Странная жизнь или месть с чувством любви. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

Он помнил все, будто это произошло вчера: ядовитый дым, руины на месте элегантного особняка, скрывавшего маленькую кустарную фабрику, где изготавливали бомбы.

— Я находился неподалеку, — продолжал он ровным бесцветным голосом. — У меня не было желания общаться с полицией. А Гавайи — подходящее место, где можно ненадолго спрятаться.

— И зарабатывать на жизнь, выращивая коноплю, — подсказала она без тени осуждения.

— Что ж, без этого не обошлось, — согласился он. — На Гавайях отличный для этого климат. Но потом начались сложности, и тогда я решил поездить и посмотреть мир. Если вкратце, то несколько лет я прожил в индийском монастыре, пару лет провел на Ближнем Востоке, я был даже сезонным рабочим в Южной Америке.

— А почему ты решил вернуться домой?

Он обернулся к ней с очаровательной улыбкой, густо приправленной цинизмом.

— Из-за денег, конечно. Уж не думаешь ли ты, что из-за чар тети Нинни?

— Подумать только, ты не забыл тетю Нинни. Впрочем, ее трудно забыть. А как же бабушка и дедушка? Тебе никогда не приходило в голову черкнуть им пару строк, дать знать, что ты жив?

Майкл покачал головой:

— Слишком много воды утекло. Я решил, что мне лучше быть мертвым для всех, ведь, в конце концов, я никому ничего не должен.

— Даже мне? — В ее голосе снова прозвучала предательская нотка обиды, которую она так старательно скрывала. — Почему ты тогда посылал мне подарки ко дню рождения?

После долгого напряженного молчания он ответил:

— Потому, наверное, что в душе я сентиментален. Но не настолько, чтобы позволить тебе остаться.

Она плавно поднялась и потянулась.

— Да брось ты, Майкл. Никуда я не уеду. Тебе придется с этим смириться. Значит, так: я готовлю яичницу на двоих, а если не хочешь, можешь не есть.

Спиной она чувствовала на себе его взгляд, но, конечно, ей было невдомек, о чем он думает.

— Мне омлет! — крикнул он ей вдогонку.

Не оборачиваясь, она ответила:

— Ага, ты понял.

* * *

Финн Свон нисколько не удивился приходу Майкла, хотя одежда племянника заставила его приподнять одну бровь. На нем были чистые брюки, рубашка без пятен, и впервые за несколько недель он был чисто выбрит.

— Открываешь новую страницу жизни, мой мальчик? — спросил он, ногой пододвигая ему стул и делая знак официанту. — Ты, я вижу, совсем не жалеешь, что позволил сестре остаться.

— Чертовски жалею! — проворчал Майкл, откидываясь на спинку неудобного стула, поскольку других стульев в гостинице у дяди не водилось. Возможно, его тело, в отличие от габаритов Финна, не было приспособлено для сидения на стульях из железных прутьев.

В этот ранний час бар был пуст, но он точно знал, что в номер можно даже не заглядывать. Несколько месяцев общения позволили ему хорошо изучить привычки дяди.

— Я просто из вежливости не напоминаю тебе, что я тебя предупреждал, — усмехнулся Финн. — Хотя странно, что разочарование наступило столь стремительно. И дня не прошло, а ты уже лезешь на стенки. Ай-ай-ай, мой мальчик. И все-таки приятно видеть тебя прилично одетым.

— Еще одно слово, Финн, и я сброшу эти тряпки и пойду до коттеджа голым, — пригрозил Майкл.

— Боже, а может, ты и вправду мой племянник? Только он способен на подобные выходки.

— Тебе отлично известно, кто я такой, Финн, — полушепотом проговорил он, беря со стола бутылку «Хайнекен», принесенную официантом, который уже успел изучить его вкусы. Конечно, это было преувеличение. Он рассказал Финну только то, что ему следовало знать.

— Разве? — Финн слабо улыбнулся, отхлебнув рома с содовой. — И что ты придумал насчет Шинни? Сестра в такое время — это совсем не с руки.

— Есть предложения? — Майкл мрачно уставился в темно-зеленую бутылку.

— Есть, но они, боюсь, не по тебе. Например, ты мог бы привести ночевать Ханну. Мне кажется, Шинни это не понравится.

— Она, черт возьми, вроде как моя сестра!

— Вроде, — кивнул Финн. — Но я видел, как она на тебя смотрит. Совсем скоро у нее крыша поедет от желания вступить с тобой в преступную кровосмесительную связь. Вызвать у нее ревность — я полагаю, лучший способ от нее избавиться. Или устроить пьяный дебош.

— Это больше по твоей части, — огрызнулся Майкл.

— Но-но, ты полегче на поворотах, — возмутился Финн. — Я же пытаюсь тебе помочь. Ты пробовал прямо попросить ее уехать?

— Первым делом, с утра. Ничего не вышло. — Майкл в отчаянии покачал головой. — Она уперлась рогом, и ее не сдвинешь.

— А я тебе говорил!

— Ты бы лучше мне о другом рассказал. Я, оказывается, каждый год посылал ей подарки ко дню рождения. Почему ты об этом ничего не знаешь? А?

— Что? — Финн побледнел под тонким слоем загара. — Ты это всерьез?

— Разве я похож на шутника, Свон? — злился Майкл. — Целых двадцать лет брат посылал сестре подарки на день рождения. Что это за подарки? Я могу ляпнуть чего-нибудь невпопад, и даже такая наивная душа, как Шинни, заподозрит неладное и выведет меня на чистую воду.

— Я верю в твою интуицию, мой мальчик. Ты не допустишь подобных промахов, — отмахнулся Финн.

Майклу ничего не оставалось, как согласиться. Если он не умеет навешать противнику лапши на уши, то зачем тогда вообще он ввязался в эту аферу?

«Так, а с каких это пор Шинни стала противником? Да с самого начала, — ответил он себе. — И не стоит об этом забывать. Нравится мне это или нет».

— Но ты понимаешь, что это значит? — продолжал Финн с красным от волнения лицом.

— Да я не глупее тебя буду. Это косвенно доказывает, что Майкл Свон до сих пор жив и, возможно, в курсе всех семейных перипетий. Если только подарки не посылал кто-то другой из добрых родственников.

— Ты плохо знаешь наше семейство, племянничек, — усмехнулся Финн. — Среди нас нет таких добряков. За исключением, может быть, самой Шинни. Сомневаюсь также, что подарки приходили от друзей. Шинни всегда была застенчива и сдержанна. Она плохо сходится с людьми. Единственной ее глубокой привязанностью кроме бабки с дедом был, извиняюсь, ты. Ну, ты понимаешь, кого я имею в виду.

— Большое спасибо! — прорычал Майкл. — Теперь, когда я об этом узнал, мне стало значительно легче. Ладно, допустим, он никогда не объявится, этот настоящий Майкл. Что будет при таком раскладе?

— Произойдет несчастный случай, ты начнешь новую жизнь с приличным капиталом, а Шинни пусть тогда оплакивает погибшего братца.

— Хм. А если объявится? Как Своны отнесутся к самозванцу?

— Что за выражения, малыш? Самозванец! Я объясню им, что ты был моим помощником, что мы всегда знали, что Майкл вернется. Они поверят мне на слово. А тебе все-таки достанется приличный куш, ради которого ты и ввязался в это дело, не правда ли?

— А почему ты так уверен, что Майкл не примет наследство? Едва ли найдется человек, готовый отказаться от миллионов из принципа. —

«И уж точно не Майкл Свон, который выращивал коноплю и делал бомбы», — злорадно заметил он про себя.

— Я в этом просто не сомневаюсь. Он всегда ненавидел деньги. Они с Шинни в этом плане одинаковые. Чем быстрее он от них избавится, тем он будет счастливее. Разумеется, в пользу своих теток и дядек, включая твоего покорного слугу.

Заслышав это, Майкл аж подскочил.

— Шинни не любит деньги?

— Трудно поверить, не так ли? Но она не хотела бабкиного наследства, иначе ей тоже кое-что перепало бы. У нее были акции от матери, так она вложила их в самые что ни на есть безнадежные предприятия. Какие-то медицинские исследования, какие-то электростанции на солнечных батареях, черт знает что. Вряд ли она получает с них хоть четверть того дохода, который могла бы получать, вложи она акции с умом. Дед, наверное, сейчас в могиле переворачивается. Она хочет зарабатывать сама. Видишь, вы совершенно разные. Шинни отказывается от состояния, а ты готов на что угодно, лишь бы его заполучить. — Он произнес последние слова без тени осуждения, а даже с некоторым уважением. Жадность была ему понятна, а принципы чужды.