Афера

Мы ввалились в мою квартиру к полудню, отчаянно целуясь и ощущая весь этот мир оголенными до предела нервами. Кажется, что-то снесли в прихожей, разбили вазу с цветами и смели столик, на котором все еще оставался нетронутый толком ужин и уже давно остывший чай. В себя привело глухое рычание Старины, который не удовлетворившись рыком, зло и разгневанно залаял.

— Черт, — Ин уткнулся лбом куда-то в район моей груди, тяжело дыша и отчаянно пытаясь сдержаться.

— Хорроший, умный, правильный песик, — тоже тяжело дыша, хрипло произнесла я, — вовремя остановил.

— Да к дьяволу! — прошипел Ин, снова захватывая мои губы в плен.

А губы мои были неискушенные, от слова совсем, и сегодня их целовали столько, что они к утру уже стали опухшие, увеличившиеся раза в три, и вообще болезненные, но целоваться это не мешало вовсе.

Мешало другое.

— Нет, стой, пожалуйста, нет! — я выскользнула из его объятий, встала, прижимая ладони к пылающим щекам и растерянно глядя на того, кто смотрел на меня абсолютно невменяемым безумно влюбленным взглядом.

И вот под взглядом его пьяных от чувств глаз, я прошептала:

— Мне поступать завтра… я себе слово дала. Я не могу…

— Если бы ты знала, насколько не могу я! — прорычал вдруг Ин.

Но сел, закусил кулак, глядя на меня голодными пьяными глазами, резко выдохнул, засунул руки в карманы джинс, посидел так, несколько секунд, а затем вдруг сказал:

— Джису, выходи за меня.

Я пошатнулась.

Ин вскочил с дивана, обнял, прижал к себе и целуя мои волосы, прошептал:

— Пожалуйста, прошу тебя, только не говори «нет». Я хочу быть с тобой. Я хочу быть собой. Я так хочу…

Старина рычал почти угрожающе, но рычать смысла уже не было — Ин отступил, коснулся большим пальцем моих распухших губ, и прошептал:

— Вентаж, завтра, в семь. Кольцо с бриллиантом хочешь?

Отрицательно покачав головой, прошептала:

— Хочу тебя рядом. Всегда.

Он улыбнулся, наклонился очень бережно поцеловал, стараясь не травмировать и так искусанные губы, и вышел, крикнув:

— Старина, к ноге.

Пес, выходя, наградил меня поистине убийственным взглядом, а я стояла и улыбалась как дура. Просто как дура. Потом схватила телефон, набрала номер и едва ответили, призналась:

— Мам, я влюбилась.

— Да неужели? — с нескрываемым сарказмом ответила «родительница». — А как же твой зарок, слово, или что ты там себе давала, когда бросила академию?

«Легенда» была отработана от и до, в тринадцатом отделе иначе не бывает.

— Мам, он такой… Мама, рядом с ним у меня вырастают крылья. Это была такая ночь…

— О, у тебя наконец была ночь с мужчиной?

— Не в этом смысле, мам, но знаешь, свою первую ночь я подарю ему, всю без остатка, только ему… Мам, я влюбилась, мам…

Четыре часа бесконечной трескотни по сейру, дальнейшая подготовка к экзаменам, прерываемая на восторженные улыбашки в пустоту, напевание песни с его именем в душе — я отыгрывала влюбленность по полной программе, и так увлеклась, что сыпанула соли в чай, вместо заменителя сахара.

И неожиданный для работорговца шаг — ночь перед экзаменами я провела не в квартире. Благополучно собравшись, я выскользнула из дома, и шагнула в подлетевшее такси, покинув поле зрения наблюдающих.

Практика снимать гостиничный номер прямо напротив заведения в которое собираешься поступать — нормальная практика для заучек и девушек поступающих на «факультет своей мечты». Все в рамках легенды.

На следующий день — я поступила.

Но моя победа была не в этом.

«Джису, лот отозвали с торгов, покупателю были возвращены деньги и неустойка почти втрое превышающая сумму» — сообщил шеф.

Таким образом моя стоимость выросла до двадцати миллионов с лишним. Нехило.

«Счет отправитель — засекли, — продолжил радовать начальник. — Покупателя не нашли пока, но копаем дальше. Двигай в гостиницу».

Я двинула, но едва вышла на ступеньки академии, на сейр пришло сообщение:

«Вентаж, в семь. Полетишь со мной по жизни?»

Я улыбнулась, прочитав сообщение и ответила:

«Надену что-нибудь летящее».

«Дурацкая гостиница, зачем ты в ней ночевала?» — пришел вопрос.

«Ну как… чтобы не опоздать утром на экзамен. Волновалась жутко».

«Люблю тебя» — примчалось в ответ.

Как приличная девушка, я не стала отвечать на сообщение, но вдоволь пообнималась с сейром, и сходу заказала на ночь сразу три экстремальных развлечения «Заплыв с акулами», «Сафари без инструктора» и урок экстремального флайтоуправления.

«Ты сумасшедшая» — пришло мгновенное сообщение от Ина.

Пасли меня основательно. Прямо-таки основательнее некуда.

***

На квартиру я вернулась далеко не сразу. Сначала заскочила в спа-салон, потом был салон красоты, я слегка осветлила волосы, сделала укладку и нежный естественный маникюр, слегка украшенный капельками страз. Белое платье купила в самом любимом магазине, оно было нежным, летящим, плотно обнимало в талии, поддерживало грудь, и волнами расходилось от бедер к низу. Вот в таком вот виде я и спустилась по секретному входу в подвал, где уже ждали.

— Джису, ты… — шеф резко выдохнул, при виде меня.

Я мило улыбнулась в ответ.

Следующие семь минут меня шпиговали камерами и микрофонами, очень осторожно и работая в перчатках, чтобы платье не запачкать. А шеф тем временем сообщал информацию:

— Настоящее имя Чон Хе Ин, потомок аристократов с Истэра, сын крайне обедневшего рода. На Истэре кстати рабство отменили в прошлом десятилетии только, собственно тем самым лишив аристократов главного источника доходов. Так что наш Гес Мейкон что-то вроде идейного мстителя — видимо мстит цивилизованному миру за утрату несметных богатств. В целом странно, что тебе он практически настоящее имя назвал.

— Что с псом? — подняв руки и позволяя Давьяру крепить маячки на корсаже, спросила я.

— Похоже киборг, вероятнее всего разработка спецов Истэра, может быть опасен.

— Ясно.

Я опустила руки, парни отошли от меня, оценивая свою работу. Шеф проверил каждую камеру сам.

— Еще раз, — повторил он, — задаешь вопросы. Как можно больше вопросов, все что он скажет будет на суде использовано против него, поэтому сказать он должен много, ясно?