Опыты в Санхво

По заснеженной дроге на высокой скорости летел чёрный джип. Плотные снежные хлопья вылетали из-под его колёс и падали видневшийся узорчатый след, оставленный шинами высокого качества.

Тогда как снаружи царил холод, в салоне машины было довольно тепло. Тепло, но не уютно. Атмосфера была пропитана тяжёлым молчанием, щедро приправленным ледяными отношениями между пассажирами. Их было всего двое: женщина, сидевшая на месте водителя, и девушка, примостившаяся рядом.

Последняя, укутанная в сиреневую шаль, с ненавистью смотрела на кротовую шубу, мелькавшую слева. История этой злобы и глубокой обиды начиналась ещё незадолго до того, как Пак Розэ должна была праздновать свой пятнадцатый день рождения.

У Розэ был сложный характер, но она горячо любила своих родителей. Но жизнь решила распорядиться по-своему. Когда девочке исполнилось четырнадцать лет, её мама тяжело заболела и вскоре умерла. Отец и дочка остались одни. Горе сблизило их, но когда Розэ начала думать, что её жизнь налаживается, появилась она: Пак Сыджун. Сыджун была очень красива: рыжие локоны обрамляли худое, словно выточенное из слоновой кости лицо; на изящных руках всегда сверкали золотые браслеты, усыпанные драгоценными камнями. Мама же никогда не надевала браслетов и не красила волос, но выглядела в сто раз милее.

«Никогда не назову её мамой!» — сразу подумала Розэ, с неприязнью разглядывая очаровательную незнакомку, сладко улыбавшуюся девочке.

Оказалось, Джиан, а именно так звали отца, души не чаял в своей новой жене. Также он очень хотел, чтобы она смогла стать для дочери настоящей мамой. Увы, этого не случилось.

По началу Сыджун пробовала задобрить Розэ дорогими подарками, но та наотрез отказывалась их принимать. Тогда женщина решила сводить девочку на званный ужин, где произошёл один курьёз.

Сыджун, желая в очередной раз напомнить Розэ, кем для подростка она является, нарочито-ласково, так, чтобы все слышали, попросила:

— Передай, пожалуйста, вазочку с вареньем своей маме.

— Ты мне не мама! — резко ответила Розэ, не обращая внимания на гневный взгляд Сыджун. — И никогда её не заменишь!

Выкрикнув это, Пак оттолкнула от себя руку женщины и выбежала из зала, оставив всех в смятении. Неудивительно, что домой она добралась одна, что очень огорчило папу.

С тех пор Сыджун прониклась антипатией к непокорной девушке. Вот тогда-то Розэ поняла, что значит, когда тебя люто ненавидят. Пока отца не было дома, мачеха постоянно шпыняла её, срывала весь свой гнев, совершенно не стесняясь прислуги. Служанкам она угрожала, чтобы они держали язык за зубами и ничего не рассказывали Джиану. А когда приходил отец, называла Розанну «солнышком» и «помощницей».

«Солнышко» и «помощница» пробовала рассказать всю правду папе, но он в последнее время был загружен работой. А вскоре Пак и вовсе начала замечать, что Сыджун ревнует её к папе. Вконец разочаровавшись, Розэ старалась оставаться подольше в школе, записалась на всевозможные кружки, но её открытая рана продолжала кровоточить, и жить с каждым днём становилось всё невыносимее. Сыджун дошла до того, что начала рассказывать Джиану всякие небылицы и сплетни. Дело дошло до того, что накануне дня рождения девушки Сыджун нарисовала в дневнике падчерицы жирную единицу, пока девушка выслушивала несправедливые упрёки отца. Тогда, держа в миниатюрных руках дневник, женщина спустилась в гостиную и строгим голосом спросила:

— Розанна, ничего рассказать не хочешь?! — и развернула тетрадь прямо перед носом Джиана. Ох, как тогда Розэ хотела вцепиться в эту наглую, беспардонную курицу, возомнившей себя хозяйкой дома и всей вселенной. Но еле сдержав себя, девятиклассница сквозь зубы процедила:

— Это дело рук Сыджун.

— Несносная лгунишка! — охнула мачеха. Глаза папы потемнели, и он тихо произнёс:

— Я от тебя такого не ожидал. И не думал, что ты растёшь обманщицей...

Эти слова как раскалённое лезвие впились в мозг девушки. Она вырвала свой дневник и метнулась в сторону лестницы.

«Растёшь обманщице!» — словно клеймо, выжженное на сердце, горело в мозгу. «Ты обманщица!» — говорили ей балясины. «Обманщиц», — твердили деревянные ступеньки. «Несносная лгунишка!» — ехидно шептали высокие книжные шкафы. Не в силах выдержать такой пытки, Розэ заперлась у себя в комнате и, достигнув окна, рывком опустила римскую штору. Забравшись на любимый пуфик возле кровати, девушка швырнула злополучный дневник в самый дальний угол комнаты.

— Обманщица... Я от тебя такого не ожидал, — срывающимся голосом пролепетала Пак, чувствуя, как к горлу подкатывает знакомый ком. Дальше она ничего не смогла выговорить, так как дыхание участилось, а из глаз брызнули слёзы глубокой обиды и ненависти. Сжимая в руках подушку, Розэ всё больше жалела себя, давясь бесконечными слезами.

Наутро девушка неслышно покинула дом и весь свой день рождения разгуливала по городу, грустными глазами рассматривая прохожих. Бедная! Она так и не узнала, что папа специально отослал Сыджун подальше, чтобы провести целый день с дочерью. Он очень хотел извиниться перед ней за всё случившееся и попросить рассказать абсолютно всё, что происходит в его отсутствие.

А совсем недавно, буквально четыре дня назад Розэ совершенно случайно увидела, как её мачеха сидела в дорогом ресторане с каким-то мужчиной. Сыджун смеялась, что-то говорила своему спутнику, лица которого Пак так и не смогла разглядеть. Поверх дорогого пальто у мачехи блестел новый аккуратный кулончик в форме молекулы мышьяка — арсина. «Вот ведь нахалка! Так она от него ещё и подарки принимает!» — зло подумала девушка, очень жалея, что её папка ни за что не поверит ей, если она расскажет ему об увиденном... Ну, а теперь самое интересное.

Полмесяца назад Джиан подумал сообщить родным о решении взять отпуск. Сыджун так возмущалась, утверждая, что только полные идиоты могут брать отпуск в начале февраля.

— Снег, снег и ещё раз снег! — негодующе высказывалась она, отчаянно жестикулируя. «Видимо, именно так по её мнению падает снег», — фыркнула Розэ, насмешливо наблюдавшая за резкими взмахами рук мачехи.

— Я решил взять отпуск, чтобы отдохнуть и провести с моими любимыми женщинами больше времени.

Уже поздно вечером Розэ удалось подслушать, что папа хотел отправиться в Грецию. Но Сыджун с завидным отчаянием пыталась отговорить его:

— Дорогой! Ей же учиться надо! Розанне всего 17 лет, а это довольно сложный возраст. Если она пропустит учёбу, то это будет настоящий кошмар! Упущенное будет сложно навёрстывать.

— Тогда пусть возьмёт с собой учебники и будет заниматься там. Мне будет гораздо спокойнее, если моя дочка будет находиться рядом со мной. Я и так слишком мало уделял ей внимания, а с тобой, я вижу, она очень изменилась.

— Но, может...

— Я же сказал: она полетит с нами! — раздражённо ответил Джиан и поднялся с кресла. Розэ едва успела прошмыгнуть в свою комнату. Уже лёжа в постели, девушка широко улыбалась, думая о грядущей поездке. Кто же мог подумать, что эта рыжая бестия готова пойти на всё, лишь бы не видеть подле себя падчерицу.

В день отлёта, четвёртого февраля, папа, как обычно был на работе. Розэ только вернулась из школы, как её встретила весёлая Сыджун.

— Привет! — радостно поздоровалась она.

— Привет, — недоумённо повела бровью Розэ. Это был первый раз, когда мачеха так дружелюбно отнеслась к падчерице.

— Джиан звонил! Сказал, что можем уже выезжать, и мы встретимся в аэропорту.

— Как? Уже?! — не веря своим ушам выдохнула Пак и счастливо заулыбалась. Но в следующую секунду она подозрительно взглянула на Сыджун.

— А почему папа мне не позвонил?

— Что-то вроде сюрприза. Он поручил мне сказать это тебе, чтобы мы с тобой подружились. Так что бери свои вещи.

Звучало убедительно. Чемодан, который девушка собрала ещё заранее, покорно дожидался своей хозяйки возле входной двери. Роз подхватила свой багаж и с удивлением отметила, что тот полегчал. А ведь в самом начале он казался неподъёмным. Списав это на необычную бодрость, Пак ринулась к выходу, предвкушая солнечный вкус жизни в Греции. Машина с личным водителем уже стояла возле крыльца, запорошенного пушистым, мягким снегом.

— Прощай, страна! — засмеялась Розэ, помогая шофёру загрузить вещи в багажник. Водитель с удивлением взглянул на дочку хозяев, однако ничего не сказал. Мачеха подошла к мужчине и попросила его не сопровождать их.

— Почему, госпожа?

На это шофёр ответа не получил, зато в его руке захрустела купюра довольно крупной значимости.

— Понял, — рассеянно пробормотал водитель и спотыкаясь ушёл. Розэ в нерешительности остановилась, но Сыджун жестом указала ей садиться в машину.

— Он пожаловался мне на головную боль. Как всегда, придётся брать на себя всю ответственность, — вздохнула женщина и заняла место водителя.

Когда джип понёсся по шоссе, Розэ начала замечать кое-что странное в поведении женщины. Её как будто подменили! Всего полчаса назад Сыджун смеялась, а сейчас хмуро смотрит на дорогу и молчит. Странным было не только поведение, но и пейзаж за окном. По сути уже должен был показаться аэропорт, но его всё не было. Картина не изменилась ни через пять, ни через десять минут. Розэ, почувствовав неладное, обеспокоенно оглядывалась, пытаясь вспомнить все дорожные знаки, оставшиеся позади. Наконец, она решила поинтересоваться, правильный ли выбрали путь.

— Может, мы заблудились? — тревожно спросила девушка.

— Об этом не может быть и речи, — довольно холодно ответила мачеха. От такого ответа Розэ сразу стало неуютно, и она задумалась...

«А почему мне папка не позвонил?»...— «Что-то вроде сюрприза». И ещё эта добродетельность... Внезапно Пак осенило: Сыджун специально увезла её от папы! И не едут они ни в какой аэропорт, а к чёрту на куличики. Действительно, разве водитель мог так просто взять и уйти? Так вот почему он смотрел на неё как на полоумную, когда она прощалась с Кореей!.. И что теперь будет?

Мрачный пазл сложился. Мгновенно всё осмыслив, девушка гневно закричала:

— Это ты во всём виновата! Т ы увезла меня от моего папы в какую-то глушь! Немедленно вези меня обратно!

— Сиди молча, — устало обронила мачеха, не отрывая осмысленного взгляда от идущей вдаль дороги. Но Розэ не собиралась молчать. Она полезла в карман куртки, судорожно что-то ища, и уже в следующую секунду стиснула в ладошке мобильник.

— Я сейчас же звоню папе!

— Только попробуй! — зашипела женщина и, показав свою прыть, вцепилась железными пальцами в телефон. Девушка пискнула и рванула гаджет на себя. Машину повело в сторону, и Розэ, увидев, как они несутся прямо в могучую сосну, от испуга разжала пальцы. Сыджун терять времени не стала и швырнула последнюю надежду на дорогу. Телефон со всей силы впечатался в свежий сугроб. Рыжеволосая снова взялась за руль, выровняв движение.

От досады Розэ была готова испортить маникюр ненавистной мачехи, схватить её за волосы, которые так старательно были уложены сегодня утром. В крайнем случае можно было ухватиться за руль, но это была рискованная идея, так как дорога была скользкой.

— Я тебя ненавижу! — чуть ли не плача выкрикнула девушка.

—Точно так же, как и я тебя, — медово улыбнулась Сыджун, — и не плачь. Мальчикам это не нравится.

Мальчикам?! Да плевать Розэ хотела на мальчиков! И эта дура ещё смеет шутить?

— Немедленно останови машину! Выпусти меня! — снова подала голос Пак.

— Ты заткнуться не можешь? — в голосе мачехи прозвучала сталь. — Да успокойся уже, я везу тебя в одно место, где ты точно так же сможешь получить мало-мальское образование. Ты там будешь жить всё то время, пока мы с Джианом будем отдыхать в Греции.

— Не думаю, что он куда-то поедет без меня! — не сдержалась Розэ, крепко сцепив пальцы.

—Охо, если уж мне удалось провести вокруг пальца тебя, то об остальных уже и говорить не стоит.

— Да на тебя в полицию надо заявить! — перебила девушка. — Ты права не имеешь!

— Ха-ха, я и не знала, что моя родная дочка решит науськивать полицию на свою маму, — смеясь проговорила Сыджун, всласть наслаждаясь обидой падчерицы.

— Ты мне не мать, — эти слова прозвучали сейчас особенно резко и жестко. Розэ, закусив губу, отвернулась к окну, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Мама, мамочка, зачем ты ушла так рано?!..

А за окном уже начался еловый лес. Ели здесь достигали высоты пятиэтажных домов, а их пушистые зелёные лапы были покрыты снежной глазурью. Совсем некстати девушка вспомнила, как она гуляла с родителями вот в таком лесу. На кончике ресницы задрожала кристальная слеза. Пак быстрым движением смахнула незваную гостью и уткнулась лбом в прохладное оконное стекло.

А мачеха тем временем рассказывала о временном месте проживания и не только о нём:

— Когда Джиан сказал об отпуске, я сразу поняла, что надо искать временное место жительство для тебя. У меня было время, и я нашла Санхво. Не бойся, это отличная школа-интернат. Там ты временно поучишься, поживёшь, а когда мы вернёмся из отпуска, то заедем за тобой.

— Смотри, как бы тебе не пришлось возвращаться за мной сегодня вечером, — лениво произнесла девушка.

— Помолчала бы лучше,— ядовито выплюнула Сыджун, начавшая ещё больше раздражаться. Её уже не терпелось избавиться от груза, так сковывающего её жизнь. Увидев вдали знакомое по фотографиям здание, женщина начала сбавлять скорость.

Розэ со смешанными чувствами смотрела в окно. Её взору предстало трёхэтажное белое здание с четырёхскатной крышей. Из окон лился уютный свет, чёткими квадратами лежавший на снегу. Возле школы была обустроенная парковка с несколькими свободными местами. К входу в школу вела расчищенная дорожка, начало которой лежало прямо перед распахнутыми воротами. Возле ворот громоздилась неказистая сторожка. Весь школьный комплекс окружал трёхметровый остроконечный забор на каменном основании.

Сыджун что-то напечатала в своём телефоне и с наигранным радушием обратилась к падчерице:

— Вот это твоё новое место житья. Тебе помочь чемодан донести?

— Спасибо, я сама справлюсь, — огрызнулась девушка и вышла из машины, громко хлопнув дверью. Направившись вслед за Розэ, Сыджун кисло прошипела:

— Осторожно, это тебе не дверь сарая захлопывать.

Однако Пак преспокойно пропустила эти слова мимо ушей.

— Здесь поблизости могут быть люди, так что сделай вид, что мы с тобой семья.

— Не буду. Пусть все видят, какая ты на самом деле, — Розэ рванула на себя ручку чемодана и, не обращая внимания на попытки мачехи помочь, двинулась в сторону главного входа.

— Доченька, подожди! — заверещала Сыджун, заметив, что дворник, невесть откуда появившийся, с огромным интересом наблюдает за происходящим. «Доченька» остановилась, думая, что можно сказать напоследок. А Сыджун, добежав до девушки, громко и заботливо произнесла:

— Дочка, неужели ты свою маму на прощанье не обнимешь?!

Розэ обернулась и, подняв глаза, полные презрения и тихой ненависти, чётко сказала:

— Желаю, чтобы тебя акулы на отпуске съели, двуличная крыса.

Проигнорировав натуральный шок «мамы», девушка рывком подтянула к себе чемодан и стремительно зашагала к дверям, оставив мачеху в дураках. Женщина нахмурилась, но заметив насмешливо-любопытствующий взгляд дворника, попыталась оправдать поведение новой ученицы:

— Она с самого утра немного странно себя ведёт.

И чувствуя, что ей не верят, опозоренная Сыджун крупным шагом направилась к своей машине. Уже сидя в салоне, рыжеволосая пробормотала:

— Вот и всё. Надеюсь, больше с ней никогда не встречусь.

И в последний раз посмотрела на закутанную фигурку, скрывшуюся в дверном проёме.