Прозрачно

Виктор открывает глаза и смотрит перед собой, пытаясь сосредоточиться и не дать боли распространиться по телу. Мозг кипит и хочется сдаться. Разбиться. А не решать те проблемы, которые жизнь так любезно подкидывает.

Михаил оценивает его взглядом и отворачивается обратно к доске. На ней остались разводы от грязной тряпки, а по краям обрывки формул. В центре сейчас написано имя одной особы и некоторые моменты, которые стрелками снова и снова ведут к этому имени. Синица щёлкает ручкой, заставляя Вкитора остаться в моменте, а не уносится куда-то далеко.

Гайос не особо понимает, что не так сейчас. За окном льёт дождь, остужая лето на пару градусов. Кофе давно остыл — и это ему даже по душе. Да даже то, что все проекты выполнены, и он со спокойной душой может сейчас расслабится и думать об одном: как развалить совет, но уберечь при этом Джейса от лавины последствий

Михаил щёлкает снова и достаточно сильно. Ручка выскальзывает из пальцев и падает на пол. Он наклоняется, чтобы поднять её, но замирает так и не вернув вертикаль корпусу. Вскидывает из такого положения голову и охает. Виктор же вскидывает бровь на эту наигранность

— Ты уверен, что хотел бы остаться здесь на всю жизнь?

Виктор над ответом даже не раздумывает.

— Ты лучше всех знаешь, что я бы с радостью жил у моря.

Синица кивает, распрямляется и подходит к доске. Пальцы вытягивает за указкой, лежащей на столике рядом. Он тычет ею в четвёртый пункт: «Истребить Совет и навести суматоху без лишних жертв». Гайос всё ещё не понимает. Миша закатывает глаза. Виктор считает, что луче он присядет, когда белые пятна начинают мелькать перед глазами.

— Совет начнёт подвергаться нападкам со стороны жителей, если выставить его в плохом свете. В первую очередь — перед заунитами. А это уже жертвы, — Гайос кивает, соглашаясь. — Но, если создать внутренний кризис, о котором не напишут в газетах, но который всё равно наведёт хаос — задеты будут только советники. А если мы знаем, к чему хотим прийти, то подстроить ход событий под нужный финал легко.

Виктор хмурится сильнее, вертит в руках бумажный стакан и не спешит запивать горечь во рту. Он всё ещё не догоняет.

— Миш, Джейс не дол...

— Ага, я знаю, Вик. Ты уже все уши прожужжал своим красавчиком и его безопасностью, — Синица отходит от доски и берёт кипу бумаг со стола. Виктор уже неодобрительно косится на это. — Мы создадим пелену, за которой не будет видно нас с тобой, Оливии и Джейса. Все будут знать, что мы там, — он подкидывает бумаги вверх, исчезая за диваном. — но не смогут это доказать. Вы оба будете свободны от этого места. И долга перед Оливией иметь не будете.

Виктор кривится на формулировку, вздыхает и поднимается, чтобы начать собирать разбросанные листы. Михаил присоединяется к нему и продолжает:

— В газетах не станут печатать то, что засекречено ото всех. Знать будут только советники и парочка миротворцев. Вероятно, Глэм и Оркес, — Виктор старается припомнить, кто сейчас управляет местной полицией, — Например... убийство советника Сейло.

Гайос замирает и прокашливается от воздуха, застрявшего в лёгких. Он что, сошёл с ума, произнося это прямо в здании Совета? Виктор откладывает бумаги, тяжело поднимаясь и отходит к ящику в столе, чтобы достать сигареты и прикурить. Открывает окно дабы не сработала сигнализация, и чтобы не умереть от дыма в легких. Михаил останавливается рядом и косится на сложенные на груди руки Гайоса. Закатывает глаза и садится прямо на стол.

— Да ладно, принц, чего бы не развлечься напоследок? Этот гад нам столько проблем создал. Смерть — благословение для него.

Не то чтобы Виктор не согласен. Просто это было... неожиданно. И слишком. Нужны ли такие жертвы? Он вдыхает дым в себя, прогоняет его по лёгким, выдыхает обратно. Вместе с правдой, которая легко срывается с языка:

— Я убил его в своей голове уже пятью разными способами. Думаю, шестой придумать будет не трудно, — он делает еще одну затяжку, ожидая реакции.

Михаил слишком радостно хлопает в ладоши, обходит стол, чтобы снова приблизится к доске Мелом чертит круг, овал и четыре палочки. Добавляет две точки и дугу, три палки сверху на круг и подписывает снизу «Сейло». Осматривает свой шедевр, кривится и вместо глаз-точек рисует крестики, а позади могилу с надписью "RIP". Виктор закатывает глаза в очередной раз и отворачивается. Из них двоих хорошее настроение отдали Мише. При чем в двойной дозе. Виктор пинает винтик под ногой и скидывает окурок вниз. Перехотелось.

Он подходит ближе, наваливаясь на трость сильнее, чем стоило бы и кивает.

— Возможно, у меня есть одна ревнивая любовница на примете, — Михаил смотрит в упор. А Виктору хочется запомнить это выражение. Не один ты загадками говорить умеешь. — Мириллия. Хороший снайпер. Работает в «Цветении Роз», — сказать «борделе» язык у него не поворачивается. Слишком хорошо там всё для односторонних связей. — Выставим её любовницей Сейло, которой он изменил. И она его расстреляла. Но это конечно, если они её найдут.

Виктор складывает тряпки пополам и стирает все надписи с доски, чтобы не оставлять после себя... Улики. Михаил фыркает и чокается с бутылкой гранатового сока.

— За нас, — шепчет с ухмылкой.

***

Миру он находит подозрительно быстро. Словно она заранее знала, что её будут искать. Либо же она слишком устала от клиентов и решила подышать свежим воздухом на крыше. Но точно не второе.

Виктор останавливается рядом, чуть позади. Щёлкает зажигалкой и протягивает ей огонёк. Она даже не оборачивается, чтобы проверить кто ее сегодняшний гость — просто отводит руку в сторону, спокойно дожидаясь, пока фильтр сигареты будет облизан языками пламени. Виктор хмыкает.

— Ты снова куришь, — вместо приветствия и он присаживается рядом, на холодный и грязный бетон.

— Начала сразу после того, как ты пропал в академии.

Обвиняет. И Виктор глотает её обиду. Потому что она права. Он бросил старых друзей ради своего будущего. Только не они его. И Гайос слишком благодарен им за это.

— Про...

— Не смей извиняться. Уже прошло. Раны зажили, — Виктор чувствовать себя начинает еще хуже. — С чем пришёл?

Он смотрит на её выкрашенные в белый волосы и поджимает губы. Из чёрного — в белый. Он её так? Или жизнь?

— Нужно убрать одного мерзавца. И не попасться.

Мириллия довольно хмыкает и следующие несколько минут Виктор слышит только шипение тлеющего конца сигареты.

— Я возьму за такой заказ много. Очень.

— Деньги не проблема, — ложь. Он сможет оплатить её услуги только если ограбит Джейса. Или просто всё ему расскажет.

— Тогда передай всё, что нужно через Синицу. А я пошла — работа ждёт.

Виктор чувствует второе дно в ее словах. Она слишком обижена. А он — не готов извиняться. Мириллия встаёт, отряхивает юбку и уходит, забирая с собой сигарету. У Виктора остается неприятный осадок после этого разговора.

***

Он мнётся перед входом в собственную квартиру. Почему не знает, но и анализировать сейчас не собирается. Ушёл ли Джейс или остался? Виктор не хочет видеть его в своем уголке безопасности. Но и скрываться на диване в лаборатории — глупо. Он вздыхает и нажимает на ручку.

Щелчок.

Светом заливает все внутренности. В лёгкие проникает запах специй и кофе. Гайос думает, что кофе по ночам входит в привычку, что нехорошо для организма. Но он игнорирует замечание мозга и ступает на коврик.

Усаживается на табуретку, зажимает трость между коленями и снимает лакированные туфли. Делает всё медленно, поправляет шнурки, протирает носы обуви и ставит их на обувницу. Идеально, как по сантиметру. Ему бы сейчас оказаться в другом месте, но бежать больше не хочется. Он смотрит на своё отражение и кривит губы в отвращении. Кому он нужен?

К сожалению, нашёлся один такой человек.

И Синица. И Слава. И Мира. Возможно, даже и жители Рунтерны.

Виктор сворачивает в спальню, чтобы снять дурацкий костюм с себя и надеть привычную футболку с растянутым горлом. Он устал. Привычное состояние, но приятным не становится. Медленным и осторожным движением, чтобы сильно не тревожить плечи, снимает рубашку, позволяя ей соскользнуть с плеч на пол. Осторожно влезает в рукава фиолетовой ткани и принимается за брюки. С ними выходит проще и быстрее.

Виктор смотрит на ноги и подумывает о том, чтобы оставить носки на месте, но всё же присаживается на постель и, кряхтя, стягивает их в два движения.

Спину тянет, заставляя полежать пару минут на постели и растянуть её. Растянуть расстояние между позвонками. Гайос поднимается со вздохом. Ну нельзя же так. Справляться — его миссия.

Он выходит из спальни, подпинывая ногами кучку грязной одежды, оставляя её у входа в ванную, и сворачивает на кухню. Там на столе уже стоит миска с салатом и расставлены тарелки с приборами — очень эстетично и по правилам. Виктор мысленно хихикает с того, что Джейс наверняка провёл не одну минуту в поисках как надо.

На подоконнике стоят цветы в обновлённой воде и новой вазе. Из красивого синего стекла с узорами, похожими на руны. Виктору становится тепло на душе от этого. И спокойно. Он не знает, что произошло, возможно, смирение, но он лыбится, как чеширский кот, а кончики пальцев подрагивают от желания прикоснуться.

Обычно же так делают. Касаются. Когда появляется желание — необходимость — чувствовать партнёра. Гайос даже мог бы представить, как после работы в лаборатории его встречал бы Джейс на кухне. Виктор бы касался его спины лёгким движением и становился рядом, прикладывая голову к плечу. Не на него точно. Виктор здраво оценивает их разницу в росте.

Только сейчас они не в той реальности, и Гайос позволяет себе только выдохнуть и образ затолкнуть обратно в глубины сознания. Мешают. А сейчас он с радостью и той же улыбкой проходит на своё место за столом. Во главе. А напротив усядется Талис. Правильно ли это? Наверное, да.

Гайос хмурится, когда на его появление не обращают внимания, но потом замечает кремовую насадку в руках Джейса и успокаивается. Талис слишком занят хозяйничеством.

Благо без внимания долго оставаться не приходится. Джейс разворачивается с улыбкой и приветствием. Он переставляет маленькие пирожные в центр стола, а следом наполняет пастой с мясом тарелки. Кофе переносится следом. Талис осматривает угощения и цокает языком, разворачиваясь назад.

— Чёрт, сок.

Он тянется к холодильнику и достаёт оттуда стеклянную бутылку с кровавым наполнением. Виктор по-ребячески хихикает, пряча взгляд и уводя его на колени.

Спасибо, Джейс.

Ему так приятно, что запомнили. Не забыли. Купили для него.

Талис останавливается у своего места, поправляя футболку и ладонями сжимая спинку стула. Переминается с ноги на ногу, рукой обводит стол, трёт затылок, вздыхает и наконец-то собирается с мыслями.

— Салат с помидорами, паста с мясом говядины, кофе, лично мной сваренный, как ты любишь, кексы из магазина с фирменным изображением, — Виктор кидает взгляд на панкейк и улыбается. Там его имя, Джейса, смайлики, цветы и... сердечко. — И также гранатовый сок лично для тебя.

Джейс ещё остаётся стоять, не поднимая глаз. Виктор же держит зрительный контакт и, дожидаясь, улыбается сильнее, кивая. Спасибо. Правда.

Талис наконец-то перестаёт копошиться и усаживается за стол. Они начинают трапезу в молчании. Продолжают тоже. И если Джейсу, скорее всего, неловко, то Виктор просто наслаждается ужином.

Ему стоит поднять тему про советника Сейло, про деньги для Марилии, но это будет плохой благодарностью. Слышен только звон приборов.

Гайос быстро расправляется с основной частью и тянется за гранатовым соком, открывая бутылку со щелчком. Наливает полный стакан и отхлёбывает с противным звуком для высшего общества. Вкусно.

Он забирает себе самый лакомый кекс и откусывает верхушку. Внутри оказывается клубничная химозная начинка, но Гайоса она совсем не смущает. Он с удовольствием откусывает снова. Глазурь Талиса очень нежная, тает на языке и окрашивает язык в цвет рисунка на ней. Минусов Виктор не видит.

Вторым он забирает себе панкейк с его именем, оставляя на тарелке одиноко стоять три оставшихся десерта для Джейса. Тот с сердечком забирать почему-то не хочется. Словно возьмёт его — и согласится с чувствами. Признавая, что он тоже это чувствует.

Джейс ест медленнее. Теребит в свободной руке салфетку, которая приняла уже убогий вид, молчит, смотрит ровно в центр тарелки и этим раздражает Гайоса, который уже расправился со всеми составляющими сего вечера. Он отодвигает от себя грязную посуду и откашливается. Раз уж Джейс и так на нервах — он не будет виноват, если тот разнервничается сильнее.

— Джейс, — привлекает внимание, дожидается ответного взгляда. — Мне нужно... — не знает, как стоит сформулировать. Думает. И сдаётся: — За убийство советника Сейло нужно заплатить. И это стоит денег. Я таких не найду сейчас, а смерть советника — залог нашей, — немного приукрашает и старается сбить с толку этим «наше», — безопасности.

Талис хмурится и дожёвывает лапшу, которую перед этим впихнул в себя. Он откладывает вилку, отодвигает тарелку — явно с облегчением. Словно любой разговор для него лучше всей этой романтики. Виктор не может не согласиться. Он уже и так благодарен, что Джейс не поперхнулся от новости. Талис откашливается.

— Что, прости?

Виктор смотрит серьёзно и не позволяет отвести собственного взгляда. Даже глаза закатить.

Что слышал.

— Мог бы ты одолжить мне денег, пожалуйста? Я верну всё через пару месяцев, как встану на ноги в Илосе.

Илос. Хорошее место. Ему очень нравится, по крайней мере. Он думает, что там должно быть хорошо. Михаил, по крайней мере, считал именно так. Город, в котором преобладает ночное время суток, раскинулся на побережье у скал, и там есть один прекрасный домик, который Гайос мог бы выкупить для себя. Он не перестанет быть учёным от того, что сменит место жительства, а помощь людям нужна всегда. И везде.

Найдёт себе нового кузнеца. И бармена обязательно. Мечты всё же должны сбываться, а не пропадать в чертогах разума. Виктор даже уже знает, как обустроит веранду, и что возьмёт с собой из Рунтерны. Возможно, стоило уехать ещё в начале мая, когда Оливия предлагала, но в чём тогда интерес? Гайос хмыкает. Итог один, а результат разный. Здесь Талис будет в безопасности. Теперь да. Решение — лишь в одной жизни.

— Илос? Виктор, я надеюсь, что ослышался, — Гайос кривится, когда Джейс переходит в свой официальный образ и начинает его отчитывать. Абстрагируется. Не слушает. Убийство — это плохо? Что ж ты молчал-то, а, друг? Столько человек сейчас было бы живо. Виктор цокает и закатывает глаза, всё же не сдержавшись. Опирается локтями в стол и прерывает Джейса:

— Я могу оставить всё сейчас как есть и поставить под удар себя, тебя и всех жителей Зауна, — замолкает, но, глядя в оскорблённое лицо Джейса, договаривает, — и Пилтовера. Но я нашёл наилучший исход и собираюсь одним выстрелом, — буквально уже, — убить трёх зайцев.

Откидывается на спинку диванчика с победной ухмылкой.

— Но ты сейчас говоришь об оплате за убийство!

Боже. И что с того-то?

Виктор прогоняет фразу ещё раз в голове и задумывается о том, почему сам не мог бы убить Сейло. Это поставило бы его под удар, а просидеть за решёткой оставшуюся недолгую жизнь не хочется. Непродуктивно получится.

— Я говорю о нашей безопасности, Джейс. Не переворачивай правду.

Талис поражённо вдыхает, хлопает себя по коленям и поднимается, принимаясь за уборку стола. Он пыхтит и бубнит ругательства себе под нос. Виктор же не шевелится, упорно сжимает губы в тонкую полосочку и скрещивает руки на груди. Он подождёт.

Ждать приходится долго. Джейса, видимо, очень задевает предложение, и он с большим усердием намыливает губку и трет с такой силой вилки, словно хочет начистить их до блеска. Он кропотливо вытирает их тряпкой и расставляет все по шкафчикам, ставит стаканы, а когда посуды не остаётся — утыкается лбом в шкафчик и вздыхает. В очередной раз за вечер.

— Сколько, Ви?

— Много. Просто дай доступ к счёту, — Джейс сокрушённо кивает, разворачиваясь. Жуёт нижнюю губу от нервозности.

— Ты уезжаешь? — он на долю секунды хмурится, припоминая название деревни. — В Илос. Я про это. Почему?

Гайос смотрит непонятливо, ухмылка стирается с лица, сменяясь усталостью. Он ладонью проводит по лицу, стирая сонливость с себя. Не сегодня.

— Мне не будет места здесь. Не после всего. И я не хочу здесь оставаться. Ты должен понять.

Джейс кивает снова и спрашивает, не поднимая головы:

— Оставишь меня здесь?

Виктор открывает рот, чтобы сказать простое «да», но сразу понимает, что именно спрашивает Джейс. Гайос чувствует себя болваном, хотя всегда считал, что эта роль отведена Талису в их отношениях.

Он оставляет Джейса здесь только потому, что сам решил: тот не захочет ехать с ним. Что захочет остаться здесь. А ещё Виктор знает — он не пережил бы отказа, и поэтому даже не раздумывал об обратном исходе. Он хмурится и поднимается. Только чтобы остановиться на пороге, не видеть лица Джейса.

— Я бы хотел пригласить тебя. Но знаю, как для тебя важен Пилтовер. Поэтому да, Джейс, оставляю.

Он отворачивается и выпрямляет спину. Шагает размеренно, но быстро. Аккуратно, чтобы стуки трости об пол, не переросли в головную боль.

Он опять уходит с кухни, на которой могло бы быть больше, чем...

— Виктор, — оклик долетает быстро, а ладони на талии разворачивают его ещё быстрее. — Я бы между тобой и городом никогда слово «выбор» не ставил. Ты совсем дурак, если решил, что я не выберу тебя, — хочется съёжиться и в защитной реакции спросить, считаются ли те ножи в спину выбором в пользу Гайоса. Виктор просто не знает, как реагировать на искренность. — И я согласен, если ты меня приглашаешь. Я не знаю, что такое Илос, где он, но я согласен, если тебе нравится.

Виктор смотрит на Джейса. Чувствует тепло ладоней через ткань. В груди щемит от признания. Так хочется кричать от бессилия перед эмоциями. Но он молчит. Пытается в своей голове в придуманную картинку встроить Талиса — и выходит хорошо.

Теперь у него будет свой бармен.

Виктор смотрит в глаза партнёра, наблюдает за тем, как зрачки у того расширяются. Понимает, что выглядит, скорее всего, не лучше с этим блеском в глазах. Поэтому Виктор тянется и целует Джейса. И ему отвечают сразу. Не раздумывая. Не пугаясь. Не отстраняясь. Даже наоборот. Джейс в моменте становится слишком много — и впервые это ощущается приятно и правильно.

Джейс притягивает худое тело ближе, обвивает своими длинными руками, целует сильнее и перехватывает трость из рук. Он отставляет её в сторону, к стене, а та падает, не имея нормальной опоры. Они лишь на секунду отвлекаются, чтобы хихикнуть.

Талис тащит его в спальню. Отрывает от пола, аккуратно перехватывая за талию и бёдра, чтобы не тянуть позвоночник. Гайос всё равно всхлипывает от боли, обвивает руками шею — и позволяет себя унести. Зацеловать.

Именно зацеловать. Потому что у Джейса рот большой. Как и язык. Он лижет, прикусывает, целует — и всё в разных местах. Растянутый ворот футболки позволяет целовать плечи. И Виктор сходит с ума от изобилия.

У него совершенно нет желания быть съеденным или вылизанным — хотя, смотря в каком смысле — поэтому приходится шикнуть на разошедшегося партнёра и оттянуть его за волосы от самого себя, чтобы снова склеить губы между собой. Приятно и горячо. Хочется ещё.

Матрас мягкий, Виктор тонет в нём. Не то чтобы он был против. Он лижет языком скулу Джейса в благодарность за аккуратность и руки спускает на грудь. Лезет под футболку, оглаживает все участки кожи.

Внизу живота тает сахарная вата.

И Джейс, судя по всему, собирается до неё добраться. Потому что он поцелуями спускается по телу именно туда. Выцеловывает каждое ребро под одеждой. Виктор ведь не разрешал себя раздевать. Он целует живот, доходит до пупка, руками шарит по ногам, оглаживая бёдра.

Гайос успевает подумать, что Джейсу, вероятно, неудобно так сгибаться, чтобы дотянуться до него, но в следующую секунду его затыкают поцелуем, и он согласно мычит в чужой рот. Большие пальцы Джейса лезут под футболку. Виктор старается отвечать тем же, но сознание рассеяно, и удаётся только водить вверх-вниз ладошками по спине. Он раздвигает колени и старается двинуться назад, чтобы подпустить Джейса ближе — что несомненно было бы удобнее, но Талис понимает это по-своему и тянется к резинке штанов.

А Виктор не готов. Он разрывает поцелуй слишком резко, стукается зубами с Джейсом и качает бёдрами, чтобы не дать Талису коснуться.

— Стой, стой, стой, — он пытается отдышаться, глаза не открываются от неги, растекающейся по телу, — много... Подожди.

И до безумия скулить хочется от того, какой Джейс понимающий партнёр. Он утыкается лбом и выдыхает, толкается бёдрами, чтобы пахом потереться о ногу Виктора и унять болезненный стояк.

Гайос с не меньшим удивлением понимает, что и сам хочет повторить это движение.

Но, как он уже сказал — для него это много. Джейс целует его в щёку в последний раз.

— Да, хорошо, ладно, — у Талиса сбито дыхание, он втягивает воздух носом и откатывается на бок. Укладывается рядом с Виктором. — Я так влюблён в тебя...

Виктор думает, что это хорошо. Потому что он чувствует то же — и в ответ. Джейс укладывает руку на живот, притягивая ближе и накрывая их одеялом.

Это последнее, что успевает обдумать Виктор, перед тем как уснуть с тем, кто доверяет ему свою безопасность.

И этого достаточно.

Примечание: 

"Цветение сирени" — не просто название. Сирень цветет в мае, что является отсылкой на начало фанфика. Это раз. Небольшой вкид такой)))

Два! — это то, что сирень на языке цветов олицетворяет первую влюблённость и в период отношений их дарят единожды. А теперь сложите два плюс два ;)