Глава 2
Девочка восьми лет недовольно хмурит лицо, смотря на своих одноклассников. Мальчишка провозгласил себя самым «главным» в компании школьников и сейчас в полной мере пытается показать свой истинный потенциал настоящего лидера, тыкая пальцем и высмеивая свою одноклассницу.
— У тебя глаза разные, хахаха! – издевательских смех разносится по школьным коридорам, подхватываемый остальными детьми.
Лилит все так же непонимающе смотрит на детей. Она никогда не стыдилась своих глаз, бабушка говорила ей, что они делают её особенной. Она и вправду так думала до тех пор, пока не столкнулась с насмешками.
— И что?
От такого простого вопроса школьники снова заливаются смехом.
— Ты странная, вот что! – рыжеволосая девочка поддакивает своим друзьям.
Смех становится громче, толпа детей неприлично тыкает пальцем в девочку. Постепенно нарастающий шум отдается пульсацией в голове, отчего Лилит хмурится.
«Почему так голова болит?..»
Она закрывает уши руками, но звуки вовсе не спадают, продолжая нарастать с новой силой, это совсем не улучшило ситуацию.
«Проснись.»
Стены школьного коридора заливаются кровью, стекающие струи красной жидкости льются на учеников, пугая маленькую девочку. Нужно бежать, бежать без оглядки и забыть об этом месте, как о страшном сне. Не пошевелиться.
«Проснись!»
В нос ударяет противный запах ладана, к горлу подступает ком тошноты, смешиваясь с внутренней паникой и головной болью. Перед глазами всё плывёт, размывается рябью. Девочка моргает несколько раз и падает на колени, пачкая руки и ноги в луже крови. Многочисленные силуэты детей в мутном отражении сменяются одним единственным – женским.
«ПРОСНИСЬ.»
Всё прекращается мгновенно. Лилит вскакивает с постели, прерывисто дыша, длинные волосы прилипли к плечам и лбу. Тошнота не проходит. В мгновение ока оказывается в ванной и склоняется над туалетом. Её рвет. От этого противного запаха ладана, который никуда не пропадает даже после того как она открыла глаза. Ещё примерно полчаса она сидит в ванной на полу, приходя в себя после приступа паники и тошноты. Делает глубокий вдох и бросает взгляд на настенные часы в комнате, через приоткрытую дверь ванной. Шесть утра. Видимо, сегодняшняя рутина начнется немного раньше положенного времени.
Капли прохладной воды из душа смывают ночные кошмары, придавая бодрости. Она смотри на свои руки и в память врезаются моменты из сна, где они были по локоть в крови. Мерзко. Трет себя мочалкой до красноты, подавляя новую волну тошноты. Головная боль не проходит.
Весь день был не такой, как нужно. Документы валились из рук, глаза неприятно жгло от линз. Она потратила почти весь пузырек капель за день, пытаясь убрать сухость и раздражение. Купила новую упаковку цветных линз коричневого цвета в аптеке, думая, что те уже испортились, но даже так эти ощущения все ещё преследовали её.
У Лилит гетрохромия – разные глаза. Бабушка говорила, что это передалось по наследству от родителей отца, но она совершенно не помнила ни отца, ни его родителей, ни собственную мать. Один глаз был благородного коричневого цвета, словно шоколад, второй – светло-зеленый. Учась в русской школе она подверглась издевательствам со стороны одноклассников и с тех ранних пор носит цветные линзы, пряча свою «особенность». Не то, чтобы она ненавидела это.. скорее просто стеснялась. Не хотела лишних взглядов и внимания.
После смерти бабушки ей пришлось вернуться в Америку, проходить последние классы в другой школе. И только там она завела себе по настоящему ценную и верную подругу – Ямадзаки Каори. Ох, её энергия могла бы питать целую электростанцию в Токио. Но, пожалуй, именно по этой причине девушки и нашли друг-друга. Две иностранки среди «чужих» обрели крепкую дружбу, продолжающуюся и по сей день.
— Тебе опять снился тот кошмар? – обеспокоенный голос подруги вырывает Лилит из мыслей.
Кофе давно остыл, посетители кафе постепенно покидали заведение в связи с скорым закрытием.
— Нет, в этот раз другой. Снилась прошлая школа, – пожимает плечами, кидая в остывший напиток кубик сахара. – Все в порядке, не переживай.
— Ты уверена?
— Почему нет? – вопросом на вопрос, любимая фишка Блэквуд.
— Потому что обычно ты пьешь кофе без сахара, а это уже шестой кусок.
Обе тихо смеются с нелепости ситуации и чашка с испорченным черным кофе убирается в сторону. Тема разговора меняется и Лилит снова увлечённо слушает подругу.
Каори была единственной, кто мог понять и выслушать её. Она знала о всех её проблемах, никаких секретов в этой дружбе. Полное доверие.
Сначала, конечно же, все не было так мирно. Какое-то время Лилит не доверяла японской школьнице во времена, когда они учились в старшей американской школе. Но, когда они всем классом пошли на службу в церковь в честь рождества - Каори была первая, кто помог ей.
Никто не знал о её реакции на запах ладана. Даже учителя. Ли предпочитала молчать об этом, чтобы её слабости не были использованы против неё самой, к тому же, это же не так уж и необычно, верно? Да и аромат можно встретить только в церквях, где жгутся свечи. Бедная девочка тогда напугала весь класс, потеряв сознание во время служения, Ямадзаки же после этого случая вечно подшучивала над девушкой.
"Просто из тебя выходили демоны, ты же Лилит!"
И вправду.
____________________
Теплый чай, мягкая постель, аромат любимой свечки с карамелью и корицей.. Это то, что Лилит могла бы чувствовать сейчас, если бы находилась дома, как вполне нормальный и адекватный человек. Но подготовка нового зала к открытию волновала её больше, чем собственный комфорт и уют.
Проходясь взглядом по экспонатам поздней ночью, девушка проверяет каждый, переставляя их каждый раз, находясь в поисках более лучшего угла. Она задумчиво смотрит на висящую икону, склонив голову вбок.
«Кажется, было лучше на той стене.. Или, может быть, стоит отрегулировать свет?»
Ни один человек не будет бродить по музею в два часа ночи, что спасало положение девушки, ведь уставшие и раздраженные глаза больше не могли находиться в тисках линз, и явно были благодарны за свободу.
До слуха Лилит доносится шорох из соседней комнаты, она бросает взгляд назад через плечо. Комната позади освещается лишь лунным светом, исходящим из окон. В поздний час свет в музее практически везде отключался, за исключением реставрируемого зала.
Вообще-то, это помещение для персонала. Двери открыты исключительно для удобства работы, во время открытия новой секции они, естественно, будут закрыты. Сбоку от неё находится еще один проход, соединенный с комнатой для сотрудников музея.
«Может, охранник проснулся?»
По мелькнувшей на полу тени моментально стало понятно, что никакой это не охранник. Все таки есть разница между сгорбленным стариком и широкой мускулистой фигурой. Она торопливо, стараясь не издавать громких звуков, уходит в сторону, проскальзывая через коридор, обходя своего не званного гостя с другой стороны. Первый попавшийся предмет в руки – настольная лампа. Не экспонат и на том спасибо, хотя попадись ей какое-нибудь древнее копье или рыцарский меч времен средневековья – это, пожалуй, было бы намного лучше.
Притаивается возле стены, прижимаясь к ней спиной и осторожно выглядывает, присматриваясь к мужской фигуре, стоящей посредине зала.
«Это что за гора мышц?!»
Лампа в руке уже не кажется таким мощным оружием по сравнению с грабителем, проникшим в музей ночью. Была не была. Сокращает расстояние в мимолетные секунды и ударяет его по затылку со всей мощи, слыша протяжные стоны боли. На всякий случай отходит на пару шагов назад, держа предмет самообороны.
Мужчина потирает ушибленное место. Конечно же, он не отключился. Черт бы его побрал. Поворачивается, через прорези маски глаза удивленно расширяются, видя такую знакомую женщину перед собой.
— Опять ты? – слегка приглушенный голос сквозь ткань.
Блондинка хмурится, не понимая и не осознавая, кто перед ней стоит.
— С преступниками я еще не знакомилась.
Адам снимает лыжную маску, смотря на блондинку. Невольно, взгляд проходится по её внешности еще раз, впитывая каждую деталь, заостряя внимание на одной выделяющейся – глаза.
«Вот дерьмо.»
— Надеюсь, Вы оплатили штраф? – она спрашивает как ни в чем не бывало, прокрутив настольную лампу в руке.
— Даже спрашивать не хочу как ты это провернула.
Адам закатывает глаза, снова потирая ушибленное место. Только сейчас Лилит замечает часть его татуировок на ладонях и шее.
— Ты решил на ночь глядя почитать молитву? – девушка вопросительно выгибает бровь.
— А как же твое «вы»?
— К ворам уважения не питаю.
— Я почти обиделся. – Адам ахает, театрально прижимает руку к сердцу.
Лилит щурит взгляд. Что за цирк он устроил? То есть, его совсем не смущает где и в каком виде он находится? Бред.
— Я вызову полицию, – подмечает Лилит.
— У меня есть связи в ФБР, дать номер?
Он совсем не стыдится! И что ей прикажете делать в такой никчемной ситуации?
Уокер, конечно, был бы не против задержать свой взгляд на соблазнительных ножках, обтянутой черной джинсовой тканью, да вот только время поджимает, а ему уж очень сильно нужно то, для чего он явился.
— Ладно, ангелок, не скучай, работа есть работа.
— Как ты.. Эй!
Адам уходит, не дожидаясь ответа, игнорируя возмущенные протесты девушки.
______________
— Еще раз, зачем нам это? – Люцифер хмурится, смотря на экран проектора.
Адам закатывает глаза и делает жест «рукалицо». В третий раз объяснять. Мотает пару слайдов назад, рассказывая свой план с самого начала.
— В две тысячи четвертом году по всей Америке произошел ритуал–
— Да-да, в церкви убили твоих родителей, это я уже слышал много раз, – Хант перебивает друга. – Что ты хочешь именно от этого музея? Типо.. посмотреть на книгу?
— Мне нужно не просто посмотреть на эту книгу. Она нужна мне вся, – Адам перелистывает два слайда вперед.
На картинке – накрытые белыми простынями трупы, лежащие на полу католической церкви. Распятая на кресте женщина, ритуальные предметы и книга у самого подножия мертвого свисающего тела. Отвратительное зрелище.
— Эта вещь – ритуальный предмет. Полиция изъяла её с места преступления как улику, но они ничего не нашли. – Уокер приближает кадр, делая акцент на черной кожаной книге.
— Ага, и где она находится? – Люцифер откидывается назад на диван, скрестив руки на груди.
— Центральный исторический музей Атланты.
— Ты думаешь они отдадут её тебе просто так?
— Нет. Поэтому мы её украдем, — Адам подмигивает.
— «Мы»?
Не то, чтобы это какое-то невероятно неожиданное действие для мафии, но Хант чувствует себя как какой-то маленький воришка, а не членом опасной группировки, славящейся своим авторитетом в преступном мире. Да и в мирном, впрочем, тоже. Про них всегда ходило много слухов, половина из них, конечно же, была правдой.
— Каким образом? Пролезем через окно сверху?
— Заканчивай смотреть фильмы, серьезно.
______________________
— Эй, мистер!
Лилит еле как поспевает за этим чертовым дьяволом. Нет, серьезно, по другому его никак не назовешь! Высокий рост, мускулистое телосложение и темные волосы. Признаться честно, мужчина был чертовски горяч, но это не отменяло того факта, что за их последние встречи он принес девушке только неудачи.
— Да-да, ангелок? – неожиданно воркует.
Уокер еще с первой встречи подметил мягкие черты лица девушки. Светлые волосы и миниатюрная фигура только добавляли ей невинности, хотя по поведению она больше походила на маленького демона, нежели нежного ангела. Впрочем, её имя ей вполне подходило.
— Хватит называть меня так, у меня есть имя.
— Я в курсе, Лилит, – глаза Адама бродят по реставрируемому залу, отыскивая что-то похожее на вещь, которая ему нужна.
— Как ты узнал? Ты что, следил за мной?
Мужчина вздыхает, закатывает глаза и поворачивается к ней, та в свою очередь врезается в его грудь, чуть ли не падая на пол.
«Какой у него рост? Он огромный.»
Брюнет стучит пальцем по серебряному бейджику на её кофте темно-зеленого цвета, где написано её имя. Наблюдательный и придирчивый к мелочам – Адам Уокер собственной персоной.
— А теперь, будь добра, закрой рот и не мешай дяде работать, договорились, малышка?
— Мне двадцать четыре.
— Прошу прощения, выглядишь на все восемнадцать. – поддразнивает, не стыдясь ни капли.
— Бог простит.
— Не верю в него.
— Тогда тебя никто не простит. Помрешь неверующим и не прощенным.
«Надоедливая сука.»
Наконец-то находит то, ради чего пожертвовал своим сном. На выставочном месте стоит черная кожаная книга с серебряными рисунками и крестом в середине. Знали бы люди, где эта вещь участвовала – явно не допустили бы её нахождение здесь.
Лилит, смотря как мужчина заинтересованно смотрит на экспонат и подходит к нему ближе, задается лишь одним вопросом.
«Библия? Серьезно?»
Зачем такому как он понадобилась Библия и именно эта? Если вспоминать машину, возле которой он стоял в прошлый раз, этот парень явно не из бедных и вполне может позволить себе купить религиозную книгу. Хочет её продать? Тогда мог бы выкупить у музея, нежели красть вещь ночью. Да и портить свой собственный имидж.. Это странно.
— Ты ворвался в два часа ночи в центральный исторический музей Атланты только чтобы взять Библию? Я знала, что ты псих.
— Зато такой горячий.
Уокер раскрывает книгу, пролистывая пару страниц. Желтые и высохшие, в некоторых местах размытые пятна, возможно от святой воды. Где-то засохший воск и капли крови, размазанные по страницам.
Лилит подходит ближе к мужчине, заглядываясь на предмет в его татуированных руках. До этого она не испытывала никакого интереса к вещице, не смотрела её содержимое и старалась держаться от неё подальше, потому что запах, исходящий из обложки, вызывал только тошноту.
И черт бы её побрал за это любопытство.
Ладан, исходящий из воска и книги, смешивается с ароматом затхлости, доходя до носа Блэквуд. В глаза бросается нарисованная иллюстрация внутри Библии с распятым и висящим Иисусом на деревянном кресте. И её накрывает вспышка прозрения. В глазах темнеет, её мутит и в ушах застревает противный пищащий звук. Перед глазами проносятся тысячи картинок, словно она во сне.
И она теряет сознание.
__________________
Люцифер не ожидал такого затянутого возвращения друга. И явно не ждал, что он выйдет из здания не только с книгой, но и с.. девушкой на руках?
«Что за черт?»
— Ты решил взять дополнительный приз или что вообще произошло? – вопрос моментально вылетает из его рта, стоит Адаму сесть на переднее сиденье.
— Долгая история.
— Бро, у меня на заднем сиденьи лежит девушка без сознания, хотя мы планировали взять только книгу, но никак не заложницу.
— Я не мог её там бросить, ясно? Поехали.
Слишком много вопросов и практически ноль ответов. Хант заводит двигатель авто и трогается с места.
«Нельзя же сделать все слишком просто, да, Уокер?»