Жадно

- Чьих, невольница, ты идей? Зачем тебе охотиться на людей? - Ремингтон сидел на полу около панорамного окна и смотрел на город. Высота была приличная настолько, что можно было видеть многоэтажку, ставшую последней станцией его пути.

- Что? - Анали закончила опрос очередного «друга» своего «напарника» и подошла к окну.

- Ничего. Мысли вслух.

- Ладно, - девушка что-то записала в блокнот, присела рядом и внимательно посмотрела на собеседника, после чего недолго помолчала, - Не хочешь послушать, что про тебя наговорил Эл?

- Я знаю. Не нужно слушать лицемерие, чтобы услышать ложь.

- Глубоко. Мыслители Греции или томик Гюго?

- Жизненные ситуации и «настоящие друзья».

Анали закрыла блокнот и положила в сумочку, после чего проследила взгляд Ремингтона до небоскрёба.

- Почему ты решил... Покончить с собой?

- Я не был жаден.

- Объясни.

- Не был жаден до жизни.

- Подробней, пожалуйста.

Ремингтон вздохнул, опустил подбородок на колени и прикрыл глаза.

- Повесь на ухо что-нибудь. Гарнитуру хотя бы. Люди странно смотрят на тебя.

- О чём ты?

- Меня нет, Анали. Я давно мёртв.

- Но ты ведь здесь.

- Только для тебя. Только ты меня видишь.

Девушка внимательно посмотрела на собеседника. Она давно поняла: тот факт, что она общается с трупом никак даже близко не граничит с адекватностью. Однако она никогда не пыталась скрыть своей связи с мертвецом, не старалась молчать, когда он говорит, даже не думала о последствиях их споров в обществе.

- Тебе нужно проснуться, Аня.

- Я не сплю.

- Тебе видней.

Они молчали. Долго. Вслушивались в слабые капли дождя, бьющего по стеклам окон, ветра, завывавшего где-то совсем близко. Дождь усиливался, превращался в ливень, но они продолжали хранить молчание.

Квартирка Эла, очередного свидетеля и лицемера, была большой и светлой, походила на лоджию, но чего-то не хватало. Хозяин уехал в свой особняк уже после начала дождя, добродушно предложив девушке остаться переждать надвигающийся ливень, на что Анали собиралась сказать твёрдое «нет», но почему-то промолчала. Наверно, ей ужасно не хотелось возвращаться в свою маленькую квартирку на противоположном конце города, что так надоела ей за более чем шесть лет.

Теперь она сидела в обществе мертвеца, который оказался не просто заносчивым и гордым, но ещё и способным к «пьяной» философии. «Пьяной» назвал философию сам Ремингтон по пути к Элу.

- Расскажи мне что-нибудь. Хочу составить твой психологический портрет. - девушка решила угоститься вином, разлитым по бокалам накануне самим хозяином квартиры.

- Что я могу рассказать? Мы, народ из «золотой» молодёжи, не имеем за спиной историй, достойных биографий. - Ремингтон продолжал сидеть у окна и смотреть на дождь.

- Я не верю тебе. Не думаю, что в тебе есть хоть что-то от этого фальшивого золота.

- Вот как?

- Да. Думаю, у тебя было нечто иное.

- Почему же, ты думаешь, у меня появились причины покончить с собой?

- Всё просто: у тебя их не было.

- Тогда зачем?

- Это ты мне скажи. Я давно поняла, что ты не сам прыгнул, что тебя заставили. Вопрос: кто и как?

- Объясни. - парень глубоко вздохнул, широко улыбнулся и презрительно взглянул на собеседницу, мерно попивающую вино. Стоит признать, что парень обладал даром отталкивать людей и пугать одним только хищным взглядом.

- После тебя.

Парень рассмеялся: зловеще, холодно. От смеха на душе становилось странно, что-то погибало, что-то скрючивалось и пугалось, пыталось спрятаться в самый дальний угол.

- Ты ничего не знаешь. - голос был серьёзным, гулким, отдавал в уши и пугал гораздо сильнее.

- Так расскажи.

- Нет. Я на это не попадусь.

- Если я не права, то расскажи свою версию. Что было на самом деле? - девушку, казалось не слишком пугала перемена в напарнике. Но это была лишь видимость, ложная уверенность, которой её научили ещё в детстве, во дворах, где крепость духа была единственным средством выживания.

- Могу рассказать тебе кое-что другое. Хочешь портрет? Правды? Получай.

***

Мальчик сидел на берегу речки, на коряге, выкинутой на берег после сильного наводнения. Сидел, свесив ножки, рыбачил. Он умел рыбачить, часто приходил сюда, иногда и без удочки, ради тишины.

Ветер шумно трепал листья тополей и белолисток, срывал засохшие и нёс к берегу, пускал словно кораблики по слабому течению неглубокой речушки. То тут, то там появлялись аисты, дятлы, сороки. Они оставляли на мокром песке глубокие следы, мерно расхаживали по берегу, не сторонясь мальчика, а ожидая его обеденного хлеба в качестве дружественного подарка. Мальчик никогда не доедал за столом мучные изделия и каждый раз приносил что-то вкусненькое своим пернатым друзьям. После окончания птичьей трапезы он обычно глубоко вздыхал, поднимал конопатое личико вверх и, прищурившись, смотрел на проплывающие мимо облака. Иногда, когда вновь опускал голову, находил на песке в паре шагов подарки от птиц в виде каких-нибудь безделушек. Маленькие заколки, резинки, иногда детальки игрушечных машинок и болтики. Всё это тщательно собирал и перекладывал в тайник за домом.

Обычно мальчик сидел на берегу и думал о вещах глобальных и незначительных, обидных и приятных, о подарках и неприятностях. Часто приходил домой со слезами на глазах, потому что всерьёз задумывался о постоянных ссорах родителей и болезни любимой бабушки.

Так было обычно. Но в тот день он встретил своего лучшего друга. Мальчик собирался возвращаться домой, когда услышал слабое тявканье откуда-то со стороны речки. Прибежав из любопытства на звук, он застал плывущего по речке щенка, видимо, выброшенного из-за ненадобности.

Мальчик не умел плавать, но нырнул за щенком не раздумывая, не минуты не жалея о своём поступке. Больно поцарапал колени, цепляясь ими за дно, пока речка уносила его и щенка куда-то вниз по течению, но не отступил. Захлёбывался, плакал, кричал от страха, но продолжал движение, продолжал тянуться к щенку, который тявкал всё тише, часто скрывался из виду и всё меньше напоминал живое существо.

Но мальчик добрался, схватил щенка за лапу, потом притянул к себе, а в итоге поднял над головой, давая собачке возможность дышать. Мальчика несло по течению, он не мог плыть, не умел плавать.

Река становилась глубже и холоднее, погрузила мальчика под воду с головой, а потом, видимо, вдоволь наигравшись, вынесла в заводь, где пахло тиной и квакали лягушки. Мальчик нащупал ногами дно, вынырнул. Он всё ещё держал над головой собачёнку. Но, оказалось, зря. Щенок давно не дышал, а все старания мальчика оказались напрасны. Даже когда ребёнок пытался реанимировать собачку, надавливая ей на грудку и разводя в стороны лапы, ничего не получалось.

Мальчик ходил по берегу, искал плоские камушки и сносил их в кучку, где уже лежали все его сокровища. Закончив, он выкопал небольшую ямку у заводи и положил туда щенка. Спустя годы река смыла ямку и все сокровища.