но на следующее утро ты просыпаешься, и что-то в твоей душе меняется. Ты начинаешь осознавать: доверие — это не сила, это слабость. Ты становишься уязвимым, как раненое животное, готовое упасть на землю, если только кто-то коснется твоей души слишком сильно.
Предательство — вот что разрывает всё, что ты строил в своей жизни. Оно не приходит с громким звуком, оно тихо, как шёпот, который остаётся в голове даже в тишине ночи. Ты не видишь его, но оно растёт внутри тебя, прокачивается в твоей крови, как невыносимая тяжесть, заставляя сомневаться во всем. Ты пытаешься вернуть утраченное доверие, но оно, как песок, уходит сквозь пальцы, не позволяя удержать ни одного зерна.
Каждый раз, когда кто-то вновь приближается к тебе с обещанием, ты внутренне отстраняешься, потому что знаешь: доверие — это не просто открытие сердца, это риск, что кто-то его закроет, не задумываясь о последствиях. Ты становишься осторожным, как будто за каждым словом скрывается враг, за каждым взглядом — недосказанная боль, за каждым жестом — предательство, которое в дальнейшем будет использовать твоё доверие, как оружие против тебя.
И так день за днём, ты утрачиваешь способность доверять. Оно становится неуязвимым, как скрытая тень, которая следует за тобой, поджидает тебя на каждом шагу. Ты живёшь с этим злом, привыкнув к тому, что доверие — это лишь мимолётная ошибка, которая принесёт боль. И ты понимаешь: не существует надежды, что кто-то, когда-либо, сможет вернуть тебе это доверие целым, потому что в нём всегда будет трещина, которая будет помнить, как оно было разрушено.
А что, если всё, о чём я говорил, — всего лишь бред? Что, если доверие — не хрупкая иллюзия, а сила, способная связывать людей, как невидимая нить, которая не рвётся, а лишь изменяет форму? Может быть, я просто ошибаюсь, и на самом деле всё это не имеет значения, а разочарования — лишь следствия моего собственного страха быть уязвимым? Может, нет никакой правды в этих мыслях, а лишь собственные тени, которые я сам отбрасываю в темноту?
Ответа никогда не было.

* * *

Вечерний Пиццаплекс погружается в зловещую атмосферу, где мир ярких огней и веселья вдруг становится туманным и тревожным. Когда солнце скрывается за горизонтом, неоновые вывески начинают мерцать холодным светом, разрывая тьму на куски, но этот свет кажется чуждым, неестественным. Коридоры, некогда полные детских голосов и смеха, теперь отдаются глухим эхом, которое едва ли удаётся затмить ни один звук. Аттракционы стоят недвижимыми, как забытые памятники прошлому, их экраны тускнеют, а игровые автоматы молчат, лишённые прежней жизни. Кажется, что место давно опустело, и его душа заточена в забвении. Но так ли оно на самом деле?
Тони и Грегори шли по вечернему Пиццаплексу, где мягкое свечение неонов и яркие огни аркадных автоматов создавали странную атмосферу. Несколько посетителей все ещё прогуливались по коридорам, но их было так мало, что пространство казалось пустым и холодным, даже несмотря на живую музыку и звуки игровых автоматов. А вокруг — тёмные уголки, где, казалось, скрываются тайны. По крайней мере, так всегда считал Тони.
Тони всегда думал, что у него есть лучший друг. Эллис был рядом с ним с самого детства — тот, кто всегда был рядом, тот, с кем можно было поделиться любыми переживаниями. Они росли вместе, и когда жизнь начинала казаться слишком сложной, Эллис был тем, кто всегда умел отвлечь и развеселить. Смех и шутки — это то, что всегда присутствовало в их общении, и оно помогало Тони переживать любые сложности. Однако, по мере взросления, всё изменилось.
С каждым годом что-то в отношениях с Эллис стало изменяться. Тони начал чувствовать, что между ними вырастала пропасть. Он становился всё более серьёзным, он видел мир в других оттенках, но Эллис оставался прежним. Он не мог понять, что Тони переживает. Всё, что он мог предложить — это очередную шутку, очередной смех, как будто пытался скрыть все серьезные темы под лёгким весельем. Но Тони чувствовал, что этого недостаточно. Он хотел обсудить свои переживания, свои внутренние вопросы, что-то большее, чем просто пустые разговоры. И, что самое важное, Эллис никогда не запоминал. Он забывал важные моменты, не замечал мелочей, не помнил того, что для Тони было значимо. Он просто не мог быть тем, кто поддержит в нужный момент, потому что ему было легче перевести всё в шутку.
И вот тогда в жизни Тони появился Грегори. Этот мальчик был другим. Он был странным, да. Но в этом было что-то особенное. Грегори видел мир по-своему, и хотя его поведение часто сбивало с толку, Тони сразу почувствовал, что с ним как-то по-другому. Он не делал вид, что всё легко и просто. Он не пытался развеселить, он не пытался скрыть истинные чувства под поверхностными шутками. Грегори просто был. И он слушал. Он смотрел на Тони, как никто другой. И, что самое главное, он понимал.
Грегори никогда не отвергал мысли Тони, даже если они были мрачными или странными. Он не смеялся, не игнорировал, не упрощал всё до шуточного уровня. Он позволял Тони быть самим собой, не заставляя его притворяться, не требуя от него, чтобы он смеялся, если ему было не до смеха. Грегори был тем, кто замечал, когда Тони был подавлен, кто не отворачивался, когда мир казался слишком тяжёлым.
Тони понял, что его отношения с Грегори стали чем-то другим, чем всё, что было с Эллис. Он больше не хотел бегать за лёгким весельем, не нуждался в том, чтобы ему казалось, что всё в жизни всегда будет хорошо, даже если это было не так. Грегори был тем, кто разделял с ним боль, сомнения и тревогу. Он не пытался решить проблемы Тони, но он всегда был рядом, когда Тони нуждался в этом.
Тони шёл рядом с Грегори, его взгляд настороженно скользил по стенам, где тускло мерцали лампы. Он ощущал тревогу, не отпускавшую его с самого момента, как они вошли в Пиццаплекс. Точнее выразится - он всегда ощущал тревогу в этом месте. Всё казалось немного... не таким, как обычно. Может, это были пустые коридоры, может, это было чувство чуждости, которое охватывало его, но что-то явно не давало покоя.
Грегори же вел себя как всегда — сдержанный, уверенный, чуть рассеянный, но не более того. Его волосы, немного растрёпанные, слегка покачивались, когда он шел. Он не обращал внимания на тень, которую создавал Пиццаплекс в этот вечер, и был настолько поглощён своим шагом, что не заметил, как Тони следил за ним. Его лицо не выдавало ни признаков волнения, ни напряжения — Грегори, казалось, был в своей стихии.
«Что-то не так», — думал Тони, чувствуя, как его нервы натягиваются. Мысли о расследовании тайной личности ГГИ не давало покоя. Куда бы он не посмотрел - везде были чертовы инициалы. Он знал Грегори давно, но в последние дни этот мальчик как будто стал другим. Или это только ему так казалось? Тони ведь сам изменился. Может всему виной расследование? Грегори не был рад услышать о идее друга. Или же нет? Может Тони просто хотел одобрения с его стороны, а Грегори просто реалистично оценил его работу? Ведь Грегори всегда был немного замкнут, но сегодня в его глазах было что-то, чего Тони не мог понять. Может, это была эта туманная улыбка, которую он порой пытался спрятать? Или взгляд, который проскользнул мимо Тони, когда тот в последний раз пытался поговорить с ним о том, что происходит?
— Грегори, — Тони решился, нарушив тишину. Его голос звучал немного нервно, хотя он старался его контролировать. — Ты... ты точно в порядке?

Грегори обернулся, и его улыбка стала шире. Это была та самая улыбка, которой он встречал Тони во время их встреч или когда пытался успокоить его. Однако что-то в её тоне сегодня не было таким тёплым, как обычно.
— Всё нормально, Тони, — ответил Грегори, не показывая никаких признаков беспокойства. Его глаза блеснули в тусклом свете ламп. — Ты просто слишком переживаешь. Всё как всегда.
«Как всегда..» Тони был уверен, что видел что-то странное в его взгляде, но не мог точно понять что. Он заставил себя выдохнуть и снова взглянул на Грегори, который уже почти подошёл к аркадным автоматам.

— Ты уверен? — Тони не мог отогнать ощущение, что что-то в их обстановке было неправильным. — Ты как-то... изменился.

Грегори коротко засмеялся, снова улыбаясь, но теперь эта улыбка не была такой искренней. Он сделал шаг к одному из автоматов, не обращая внимания на Тони.
— Изменился? Я просто хочу сыграть в игру, сегодня был трудный день — сказал Грегори, уже поворачиваясь к экрану. — Не хочешь побить мой рекорд?

Тони замер. Он знал, что Грегори всегда предлагал игры, когда пытался снять напряжение. Однако он никогда не видел инициалы Грегори в списке лучших игроков. Он точно знал, что Эллис был на 12 месте, из-за чего они даже ели победную пиццу (Тони всегда не нравилась пицца с двойным сыром - его от нее тошнило, но Эллис забыл об этом в тот день). Тони был уверен, что Грегори играет лучше Эллис, но о своих рекордах и достижениях мальчик умалчивал. Как будто всё происходящее было частью какой-то шутки или проверки, которой Тони не мог разглядеть. Проверка на дружбу? Тони обвинял Эллис в невнимательности, но вдруг он сам является таковым? Это могло бы объяснить плохое настроение Грегори все прошлые дни..Тони слишком увлекся статьей. Чувство настороженности не отпускало его.
Тони подошёл к аркадному автомату, стараясь не выдать своих мыслей. Он встал рядом с Грегори, наблюдая за тем, как тот уверенно настроил игру. Его пальцы быстро скользили по кнопкам, и через секунду экран засветился.

— Давай, Тони, попробуй догнать меня, — предложил Грегори, его голос не был таким игривым, как раньше. Он был как бы... равнодушным.

Тони открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого просто кивнул. Он уже знал, что не сможет вырвать из себя эти слова. Он не знал, что именно его беспокоит, но интуиция подсказывала, что что-то не так. И Грегори... Грегори был частью этой загадки.
Он уселся и взял джойстик, глаза следили за движением персонажа на экране. Но каждый раз, когда он пытался расслабиться, его мысли снова возвращались к вопросу: почему он чувствует, что что-то скрывается в действиях Грегори? Почему ему всё больше кажется, что друг не совсем тот, кем он был раньше? И тем не менее, Тони продолжал играть, надеясь, что это чувство тревоги уйдёт. Но оно не исчезало.
Тони сосредоточенно смотрел на экран аркадного автомата, его пальцы скользили по джойстику, но мысли блуждали далеко от игры. Он старался скрыть беспокойство, но оно всё равно не отпускало его. Грегори сидел рядом, и его холодное спокойствие становилось всё более заметным. Казалось, мальчик был поглощён игрой, но Тони знал, что Грегори всегда был слишком внимателен к деталям, чтобы не заметить, когда кто-то внимательно наблюдает за ним.

И вот, когда Тони собрался сделать очередной ход, Грегори вдруг нарушил тишину.
— Ты... — его голос был необычно спокойным, даже с оттенком любопытства. — Почему ты вдруг так заинтересовался ГГИ?

Тони замер. Его пальцы замерли на джойстике, а взгляд скользнул в сторону друга. Он не был готов ответить, нечто внутри него желало отмахнуться, но что-то в тоне Грегори заставило его задуматься. Это не был обычный вопрос — это было больше похоже на проверку.
— Что ты имеешь в виду? — Тони пытался сделать голос как можно более нейтральным, но внутри его всё сжималось. Он не был уверен, что Грегори действительно хочет узнать, почему он интересуется ГГИ именно сейчас, когда их цель в Пиццаплексе была отдохнуть от всех дум связанных со статьей.

Грегори не отводил глаз от экрана. Его пальцы продолжали быстро перемещать курсор на игровом поле, но его выражение оставалось невозмутимым. Он, казалось, всё читал в Тони, как книгу.
— Ты всегда был в курсе, что такое ГГИ, — продолжал Грегори. — Но сейчас тебе кажется это интересным. Почему?

Тони почувствовал, как в его груди снова сжимается тревога. Он знал, что это вопрос не о его интересах, не о тех играх или кодах, которые он изучал за последние несколько дней. Это был вопрос о том, что его на самом деле интересует. И ответ был не таким уж простым.
— Я... просто думал, что это важно, — Тони попытался скрыть свою неуверенность. Но Грегори, казалось, всё видел. В каждом его движении, в каждом слове была какая-то холодная проницательность. Он не мог объяснить, почему начал интересоваться ГГИ, почему вдруг в его голове начали возникать странные мысли об этом.

Грегори медленно повернул голову и посмотрел прямо в глаза Тони. Этот взгляд был настойчивым, прямым, будто Грегори пытался увидеть то, что скрывается за каждым словом.
— Ты считаешь, что это важно? — Грегори слегка наклонил голову, словно его вопрос был частью какого-то более крупного расчёта. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась легкая напряжённость. — Ты знаешь, что за этим стоит. И знаешь, что это может изменить всё. Так почему ты решил в это углубляться, Тони? Что ты пытаешься найти?

Тони чувствовал, как его грудь сжалась от мысли, что Грегори буквально читает его мысли. Его собственные слова казались ему пустыми и неубедительными, он не мог сказать, что именно его привлекло в этом, но что-то заставляло его продолжать искать. Может, это была просто любознательность, а может, что-то большее, что он сам ещё не осознавал.
— Я не... — Тони сделал паузу, пытаясь подобрать слова. Он осознал, что Грегори, возможно, уже давно знал, что именно его беспокоит, что его интерес к ГГИ — это не случайность. — Просто... я думаю, что я что-то упускаю. И мне нужно понять, что это. Ванесса и..то, что случилось просто..

Грегори молчал. Его взгляд не покидал Тони, и это было как будто он пытался проникнуть в его сознание, выудить все ответы из того, что Тони не готов был озвучить.
— Ты уверен, что хочешь понять, что там? — спросил Грегори, его голос стал чуть холоднее, чем раньше. — Ты понимаешь, что это не просто "игры". И что ты за это заплатишь, ты готов?

Тони ощутил, как его сердце учащённо забилось. Он почувствовал, как его пальцы сжались на джойстике, но взгляд Грегори был настолько напряжённым, что он не мог отвлечься. Вопросы, которые он задавал себе всё это время, казались слишком сложными для ответа.
— Я не знаю, что я найду, Грегори, — признался Тони, его голос был тихим, но твёрдым. — Но я не могу остановиться, не попробовав.

Грегори на мгновение задумался, его глаза стали чуть мягче, но всё ещё в них оставалась эта непередаваемая настороженность. Тони почувствовал, как по его спине прошёл холодок. Он не мог понять, что на самом деле имел в виду Грегори, но это звучало как предупреждение. Он посмотрел на друга, пытаясь уловить хоть какой-то намёк на шутку или иронию, но в глазах Грегори не было ничего, кроме тени тревоги, скрытой под маской спокойствия.
Всё ещё не понимая, что именно движет им, Тони кивнул, хотя сам не был уверен в том, что готов столкнуться с тем, что скрывается за вопросами, на которые он искал ответы.
— Я постараюсь быть осторожным, — ответил он, хотя внутри его всё же терзали сомнения.

* * *

Время казалось остановившимся, и свет аркадных автоматов теперь казался особенно тусклым, как будто пространство вокруг поглощало их яркие огни. Грегори продолжал играть, не обращая внимания на Тони, но его слова всё ещё висели в воздухе. Тони, хоть и пытался верить, что всё это — просто игра, что его беспокойство не имеет под собой почвы, всё больше ощущал, как в его груди растёт тревога. Он не мог избавиться от чувства, что Грегори скрывает нечто большее.

— Всё в порядке, — снова сказал Грегори, но в его голосе звучала не столько уверенность, сколько холодная, почти механическая спокойность. — Давай просто продолжим.

Тони кивнул, но его сознание было занято чем-то другим. Он не мог избавиться от чувства, что что-то в этом месте не так, что Грегори, возможно, что-то замышляет. Но это казалось настолько абсурдным. Почему его друг должен его обманывать? Но по мере того как Тони смотрел на Грегори, его подозрения становились всё более явными.
Через несколько минут Грегори подошёл к очередному автомату, на этот раз к одному из самых старых и странных — его экран был тусклым, а механизмы старели с каждым днём. Он повернулся к Тони с улыбкой, которая не достигала глаз.
— Хочешь попробовать эту игру? Это настоящая классика, — предложил Грегори, его голос звучал на удивление добродушно. — Я уверен, тебе понравится. Давай, попробуй.

Тони колебался. Всё, что он видел до этого, казалось таким привычным. Он мог бы просто отказаться и уйти, но что-то в тоне Грегори заставляло его продолжать.
— Ты уверен? — спросил Тони, сомневаясь.

— Абсолютно. — Грегори на секунду посмотрел на него, и в его взгляде промелькнула тень чего-то, чего Тони не мог понять. — Ты не пожалеешь.

Тони подошёл и сел у экрана, не в силах отказать. Игра на экране была странной и выглядела как забытый аркадный автомат из самых первых дней Пиццаплекса, когда этот комплекс только открывался. Но даже несмотря на это, автомат казался манящим, как нечто, что давно должно было исчезнуть.
Как только Тони начал играть, он заметил, что экран мерцал, и управление стало немного сбивчивым. Это было странно, но он продолжал. Он не мог понять, что именно изменилось, но игра всё больше поглощала его внимание. Казалось, что сам автомат был как-то живым, заставляя его терять ощущение времени.
Пока Тони увлечённо нажимал кнопки, Грегори тихо встал и сделал шаг в сторону, стоя напротив него. Тони не замечал этого, он был полностью поглощён игрой. Но когда он вдруг решил сделать перерыв и поднять глаза, он понял, что Пиццаплекс стал другим. В воздухе ощущалась густая тишина, а огни, казавшиеся яркими минуту назад, теперь стали мрачными и тусклыми.
— Ты... ты что-то сделал, Грегори? — спросил Тони, его голос стал заметно тревожным.

Грегори смотрел на него без выражения. Его лицо было неподвижным, а глаза были холодными и невыразительными.
— Ты так и не понял, Тони? — произнёс он, его слова звучали как тихая насмешка, скрытая за беспокойным тоном. — Ты сам привёл себя сюда. Я не мог просто отпустить тебя, не заставив увидеть правду.

Тони замер, осознавая, что произошло. Это было не просто случайное совпадение. Всё это время Грегори вел его по запутанному пути, заманивая в ловушку, планируя избавиться от него. Грегори был не тем другом, которого он знал. Это была игра, и Тони оказался её пешкой.
— Ты... — произнёс Тони, его голос теперь звучал напряжённо, как будто в последний момент его сознание осознавало опасность, которая скрывалась за добродушным поведением Грегори.

— ГГИ, верно. Мы же друзья, обещали не врать друг другу. Ты тоже не справился с этой задачей, пряча от меня и от Эллис всю суть проекта до самого дня его сдачи.

Грегори медленно подошёл к нему, его шаги были уверенными, почти невесомыми. Он остановился прямо перед Тони, его глаза блеснули в тусклом свете.
— Ты был слишком любопытен, Тони, — сказал Грегори, его голос теперь был холодным, как лед. — В этот момент ты уже не мог остановиться. Ты слишком долго искал ответы, и теперь ты платишь за это. Ты оказался в ловушке, и не выйдешь отсюда, пока не поймёшь, что я давно всё решил за тебя.

Тони чувствовал, как его тело холодеет от страха. Он пытался встать, но ноги не слушались, а взгляд Грегори был таким ярким и проницательным, что Тони не мог отвести от него глаз.
— Ты ведь не знал, правда? Ты не знал, что я всегда был рядом, наблюдал за тобой. Ты думал, что всё под контролем. Считал, что сможешь восстановить правосудие. Напомнить, чем все закончилось у твоего отца? У Эллиса? Адама? Кейси? Тебя уже тогда просили остановится. Ты никогда не слушаешь, делаешь наперекор. — продолжал Грегори, его лицо не меняло выражения. — Всё, что ты сделал, всё, что ты пытался понять, только помогло мне заманить тебя сюда. Ты по прежнему уверен в том, что хочешь быть детективом?

Тони пытался понять, что происходит, как выбраться из этого, но его мысли были спутаны. Он был загнан в угол, и Грегори, казалось, знал, что делать с каждым его шагом. В этот момент Тони понял, что он не просто оказался в ловушке — он стал частью гораздо более тёмной и опасной игры, чем он мог себе представить.
Тони сидел в кресле аркадного автомата, его разум, казалось, остановился, но тревога продолжала расти. Всё, что говорил Грегори, всё, что он знал о ГГИ, теперь внезапно стало ясным. Он начал понимать, что тот, с кем он общался и дружил, давно скрывал свою истинную сущность. Слова Грегори, его спокойствие и холодная уверенность — это были признаки того, что мальчик, с которым Тони так долго делился сокровенным, был не тем, кем казался. Это не был просто друг — это был сам ГГИ.
В голове Тони замелькали обрывки воспоминаний. Сначала это казалось случайностью, но теперь Тони видел, как всё это складывается в одну страшную картину. Пропавшие без вести психологи, таинственные исчезновения — это всё было связано с Грегори. Он был не просто частью системы, он был её ядром, её центром.
— Ты... ты это всё устроил, Грегори? Это ты их убил? — спросил Тони, его голос был дрожащим, но в глазах появилась решимость. Он всё понял. Он осознал, что стоял на краю пропасти, и Грегори был тем, кто ведёт его в эту бездну.

Грегори, стоящий рядом с ним, не ответил сразу. Его лицо было спокойным, почти безэмоциональным, но в его глазах скрывалось нечто большее — тень, что проскальзывала в самые моменты молчания. Грегори шагнул вперёд, его движения были плавными, но почти зловещими, как будто он заранее знал, что произойдёт. В руках у него был нож — длинный, металлический, блеск его лезвия освещался тусклыми огнями.
Тони чувствовал, как его сердце бешено колотится. Нож в руках Грегори мерцал, и Тони знал, что теперь ему нужно действовать, если он хочет выжить. Но в то же время он осознавал, что сам Грегори, казалось, терял контроль над собой.
— Ты не хочешь этого, Грегори, — сказал Тони, его голос был чуть громче, с нотками растерянности. — Ты не можешь...

Грегори застыл на месте, его рука с ножом слегка дрогнула. На мгновение это казалось странным — он, по сути, мог бы просто атаковать, уничтожить Тони, но что-то в нём сопротивлялось. Грегори нервно отводил взгляд в сторону, его дыхание становилось учащённым, а взгляд, который он когда-то имел, теперь стал пустым, как бездна.
— Ты... ты не понимаешь... — Грегори выдохнул, и его голос дрожал. Он сделал шаг назад, но нож всё ещё оставался в его руке. — Я не хотел этого никогда.

Тони заметил, как лицо Грегори искажалось, будто он борется сам с собой, с той частью его личности, которая, возможно, когда-то была нормальной. Теперь это была борьба между человеком и тем, что стояло за его созданием — между Грегори и ГГИ.
Грегори, стоя с ножом, медленно опустил его вниз. Его рука продолжала дрожать, а его лицо становилось всё более болезненным. Он, казалось, не знал, что делать, как избавиться от того контроля, который держал его в своих руках.
— Я не могу... — Грегори с трудом выговорил эти слова, его лицо искажала борьба, словно он пытался вырваться из тени, что его поглотила. Он был как механизм, который всё ещё работал, но уже не знал, почему. — Я не могу... остановиться.

Тони, видя это, понял, что у него есть шанс. Он не мог позволить себе быть уничтоженным, но он не хотел убивать Грегори. Всё это время он был другом, всё это время он был человеком.
— Ты можешь остановиться, Грегори, — снова сказал Тони, его голос был полон решимости. — Ты можешь выбрать. Ты не обязан быть этим. Ты не должен быть частью этого ужаса. Ты всё ещё можешь выбрать, кем быть. Я...мы сохраним это всё в секрете, обещаю. Я никому не скажу...я..уже сдержал свое слово раньше! Ты не помнишь этого?

Но пока нож всё ещё был в его руках, а руки продолжали дрожать, Тони знал, что этот момент — решающий. Вопрос был в том, сможет ли Грегори победить в этой борьбе или он окончательно станет тем, что создал его.
Грегори снова взорвался, и его лицо исказилось в жуткой гримасе. Тони едва успел заметить, как его друг, одержимый яростью, бросился на него с такой силой, что тот не успел отреагировать. Нож в руке Грегори сверкнул, когда тот стремительно пошёл в атаку.
— Ты не можешь остановить меня, Тони! - прокричал Грегори, его голос был наполнен дикой ненавистью, искажённой болью. — Ты никогда не поймешь! Это всё должно было быть завершено!

Тони успел отскочить в сторону, но Грегори был быстрее. Его руки снова замахнулись, и нож резко вонзился в воздух рядом с его шеей, едва не порезав кожу. Дыхание Тони стало прерывистым от страха и усталости. В его голове яростно кружились мысли: «Как остановить его? Как вернуть его?»
Грегори снова бросился на Тони с диким криком, глаза его горели огнём, искажая всё, что было в его теле. Тони едва успел увернуться, когда нож свистнул в воздухе, прокалывая ткань его рубашки. Ощущение прохлады металла было жутким, и он понял, что времени на размышления почти не осталось.
— Грегори, хватит! Прошу тебя!! — крикнул Тони, уже не пытаясь скрыть свой страх. Он не мог больше скрывать, что Грегори стал чем-то иным. Не человеком, не другом. Существо, которым он был сейчас, было отчужденным и опасным. Грегори не ответил. Его лицо всё больше теряло связь с реальностью, его глаза были полны безумия. Он снова ринулся на Тони, и в этот раз удар был прямым. Нож мелькнул в воздухе, и Тони успел только увидеть, как он с жуткой скоростью приближается.
Тони инстинктивно отбился, оттолкнув Грегори, но тот не отступал. Грегори бросился снова, сжимая нож, будто это был его последний шанс. В его движениях не было ни малейшего сожаления - только желание разорвать, уничтожить.
- Ты мне не помешаешь! Ты был слишком любопытным, слишком умным, — его слова звучали как проклятие, и Тони почувствовал, как его силы иссякают. Он не мог больше отталкивать его снова и снова.

Тони отчаянно отбивался, чувствовал, как нож снова и снова скользит по его рукам, оставляя болезненные следы. Каждое движение Грегори было всё более хаотичным и яростным. Он был как зверь, потерявший всякий контроль.
- Ты... ты был моим другом! - выкрикнул
Тони, когда Грегори схватил его за шею и прижался к стене. Нож был уже слишком близко.

Грегори застыл на мгновение. Его рука с ножом дрожала, и взгляд его стал туманным, как будто он пытался расслышать слова Тони, что-то осознать. Но сразу же взгляд стал жестким, и безумие вернулось.
- Только и всего?!  - снова взревел Грегори, его лицо искажалось от ярости, а глаза блеснули злобой. — Я не хочу быть с ним, с ним, ОНО не понимает! Я не хочу быть слабым! Я не хочу быть тем, кем был раньше! Я... я не могу быть тем, кем ОНО хочет, чтобы я был!

Словно сдерживаемая волна гнева вырвалась наружу, и Грегори снова нанес удар. Тони почувствовал резкую боль и тепло крови, стекающей по коже. Он вскрикнул от боли, но его решимость не угасла. Тони знал, что если он не остановит Грегори сейчас, всё закончится. Он больше не мог уклоняться, не мог больше отступать. Он сам становился всё слабее, но ему нужно было хоть как-то остановить этого монстра, который когда-то был его другом. дернул руку с ножом, пытаясь прорваться. Тони был готов - последний рывок, последнее усилие. Он не мог дать Грегори окончательно поглотить себя этим безумием. В этот момент, собрав всю свою волю, Тони с силой схватил нож, вырвал его из руки Грегори, и, не теряя времени, отбросил его в сторону.
Грегори стоял, глядя на Тони. В его глазах всё ещё бурлило безумие, его дыхание было тяжёлым, а сердце колотилось в груди, как в безумной панике. Он не понимал, что происходит, не осознавал, как он оказался здесь, с этим ножом в руках, с кровью, которая всё ещё была на его пальцах. Он видел Тони, лежащего на полу, его тело безжизненно распростёрто, а глаза — пустые, стеклянные.
В тот момент, когда Грегори осознал, что произошло, его разум словно взорвался. Он попытался сделать шаг вперёд, но его ноги не слушались. Он понял — это не просто пламя ярости, это не просто игра с ним. Он видел перед собой того, кого когда-то считал другом. Он чувствовал, как в груди его сжалось что-то холодное и ледяное, а дыхание стало почти непереносимым от жгучего страха.
Тони не двигался.
Грегори шагнул вперёд, его руки дрожали, его мысли были разорванными. Он опустился на колени рядом с Тони, его пальцы коснулись шеи друга, но они не почувствовали пульса. Грегори схватил Тони за плечи, тряс его, но тот не реагировал. Его тело было тяжелым, холодным, как будто всё, что когда-то в нём было живым, исчезло.
— Тони... Тони! — его голос сорвался, и в глазах Грегори замелькали первые признаки отчаяния. Он подхватил Тони за плечи и снова потряс его. — Нет, не может быть! Ты не можешь быть... не можешь быть таким... — его слова звучали невыносимо, как крик в пустоту. Он всё ещё не понимал, не мог поверить. Тони был всегда рядом, они прошли через столько всего, как могли бы быть такими разными сейчас? Как? Почему он...?
Его дыхание стало прерывистым, а внутри словно что-то начало ломаться. Понимание происходящего дошло до него, как грозовая туча, налетевшая на него с неожиданной силой. Он чувствовал, как его мир рушится, как он теряет самого важного человека, как он сам стал причиной этого.
— Нет! Не может быть! — снова взорвался его голос. Он рывком откинул волосы с лба Тони и начал с отчаянием проверять его состояние, продолжая трясти его. — Ты не можешь быть мёртвым! Ты не можешь, Тони! Пожалуйста, не оставляй меня!

Грегори понял, что его пальцы начинают дрожать от страха, что он потерял контроль. Его сердце сжалось от боли, как будто его самого кто-то стиснул в железные оковы. Он снова тронул грудь Тони, на этот раз более осторожно, как будто проверяя, есть ли хоть капля жизни. Он выдохнул в момент, когда ощутил слабый, едва заметный пульс. Но это было не спасением. Это было слишком мало, чтобы вернуть его.
Его глаза заблестели от слёз, и Грегори едва сдерживал рыдания. Он схватил Тони за руку и прижал к груди, шепча:
— Простите меня, Тони... Я не хотел... Я не хотел сделать этого. Прости меня... Прости.

Тони не отвечал. Он не мог.
Грегори не знал, как это случилось, как он довёл всё до такого состояния. Он чувствовал, как внутри его раздирает что-то невыносимое, как его психика рушится под тяжестью совершённого. Он потерял себя, потерял друга. И теперь всё, что ему оставалось, — это смотреть на то, как его единственный человек, который когда-либо принимал его, лежит безжизненно в его руках.
Он не мог поверить, что всё было так. Грегори отпустил руку Тони, отстранив её от своего тела, и в отчаянии встал на ноги. Он забежал к ближайшей стене, ударяя её кулаком с такой силой, что в воздухе почувствовалась вибрация. Крики, отчаяние, истерика — всё смешивалось в одну бурю, не давая ему воздуха, не давая ему смысла в происходящем.
— Почему ты меня не остановил, Тони?! Почему?! Почему ты не сказал, что я ошибаюсь?! Почему ты не остановил меня, когда я снова... когда я...?!

Грегори не мог сдерживать ни слёз, ни боли. Он не понимал, что происходит с ним, что происходит с Тони. Он понимал лишь одно — его мир рушился, и он сам стал тем, кто это разрушил.
Грегори стоял, его тело дрожало, а глаза полнились слезами. Он стоял рядом с безжизненным телом Тони, его разум рвался на части. Каждая клетка в его теле вопила от боли, от стыда, от безысходности. Он понимал, что сделал что-то ужасное, что уничтожил всё, что у него было. Тони был его другом, а теперь он лежал без сознания, и Грегори был тем, кто довёл его до этого состояния.
Но всё внутри него было сломано. Что-то темное, что-то ужасное и зловещее начало разгораться внутри его сознания. Грегори мог чувствовать это, как черная, вязкая субстанция, которая медленно заполняла его разум, забирая его волю. Это была сущность, которая всегда была рядом, когда он терял контроль, когда его чувства и мысли рушились, оставляя только пустоту и ярость.
Грегори глубоко вздохнул, ощущая, как его сердце колотится, а руки начинают дрожать. Он не хотел этого. Он не хотел быть таким. Он боролся, боролся всеми силами, чтобы остаться собой, чтобы не потерять того, кем он был до этого момента. Но сущность внутри него была сильнее, она не отпускала его. Каждая мысль, каждое чувство было пронизано этой тенью, которая всё глубже проникала в его душу.
— Я не... я не хочу быть таким, — прошептал Грегори, опуская голову и сжимающимся от боли в груди. — Тони... прости меня. Я... я не хотел этого. Я не хочу быть тем, кто разрушает всё...

Он пытался держаться, пытался сконцентрироваться на своих чувствах, на тех мгновениях, когда они с Тони были друзьями, когда всё было проще. Он думал о том, как они играли вместе, как смеялись, как поддерживали друг друга. Он пытался вспомнить, что значил этот человек для него, как его понимание и поддержка были важными. Но темная сущность внутри него не позволяла ему сосредоточиться. Она растягивала его сознание, заставляя его забывать важное, поглощая свет.
— Нет... нет... я не могу... — Грегори снова почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки, как его тело напряжено, как каждый мускул кричит от противоречия. Он пытался бороться, но его разум уже начал терять хватку. Сущность забирала больше и больше. Она шептала в его уши, втиралась в его мысли, заставляя его терять контроль. — Я... я не хочу... быть монстром...

Но именно в этот момент, когда он думал, что может выдержать, когда ему казалось, что он ещё может быть тем, кем был раньше, сущность окончательно охватила его. Внутренний крик, внутреннее сопротивление исчезли, как дым. Она овладела им.
Грегори ощутил, как его сознание уходит в тень, как его действия больше не поддаются его воле. Он смотрел на тело Тони, но это уже не было его другом. Это был объект, на который он должен был напасть, убить, уничтожить. В его глазах было лишь безумие. Он не видел Тони как человека, он видел его как что-то, что мешает ему. Всё было окутано мрак, и теперь, когда он уже не мог сопротивляться, сущность управляла его действиями.
Грегори поднял глаза, и в его взгляде больше не было того, что было раньше. Всё, что он когда-то чувствовал, исчезло, поглощенное тьмой. Он подошел к Тони и опустился на колени, но не с намерением помочь. Он сжал руки в кулаки, а нож, который раньше был лишь инструментом разрушения, снова оказался в его руках. Он не мог остановиться, не мог вернуться назад.
— Я всегда пытался тебе это сказать. но ты не понимаешь... — его голос был хриплым, он звучал как будто издалека, словно Грегори говорил через кого-то другого. — Ты не понимал, что я должен сделать. Я не могу больше быть слабым. Я не могу... быть... тобой.
Тони оставался неподвижным, не зная, что он уже не был другом для Грегори. Он был лишь очередным препятствием на пути сущности, которая теперь управляла его телом. И в этот момент Грегори уже не был собой. Он стал тем, что внутри него росло всё это время — темной, бесчувственной силой, уничтожающей всё на своём пути.

* * *
Прошло несколько дней с того момента, как Тони исчез. По всему городу начали появляться листовки с его фотографией. Они были приклеены к столбам, дверям магазинов, развешены в автобусах и на остановках. На каждой из них была надпись: «Пропал без вести. Помогите найти Тони!»
Лица людей, которые видели эти листовки, часто наполнялись тревогой. Одни могли лишь бросить взгляд и пройти мимо, другие задерживались, изучая фотографию, а потом вновь уходили, оставив тревогу в глазах. Эти листовки начали расползаться по всему городу, а с каждым днём в поисках участвовало всё больше людей. Системы поиска пытались найти хоть какую-то зацепку, но Тони будто испарился.
Грегори, напротив, бродил по улицам, будто сам не осознавая, что происходило. Он видел эти листовки, но в его голове, словно в тумане, не было места для мыслей. Он не мог больше быть тем, кто был прежде, и не мог избавиться от того, что скрывалось внутри него. Когда его взгляд падал на одну из листовок, он чувствовал холодный укол в груди. Грегори знал, что это не просто пропажа. Это было его преступление.
Он мог вспомнить лицо Тони, его голос, его смех — все это было теперь в его памяти, как отголоски чего-то давно ушедшего. Но в его глазах больше не было сожаления. Он старался избегать встреч с другими людьми, как будто боялся, что кто-то увидит в нём того, кто стоял за исчезновением Тони.
Каждый день листовки продолжали появляться. Их становилось всё больше. По всему городу они напоминали о том, что произошло, что было потеряно. Но среди всех этих лиц, среди всего этого беспокойства и шума, Грегори всё больше ощущал одиночество. И хотя он не мог вернуться назад, хотя он был поглощен тьмой, всё равно где-то внутри него, в самой глубине, звучал тихий, почти неслышный голос — голос, который напоминал ему, что когда-то он был другом.
И хотя Тони исчез, его пропажа оставалась в воздухе, висела над городом как нестерпимая тень, не позволяя забыть то, что было сделано.