Цветение Сирени

Фенцио смотрел на захлопнувшуюся темную дверь, что звенела еще несколько секунд после того, как Геральд покинул комнату. Его слова, брошенные со злобой и упреком, стояли у ангела в голове словно заноза в пальце, которую никак не можешь достать.

«Скажи тоже самое и себе, Фенцио, когда в следующий раз будешь отрываться на ней из-за Ребекки»

И ведь каков дурак и нахал этот дьявол, а ведь прав все равно. Фенцио, так презиравший мать бедной девочки, снедаемый своей ненавистью, совсем не заметил какая нежная душа скрывалась за этими чудесными рыжими локонами и серо-зелеными глазами. Ангел, что должен быть всепрощающим, строгим, но заботливым, сочувствующим, радеющим за души молодого поколения, терпимым и теплым — совсем таким не был. Колючая щетина из горькой обиды, несправедливости, одиночества и злости на самого себя превратили его в бо́льшего демона, чем тот же его старинный друг, что хлопнул дверью и помчался вытаскивать юную душу на свет. Демон — на свет. Как поэтично.

И вот сейчас, когда ангел буквально окунулся в самую суть этой девочки — в поддерживающий ее жизнь Эфир, Фенцио, наконец, понял, каким идиотом он был, каким гордым и принципиальным бараном он в итоге оказался. Как он, пыхтя за справедливость в собственной жизни, вносил беспрекословное осуждение в другую, ничем того не заслужившую. Как, должно быть, велик замысел судьбы, раз достаточно было малышке Уокер оказаться одной ногой по ту сторону Бытия, чтобы два изначальных существа сложили пазлы, что не складывались в них до этого, чтобы поняли и встретились с самими собой перед голой, неприятной и твердокаменной правдой. Так Фенцио размышлял, идя в свою комнату. Он сел на свою белоснежную кровать в своей белоснежной одежде и ему стало тошно. Тошно от самого себя, от всего этого белоснежно-вычурного окружения, что как фантики на солнце заполняли его комнату, играя призрачным, искусственным светом.

«Как можешь ты даровать другим свет, если сам ни черта в нем не смылишь?»

— Тьфу! — сплюнул Фенцио прямо на свой белоснежный пол, разграничивая всю ту мишуру, что навесил сам на себя, раз и навсегда отделяя свою с ней суть. Ангел схватил подушку, одеяло и с решимостью пошел назад в комнату друга. Нет, сегодня он был не намерен сладко спать до наступления нового дня. Он должен разобраться со всем. Должен помочь другу. Должен помочь бедной Уокер, для которой выдалась нелегкая роль. Будто мало было Фенцио переживаний за сына, за Геральда, за Мисселину. Теперь еще и это вот чудо расчудесное вписалось в эту странную компанию сама того не желая. В довершение всего, — не вписалась, а вписали! Будто высшее создание, наделенное могущественной силой жизни, сам, черт его за ногу, Шепфа, будет спрашивать о желаниях какой-то маленькой непризнанной. Он о желаниях извечных и рожденных не смыслит ни капли, так уж о чем говорить...

Кинув все это белое безобразие, что держал ангел в руках, на привычную для его души черную ткань дивана, он сел, опершись о свои колени руками, обдумывая как в целом так вышло, что их с Геральдом жизни вывернулись наизнанку, как подменились понятия и кусочки их сути. Как так произошло, что они оба давно позабыли свои истоки и ныне довольствовались одной лишь жизнью каких-то учителей. Ответ, вообще говоря, у него был: им обоим так хотелось и так было нужно. Погрязнув однажды в интригах, заговорах, тайнах и играх, и испробовав после простую жизнь с маленькими радостями, возвращаться к первому уже не хотелось. По крайней мере, этим двум.

Он вспоминал...

С самого начала демон и ангел не стояли по разные стороны этого мира, они оба были частью гораздо бо́льшей силы, чем они сами. Оба они принадлежали Шепфа и были одними из его сотен и тысяч рук. Они разделяли мир на части, властвуя над каждой из них. А после произошло то, что произошло. Ожесточенные войны за тьму и свет раскидали друзей по разные стороны баррикад, но даже так, врагами они не стали, а только лучше поняли друг друга. Там, где для одного вера стояла нерушимым дворцом, для другого то было напускным и печальным. Где для демона были победы и истины, там для ангела была грусть и досада. А после все поменялось опять — поменялись они сами.

Мир, что был рожден Шепфа, предстал перед ними в своей девственной красоте и они любили и оскверняли его, будучи сторонами одной медали. Тысячи лет проходят, день за днем, год за годом, а демон и ангел все еще идут рука об руку, в тайне храня свои истинные имена, свои сущности. Такова их общая судьба и теперь, спустя бессчетное количество давно не считаемых дней, в их жизнь, наконец, врывается та, что была обещана демону в самом начале. И теперь, чует ангел, все пойдет наперекосяк. Нет, все уже пошло наперекосяк, посмотреть хоть на того же демона, — рассеян, разбит, печален. Они оба теперь потеряют покой, преследуемые каждый собственным страхом.

Что-то грядет. Что-то страшное. Что-то неотвратимое.

***

Геральд неторопливым шагом зашел в свою комнату, обнаружив на своем темном диване белое пятно — спящего Фенцио, который, судя по его, надо сказать верному, умозаключению, сбегал к себе за подушкой и одеялом и удобно разместился в его покоях. Он взял с тумбы бутылку глифта, подошел к дивану, подвинул ноги ангела и устало завалился на мягкий, спасительный холод.

Как это, черт побери, теперь забыть?

От бесцеремонных движений друга, ангел проснулся, пытаясь сфокусировать взгляд. Спустя пол минуты ему это все же удалось и он увидел перед собой раскинувшегося на диване демона, пьющего глифт прямо из подмороженной им же бутылки, не удосужившись налить его в стакан. Ангел откинул одеяло и сел рядом, потирая глаза. Посмотрел в окно — скоро рассвет, похоже, Геральда не было порядка трех часов.

— Как девица? — хрипло спросил Фенцио.

— В порядке, — ответил демон, смотря в никуда.

— А ты? — ангел косо и изучающе оглядел его. Демон молчал.

Фенцио поднялся с дивана, прошел к тумбе, достал оттуда чистый стакан и, вырвав из рук друга бутылку, плеснул себе немного глифта. Демон соизволил обратить внимание, а после равнодушно забрал бутылку, продолжая пить.

Ему нужно это забыть.

— Обсудим? — спросил ангел скорее для приличия ибо он не намеревался уходить отсюда, не поговорив. Он чуть поморщился от обжигающей горло жидкости и сглотнул, предчувствуя, что одной бутылкой не кончится.

— Не самая лучшая идея, — мрачно ответил Геральд, переводя тяжелый взгляд на задумчивого друга. Он тоже понимал, что, вроде как, нужда в разговоре есть, а в то же время все мысли сейчас не об этом.

— Сейчас самое время, — твердо подметил Фенцио и допил оставшуюся на дне жидкость, демон тут же плеснул ему еще, — Я по тебе вижу, что самому же необходимо.

Для начала стереть бы с ладоней и со всего тела все ощущения. Он слишком предвзят сейчас, а разум затуманен ею.

— Чего ты хочешь от меня Фенцио? Я не отступлюсь, — устало сказал демон, прикладывая прохладное стекло бутылки к разгоряченному лбу.

Остудить тело, разум, мысли, желания.

— Ты уже чуть не убил девицу, хочешь еще раз повторить? — осуждающе покачал головой ангел.

— Закрой рот, Фенцио. Я не хочу это слушать, — огрызнулся демон, прорычав и оголив клыки.

Будто он и сам не знал этого. Будто и сам не съедал себя по маленьким кусочкам. И если бы у него не получилось... Нет, думать об этом выше его сил, по крайней мере, сейчас.

— Или тебе так понравилось обжиматься, что ты теперь решил ее мучать до скончания веков, чтобы потом спасать, сквернодей ты умасленный? — Фенцио усмехнулся, стараясь вывести друга на истинные эмоции, понимая, что это его заденет, подсадит на крючок и позволит распотрошить после все его закрытое нутро, что так и кричит о помощи, подавая еле заметные знаки.

— Ты несешь чушь! Меньше всего я хочу ее мучать, особенно после этой ночи, наблюдая как она замерзает насмерть и из-за чего? Из-за меня! И мне уж точно есть с кем, как ты говоришь, обжиматься, на случай нужды, а потому не неси этот бред! — голос Геральда наполнился рычащими, звериными нотами. Он был вне себя. Даже понимая, что друг его спровоцировал, сдержаться сейчас был не в силах.

— Ну тогда в чем причина? На кой ляд ты это творишь? — огрызнулся ангел в ответ.

Демон тяжело вздохнул, поднялся с дивана и медленным шагом прошел к тумбе, доставая оттуда земные сигареты. Он вернулся назад, поджигая по пути одну, что нетерпеливо сжимал губами.

Ему нужно перебить ее запах и вкус.

Демон затянулся, откинувшись на диване, пробуя никотин, который никак не хотел перебивать сирень на рецепторах. Хотелось есть золу, пить кровь, вдыхать пепел лишь бы избавиться от въедливого аромата.

— Я не могу, — сказал демон, закрывая глаза на секунду, — Я верю в судьбу, иначе и быть не может, но проверять не намерен, ты понимаешь? Я не прощу себе.

Ему хотелось просто вернуться в злополучную комнату и остаться там, обнимать это несчастное создание. Всего лишь на сутки. На один день. И после стереть все из памяти, выбросить, уничтожить.

Фенцио недовольно покрутил носом, отгоняя от себя неприятный запах сигарет и покачал головой, наливая себе еще глифта. Пепел от сигареты нещадно падал на красивую ткань дивана, оставляя свои следы и запах, но демон не обращал на это никакого внимания, он просто сожжет его после как выдастся подходящий случай для вымещения ярости в тайне от любопытных глаз, — практика, которая с появлением Вики точно станет ему привычной, — так он считал.

— Бегать ты все равно не сможешь. Тебе не убежать далеко. Ты сам видел последствия, — предупредительный тон ангела всегда хорошо действовал на Геральда, в такие моменты он начинал прислушиваться к смыслу слов, что сходили с губ старого друга.

— Я готов принять любые последствия на себя, готов вытерпеть, выдержать. Но не готов плясать под дудку Шепфа. Я уже наплясался. И уж тем более не хочу, чтобы Ви... — демон осекся на ее имени, отгоняя образ, потер глаза пальцами и сделал глубокий вдох, — Не хочу, чтобы Вики в этом участвовала. Эта девочка явно заслуживает большего, чем быть пешкой в чужой игре.

«Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего» —
Всплыли в памяти чертовы строчки.

— Твоя жизнь не игра, Геральд, а Вики — не пешка, — ангел покачал головой, — Допустим, ты не примешь ее. Допустим, на время ее пребывания в школе ты сможешь контролировать это. Но что будет после? Ты понимаешь своей, на данный момент неразумной головой, что когда она упорхнет отсюда, то сгорит как мотылек на свету? А точнее, замерзнет в мучениях, как это чуть не случилось сегодня, — Фенцио повысил строгий голос, словно отчитывал своего студента, а не равного себе демона, — К тому же, мы оба знаем, что этот старый обветшалый суемудр не оставит ее в покое.

— Я этого не ожидал, — тихо ответил демон, закуривая вторую сигарету, — Не думал, что мое непринятие доведет до подобного. Я сам знаю, что виноват, не тычь в меня этим. Я найду способ, как не допустить повторения.

— Способ только один, тебе известно, а мне известно еще лучше, чем тебе, так что поверь на слово, — ангел положил руку на плечо друга и сжал.

— Хорошо, давай допустим такой вариант. Отбросим всю эту чушь, связанную с Шепфа, судьбой и нами, и просто поразмыслим как два взрослых мужчины, — демон распалялся, — Мы оба появились вместе с созданием мира, ты считал вообще сколько нам лет? Я, к примеру, запнулся на третьей тысяче и дальше уже даже не пытался. А ей сколько? 22? 25? — демон усмехнулся, — Она мне годится в пра-пра-пра-и еще десятки тысяч раз-пра-внучки. Как думаешь, сколько в нас общего? Подозреваю, что не просто мало, а скорее всего ничего. Это первое, — Геральд отпил глифт из бутылки, чуть поразмыслив.

— Второе и самое важное: она ангел. Я вижу ее напросвет, она для меня прозрачна. И в этой светящейся материи тьмы настолько мало, что она, скорее случайна, нежели основательна. И она не разрастется чудесным образом, не изменит ангельскую суть. И более того! Я не хочу, чтобы она меняла свою суть, — голос демона отдавал стальными нотами, — Шепфа не просто злой шутник, он изощренный садист. Дать мне ту, до которой я не смогу прикоснуться. Разве это не жестоко? Для нас обоих, — злобно и жестко произнес Геральд, — Она будет несчастна, она пострадает, ты знаешь сам, ты лично слышал пророчество. Так почему бы просто не отдать ее твоему сыну ради ее же будущего? Ну так что, Фенцио, тебя не смущают эти два «маленьких» пунктика?

А в сознании назойливо крутились, отражаясь от стекла светло-голубых глаз:
Чуть рыжеватая родинка на бледно-розовой продрогшей ареоле.
Соскользнувшая с плеча тонкая лямка.
Маленький шрам на правом колене.
Пахнущие травами бинты.
Пальцы, что тянулись к книге.
Умиротворенная сном улыбка.
Маленький куст сирени.

Ангел пожал плечами, потягивая глифт и громко вздыхая.

— Первый пункт меня точно не смущает. Лично мне это не помешало, как ты знаешь. Возьми и пообщайся с девочкой, вдруг ты не прав, а я уверен, что ты ошибаешься в этом, — Фенцио чуть улыбнулся, — А на счет второго... Мы ведь доподлинно не знаем, чем всё обернется в конце. Возможно, если ты проявишь свою благосклонность, она изменит свою суть и встанет подле тебя. Подумаешь, Рай лишится очередного ангела, не велика потеря для него, — ангел отпил глифт и нахмурил брови.

— Касаемо Дино... Ты сам то веришь в свои слова? — ангел усмехнулся, — Ты ни в жизнь ни ему, ни кому еще не уступишь ее, я что, по-твоему бестолочь что ли или слепой? — Фенцио налил остатки глифта и поморщился, вдыхая его запах, — К тому же, даже если они вместе будут, думаешь, рано или поздно все не встанет на свои места? Заранее тебе скажу — все вернется на законное место. Вопрос лишь в том: добровольно или же принудительно. И второй вариант вряд ли доставит радости вам, не побоюсь посчитать, троим.

— Дело не в Рае и Аде, как ты не поймешь? — демон встал с дивана, снова дошел до тумбы и достал новую бутылку глифта, подморозил хорошенько жидкость, а затем, откупорив, налил напиток другу и вернулся на свое место, — Суть в ее душе, Фенцио. Одно дело лишать невинности тело, другое — лишать невинности душу. Она не вынесет моей тьмы, что говорить и об Адском пекле? Склонять ее к противоестественному было бы неправильным. И я не приложу к этому ни грамма усилий. И даже больше, я лично провожу по ту сторону любого, кто посмеет посягнуть на это. И из всего этого вытекает еще и третий пункт, — ты знаешь, кто я есть на самом деле. Вот и подумай, — такая чистая душа, как Вики просто зачахнет в моих руках. Я выпью её до дна своей тьмой.

Фенцио покачал головой, отпивая половину огненной жидкости из стакана. Он и сам понимал насколько ситуация нелепа в корне своем, но, в отличие от своего упертого друга, он верил, что допусти Геральд хоть шанс на это, — решение придет по его или без его воли. Ибо так должно быть, а вера — это единственное, что существовало в Фенцио непоколебимым столпом и он не откажется от нее.

— Она зачахнет без твоих рук. И все же, дай ей право самой выбирать справится она или нет, примет или нет. Ты не даешь ей ни единого шанса. Она ведь даже не знает, кто она тебе... Я вижу, ты стремишься уберечь, но твое стремление сейчас сродни одержимости. Ты так сильно отгораживался от нее, что в итоге запустил между вами непреодолимую силу, которая нехило на ней же и отыгралась. Да и, как посмотрю, тебя тоже потрепала изрядно. Вот только ты-то выстоишь, тебя не убьешь. А она то... Забудь ненадолго о своей истинной сути и просто дай ей шанс самой разглядеть тебя настоящего. Ты ведь много больше, чем одна твоя суть.

Демон облокотился о колени, уронив голову в руки и нервно взъерошивая волосы. Он знал, что слова ангела хранят в себе истину, а оттого ему было еще сложнее принять решение. Все внутри буквально ныло. Ощущение неумолимого рока преследовало его, стоило ему только взглянуть или подумать о Вики, оно заставляло мысли метаться в беспорядке, вынуждая пальцы подрагивать от напряжения и оголяя на фоне всего этого единственное и абсолютно глупое желание, — просто вернуться в ее комнату и рассказать все, забрать и спрятать.

«Не хватало еще начать вести себя, как полоумное одержимое животное...»

— Впервые в своей долгой, нелегкой жизни, я действительно не знаю, что мне делать, друг, — он сказал это так тихо, серьезно и искренне, что его слова заставили Фенцио вздрогнуть, ведь последний раз он слышал подобные эмоции от этого демона слишком давно, настолько давно, что уже даже не помнил когда. И слышал ли вообще?

Ангел положил тяжелую ладонь на спину Геральда, выражая понимание, поддержку и сочувствие, что сейчас были ему так нужны и вдумчиво сказал:

— Просто дай себе шанс и поверь. А с остальным мы как-нибудь разберемся.