Отъезд
Было поздно и уже совсем темно, когда седобородый паромщик подкрепился чашкой кофе, надел шарф и перчатки, нагревшиеся на сушилке, и сообщил, что готов плыть обратно. Один за другим гости спускались вниз с дорожными сумками.
— Вы уверены, что тоже хотите уехать прямо сейчас? — спросила миссис Пайн, когда Клем и Оуэн расплачивались. — Уже поздно, да и сильно похолодало. Куда вы поедете?
— Оуэн живёт в районе Пристани, — ответила Клем. Она подмигнула Майло. — Мы доберёмся до дома раньше Санты. И я замолвлю о вас словечко парочке надёжных полицейских, они приедут при первой же возможности, если вы хотите. Уж они-то не позволят таможенным агентам здесь хозяйничать, а вам полегчает, если с кем-то поговорите.
— Ну, не совру, если скажу, что это было бы отлично, — призналась миссис Пайн, — но если только вы правда уверены, что хотите уехать. И разумеется, мы надеемся, что вам понравилось в нашем отеле.
Все четверо рассмеялись.
— Вы ещё не показали мне, как пользоваться отмычками! — запротестовал Майло, когда Клем и Оуэн направились к двери вместе с мистером Пайном и мистером Остлингом, паромщиком. При упоминании об отмычках родители Майло оба посмотрели на него с полным недоумением, но промолчали.
— Ты прав, не показала. — Клем присела на ручку кресла. — Вот что. Когда я доберусь до дома, то для начала пришлю тебе книжку. А потом как-нибудь постараюсь заглянуть к вам и посмотреть, как ты тут справляешься. Пойдёт?
— Пойдёт.
Оуэн протянул руку.
— Ещё раз спасибо за всё, Майло. Было приятно познакомиться с тобой и твоими родителями.
Дальше шли друг за другом миссис Геревард и доктор Гауэрвайн. Пожилая леди обратилась к Майло:
— Молодой человек!
Майло выпрямился.
— Да, миссис Геревард!
Она посмотрела на него пристальным строгим взглядом, а потом строгость куда-то исчезла, миссис Геревард улыбнулась и протянула коробку, завёрнутую в красную бумагу с цветными полосками.
— С Рождеством, дорогой!
— Это мне? Спасибо! — Он разорвал бумагу и открыл коробку. Внутри лежали шарф и пара варежек тёмно-зелёного цвета с белыми снежинками. — Вы их вязали всё это время?
— Да, но признаюсь, до сегодняшнего дня я и не знала, что вяжу их для тебя, — она похлопала его по плечу и улыбнулась. — Ты сделал много хорошего всем нам, Майло, хотя не все это заслужили. Тот, кто сказал, что дом полон сокровищ, был прав, и я думаю, что самое большое сокровище — это ты. — Она снова улыбнулась Майло, после чего её лицо приняло привычное суровое выражение. — Хватит мне разводить сантименты. Может, наденешь варежки и поможешь мне с вещами?
Пока мистер Вниз и миссис Вверх расплачивались с миссис Пайн, Майло оделся потеплее и взял сумки у миссис Геревард — сколько мог унести, осторожно вышел на улицу, спустился по лестнице и зашагал через лужайку. Из окон павильона вдалеке лился сливочно-жёлтый свет, а гирлянда поблёскивала золотом под слоем инея.
Мистер Пайн держал рычаг, приводивший в движение катушку. Судя по скрипу рельсов, «Уилфорберский вихрь» с двумя влюблёнными пассажирами преодолел уже большую часть пути.
— Миссис Геревард и доктор Гауэрвайн тоже уезжают, — сказал Майло, слегка запыхавшись, когда поставил сумки.
— Клем сказала. — Мистер Пайн шутливо подёргал сына за новый шарф. — Подарок от нашей вязальщицы?
— Ага. И ещё вот это! — он похвастался варежками.
— Какие красивые!
Звук рельсов изменился, и мистер Пайн опустил рычаг. Спустя мгновение колокол внизу снова прозвонил — одна-единственная морозная металлическая нота. Мистер Пайн потянул рычаг, чтобы вагончик фуникулёра заскользил вверх по холму, а потом они с Майло молча стояли, наблюдая за тем, как деревья шелестят на ветру, осыпаясь небольшими хлопьями снега. Огоньки гирлянды мерцали, когда ветер покачивал их, и наконец синий нос вагончика вынырнул из-за склона как раз в тот момент, когда к платформе подошли миссис Геревард и доктор Гауэрвайн.
— Я прекрасно провёл время, — сказал доктор Гауэрвайн. Он постучал ладонью по тубусу, который оказался вовсе не чехлом для телескопа, как думал Майло. Сейчас там лежал бесценный эскиз с портретом Дока Холистоуна. — Правда. Спасибо вам!
Миссис Геревард лишь кивнула мистеру Пайну и снова похлопала Майло по плечу, после чего и они уехали в фуникулёре вниз.
— Давай-ка сходим выпьем по чашке горячего шоколада, — предложил мистер Пайн, когда раздался очередной звонок с подножья холма, сообщавший, что пассажиры доставлены в целости и сохранности.
На крыльце они встретили Джорджи.
— Поедете на пароме с остальными? — уточнил мистер Пайн, собираясь вернуться на площадку.
Джорджи покачала головой.
— Нет, после всех этих неудачных попыток с лодкой. Надеюсь прокатиться на поезде. Брэндон собирается отвезти Фенстера в город, и я попросила прихватить меня. Так… пусто… — заметила она с грустной улыбкой. — Миссис Каравэй с дочерью тоже поедут с нами. Выйдут через минутку.
Майло моргнул. Мать и дочь Каравэй знали о подземной железнойдороге, как и Пайны, ведь Брэндон — друг семьи. Но Джорджи?
— Это он вам рассказал про железную дорогу?
Она искоса взглянула на него.
— Я же Зоркая, Майло, забыл? Мне не нужно ничего рассказывать. Пришлось только пообещать, что больше я никому не скажу. А такие, как я, умеют хранить тайны.
— Ого! Но как вы узнали?
Джорджи улыбнулась.
— Настоящие воры не раскрывают своих секретов, Майло. Но отвечу так — в «Записках» нашлась очень важная подсказка. Никогда не забывай про мифы и легенды, если хочешь по-настоящему узнать то место, о котором в них говорится.
— Наверное, я не добрался до нужной истории, — сказал Майло, пытаясь припомнить всё, что прочитал. — Кстати, не забудьте свою книгу. Я сейчас принесу её!
— Погоди, а ты её ещё не дочитал?
— Не до самого конца.
— А хочешь?
Майло задумался.
— Очень.
— Тогда оставь книгу себе, а когда дочитаешь, то отдашь ещё кому-нибудь.
— Здорово! Спасибо, так и сделаю. — Майло вдруг засуетился. — Как-то нехорошо получается. Все остальные получили что-то важное для себя. Кроме вас.
— Это не так, — возразила Джорджи, широко улыбаясь. — Мне подарили синий торт. Очень вкусный, — добавила она, когда дверь отворилась и на крыльцо вышел Фенстер, а следом за ним Брэндон.
— Я был счастлив испечь этот торт! — галантно сообщил Фенстер. — Пусть даже миссис Геревард слегка пожадничала с корицей.
Джорджи взяла старого контрабандиста за руку.
— А она говорит, что это перец.
— Всего щепотка! — хмыкнул Фенстер. — Триста акул мне в глотку, подумаешь, одна щепотка дело не испортит!
Брэндон пожал руку Майло.
— Увидимся в более погожий денёк, приятель. С Рождеством!
Миссис Каравэй и Лиззи обняли Майло на прощание, после чего все двинулись во главе с мистером Пайном в сторону леса к зданию из красного кирпича, где был спрятан вход в подземную железную дорогу. Майло провожал их глазами, пока они не скрылись из виду.
— Мне тоже пора уходить. Пока что.
Майло повернулся и увидел, что девочка-дух стоит рядом с ним на крыльце.
— Ты же знаешь, что можешь остаться.
Мэдди — Майло так и не привык даже мысленно называть её Эдди — кивнула.
— Я знаю и благодарна тебе. Но ты должен встретить Рождество с папой и мамой, да и все гости разъехались. Ты ведь этого так хотел, разве нет?
— Да, — признался Майло, — но ты нам не помешаешь. Приглашаю тебя встретить Рождество вместе с нами. — К своему удивлению, Майло говорил совершенно серьёзно.
— Нет, не в этот раз, — девочка улыбнулась счастливой улыбкой. — Это мой тебе подарок в благодарность за то, сколько ты для меня сделал. Но я обязательно вернусь. У меня в распоряжении целая вечность.
Майло посмотрел на свою подругу.
— Если ты так хочешь.
— Да.
— Что ж… тогда с Рождеством, Мэдди-Эдди — Сирин. — Он неловко протянул ей руку, и они с серьёзным видом обменялись рукопожатием.
— С Рождеством, Майло-Негрет!
И тут Мэдди, как тогда в Эмпориуме, мелькнула и в мгновение ока исчезла. Майло задрожал, озираясь посреди снежного вихря и изумлённо вглядываясь туда, где только что была Мэдди, а потом зашёл в дом. Миссис Пайн смотрела в окно. Она протянула руку, и Майло встал рядом. Дом казался пустым, было так тихо, что потрескивание огня в камине казалось неожиданно громким.
— Как ты, малыш? — спросила мама.
— Нормально. Устал.
— А где твоя подруга?
— Ушла, — ответил Майло, всматриваясь в ночь. — Пока ушла.
— Но она вскоре вернётся?
— Думаю, да. Надеюсь.
— Это благодаря ей ты отлично провёл последние несколько дней, хоть и надеялся вовсе не на такие каникулы? — спросила миссис Пайн. Майло кивнул, и она обняла его крепче. — Тогда и я надеюсь. — Они какое-то время помолчали. — Майло, послушай, мы ведь с папой знаем, что ты всё ещё думаешь о своих настоящих родителях.
Майло напрягся, но лишь на миг.
— Ну да.
— Мы знаем: это совсем не значит, что ты нас не любишь. Мы не хотели бы, чтобы ты чувствовал вину за то, что любишь их тоже и думаешь о них.
В горле у Майло встал комок.
— Я понимаю.
— Просто я подумала, — осторожно добавила мама, глядя в окно, — что со всеми этими разговорами про… про прошлое этого дома, про Дока Холистоуна и его дочь, про то, что Оуэна тоже усыновили и он вдруг узнал что-то о своих предках… А ещё тот чудесный подарок, который он тебе сделал… я подумала, что ты переживаешь. Чувствуешь печаль и в то же время радость или что-то ещё, пусть даже сам не можешь точно сказать, что именно… Может, ты захочешь поговорить об этом. Со мной или с папой, когда он вернётся. Ну, или не захочешь.
Дурацкие слёзы. Майло вытер глаза воротником пижамы.
— Хорошо.
Мистер Пайн шагал по заснеженной лужайке к дому.
— Наверное, не сегодня. Сегодня просто будем праздновать Рождество.
— Конечно. В любое время, когда захочешь. — Она снова обняла его.
Вернулся отец. Он сбросил куртку и ботинки, а миссис Пайн поставила одну из старых рождественских пластинок, доставшихся ей от матери, и мало-помалу «Дом из зелёного стекла» снова стал родным и уютным, таким, каким и бывал в канун Рождества.
Они засиделись, поскольку наконец остались одни, пили горячий шоколад, лакомились рождественским печеньем и ещё безе, которое мама Майло называла «забывайками», поскольку оставляла в нагретой, а потом выключенной духовке на всю ночь. Когда родители отправили его спать, было уже далеко за полночь.
Майло забрался в постель и натянул одеяло до подбородка. Обычно, чтобы уснуть в Рождество, нужна была целая вечность, но сегодня глаза слипались сами собой.
Ветер шелестел ветками деревьев и подгонял белые облачка, которые плыли по тёмному ночному небу. Дом издавал знакомые звуки, желая ему спокойной ночи, а Майло Пайн погружался в сон о героях и контрабандистах, о привидениях и тайниках, полных сокровищ. Последнее, что он увидел, была фигурка из «Странных следов», которую подарил отец, стоявшая рядом с дракончиком Оуэна. А теперь рядом с сигнальщиком и драконом стояла ещё и маленькая девочка-птица Сирин.
— Спокойной ночи! — прошептал Майло. — Скоро увидимся!