#Глава 4
- Ты принёс её? - Риан задаёт вопрос Рэну, но смотрит на Кайена Блаэда, пока тот расхаживает в поисках интересного занятия. Он уже оглядел разноцветные осколки когда-то шикарных и красивых ламп и поболтал с зарёванной гоблиншей, невероятным образом успокоив её.
- Мелкий шантажист, - процедил сквозь зубы Эллохар, проследив за взглядом лорда Тьера.
По крайней мере, это того стоило, ведь в его руки наконец-то попал том, в котором собраны самый древние ведьмовские заклятия и руны, настолько сильные, что современным ведьмам просто не хватило бы сил на их сотворение. Риан всё ещё настороженно смотрел на Кая, который опять заинтересованно рассматривал осколки светильников. Молодой вампир выторговал у дяди день в расследованиях СБИ, причём так, чтобы его родители об этом не узнали.
- Ладно, самое время поискать этот треклятый знак. - Риан уже наложил заклинание, чтобы их не подслушивали. - Я, конечно, рад, что кто-то так яро помогает Империи, вырезая заговорщиков, но...
- ...бесплатный сыр бывает только в мышеловке, - закончил Рэн, бросив очередной взгляд на племянника, будто Кайену пять, а не девятнадцать, и Рэн вынужден присматривать за ним, пока тот играет в песочнице. - Зачем ты пересматривал документы по делу в «Призрачном мысе»?
Риан молчит, потому что не знает, что ответить. Смотрит куда-то в сторону, стиснув челюсти. Атмосфера стала напряжённой. Вопрос повис в воздухе.
- Оставь это, - просит Рэн и в упор смотрит на ученика. - Её уже не вернуть, Риан.
Он говорит это уже в который раз, хотя сам не верит своим словам. Они молчат ещё несколько мгновений. Тишина давит, не давая ровно дышать.
- А где стрелы? - спрашивает Кай, рассматривая осколки так, будто это величайшее произведение искусства, которое ему приходилось видеть за свою жизнь. Магистры невероятно благодарны ему за то этот вопрос.
- Что? - переспрашивает магистр Смерти, продолжая смотреть на ученика.
- Оборотень в мундире, ну, единственный, кто может сказать что-то внятное, говорит, что в светильники стреляли, и, якобы, он видел стрелы. Тогда где же эти стрелы? - объясняет Кай, указывая на осколки.
Эллохар заинтересованно смотрит уже на племянника.
«Видно, он уже со всеми успел поболтать» - думает он, замечая, как высок уровень коммуникабельности Кая. Ведь свидетели действительно были не разговорчивы. Как и все свидетели, связанные со смертями заговорщиков. Всегда один и тот же сценарий: кровавый знак на стене, труп, не тронуты те, кто непричастен к заговору, свидетели не могут ничего объяснить. Кто-то просто ничего не понял, а кто-то до смерти напуган. Один из охранников, которого упомянул Кай, говорит, что его хозяина убила тень. И как Кай умудрился вытянуть у него что-то про стрелы? Наверное, никто просто не мог устоять перед его гипер-общительностью.
Эллохар молча смотрел на осколки. Действительно, куда делись стрелы? все утверждают, что смерть Бальвора произошла в считанные секунды. Вряд ли у убийцы было время на то, чтобы подобрать стрелы. Да и зачем ему их подбирать? Что-то здесь не так.
Риан молча смотрит на тёмно-фиолетовую обложку древнего веднического тома. Единственная связь между всеми происшествиями - знак, нарисованный кровью. Непросто же так кто-то рисует его? Он берёт в руки странный том и уходит - хочет побыть в одиночестве и спрятаться от собственных мыслей.
***
- Тёмных вам, офицер Найтес, - поздоровался молодой гном.
Он сортировал прозрачные баночки со специями, приветствуя нежданного гостя дружелюбной улыбкой. Его каштановые волосы, как всегда, были растрёпаны, напоминая воронье гнездо. Карие глаза, дружелюбные и тёплые, как две чашки горячего шоколада. Жан вытер руки о белый, покрытый разноцветными пятнами фартук и развернулся к прилавку, в готовности продать нужные специи. Самая удивительная черта Жана, которая выделяла его среди других гномов торговцев, это его нелюбовь к торгам. Он никогда не завышал цены на специи, но и не делал скидок. Исключение была только Зара Короко, но все прекрасно знали почему.
- И тебе кошмарных, - отвечает Юрао. - Но я здесь по делу.
- По какому? - спрашивает гном. - Дайте угадаю, вам нужен от меня какой-то удивительный факт про специи, который поможет вам в ваших расследованиях?
Он снова улыбается, опираясь на прилавок. Ему уже невероятно тяжело стоять. Наверняка Жан опять с утра на ногах. Пахнет ванилином, видно молодой человек просыпал его во время своей уборки. Жан ставит на стойку две чашки чая. Одну предлагает Юрао. Тот молча берёт свою чашку и смотрит на мокрую немного неровную окружность.
- Говорят, ты знаком с Зарой Короко, - говорит он, рассматривая мокрый след.
- Да, - отвечает молодой человек, насторожившись. - Что с ней случилось?
В его голосе слышны нотки паники. Жан совсем не умеет скрывать свои эмоции.
- Она пропала, - отвечает Юрао, решая, что нет смысла скрывать что-то от него. - Вчера вечером.
- Как пропала?! Вот дура! - Он хватается за голову, ещё больше растрепав свои каштановые волосы. - Говорил же её не соваться к Бальвору!
- Бальвор? Он здесь причём? - Юрао выпивает ещё глоток из своей зелёной чашки.
Жан не отвечает. Юрао выстраивает своё предположение:
- Он отец её ребёнка?
Жан кивает, закрывает лицо руками, и Юрао замечает на его руке большой шрам и сразу вспоминает о его избиении. Жан тогда даже не обратился к Дневной страже. Между всем этим есть какая-то связь. Он ещё раз прокручивает в голове рассказ Дэи. И сразу всё осознаёт.
- И это его псы избили её, чтобы она потеряла ребёнка. А ты решил вступиться. За это и получил. Так? - спокойно говорит он.
Жан убирает руки с лица, показывая покрасневшие от сдержанных слёз глаза.
- Вы ведь никому не расскажите, да? - спрашивает он, глядя прямо в золотые глаза дроу.
- Обещаю, Жан. Никто не узнает. - Юрао ставит на стол свою зелёную чашку в готовности слушать гнома.
Жан выходит из-за прилавка и направляется к прозрачной двери лавки, переворачивает приветственную табличку - не хочет, чтобы кто-то подслушал этот разговор. Снимает испачканный белый фартук, бросает его на маленький коричневый диванчик для клиентов. В его лавке всегда было невероятно уютно. Зелёные стены напоминали о прошедших беззаботных летних деньках. Огромное окно выходило на одну из самых живописных улиц Ардама. Ты просто забегаешь сюда на пять минут за небольшой горсткой корицы и остаёшься на целый час. Говоришь о пагоде и ещё о какой-то ерунде. А если у тебя проблемы - здесь тебя всегда выслушают и нальют чашку травяного чая. Он готовился пенеделать свою лавку в кофейню, чтобы сюда приходило ещё больше людей и нелюдей. В воздухе будут летать ароматы кофейных зёрен, а за столиками, покрытыми лёгкими белоснежными скатертями, будут сидеть клиенты: эльфы, дроу, гномы, дриады, люди, тролли, гоблины - все. Такие разные и непонятные. Это была его утопия, но он не хотел строить её в одиночку. Эту мечту в него вселила Зара. Об этом он и рассказал Юрао. О том весеннем утре, когда Зара невзначай бросила ему, что скучная лавка стала бы неплохой кофейней. Затем она добродушно улыбнулась и ушла, брякнув дверным колокольчиком. В его голове всё перевернулось. Он достал огромный лист бумаги и начал что-то рисовать. На следующий день он попросил Зару задержаться, и они несколько часов карпели над пергаментом, пили ромашковый чай, смеялись и болтали о всякой ерунде. О том как красиво светят звёзды и как смешно звенит капель. А потом... всё помрачнело. Зара перестала приходить в лавку, а листы с перепланировкой лавки остались в ящике его стола. Сначала он решил, что Зара просто сильно занята или ещё что-нибудь незначительное, но потом в лавку влетела госпожа Короко, налетела на него, словно вихрь. Её волосы растрепались, и она бросала в него всё, что попадалось под руку, а когда вымоталась села на пол и начала рыдать. Жан молча заварил ей чай с кариссой и попросил объясниться. Она рассказала ему всё. После услышанного он не мог даже пошевельнуться.
Чуть позже он начал приходить к Заре. В первый раз она встретила его мрачно, всем видом намекая ему, чтобы он ушёл, но он не ушёл. Приходил к ней снова и снова. Медленно Зара начала приходить в себя. Жан приносил ей её любимые пирожные и рассказывал обо всём, что происходило в Ардаме. Потом они вместе ходили в парк. Всё наладилось.
В тот день Жан навещал старшую сестру, поэтому задержался до позднего вечера. Он столкнулся с Костом в переулке. Он сразу заметил на его руке связку из янтарных бусин. Такую же как и Зары. Она при нём покупала её. Но Жан ничего не сделал, решив, что это просто совпадение, но он ускорил шаг к своей лавке, твёрдо решив, что он завтра же отправится к семье Короко, чтобы проведать Зару. Уже показались из-за угла огни его лавки. Жан практически забежал в лавку, хлопнул входной прозрачной дверью, громко бросив приветствие матери, но тут же остановился. На диванчике сидела госпожа почтенный медовар и рыдала на руках его матери. И как и несколько недель назад до этого она рассказала ему обо всём, держа в руках чашку с чаем из кариссы. Жан несколько минут пытался осознать сказанное, а потом в его голове всплыл тёмный переулок и янтарная связка бусин на руке орка. Он молча встал и вышел из лавки и направился к поместью лорда Бальвора, где начальником охраны работал Кост. Молодой орк со своими подчинёнными встретил его враждебно. Это был неравный бой. Его отпинали как котёнка, попутно рассказывая о том, как Бальвор любит молодых гномочек и том, что не сильно тот желал становиться отцом бастарда.
Жан замолчал, не отрывая глаз глядя на зелёную чашку, что стола перед ним. У Жана были причины замять это дело. Расскажи они с Зарой обо всём этом - оба были бы мертвы. Юрао получил всё, что ему было нужно.
- Вы найдете её, прошу, - выговорил гном. - Я в два раза больше заплачу, чем её родители. Только найдите.
Юрао кивнул, молча встал и вышел из лавки, даже не попрощавшись.
***
- Какое красивое платье, - заметил он, пока несколько девушек поправляли тёмно-фиолетовые оборки бального платья. Она стояла к нему спиной и смотрела на своё отражение. Ещё не убранные в причёску длинные чёрные локоны спадали по плечам, вступая в контраст с бледной кожей.
- Мама, как всегда, постаралась. Тебе очень идёт, - сообщил он, но она опять не ответила, продолжая смотреть на своё отражение. Спокойная и неподвижная, словно фарфоровая кукла. Собиралась на похороны, а не на бал.
- Что-то не так? - спросил Риан, насторожившись её молчанием. Одна из эльфиек подала знак другим, и те молча удалились, ритмично постукивая каблучками и весело перешептываясь между собой.
- У мня какое-то странное предчувствие, - призналась она, так и не удостоив его взглядом, на самом же деле она просто боялась упасть со стула, на который её загнала Мерида. Проследила за его взглядом в зеркале, поняв, что он сделал то же самое.
- Расслабься. На фоне послов тебя никто и не заметит... В хорошем смысле.
- Я знаю, но... - Попыталась вдохнуть, но туго затянутый корсет пережимал грудную клетку, впиваясь в кожу застрявшим краешком белого кружева. - Меня всегда напрягают эти торжественные мероприятия, ты ведь знаешь.
Вспыхнуло золотое паламе, и в комнате появилась Тангирра, заполнив своим предпраздничным мандражем всё пространство, вытеснив их общие подозрения. А может стоило тогда прислушаться к её словам?
В тот день всё началось...
Шурша бумагами и скрипя пером, Риан провёл несколько часов. Липкое чёрное пятно пролитых чернил растекалось по деревянному столу, заливая белый лист пергамента, покрытый затейливыми схемами. Упаковывая свою печаль в папку и запирая её в сейфе, спрятанном в глубинах подсознания, он продолжал вырисовывать кружок, вписанный в роб, на пятне, будто позабыв обо всём на свете.
Стемнело. В небе робким сиянием вспыхивали звёзды. Пару раз прошёл дождь, обрушившись с неба, словно божественная кара. Не осталось не оболочка, тучи ушли, освобождая место лунному сиянию и свежести влажного воздуха. Слякоть. Грязь. Сырость. Листья. Листья были везде. Они застревали в оконных створках, пытаясь пробиться в уют домашнего очага, словно умирающие от холода птицы. Разноцветные мёртвые тельца хрустели под ногами прохожих. Дворники выметали их со дворов, будто выгоняя прочь. Горожане набирали воду в колодце, а затем - вылавливали их из жестяных вёдер. Листья прилипали к верхней одежде и подошвам обуви, умоляя забрать с собой. Маленькие и несчастные, они нигде не могли найти себе места. Метались туда-сюда в поисках убежища, но скоро покров, и они будут похоронены под белым пушистым снегом. Снежинки, как и листья, будут стучаться в окна горожан, умоляя об убежище, но никто не откроет окно. А когда наступит весна - снежинки тоже умрут, показав миру мёртвые, уже слившиеся с грязью листья, но на деревьях уже набухнут почки, и никто не заметит этого. Может поэтому ей не нравилось не одно время года? Ни весна, ни лето, ни осень, ни зима. Всё одинаково. Кто-то рождается, кто-то умирает. Обычное дело в этом вечном круговороте жизни, где каждый сам за себя.
Три стука в дверь. Риан оборачивается, чтобы посмотреть на посетителя и видит иссиня-чёрную макушку.
- Что-то нужно, Кай?
Но племянник лучшего друга не смотрит на него. Взгляд ярко-алых глаз прикован к стене. Молодой вампир смотрит будто сквозь него, как через стекло.
- Кай?
Риан оборачивается, чтобы посмотреть, что же заинтересовало юного Блаэда. Осознание сваливается на него, и воздух вокруг становится в разы тяжелые. Кровь уже высохла, отчего знак стал коричневым. Он и притянул внимание вампира.
- Что здесь делает знак Даармы?