///
— Что за девочка?
— Карли Хэвиш. Она работала в клинике на Гаити. Это один из наших факультативных курсов. Я слышала, что дороги там, мягко говоря, ужасные. Так вот, грузовик вылетел в кювет и перевернулся.
— Выходит, это был несчастный случай…
— Она сидела на заднем сиденье. Ее не могли эвакуировать в течение десяти часов.
— А еще один студент? — спросил Хойслер. — Был еще один, который не дошел до последнего курса.
Крисс опустила глаза, и он догадался, что ей не очень-то хочется говорить на эту тему.
— Госпожа Норрис!
— Такое бывает довольно часто, — неохотно проговорила она. — Студент вылетает из института. Мы пытаемся помочь ему наверстать программу, но, понимаете, некоторые на самом деле плохо усваивают материал.
— Так этот студент… как его имя?
— Уильям Эрвин.
— Он бросил учебу?
— Да, можно и так сказать.
— У него были какие-то проблемы?
— Ну… — Она огляделась по сторонам, словно пытаясь найти того, кто мог бы прийти ей на помощь, но рядом никого не было. — Наверное, вам лучше поговорить с одним из его преподавателей, доктором Роном. Он сможет ответить на все ваши вопросы.
— А вы не можете?
— Здесь скорее… личные мотивы. Доктор Рон вам все расскажет.
Хойслер взглянул на часы. Он рассчитывал сегодня вечером вылететь, но, видимо, предстояло задержаться.
— Где можно найти доктора Рона? — спросил он.
— В анатомичке.
Еще из коридора он уловил запах формалина. Хойслер остановился перед дверью с табличкой АНАТОМИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ, собираясь с духом. Хотя ему и казалось, что он готов к предстоящему испытанию, зайдя в лабораторию, Хойслер опешил от увиденного.
Все пространство занимали двадцать восемь столов, расставленных в четыре ряда. На столах лежали трупы в разных стадиях разложения. В отличие от трупов, которые Фрэнк привык видеть в лаборатории судебно-медицинской патологии, эти выглядели искусственными. Кожа была натянута словно винил, забальзамированные сосуды окрашены в ярко-голубой или красный цвет. Сегодня студенты занимались головой, отделяя лицевые мышцы. С каждым трупом работало четверо студентов, и в лаборатории стоял гул голосов, зачитывающих вслух тексты из учебников, задающих вопросы, предлагающих советы. Если бы не отвратительные экспонаты на столах, студентов вполне можно было бы принять за заводских рабочих, колдующих над механическими узлами.
Молоденькая девушка с любопытством взглянула на Хойслера — незнакомца в строгом костюме, который забрел в святая святых.
— Вы кого-нибудь ищете? — спросила она, нависая со скальпелем над щекой трупа.
— Доктора Рона.
— Он в другом конце комнаты. Видите того крупного мужчину с белой бородой?
— Да, вижу, спасибо. — Он двинулся между рядов, невольно заглядываясь на каждый труп, мимо которого проходил. На женщину с костлявыми конечностями. На чернокожего мужчину с обнаженными крупными мышцами бедра. В конце зала группа студентов внимательно слушала верзилу а-ля Санта-Клаус, который демонстрировал ткани лицевого нерва.
— Доктор Рон? — произнес Фрэнк.
Мужчина оторвал взгляд от трупа, и от Санта-Клауса не осталось и следа. У профессора были темные глубокие глаза без тени юмора.
— Да?
— Я — детектив Хойслер. Меня направила к вам госпожа Норрис.
Кан выпрямился, и неожиданно Фрэнк оказался перед человеком-горой. В его огромной руке скальпель казался неуместной хрупкой вещицей. Он отложил инструмент и сорвал с рук перчатки. Когда он отвернулся к умывальнику, Фрэнк увидел, что белые волосы Рона схвачены в конский хвост.
— Ну, и зачем я вам понадобился? — спросил Рон, протянув руку за бумажным полотенцем.
— У меня есть несколько вопросов, касающихся одного студента-первокурсника, который учился у вас семь лет назад, Уильяма Эрвена.
Хотя Кан стоял к нему спиной, Мур видел, как застыла над раковиной массивная рука профессора. Наконец Кан оторвал полотенце и молча вытер руки.
— Вы его помните? — спросил Хойслер.
— Да.
— Хорошо помните?
— Он был запоминающимся студентом.
— Не хотите рассказать поподробнее?
— Не так чтобы очень. — Рон скомкал бумажное полотенце и швырнул в мусорную корзину.
— Речь идет об уголовном расследовании, доктор Рон.
Несколько студентов уставились на них во все глаза. Слово «уголовное» явно привлекло их внимание.
— Пройдемте в мой кабинет, — сказал профессор.
Фрэнк последовал за ним в соседнюю комнату. Сквозь стеклянную перегородку хорошо просматривалась лаборатория с ее двадцатью восемью столами. Целая деревня трупов.
Рон закрыл дверь и повернулся к нему.
— Почему вас интересует Эрвен? Он что-то натворил?
— Ничего, насколько нам известно. Мне просто нужно знать о его взаимоотношениях с Джеффом Олдриджем.
— Джефф Олдридж? — фыркнул Рон. — Наш самый знаменитый выпускник. Теперь медицинские институты будут особенно популярны. Как же, учат психопатов правильно кромсать тела.
— Вы считали Олдриджа сумасшедшим?
— Я не уверен в том, что существует психиатрический диагноз для таких людей, как Олдридж.
— Хорошо, спрошу иначе: какое у вас о нем было мнение?
— Я не замечал никаких отклонений. Джефф казался мне совершенно нормальным.
Такое описание каждый раз повергало Хойслера в состояние особой тревоги.
— А Уильям Эрвеном?
— Почему вы спрашиваете про Уильяма?
— Мне нужно знать, были ли они с Олдриджем друзьями.
Рон задумался.
— Не знаю. Я не могу сказать, что делается за стенами этой лаборатории. Меня интересует только то, что происходит здесь. Студенты пытаются впихнуть в свои и без того перегруженные мозги такой объем информации, что не всем удается справиться со стрессом.
— Именно это и произошло с Уильямом Эрвеном? Поэтому он бросил учебу?
Рон повернулся к стеклянной перегородке и уставился на анатомическую лабораторию.
— Вы никогда не задумывались, откуда берутся трупы?