Последний акт трагедии

Спускаясь по темной лестнице, зажигайте... хотя бы спичку.

Александр Грин. «Зеленая лампа».

Секция дзюдо размещалась в довольно просторном, но небольшом помещении в подвале дома на улице Одоевского. К тяжелой металлической двери на входе была приклеена бумажка с надписью «С 1 июля занятия будут проходить по новому расписанию: в субботу в 12:40 и в воскресенье в 10:30». Постников открыл входную дверь, и спустился вниз по лестнице.

Зал представлял из себя помещение, ярко освещавшееся электрическими лампочками под потолком. На полу лежали маты синего цвета, а на кирпичных стенах висели в рамках какие-то фотографии и грамоты. Евгений посмотрел на одну из грамот — в ней сообщалось о том, что некий Анатолий Никитин занял первое место на чемпионате Ленинградской области по дзюдо. Ниже стояла дата — 14 мая 1981 года.

В зале сегодня были всего два человека — один молодой и тощий, в кимоно, а второй — рослый и широкоплечий мужчина средних лет, в выцветшей синей спортивной куртке с надписью «СССР». Постников застал их за интересным занятием: более молодой настойчиво показывал своему напарнику какой-то прием.
— Нет, Юрий Михайлович. Не так, — сказал молодой, — Вы не выполняете выведение из равновесия. Еще раз, — и с этими словами он резким движением бросил Юрия Михайловича, который заметно превосходил его по габаритам и физической силе на маты.
— Да как ты это делаешь? — проворчал Юрий Михайлович, поднимаясь с матов и потирая ушибленную спину, — Я с пятнадцати лет на бокс ходил.
— Научитесь, — ответил молодой, — Я тоже не с первого раза научился эти броски делать... — он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент заметил зашедшего в зал Постникова, который с интересом смотрел на все происходящее, — А вы кто?
— Я из милиции, — сказал Евгений, доставая удостоверение, — Майор Постников. Ленинградский уголовный розыск.
— Толя Никитин, — представился парень в кимоно, — А что такое? У нас секция дзюдо, а не карате. Все документы в порядке, я официально трудоустроен, — недовольно сказал Толя.
— Скажи, ты знаешь Сергея Саблина? — спросил Постников. Толя тяжело вздохнул и сел на скамейку, стоящую вдоль стены.
— Знаю. Занимается у меня тут уже год. Хороший ученик, быстро освоился. Я думал его на чемпионат области в этом году отправить. А что такого натворил Сережа?
— Да ничего не натворил, — соврал Постников, присев на ту же скамейку, — Пропал куда-то, и мы его уже второй день ищем.
— Я его тоже давно не видел, — мрачно сказал Толя, — Он вчера не пришел на занятия, а обычно каждый вечер ходит. Последний раз мы с ним встречались...дайте вспомню...в воскресенье. Сидели в пивной, пили квас. Мы всегда туда идем после тренировок.
— О чем говорили?
— Да обо всяком. Он мне сказал, что у него скоро свадьба. В августе. Звал праздновать в «Демьянову уху». Я согласился.
— Кто невеста хоть?
— Надя Погорелова. Она ходила к нам в секцию всего месяц где-то. Потом ушла, сказала, что не её это. А Сережа в неё влюбился по уши.
— Где живёт эта Надя знаешь? — спросил Постников.
— Знаю. Я был как-то у неё в гостях. Живет на Земледельческой улице в Ждановском районе в сталинке... — сказал Толя, и вдруг замолчал.
— Что такое? — спросил Постников, поняв, что что-то не так.
— Серега в последнее время странный стал. И ещё деньги откуда-то появились.
— А он что-нибудь о своей семье рассказывал?
— Да ничего, — отмахнулся Толя, — Вроде как, нет никого. Вот только, на Наде жениться хочет. И все. Он вообще не любит о себе говорить.
— Понятно... — протянул Евгений, вставая со скамейки, — Благодарю. — и майор покинул зал. Толя несколько секунд смотрел ему вслед, затем вытер пот со лба, и вернулся обратно на мат, обратившись к изумленному Юрию Михайловичу.
— Давайте, Юрий Михайлович. Продолжим тренировку, — сказал Толя, и вновь схватил своего соперника за локоть.

***

Во дворе сталинки на Земледельческой улице было на редкость тихо и безлюдно. Двор этого относительно нового (по меркам Ленинграда так уж точно) дома встретил милиционеров только эхом. Тишина не была зловещей — она была...пустой.

Дом, в котором жила Надя Погорелова имел интересную планировку — вход на лестницу был только через узкую дверь в стене, а на лестничной клетке было всего одно окно, из-за чего даже днём там было темно, а лампы включались только вечером. Постников, Рысин и Архипов поднялись по лестнице на третий (и последний) этаж дома, и разделились. Архипов остался сторожить лестницу, Рысин пошёл в сторону чёрного хода, несмотря на то, что он был закрыт на массивный амбарный замок. Постников подошел к крашеной в коричневый цвет дверь квартиры и позвонил в звонок. Ожидаемо, ему не открыли. Евгений позвонил ещё раз. Ничего. Третий раз Постников пробовать не стал, и отошел от двери.
— Ломаем? — предложил Архипов.
— Погоди. Может, её дома нет, — сказал Евгений, и постучал в дверь, — Откройте! Ленгаз, проверка счетчиков! — крикнул майор. Дверь тут же открылась. Перед Постниковым показалась высокая девушка лет двадцати пяти, с длинными каштановыми волосами до плеч и большими карими глазами. Прежде чем она успела что-то понять, майор достал из кармана удостоверение и раскрыл его перед глазами Нади.
— Ленинградский уголовный розыск. Где Саблин?
— Кто? — удивлённо спросила девушка.
— Саблин. Сергей Вениаминович. Где он? — спросил Постников, проходя дальше по коридору.
— Не знаю, — ответила Надя.
— Знаете, — безразлично ответил Постников, — Он точно был у вас. Куда ещё он мог поехать?
— В Батуми он поехал... — тихо пробормотала Надя, — Он вчера поздно ночью пришел ко мне. Сказал, что попался на фарце. Позвонил кому-то, и сказал, что уезжает в Грузию до конца лета.
— Когда он уехал? — спросил Постников, оглядевшись по сторонам. Никаких следов присутствия Саблина в квартире не было. И все же, кто-то явно был здесь недавно, судя по стоящим на кухне двум тарелкам на столе.
— Только что. Сказал, что сейчас поедет на вокзал...
— Спасибо, — сказал Постников, и пошёл назад, к выходу.
— Товарищ майор, послушайте! — крикнула Надя, — Сережа не виноват. Да, он фарцует, но... — Евгений не дослушал, о чем ещё хотела сказать девушка, и захлопнул дверь дома.

— Ну что? — спросил Архипов, глядя на Евгения, на лице которого играла самодовольная улыбка.
— Поехали на Московский вокзал. Только с него есть поезда в Грузию, — сказал майор, уже начав спускаться вниз по лестнице. Рысин и Архипов многозначительно переглянулись, и побежали следом за Евгением.

***

За несколько часов до этого. Ночь с 21 на 22 июня 1982 года.

Надю разбудили настойчивые звонки в дверь. Кто-то раз десять позвонил в звонок, разбудив, наверное, половину дома. Девушка недовольно спросила «Кто?», и, услышав ответ «Серега», открыла дверь. Саблин, весь взмыленный и едва державшийся на ногах от усталости зашёл внутрь квартиры, и тут же сел на диван.
— Сережа? Что такое? Почему так поздно? — удивлённо спросила Надя. Саблин лишь отмахнулся.
— Надя, нет времени объяснять. Мне нужно уехать на пару месяцев. Вернусь в конце августа, пока все не уляжется, — сказал Сергей, и, встав с дивана, подбежал к телефону. Саблин быстро набрал номер, и стал ждать ответа. Минуту спустя, на том конце провода подняли трубку.

— Виссарион, привет, — сказал Саблин в трубку, — Не спишь ещё? Извини, что так поздно. Дело не требует отлагательств. Помнишь, ты меня к себе в рыболовецкий колхоз звал? Возьми меня на судно. Я на фарце чуть не попался, надо перекантоваться немного. Как, говоришь, твой колхоз называется? «Трудовое Знамя»? Запомнил. Да-да, немного у тебя пересижу. Послезавтра уже буду в Батуми. Все, давай, до связи, — и с этими словами Саблин положил трубку.
— Что значит «фарца»? — недовольно сказала Надя, посмотрев на Саблина суровым взглядом.
— Долгая история, — сказал Саблин, — Я торгую дефицитными пластинками. Коплю нам с тобой на свадьбу. Обещаю, как все утихнет, завяжу с этим. Тем более, папаша обещал денег дать.
— Ты надолго уезжаешь? — спросила Надя, тут же сменив гнев на чувство тревожности.
— В конце августа вернусь, — сказал Саблин, — Два месяца поработаю в колхозе у Робакидзе. Это друг мой, мы с ним вместе в армии служили. Потом вернусь сюда, обратно на «Метеор» устроюсь. Головомойку, конечно, устроят за прогулы...— Саблин хотел еще что-то сказать, но замолчал, — Слушай, Надя, есть что поесть?..

***

Московский вокзал, куда приехали милиционеры, был ещё одним символом Ленинграда. Построенный в стиле неоренессанса ещё в 1840-вых годах прошлого века, он и сейчас, в век победившего соцреализма выглядел неплохо. Длинное здание в форме буквы «Т», несмотря на отсутствие красивого оформления стен, заметно выделялось среди сооружений на Площади Восстания. Широкие окна, строгий, но изысканный облик, покрашенные в светло-зеленый цвет стены*, башня с часами по центру...Постников, наверное, мог бы с интересом изучать эти архитектурные изыски, если бы сейчас перед ним не стояла более важная задача. Евгений, пройдя через вестибюль с мраморными пилястрами, и центральный зал с хрустальной люстрой, дошел до зала ожидания, и огляделся по сторонам. Саблин сидел на деревянной скамейке в углу, и, ожидая поезда «Ленинград—Батум», который должен был отправляться в 12 часов дня, читал свежий выпуск «Правды».

— Добрый день, товарищ Саблин, — сказал Постников, подходя ближе к подозреваемому. Сергей, отложив газету, посмотрел на Постникова. По-видимому, узнав его, он уже собирался вскочить со скамейки и броситься бежать, но, увидев, что возле каждого выхода из зала стоят милиционеры, тяжело вздохнул, и смирился со своей судьбе.
— Заставили вы нас, конечно, побегать, — с нескрываемым ехидством в голосе сказал Постников, протягивая Саблину руку, — Но от судьбы не уйдешь. Пройдемте с нами. Вы подозреваетесь в совершении мелкого хулиганства.
— И ради этого вы за мной гонялись все это время? — сказал Саблин, и грустно усмехнулся.
— Получается, что так. Из пушки палили по воробьям, — сказал Постников. Саблин швырнул свежий выпуск «Правды» в мусорный бак, и печально пошел следом за Постниковым. Бежать не имело смысла.

* В 1982 году здание Московского вокзала в Санкт-Петербурге было покрашено в зелёный, а не желтый цвет, как сейчас.

Всю дорогу до милицейского отделения Саблин сидел молча. Лишь когда его наконец завели в кабинет Постникова и усадили за стол, он позволил себе начать говорить.
— Так за что меня задержали? Что за мелкое хулиганство?
— Ну, предположим, письма с угрозами, — сказал Постников, присаживаясь за стол. Евгений взял со стола изящную перьевую ручку (подарок от коллег на прошлый день рождения. Этой ручкой Постников обычно подписывал какие-то важные документы.), разобрал её и вставил чернильный картридж, — Два дня назад ваш отец, Вениамин Константинович Орловский, народный артист РСФСР получил письмо с текстом стихотворения Лермонтова «Смерть поэта» и фотографией его дочери, вашей сводной сестры Орловской Виктории Вениаминовны, одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Следом, сегодня утром упомянутый гражданин Орловский получил второе письмо, с текстом стихотворения Пушкина «Андре Шенье». Согласно показаниям свидетелей — сотрудников Ленконцерта и самого Орловского В.К, незадолго до этого, вы ссорились с ним и требовали у него денег на покупку дачи и кооперативной квартиры, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения. Вот такая вот картина происшествия выходит, гражданин Саблин, — монотонно сказал Постников, и занес перьевую ручку над листом бумаги. Он ожидал любой реакции от Саблина, кроме того, что тот зальется таким смехом, что едва не упадет со стула.
— Товарищ майор, это что, шутка? — сказал Саблин, наконец сдержав смех, — Какие письма? Какие угрозы?
— Я похож на человека, который шутит? — все также ехидно спросил Постников.
— Нет, — ответил Саблин, — Просто...товарищ майор, ну это же бред! Какие письма со стихами?! У меня в школе тройка по литературе была. Я из стихов знаю только пару штук, и то, неприличных.
— Хорошо, предположим, что это так, — сказал Евгений, — Тогда зайдем с другой стороны. Где вы были в ночь на двадцать первое и на двадцать второе июня соответственно?
— Двадцать первого я был дома. Вернулся с тренировки, и пошел спать. Да все соседи вам это подтвердят! А двадцать второго ночевал у Нади, это она вам тоже подтвердит. Я не писал никаких стихов!
— А что же ты тогда бежать бросился, а, поэт?! — раздраженно бросил Архипов, встав со стула и ударив кулаком по столу.
— Да я подумал, вы ко мне из-за фарцы пришли! — едва не сорвался на крик Саблин, — Я работаю на речном трамвае. Туристов по Неве вожу. Они мне иногда оставляют какие-то импортные штучки. Я их продаю по дешевке. На свадьбу с Надей коплю.— С фарцой пусть другой отдел разбираться будет, — усмехнулся Архипов, — Ты лучше скажи, какого черта ты устроил с этими письмами?
— Да не писал я этих писем, в последний раз говорю! — сказал Саблин. Архипов хотел еще что-то сказать, но Постников его остановил.
— Остынь, Рома. Дай мне поговорить.
— Вот что ты с ним церемонишься... — пробормотал Архипов, — Знаешь ведь, что все они в отказ идут на первых порах. Ничего, и не таких кололи.
— Остынь, — ещё раз повторил Постников, и, дождавшись, пока капитан вернется к себе за стол, вновь повернулся к Саблину, — Так вот, гражданин Саблин. Когда вы в последний раз видели отца?
— Первого мая. Приехал к нему попросить денег на дачу и квартиру. Он меня послал ко всем чертям. Сказал, что я тунеядец, нахлебник, и весь пошёл в мать. Гад он. И как мама вообще его полюбила тогда... — пробормотал Сергей.
— Но ведь вам нужны были эти деньги, так?
— Да, нужны! — сказал Саблин, — Но я не стал бы посылать какие-то письма. Я хотел заработать на фарце. Ещё занял бы в долг у друзей, и все хорошо было бы.
— Значит, это не вы слали эти письма? — спросил Постников, и протянул Саблину обе записки. Сергей недоуменно просмотрел оба стихотворения, и вновь усмехнулся.
— Не я. Товарищ майор, отпустите, пожалуйста. Хотите, подпишу все что нужно?
— Слышали притчу про слугу и Смерть*? — спросил Постников, повертев в руках свою перьевую ручку.
— Нет.
— Мораль этой притчи довольно проста. От судьбы не уйдешь, товарищ Саблин. Я к вам претензий не имею. Сейчас отведу вас в ОБХСС. Там с вами проведут профилактическую беседу о спекуляции, и можете идти домой, к своей Наде, или на ваш «Метеор». Если вы нам понадобитесь, я вызову вас повесткой, — заключил Евгений, и посмотрел на лейтенанта Рысина, — Миша! Сопроводи гражданина Саблина к нашим смежникам.
— Есть, Евгений Петрович! — сказал Рысин, и тут же вместе с Саблиным скрылся за дверью.

Архипов, все это время молчавший, недовольно посмотрел на Постникова.
— Вот скажи, Женя, зачем ты его отпустил? Он же тебе наплел с три короба.
— Не наплел, — безразлично сказал Евгений, продолжая вертеть в руках перьевую ручку, — Парень не врет. Максимум, что мы ему можем предъявить — это спекуляцию. Но этим у нас занимается другой отдел. Письма слал не он.
— А кто тогда? Пушкин? — издевательски спросил Архипов, не заметив получившегося каламбура.
— Кто-то другой. Кто именно — пока я не знаю. Мы столько сил потратили на этого Саблина...мне кажется, разгадка здесь одновременно и простая, и сложная. Что-то я упустил в начале этого дела. Что-то я упустил... — сказал Постников, говоря все тише с каждым словом. Майор положил ручку на стол и встал со стула, — Я пойду на доклад к Лагину. А вы с Мишей пока перечитайте показания свидетелей. Должно быть что-то.

Постников скрылся за дверью. Архипов, пробурчав что-то невнятное себе под нос, взял со стола тетрадку и принялся читать показания свидетелей...

*Постников имеет в виду месопотамскую притчу о свидании в Самарре. Согласно ей, некий багдадский купец послал своего слугу на рынок за провизией, но вскоре слуга вернулся к нему бледный и напуганный. Слуга рассказал, что увидел на рынке Смерть, которая так напугала его. Слуга попросил самого быстрого коня, чтобы доскакать до Самарры, где Смерть его не найдет. Купец дал ему коня и отправился на рынок, где действительно встретил Смерть, и та сказала ему, что удивилась, увидев слугу в Багдаде, потому что точно знает, что увидит его сегодня в Самарре. Притча используется в качестве эпиграфа к роману  Джона О'Хары «Свидание в Самарре».