Ассасины. Твое противоядие

Я сняла обувь на входе. Маленькие трехлетние братья Эндари, совершенно одинаковые как две капли воды, показали, где можно вымыть руки. Я немножко была ошарашена, даже слегка оробела. Но вода быстро привела меня в чувство.

Уже из ванной комнаты я выходила приободренная, с интересом наблюдавшая за детьми и животными, с которыми они носились. Кошка, собака, попугай...

Что у них забыл попугай?

Девочка лет тринадцати ходила с ним на плече и попутно смахивала пыль каким-то странным приспособлением – длинной палкой с перьями на конце. Надеюсь, она не из бедного животного их вырвала.

– Сараби, оставь ты уже. Все равно не успела, – крикнула Керисса из кухни. – А ты Эндари, чего встал как истукан на кухне? Пока все не сядем за стол – тебе ничего не перепадет. Даже не надейся. Иди проводи даму к нам. Не видишь, что ли, что она в шоке? Наверное, переволновалась, испугалась. Тут столько людей.

– Мама, Рейни не из пугливых. Она очень храбрая, – услышала я голос из кухни.

Он подошел ко мне и показал на кухню.

– Ты какая-то притихшая, – сказал он негромко. – Волнуешься?

Я фыркнула.

– Нет, я просто голодная. А мама твоя права – манеры у тебя так себе.

Я прошла в кухню-столовую, где Керисса уже накрывала стол.

– Присаживайся, пожалуйста, – она показала на стол.

Я лишь кивнула, не предлагая помощи. В Каросе так не принято, хозяйка решит, что я не верю в то, что она способна накрыть стол или что я не доверяю ее еде.

– Спасибо. Откуда здесь попугай?

– Это Сараби выпросила у отца, когда он сказал, что не сможет быть на ее дне рождении. Она второй ребенок после Эндари, девочка... Долгожданная.

Я удивилась. Я думала, что в Каросе радуются только мальчикам. Но видимо семьи разные, не стоит мыслить стереотипами.

Керисса поставила на стол большую кастрюлю супа, стали собираться все жители дома. Сараби, чье имя я уже знала, Лелли, которая кинулась на шею Эндари, две девочки пяти и десяти лет, и близнецы.

– А где бабушка, – спросил Эндари.

– Она сказала, что мы надоели своим шумом ей и поехала на неделю в свой домик.

– Бабушка Вира – папина мама, она очень устает от детей, они вечно ей доставляют хлопот.

– Что весьма странно, ведь никто из них не доставлял хлопот больше чем ты. А любит она сильнее всего тебя, – сказала Керисса.

– Потому и любит, – ухмыльнулся Эндари.

Керисса поставила на стол запечённое мясо на косточке и резко стрельнула глазами на Эндари. Он уже в это время взял поварешку и налил супа, в ее глазах было удивление, когда он поставил тарелку передо мной.

– Еще? – спросил он.

– Нет-нет, мне хватит.

В глазах Кериссы заиграли веселые огоньки, как маленькие игривые котята. Мне очень было интересно, что ее развеселило или показалось смешным. Потом я поняла, что еду обычно разливает женщина, но Эндари встал и помог ей.

Женщина не могла забирать у хозяйки работу на кухне, но к мужчине таких претензий не было.

Эндари еще раз повернулся ко мне:

– Кебаб?

– Чуть-чуть, – кивнула я.

Керисса смотрела на меня странно. Я столкнулась с ней взглядом, и мне стало неловко. Из-за меня, что, правила нарушили?

– А я все думала, как это будет выглядеть, – сказала она с усмешкой.

– Выглядеть, что? – спросила я.

– Мама... – растерянно пролепетал Эндари и... у него покраснели щеки!

– Ой, ты умеешь краснеть? – Я рассмеялась.

– Поверь, я тоже удивлена, – сказала Карисса, садясь за стол. – Может он еще и готовить научился?

Эндари застонал, спрятав лицо в руках.

– Да, я научила его делать рататуй!

– Еще он и вещи не раскидывает, поди?

– Пытался. – Вспомнила я о кинжалах. – Но в моей квартире такое не пройдет.

– Эндари, твоя зарплата не позволяет снять номер? Ты зачем к девушке напросился жить. Она и так живет в квартире!

– Задание, мама. Так требовалось.

– Ох, не знаю, не знаю. – Ее уголки сощурились от улыбки, и мне стало теплее. – Мне кажется, ты много самовольничаешь, сын.

– Нет, все под контролем.

– А я думаю есть то, что не поддается контролю.

– Мама, не начинай.

Я слегка прыснула от смеха, и чтоб сдержаться принялась есть суп. Он был очень вкусный, со специями и наваристым бульоном, очень сытный. Мой желудок наконец-то возрадовался.

– Почему ты смеешься? Что смешного в том, что меня отчитывает моя же мама.

– Я думала, только я это делаю.

– О, ты его отчитываешь? – спросила его мать. – Ну и правильно. Нечего нос задирать. А то он знаешь, какой гордый был. Думал, что все девчонки в округе в рот заглядывают.

– А оно не так было?

– Так и было. Поэтому иногда мокрой тряпкой по морде надо дать.

– Я его заставила мыть мою столешницу, – гордо сообщила я, видя, как Эндари сейчас провалится сквозь землю.

– Как тебе удалось?

– Ну он напал на меня, и из-за него мне пришлось прыгнуть на нее в обуви, – совершенно безобидно я сказала.

– Ты зачем на нее напал, нахал?

– Да я просто проверял рефлексы. Она так-то ассасин, мама.

– Какая разница! Какие еще ты рефлексы с ней хотел проверить? Постыдился бы! Я вообще не этому тебя учила. Ну хоть еды ей положил, и то слава Судьбе! Ты прости его, он хороший.

– Иногда я в этом сомневаюсь, – брякнула я, и мне стало неловко, но напрасно.

Керисса рассмеялась и снова хитро посмотрела на Эндари.

– Эндари сказал, что ты не любишь сладкое. Я приготовила холодный десерт, замороженные перемолотые ягоды с фруктами. Как мороженное. Будешь?

– Да, спасибо большое. Не стоило так заморачиваться из-за меня.

– Пустяки. Я тебе еще и не то смогу приготовить, если узнаю, как ты его выстругала.

– Выстругала?

– Ну да... Как объяснить... Фразеологизм у нас такой.

– Она имеет в виду, что если ты еще ее впечатлишь, как отчитываешь меня, то можешь заказывать ей любое блюдо.

– Оу! – рассмеялась я.

– Однажды, когда он похабно шутил в моем кабинете со шлангами для промывания желудка, я пригрозила ему уколом.

– Надо было ему врезать хорошенько! Укол – слишком милосердно.

– Это она тоже успела сделать, мама.

– А ты в хороших руках там, в Нуринии.

После ужина, десятилетняя Мориза отвела меня показать сад через задний выход, где был вольер с кроликами.

О, Судьба! Зачем им столько кроликов?

– Вы их едите? – спросила я.

– Нет! Ты, что? – удивилась она. – Они же декоративные, просто красивые. Погладь!

Я провела рукой по мягкой шубке рыженького кролика и улыбнулась. Их носы смешно шевелились, и я попробовала повторить.

– Я похожа на кролика?

– Нет, ты красивее, – ответила она.

Я улыбнулась и почувствовала легкое тепло. Я и забыла какого это. Когда есть семья и большой дом. Я обвела взглядом сад: тут были качели, гамак, небольшой бассейн и много-много цветов. Розовые, желтые, белые, красные. Они смотрелись гармонично и не вычурно, хотелось смотреть на это все.

– Я побежала! – объявила девочка и куда-то умчалась с братьями.

До чего же они быстрые!

Я снова вошла в дом, и прошла в гостиную, которую мне показали, как место, где можно передохнуть пока комната не будет готова. Я услышала негромкий разговор и напрягла слух ассасина, чтоб все распознать, что говорят на кухне.

– Ты этого заслужил, – тихо ответила Керисса.

– Не так как сейчас... Ты же сама все понимаешь. У нас задание.

– Значит думай и решай, чего ты нюни распустил? Первый раз вижу такое. Впрочем, понятно, почему.

– Я не знаю, что делать.

– Значит придумай! А не ищи отговорки.

– Я пытаюсь.

– Плохо пытаешься. Надеюсь, когда-нибудь она этот укол засадит в твою задницу!

– Мама!

– Не мамкай! Не маленький уже. И все-таки, я горжусь. А я думала ты не возьмешь тряпку в руки.

– Отец ни разу не брал, кстати. Но вы же...

– У нас другое дело. Я другая, он другой. Мы – дети Кароса, еще старое поколение. Поверь... когда нынешнего короля сменит его сын. Не смотри на меня так. Никто не вечен. Так вот... и молодое поколение будет как прелестные бутоны – распустятся, даря свой аромат, не боясь непогоды.

Походу, у Эндари семейное – говорить метафорами. Но если у его мамы красиво получалось, про цветы, то этот шутник ничего умного кроме чили-соуса не придумал.

В комнату залетел попугай, я закатила глаза. И попыталась его согнать, а то мало ли запачкает еще меня. Я взяла телефон впервые за долго время, там была смс от Николетт:

«Как дела?»

«Тут жарко как в пустыне» – быстро написала я ответ.

«Значит дождик там к месту».

Тут в комнату зашел Эндари, слегка краснея, Керисса смотрела на него с укоризной, но молчала.

– Эндари тебя проводит. А я пошла укладывать детей, а то пока их уложишь – уже новый день наступит. Доброй ночи вам!

– Спасибо большое за гостеприимство, Керисса!

– Ерунда.

Эндари повел меня на третий этаж, я с интересом осматривала множество живых цветов в доме, самых разных: с цветами и без, упругие листики суккулентов, большие в виде пальм до потолка. Здесь все пахло жизнью. И дом был живой.

– Твоя мама любит зелень, – сказала я.

– Да, пыталась меня научить ухаживать за цветами, но у меня все засыхали. Я забыл поливать их.

– Неудивительно.

– Мама махнула на меня рукой, тем более отец сказал, что зато я хорошо метаю ножи, и это нужнее.

– Мама с ним согласилась?

– С одной оговорочкой.

– Какой?

– Что один цветок я точно должен никогда не забывать поливать и ухаживать за ним.

– Какой?

– Секрет! – ехидно улыбнулся он.

– Это моя фишка!

– Теперь уже нет.

– Нахал!

– Ну поставь мне укол, мама тебе корону принесет и где-нибудь трон для тебя поставит после такого.

– Она хорошая, мне понравилась.

– Ты ей тоже понравилась, как раз потому что иногда ты не совсем хорошая. А вот мы и пришли.

Он открыл дверь и мне потребовалось пять секунд, чтоб все понять. Я возмущенно ударила его в плечо.

– Сначала ты скрываешь, что мне придется жить в твоем семейном доме. А теперь это!? В трехэтажном доме для меня не нашлось отдельной комнаты? Я сейчас пойду к твоей матери!

– Мне нравится, когда ты угрожаешь мне, что пойдешь к моей матери.

– Не смешно!

– Забавно. Но она уже в детской. Ее лучше не тревожить.

– У тебя есть минута, чтоб все объяснить.

– Рейни, ты чего так злишься...

– Пятьдесят три секунды, пятьдесят две...

– Официально ты моя жена, и в Каросе муж с женой спят в одной комнате.

– Мы в доме с твоей мамой, которая в курсе, что я не настоящая жена.

– Да, но таковы традиции несмотря ни на что.

– Не заметила, чтоб твоя мать была очень консервативной.

– Все равно... есть правила дома, они прописаны в общем своде семейных традиций... Но... я могу дождаться, когда она уложит детей и попросить ее постелить тебе в соседней.

– А сам ты не можешь?

– Я не знаю, где она хранит постельное белье.

– Что за глупые отмазки? Не поверю!

– Ты же слышала, ты первая увидела, как я мою на кухне.

Я очень разозлилась, но не хотела тревожить Кериссу, которая насколько бы не выглядела жизнерадостной и полной сил, все равно она устала. У нее по дому бегает шесть детей, летает попугай, а в саду живут кролики.

– Ладно!

Эндари испустил облегченный выдох.

– Там ванная.

– Твоя личная?

– Да.

– Иди мойся вперед, я хочу полежать, отмокнуть после дороги, а торопиться вообще не хочется.

– Так не торопись.

– Не смогу, если буду знать, что тут очередь.

– Хорошо, чувствуй себя как дома. Может хоть в моей комнате ты сможешь это сделать.

Эндари скрылся за дверью, а я открыла чемоданчик. Шампунь, кондиционер для волос, крема. Кто-то сочтет это глупым, но я не могла уехать без них. Я любовно провела пальцами по бутылочкам и прижала их к себе. Кусочек чего-то родного и знакомого. Моя зона комфорта.

Достала серое переливчатое платье для сна и повесила его на стул. Я оглянулась осмотреть комнату. Большая кровать, я провела рукой по покрывалу и надавила на матрас, мягкий. На столе лежали какие-то книжки по искусству боя, книги про оружие и пара приключенческих рассказов. На полках валялись медали по бегу, по метанию кинжалов, по рукопашному бою.

Я подошла поближе и увидела детские фотографии. На одной он с родителями. Его отец такой же высокий, но более мускулистый. Эндари взял от него форму лица и носа, нос был ровный, в то время как у Кериссы с небольшой горбинкой. Они оба каштановые, только мать светлее, Эндари в нее, наверное, как и глазами. На второй фотографии он обнимал кроликов, а на третьей... Я замерла.

Тут стоял его отец с огромным гепардом и Эндари с... золотистой рысью.

Осознание ударило меня по голове, и руки начали слегка дрожать. Его побратим – золотистая рысь. Он потому так странно смотрел на меня, когда я рассказывала, как брала с собой в постель только игрушки золотистых рысей?

Я не знала, мне смеяться или плакать. Слишком много эмоций и впечатлений для одного дня. Да какой! Для всех этих дней.

Эндари вышел из ванной, и я ничего не говоря скользнула в ванную с пижамным платьем и своими бутылочками.

– Полотенца для тебя сложены на тумбе, – услышала я голос из-за двери.

– Какая забота!

– Это моя мама.

– Ну кто бы сомневался!

Я яростно растирала себя скрабом, но ощущала себя все равно так, будто дорожная пыль забралась мне под кожу. Затем шампунь, кондиционер... Я погрузилась в ароматы шоколада и апельсина, а затем пока обсыхала нанесла ванильный крем, накинула платье.

Я вышла из ванной, а в комнате уже было темно. И я только сейчас поняла на что я подписалась.

Мне нужно было идти ложится рядом с Эндари!

Я на цыпочках прошла к кровати, он уже лежал у стены и смотрел на меня своими золотистыми глазами.

Как я сразу не догадалась?

– Если ты любишь спать у стенки, то могу пустить.

– Я сплю одна, и у меня дома у кровати нет стенок.

– Тогда может ты хочешь попробовать? – Его голос был полон заботы, нежности и тактичности. Никакого самодовольства. И куда делась вся его бравада?

– Давай.

Он сел и пустил меня. Я аккуратно проползла на край, противоположный от выхода и закуталась в одеяло. Хоть одеяла мне не пожалел отдельного.

– Я посмотрела фотографии, – тихо сказала я.

– И что увидела?

– Твой побратима... это золотистая рысь?

– Правильно.

– Вот тебе было смешно про мои игрушки слушать.

– Нет, не смешно, – тихо ответил он перевернулся, лег на бок, повернувшись ко мне. Наши лица разделяло сантиметров тридцать.

– У тебя поэтому глаза сверкают?

– Ну, они желто-карие в маму, но да. Такой оттенок из-за этого. – Он аккуратно коснулся моей руки, слегка переплетаясь кончиками пальцев. Я почувствовала разливающееся тепло внизу живота.

– Золотистые рыси – красивые животные.

– Ты их видела, когда-нибудь?

– Да, было дело, – ответила я, вспомнив как упрашивала дедушку в зоопарке сфотографировать меня с ними. – Это были мои любимые животные в зоопарке.

– Почему? – спросил он серьезно, чуть придвигаясь и сокращая пространство между нами.

– Я люблю все золотое и блестящее.

– Наверное, тебя раздражает, что мои глаза золотистые. Я оскверняют твой любимый цвет.

– Нет, они не раздражают. Они прекрасные.

Он судорожно вздохнул и придвинулся ближе.

– А я считаю, что прекрасна ты.

Я вдохнула очень близко рядом с ним и прикрыла глаза, слегка сжав его пальцы. И в тот же миг его губы нашли мои. Я еле слышно застонала, выдыхая ему в рот и ощущая, как он мягко сжимает мои пальцы. Его губы мягко сминали мои, то озорно заигрывая, то нежно лаская. Он провел языком по моей верхней губе, и я задрожала.

Это были самые приятные ощущения. Я даже утреннему кофе и чистой кухне так не радуюсь.

Его руки поднялись по плечам, и я ощутила, как он слегка то сжимает, то поглаживает меня. Его поцелуй стал углубляться, и он стал ласкать меня языком. Я обхватила его шею пальцами, проводя по ней ногтями медленно и тягуче. Я не особо знала, как нужно, но тело само подсказывало. Я провела большим пальцем по кадыку, и он судорожно сглотнул, а затем сдавленно застонал, отрываясь от моих губ.

Эндари стал медленно, с паузами целовать мое лицо, от лба к виску, его ресницы щекотали мою кожу. Затем двинулся к подбородку и перешел на шею. Мое дыхание начало сбиваться. Я слегка качнулась и легла на спину, и он оказался сверху. Но он казалось этого не замечал, его руки, как и губы не опускались ниже моих ключиц. Зато, когда ходили по грани... именно по этим самым ключицах, лаская как перышко, касаясь точно бабочка цветка, мне казалось я сгораю.

Он отстранился и посмотрел в мои глаза, я нервно начала кусать губы.

– Не нужно, – сказал он и снова наклонился к губам, заставляя мои зубы отпустить их. – Не кусай их, они заслуживают только нежности.

Я куда-то уплыла от его слов. Мне казалось, что я в море и меня качает на приятных волнах, теплых и заботливых.

Он снова начал целовать мои губы, я ощущала, что в каждом его прикосновении ко мне я слышу молитву. Он нежно откинул мои волосы и слегка прикусил губу, легко-легко.

– Можно только так с ними, – хрипло прошептал он. – Слышишь?

Я не могла найти силы для ответа и лишь кивнула. А он снова стал целовать ключицы, а руками гладить меня под ребрами сквозь сорочку. Я захотела снять ее, но держала себя в руках и лишь продолжала гладить его по плечам. Он поцеловал меня в ямку под шеей, и я запустила руки в его волосы, слегка натягивая, сжимая и наслаждаясь их мягкостью.

– Они такие мягкие, – хрипло прошептала я.

– Может делать с ними, что захочешь. Как и со мной... – последнее было сказано тихо-тихо.

Я удовлетворенно заурчала. Не знаю, как еще давать назвать те звуки, которые я издавала. Я вообще не знала, что я могу так звучать, так чувствовать...

Эндари опустился ниже, лямка платья сползла, и он прошелся губами по ложбинке грудей, не задевая самых чувствительных частей. Он слегка сжал их руками и очень часто задышал. Мне нравилось слышать его дыхание и осознавать, что оно сбивается из-за меня. Что его поцелуи так трепетны, что в каждом страстном прикосновении чувствуется какое-то благоговение и даже легкий страх. Он снова поднялся надо мной и прошептал мне прямо в губы:

– Ты – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Чем я заслужил это?

– Просто тебе повезло выбрать золотистую рысь, – прошептала я, проводя рукой по его скуле, он повернул голову и поцеловал мои пальцы. – И что мне нравится золото и рыси.

– Завтра рано вставать, – сказал он, наклоняясь к моему ухо и целуя туда.

– Да, я знаю.

– Светлых снов, Рейни.

Мы уснули под одним одеялом, и сны правда были светлые в его объятиях.