Плут
Из комнаты Майло открывался самый лучший вид во всём доме. Это была мансарда с небольшим окном, выходившим на рощу в том месте, где склон к реке Скидрэк был особенно крутым, так что в ясные дни Майло мог видеть серебристо-синюю воду внизу. От окна тянулся пожарный спуск, где Майло обожал сидеть, особенно когда солнце закатывалось за холм, хотя, если уж говорить серьёзно, ему не разрешалось находиться там без присмотра.
Сейчас, правда, неба не было видно вовсе, лишь густой туман. Не понять, утро или вечер. Майло, ещё толком не проснувшись, отвернулся от покрытого морозными узорами окна и потянулся за будильником. Десять часов.
Снег перестал идти, но, судя по пушистым шапкам на деревьях, он, похоже, падал всю ночь. Майло представил, как он уютно греется у камина, а до этого с увлечением строит на улице снежную крепость и лепит круглые крепкие снежки, собирая из них целый склад.
Майло переоделся, поправил книгу и бумажник, чтобы они лежали на кожаной подкладке ровно посередине и вышел из комнаты; на секунду задержался — одёрнуть ленточку, которой колокольчик был привязан к дверной ручке, чтобы выровнять концы, после чего бегом спустился на первый этаж.
В столовой завтрак близился к концу, но Майло этого и не заметил. Он вдруг понял, что видит всех гостей сразу в одном месте, и это было странное зрелище.
Господин Виндж, по лицу которого трудно было догадаться, в каком он настроении, собирал вилкой остатки кленового сиропа на тарелке. Он сидел на углу стола, закинув ногу на ногу; этим утром он вырядился в жёлтые носки с синим горошком примерно того же оттенка, что и волосы Джорджи Мозель. Эглантина Геревард со смутным неодобрением наблюдала, как Лиззи Каравэй ставит чайник на плиту. Уилбер Гауэрвайн сидел во главе обеденного стола и тоже с сомнением поглядывал на Лиззи, очевидно, они с миссис Геревард одинаково отказывали кому-либо в способности вскипятить чай. Когда мистер Гауэрвайн не кидал взгляды на Лиззи, он пристально изучал окно, от которого на стол ложилась зеленоватая тень. Клем Кэндлер, всё ещё с забинтованными лодыжками, устроилась за одним из маленьких столиков для завтрака возле окна и, отщипывая по кусочку, ела блинчики, мечтательно глядя на снег. Стоя у лестницы, Майло видел лишь синюю макушку Джорджи над высокой спинкой своего любимого диванчика, где он задремал сегодня ночью.
Пока он изучал эту сцену, в дом вошёл отец с охапкой дров, неловко скинул ботинки и направился в гостиную.
— Доброе утро, — пробормотал Майло, обращаясь к маме, которая помогала миссис Каравэй с тарелками.
— Блины на плите, — сказала миссис Пайн. — Целая куча, можешь взять добавку, если захочешь, — прибавила она, когда отец вошёл на кухню и сунул руки под кран.
Майло положил себе горку блинов, щедро сдобрил кленовым сиропом и отправился в гостиную, чтобы немного побыть одному, пока день только начинается.
Мэдди заняла другое любимое место Майло — за рождественской ёлкой, где в углу комнаты словно бы образовалась сверкающая огоньками пещера.
— Доброе утро, — пробубнил Майло, совсем не обрадованный, что захватили ещё одно его убежище. Он пристроился у камина рядом с ёлкой.
— Доброе утро. Готов начать кампанию? — спросила Мэдди, поднимая голову от пачки листов и огромной стопки толстых книг в твёрдых обложках.
Майло уставился на неё в ужасе. Эти листы напоминали домашнюю работу, а книжки, несмотря на яркие обложки, подозрительно смахивали на учебники. Он с опаской принялся жевать блины.
— А что такое «кампания»?
— Это приключение в игровом мире. Наш игровой мир — твой дом, а наше приключение — то есть кампания — разгадать тайну карты.
— Доброе утро, — пробубнил Майло, совсем не обрадованный, что захватили ещё одно его убежище. Он пристроился у камина рядом с ёлкой.
— Доброе утро. Готов начать кампанию? — спросила Мэдди, поднимая голову от пачки листов и огромной стопки толстых книг в твёрдых обложках.
Майло уставился на неё в ужасе. Эти листы напоминали домашнюю работу, а книжки, несмотря на яркие обложки, подозрительно смахивали на учебники. Он с опаской принялся жевать блины.
— А что такое «кампания»?
— Это приключение в игровом мире. Наш игровой мир — твой дом, а наше приключение — то есть кампания — разгадать тайну карты.
— Да… но как?
Мэдди поманила Майло, чтобы он подошёл поближе. Он встал со своего места на каменной плите перед камином и пробрался к ней за ёлку.
— Мы обследуем дом и разузнаем всё про гостей, — объяснила девочка, — а заодно будем искать подсказки. Но прежде всего тебе нужен герой.
— Зачем?
Мэдди наклонила голову.
— Это часть игры. Ты придумываешь себе персонажа и играешь от его имени. Ты что-нибудь знаешь о ролевых играх?
Майло нахмурился.
— Нет. Ты про чудища, подземелья и игральные кубики с миллионом сторон? Мы в это будем играть?
— Ну почти. Но для реальной игры нужно больше народу, а ещё так называемый «мастер» и всё такое. А мы придумаем свою игру.
— Но зачем мне притворяться кем-то ещё? — запротестовал Майло. — Это как-то… глупо.
Ему стало немного стыдно. Такое впечатление, что Мэдди предлагает как раз то, чем он втайне занимался и чем совсем не гордился.
Когда ты ничего не знаешь о своей настоящей семье, трудность в том, что ты не можешь об этом не думать. Майло во всяком случае не мог. Он размышлял, кто же его настоящие родители, где они живут, кем работают. Даже задумывался, живы ли они. А ещё приходила мысль о том, какой была бы его жизнь, если бы он вырос в родной семье, что было бы, если бы он был похож на родителей внешне и собеседники не понимали бы с первого взгляда, что он неродной. Он думал, какой бы тогда была его жизнь, и иногда воображал себя другим человеком.
Порой ему казалось, что он несправедлив по отношению к маме с папой, то есть к Норе и Бену Пайнам, которые были его родителями в той же мере, как и родители, подарившие жизнь.
Но Мэдди сказала, что это… для игры, так что может… может, ему и не стоит стыдиться.
— Не глупо, — терпеливо возразила Мэдди, на её лицо легла сначала зеленоватая, а потом синеватая тень от мигающих огоньков на ёлке. — Во-первых, так устроена игра. Во-вторых, ты можешь придумать себе любого героя, какого захочешь. Можешь быть кем или чем угодно.
Мэдди указательным пальцем перевернула стопку бумаги на полу так, чтобы верхний лист смотрел на него. Майло заподозрил, что она так ловко это сделала, потому что долго тренировалась.
— Это листы твоего персонажа. — Она положила сверху ручку. — Давай определим, кто ты.
«Кто ты…» Майло неловко поёрзал и подцепил вилкой ещё один кусочек блинчика с тарелки, которая балансировала у него на коленях.
— Ты хочешь сказать, кто мой персонаж, — пробормотал он.
Мэдди пожала плечами.
— В игре ты и есть твой персонаж.
И снова Майло виновато подумал о тех минутах, когда в тайне фантазировал о своих настоящих родителях и (совсем уж в тайне) придумывал себе другую семью, в которой мог бы оказаться, и то, кем он мог бы тогда быть. Но тут другое, напомнил он себе. Это игра.
— Ладно. — Он отставил тарелку и взял ручку. — Покажи мне, как это делается.
— Ну, скажи мне, с чего ты хотел бы начать. Знаешь… — Мэдди подняла вверх палец, а потом открыла потрёпанный пыльный блокнот на чистой разлинованной странице. — Сделаем проще. В хорошей приключенческой игре должно быть как минимум по одному из четырёх основных персонажей: капитан — лидер по натуре, умеющий видеть цель и просчитывать ходы, хранитель — это могучий боец, так сказать, одним-махом-семерых-убивахом, обычно он чародей или тот, кто знает магические приёмы, потом следует воин — лучший боец, и есть ещё плут — то есть прохвост и обманщик. Наша игра будет отличаться, поскольку нас всего двое. Выбирай, какой типаж тебе больше нравится?
— Ну… — Честно сказать, никто из этих персонажей не был похож на Майло. Все эти роли подходили людям, которые могут принимать решения и владеть собой. — Наверное, капитан, — наконец произнёс Майло, — раз уж я старше. — Возможно, он метил слишком высоко. — Я ведь старше?
Мэдди оперлась на локоть, положив подбородок на ладонь, и спокойно смотрела на него.
— Не будь глупцом. Не нужно становиться предводителем, потому что ты старше. Даже в реальной жизни не стоит брать на себя ответственность лишь потому, что тебя угораздило родиться раньше.
Майло открыл было рот, чтобы поспорить, но Мэдди покачала головой.
— Ты неправильно всё это воспринимаешь. Для начала, ты не самый старший. Я имею в виду, по правилам игры. Я могла бы решить, что хочу играть роль столетнего карлика, или бессмертного мудреца, или ещё кого-то в этом роде…
— Это смешно, — возразил Майло.
— Нет, не смешно! — воскликнула Мэдди. — По крайней мере, в игре. В этом вся суть. В игре можно быть кем захочешь. Пойми это. Правила, конечно, есть, но… Майло, каким ты хочешь быть?
«Каким ты хочешь быть?»
«Ну, для начала, — подумал Майло, — было бы неплохо уметь сливаться с толпой, чтобы люди не пялились на него потому, что он отличается внешне. Было бы здорово научиться не выходить из себя, когда происходит что-то неожиданное. А ещё быть сильным и ловким».
— Прекрасное начало! — его отвлёк голос Мэдди.
С ужасом Майло понял, что произнёс это вслух. «Умение сливаться с толпой», «контроль над собой в неожиданных ситуациях», «Быть сильным и ловким», — написала Мэдди в столбик с одного края страницы. Теперь она рисовала стрелочки и делала пометки на полях.
— Первое качество скорее принадлежит плуту, он способен исчезать. Это может быть граффитист или какой-нибудь вор, скажем, верхолаз. Верхолазы — мастера вскарабкаться по стене, пробраться через укрепления и проникнуть в замок или крепость. Они — отличные разведчики, те, кто способен собрать информацию. — Она что-то написала на конце первой стрелки. — Второе качество принадлежит капитану. Пули ему нипочём, да? Но я не вижу тебя в роли капитана или вожака, так что, может быть, монах, или китайский маг-фанши, или даже ворожитель… Ворожите ль относится к типу хранителей, но они предугадывают события, извлекая смысл из случайных явлений.
Майло моргнул.
— Я понятия не имею, что это значит.
Мэдди вовсю уже что-то царапала на бумаге, рисуя стрелки по всему листу.
— Неважно. Я объясню, если мы до этого дойдём. Теперь давай подумаем о навыках и умениях. Если игра проходит в этом доме, какие способности пригодятся, как думаешь? Умение открывать замки отмычкой?
— Мы что, собираемся проникнуть в чужие комнаты? — насторожился Майло.
Двери заперты только в номерах гостей, и родители его убьют, если он сунется в чью-то комнату, чтобы что-то разнюхать.
— Это всего лишь игра, Майло.
— А. Хорошо. Тогда, наверное, да. Ну… ещё, разумеется, умение беззвучно передвигаться. Это шумный дом, особенно когда внутри полно людей.
— Отлично. Это всё атрибуты плута или прохвоста, идеально подходят для роли верхолаза. Думаю, мы почти определились.
— Погоди-ка, — Майло нахмурился, глядя на страницу, которую Мэдди быстро заполняла своими пометками. — А ты? Нам не нужно определить, кто твой персонаж?
Она покачала головой.
— Я создам своего персонажа в пару к твоему. Такого, какой потребуется для нашей игры.
— И какой тебе в этом интерес?
— Придумать персонажа — это лишь часть игры. Мы будем командой. Интерес в том, что я буду второй половиной команды. Так, вернёмся к тебе. — Она посмотрела на него с улыбкой. — Что-то ещё?
Майло поймал себя на том, что вспомнил одну из историй, прочитанных накануне вечером. Ту, что называлась «Дом-призрак». Про парнишку, который поспорил, что проведёт ночь в доме, из которого, по слухам, нельзя было выбраться, и заблудился в нём. Каждый раз, когда он пытался нарисовать карту тех комнат, где уже побывал, чтобы найти выход, ничего не получалось, поскольку (как подразумевалось в истории) дом постоянно менял свои очертания. Только когда герой догадался, как прислушиваться к дому, пока в нём всё меняется, он стал понимать, что его окружает.
— Я хочу научиться слушать дом, — медленно выговорил Майло.
Мэдди поджала губы.
— Не понимаю.
— Ну, если бы мы были… скажем, в лесу, то я прислушивался бы к деревьям, к ветру и понимал бы, что к чему. Например, следят ли за нами, течёт ли поблизости река, развёл ли кто-то огонь… что-то в этом роде.
— Как следопыты?
— Ага. Как назвать кого-то, кто обладает такими же способностями, но только внутри зданий?
— Как следопыты?
— Ага. Как назвать кого-то, кто обладает такими же способностями, но только внутри зданий?
— О-о-о-о-о! — судя по звуку, Мэдди заинтересовалась. Она зашуршала страницами одной из толстых книг. — Это мог бы быть странник… странники обладают необычными знаниями, которые накопили за века блужданий по разным местам. Ты мог бы слышать дом и понимать, что он говорит, поскольку научился этому за долгие годы путешествий. Или ты мог бы быть учёным. И разбирался бы в этом просто потому, что многое знаешь и умеешь.
— Что тут происходит?
Мэдди уронила карандаш, когда Джорджи Мозель присела на плиту у камина и протянула руку к блокноту. Майло взглянул на Мэдди, не понимая, стоит ли смутиться или нет.
— Это для игры, — пробормотал он.
— Отличный набор качеств для вора, — сказала Джорджи, и голос её прозвучал слишком звонко и неестественно.
В комнате было так тихо, что звон посуды, которую мыли на кухне мама и миссис Каравэй, внезапно показался оглушительным. Майло выглянул из-за ёлки и густо покраснел. Они с Мэдди так увлеклись, что не заметили, как гости друг за другом перешли в гостиную и теперь все, как один, уставились на него.
Джорджи на это и бровью не повела.
— Умение сливаться с толпой. Умение открывать двери. Быть сильным и ловким. Такое впечатление, что ты у нас какой-то вор-взломщик.
Мэдди ткнула Майло локтем.
— Умение владеть собой в неожиданных ситуациях, — прошептала она. — Помни.
Довольно сложно владеть собой, когда на тебя смотрит в упор столько людей.
— Вообще-то, — сказал Майло, и голос у него дрогнул, — это качества персонажа-плута, который называется…
— Верхолаз, — подсказала Мэдди.
— Верхолаз. Он занимается разведкой.
Отец Майло наклонился рядом с Джорджи, чтобы подкинуть в огонь пару поленьев.
— С каких пор ты играешь в «Странные следы»? — удивился он.
— А что такое «Странные следы»? — спросил Майло.
— Игра, откуда всё это пошло, — прошептала Мэдди.
— Ну да, да… — запинаясь произнёс Майло. — Ребята в школе играют.
— Неужели?! — обрадовался мистер Пайн. — Я играл в неё в детстве.
— Правда?
— Конечно. Я был фехтовальщиком-сигнальщиком. Отправлялся вперёд, а потом докладывал обстановку. Этот персонаж чем-то похож на верхолаза, но я вдобавок замечательно владел мечом. Обычно фехтовальщики носили рапиру, но она слишком длинная для разведчика, поэтому я пользовался мечами-бабочками.
В глубине мерцающей пещеры Мэдди тихонько ахнула от восхищения.
— Может, сыграем как-нибудь, — сказал мистер Пайн, вставая и отряхиваясь. Он потрепал волосы Майло рукой, от которой пахло камином, и пошёл на кухню.
Тем временем напряжение в комнате спало. Майло огляделся и обнаружил, что большинство гостей потеряли к происходящему интерес. Только мистер Виндж время от времени поглядывал на Майло, сидя в кресле напротив ёлки.
Джорджи протянула ему блокнот.
— Круто. Прошу прощения, что помешала.
Когда она поднялась, Клем Кэндлер подошла с чашкой кофе в руке и присела перед камином.
— Знаешь, если когда-нибудь решишь сыграть за вора-взломщика, то я, пожалуй, смогу дать тебе пару советов.
— Вы тоже играете? — удивился Майло.
— Нет, — широко улыбнулась Клем. — Но я воровка. — Она подмигнула, что означало «шучу». Когда девушка выпрямилась, Майло увидел, как она украдкой взглянула на Джорджи Мозель. — Или можешь спросить нашу Синевласку. Готова поспорить, она тоже кое-что может рассказать. — Клем удалилась, громко спросив: — А можно ещё кофе?
Что это было?
— Не отвлекайся. — Мэдди уселась рядом с Майло и зашуршала страницами блокнота. — Вернёмся к нашим делам. Давай поговорим об очках за навыки. Я предлагаю начислять баллы прежде всего за ловкость, ум и силу характера. Наверное, эти качества пригодятся тебе больше остальных.
Некоторое время спустя они откинулись назад, довольно глядя на страницы, испещрённые записями. Рядом с каракулями Мэдди почерк Майло выглядел особенно ровным и красивым.
— Неплохо, — сказала Мэдди. — Персонаж получился крутым. А как ты собираешься его назвать?
— Назвать? — эхом повторил Майло. — А разве он… это не я?
— Да, но лучше выбрать ему имя. Это ведь герой. То есть не совсем ты. В игре это помогает отделить персонажа от себя самого, живущего в реальном мире.
— Да, но лучше выбрать ему имя. Это ведь герой. То есть не совсем ты. В игре это помогает отделить персонажа от себя самого, живущего в реальном мире.
— Но наша игра проходит в реальном мире.
— Да, но… — Мэдди устало вздохнула и постучала пальцем по странице. — Перечитай всё, что мы тут написали. Если честно, ты веришь, что это ты?
— Конечно, нет. Но разве не в этом был смысл?
— Так назови его, — терпеливо сказала девочка. — Майло считает, что не обладает этими качествами. Но у этого героя… — она снова постучала по листу, — … они есть. Моему персонажу придётся полагаться на этого человека. Нельзя, чтобы он вдруг пропал просто потому, что Майло запутался. Так как его зовут?
Майло положил подбородок на ладони и посмотрел на записи. Мэдди права. На этой странице ничто не напоминает Майло. Это герой из сказки, а не из жизни.
— Ривер, — произнёс он, пробуя имя на слух. — Или Негрет. — (Так звали близнецов с татуировкой на постоялом дворе в книге Джорджи.) — Негрет, — решил он.
— Значит, Негрет, — сказала Мэдди, подписывая имя на полях.
Она отложила карандаш и потянулась.
— Мы неплохо поработали сегодня утром. — Мэдди вырвала несколько страниц из блокнота и протянула Майло. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Нарисуй план дома. — Она протянула карандаш.
— Всего дома?
— Да. План каждого этажа. Начнём с этого. Эти чертежи нам понадобятся.
Она собрала бумаги и книги в аккуратную стопку, сложила их в углу, а потом вылезла из их укрытия, снова потянулась и пошла к лестнице.
Майло выглянул посмотреть, сколько времени: часы на каминной полке показывали полдень. Он свернул листы бумаги и сунул в карман вместе с карандашом Мэдди.
— Негрет, — тихонько повторил он. — Негрет. — Да, так скорее звали бы какого-нибудь прохвоста, чем двенадцатилетнего мальчика. Вдруг Майло вскочил на ноги и бросился вслед за Мэдди. — Мэдди?
Она высунулась из-за перил со второго этажа.
— Повтори ещё раз, что мы будем делать в этой игре?
Девочка бросила на него разочарованный взгляд.
— Попытаемся разузнать, кто потерял ту карту и что это за карта. Это же очевидно.
— Ах да. — Он почесал голову. За всеми этими рассказами о героических и фантастических персонажах Майло и забыл, с чего всё начиналось.
— Майло!
— Что?
— Она ведь у тебя?
— Карта?
— Ну да. Карта у тебя, Майло?
— Ну конечно.
Мэдди протянула руку.
— Что, прямо сейчас?
— А почему нет?! Ты её где-то оставил?! — Мэдди сбежала вниз быстрее, чем вообще способен бегать ребёнок, и сердито уставилась на него. — Где?
Майло оттолкнул её, побежал на второй этаж и остановился только у своей комнаты. Мэдди почти наступала ему на пятки.
Он замер и посмотрел на дверь.
— Что такое? — спросила она, вставая на носочки, чтобы заглянуть через плечо. — Дверь открыта?
— Нет, она закрыта, — медленно ответил Майло. — Так, как я её оставил.
И всё-таки что-то было не так… Клетчатая шёлковая ленточка, концы которой он аккуратно поправил, уходя сегодня утром, была смята. Кто-то дёргал ручку, а поскольку у Майло не было привычки запирать дверь, это означало, что в его комнате кто-то побывал.
Кожаный бумажник и книга по-прежнему лежали на столе, там, где он их оставил, но снова что-то было не так. Майло положил красную книжку наверх, аккуратно выровняв нижний край по стежкам на бумажнике. А сейчас край обложки был чуть выше, чем ряд стежков. Майло отодвинул книгу, взял бумажник и расстегнул. Сложенный листок в левом отделении был старым и пожелтевшим, но Майло с первого взгляда понял, что это не тот. Он затылком чувствовал, что Мэдди наблюдает, как он осторожно достаёт и разворачивает листок.
Пусто. Никакой синевы, никаких зелёных точек, ничего.
— Кто-то украл карту? — растерялся Майло. Тревога волной подкатила к горлу, и это ничего общего не имело с тем беспокойством, которое он обычно испытывал, если что-то шло не так. Это не простая случайность. Дело плохо.
— Ну, вряд ли мы можем считать, что карту украли, — заметила Мэдди, потянувшись за листком, который Майло так и держал в руке. — Если карту забрал тот, кому она принадлежала, то стоит признать, что он просто вернул себе пропажу.
Майло покачал головой.
— Кто-то тайком проник в мою комнату, — ошарашенно прошептал он. Поверить невозможно! За все годы, проведённые в «Доме из зелёного стекла», за все те годы, когда здесь останавливались контрабандисты и всякие сомнительные типы, никто никогда не вторгался в личное пространство Майло. Никогда. Ни разу.
— Ты запирал дверь?
— Это неважно! — Майло стоял неподвижно, сунув сжатые кулаки в карманы, бросая быстрые настороженные взгляды в каждый уголок и закуток комнаты, высматривая, не трогали ли ещё что-то. — Я и не обязан был запирать дверь! Это моя комната!
— Хорошо, хорошо, — мягко сказала Мэдди.
Кто-то здесь побывал. Могли, конечно, зайти родители Майло или миссис Каравэй, но учитывая, сколько у них забот с гостями, им сейчас не до него. И потом, они ничего не стали бы брать без спросу.
Здесь побывал кто-то посторонний. Если один из этих странных постояльцев — вор и зачем-то охотился за картой, то игра, в которую они собирались играть, превращалась во что-то куда более серьёзное.
Кто-то был в его комнате. Кто-то был в его комнате.
Майло заставил себя дышать ровно, чтобы не отдаться во власть паники.
Мама в таких случаях говорила, что нужно отвлечься, подумать о чём-то другом. Например, об игре.
— А как тебя зовут? — спросил он у Мэдди.
— Что?!
— В игре.
— А! Ну, допустим… меня зовут Сирин.
— А кто ты? Ты мне ещё ничего про себя не рассказала.
Мэдди задумалась.
— Есть один персонаж, за которого мне всегда хотелось сыграть. Называется «дух». Это крылатые существа, которые повсюду следуют за своим покровителем, но не могут изменить ход событий. На их долю приключений почти не выпадает, хотя они их обожают. Если ты вдруг столкнёшься с таким персонажем, его всегда можно попросить о помощи — главные роли в игре им не достаются, но они могут дать подсказки, волшебные орудия или что-то в этом роде. Мне нравится, что дух всегда готов к приключениям. Ты не возражаешь, если я попробую сыграть за него?
Майло удивлённо пожал плечами.
— Почему я должен возражать?
— Сирин придётся стать невидимой для всех, кто не участвует в игре, то есть для всех, кроме тебя.
Майло широко улыбнулся.
— Мне придётся притвориться, что ты невидимая?
— Майло, — строго сказала Мэдди. — Сирин — это создание из потустороннего мира, которое не может вмешиваться, лишь наблюдает со стороны, если только ей не прикажет покровитель. Придётся быть невидимой для всех, кроме Негрета. А значит, Негрет становится капитаном. Сирин не слишком любит подчиняться, просто ей ужасно хочется поучаствовать в приключении. И она может пригодиться, поскольку видит то, чего не видит Негрет, а ещё обладает сверхъестественными способностями, которые могут пригодиться.
— Это какими?
— Не знаю. Там будет ясно.
Мэдди, казалось, беспокоилась, что Майло не согласится. Он снова пожал плечами.
— Я не против. Пусть будет Сирин. То есть я хотел сказать, что ты будешь Сирин. Добро пожаловать в команду! — он протянул руку, и они торжественно обменялись рукопожатием в своих новых ролях. — Я должен знать что-то ещё, пока мы не начали играть?
Мэдди с шумом выдохнула.
— Дай-ка подумать… всегда проверяй, нет ли ловушек. Левое — это всё равно что правое, если нет середины. Облачай своего целителя в лучшие доспехи. Магические кольца надевай на пальцы ног, а не рук… Что ещё… Всегда держи при себе верёвку…
Мэдди загибала пальцы, а Майло слушал, почти ничего не понимая.
— Ладно, — сказала Мэдди, заметив наконец его растерянный взгляд. — Разберёшься по ходу.
— Хорошо. — Майло-Негрет прислонился к стене у окна и, грызя ноготь, с облегчением почувствовал, что тревога уходит. — Вряд ли карту забрал её владелец. Иначе бы он прихватил и бумажник. И не нужно было бы изображать, будто никто ничего не трогал, да ещё подменять карту. А тут вор явно хотел, чтобы пропажу как можно дольше никто не заметил.
Вот только неизвестно, вдруг понял Майло, пытался ли вор одурачить настоящего владельца карты или его самого.
Он взял поддельную карту у Мэдди, то есть у Сирин, включил настольную лампу, поднёс бумагу к свету, и оказалось, что на бумаге такой же водяной знак в виде старых железных ворот, что и на настоящей карте.
— Бумага такая же, — сказал он Сирин. — И водяной знак тоже.
— То есть у вора откуда-то оказался ещё один лист такой же старой бумаги? Странно. Что бы это значило?
— Вряд ли это простое совпадение. Значит, бумага такая же ценная, как и то, что на ней изображено.
— Тогда перед нами три вопроса. — Сирин задумалась. — Что это? Чьё это? Кто это взял? Может, бумага поможет ответить хоть на один из них.
— Вряд ли это простое совпадение. Значит, бумага такая же ценная, как и то, что на ней изображено.
— Тогда перед нами три вопроса. — Сирин задумалась. — Что это? Чьё это? Кто это взял? Может, бумага поможет ответить хоть на один из них.
Было ещё кое-что, вдруг понял Майло. Казалось совершенно невероятным, что все эти незнакомцы объявились в одном и том же месте в такое необычное время. Ясно, что карта, помимо прочего, связывает как минимум двоих из них.
— А что, если все они собрались здесь по одной и той же причине? И это как-то связано с картой? А значит, карта как-то связана с… «Домом из зелёного стекла», да?
Сирин посмотрела на него с чувством торжества.
— Негрет, а что, если в доме спрятано что-то… ну, не знаю… клад или сокровище? Что, если мы ещё вчера вечером держали в руках карту, ведущую к этому сокровищу?
Сокровище? В «Доме из зелёного стекла»? Майло хотелось прыснуть от смеха. Можно, конечно, строить всякие догадки, но это дом, который он изучил вдоль и поперёк, он живёт здесь всю жизнь, так что даже мысль о том, что в их доме таится какой-то секрет, казалась невероятной. Но Негрет не отрицал такую возможность, пусть и считал, что шансы невелики, и Майло ощутил короткую вспышку радости. Он учится думать, как его персонаж.
— Ну, карта теперь у кого-то в руках, — заметил он. — Интересно, вор знает, как её прочесть? Может, мы первыми успеем разгадать, что там изображено?
— Слушай, а что там Клем тебе говорила? Что она вроде воровка. Помнишь?
— Я подумал, что это шутка, — признался Майло. — А потом она что-то намекнула про Джорджи Мозель, что будто и та тоже воровка. — Он покачал головой. — Настоящий вор не допустил бы ошибок. — Он показал на стол, где лежала книга. — Настоящий вор заметил бы, как вещи разложены на столе, и оставил бы их точно так же. А ещё ленточка на двери. Каждый бы увидел колокольчик и придержал, чтобы он не зазвонил, когда откроется дверь, но профессионал поправил бы ленточку, чтобы оставить всё точно так, как было.
Майло вдруг поймал себя на мысли, что ощущает что-то вроде презрения к этому вору, кто бы он ни был.
— Вор решил, что он очень умён, раз подложил такую же бумагу, но упустил из виду всё, что выдало его ещё раньше, чем мы открыли бумажник. — Майло целиком отдался игре и так слился с собственным персонажем, что чувствовал невольное превосходство. — Любитель!
— Ну, надо признать, — заметила Сирин, — он и не догадывался, что проник в комнату знаменитого верхолаза Негрета.
— Нет! — кивнул Негрет. — Готов поспорить, что не догадывался!
Они положили лист на стол и разгладили складки. Негрет провёл пальцем по кованым воротам, почувствовав, что поверхность бумаги там, где расположен водяной знак, немного отличается на ощупь.
— Эти ворота что-то тебе напоминают? — спросила Сирин.
— Здесь таких нет, насколько мне известно… — Но тут что-то заставило его остановиться. — Не в «Доме из зелёного стекла»… Стоп, я уже видел что-то похожее!
Он сложил листок, аккуратно убрал вместе с записями в задний карман и выбежал в коридор. Сирин поспешила за ним. На лестнице Майло на минуту замер, прислушиваясь. Внизу звучали голоса. Наверху тишина. Хорошо.
Негрет и Сирин поднялись наверх, и Негрет обнаружил, что его ноги, ноги верхолаза, теперь инстинктивно выбирают самый тихий из маршрутов: на третью ступеньку наступать с правой стороны, как можно меньше веса переносить на пятую, а шестую и вовсе пропустить. Он научился этому, пока бегал долгие годы вверх-вниз по лестнице «Дома из зелёного стекла», но эти маленькие трюки пригодились лишь теперь.
Они добрались до третьего этажа, там Негрет остановился и быстро осмотрелся в коридоре, прежде чем двигаться дальше. На этом этаже поселились мистер Виндж, миссис Геревард и доктор Гауэрвайн, но никого из них не было видно.
До следующей площадки они скользили совсем неслышно. Дух следовал по пятам за верхолазом. Негрет жестом велел Сирин подождать, а сам высунулся, чтобы удостовериться, что и на четвёртом этаже пусто. Здесь все ещё витал лёгкий аромат духов Джорджи, все двери вдоль коридора были открыты, кроме одной. Негрет заглянул в каждый из номеров, пока не добрался до комнаты Джорджи, где прижался ухом к двери и прислушался. Тишина.
Он оглянулся на лестницу и махнул Сирин. Затем повернулся и с победоносным видом посмотрел на огромный витраж, который отбрасывал на пол холодный свет, синеватый с редкими проблесками зелёного.
— Ух ты! — с одобрением воскликнула Сирин. — А я ничего и не замечала!
— Так и я тоже, — признался Негрет.
Он достал листок, развернул и поднёс к окну, чтобы сравнить. На свету водяной знак проступал ясно, как божий день.
— Точно! Ошибки быть не может!
То, что Майло всегда казалось просто мозаикой, вроде той, что можно увидеть в церкви, внезапно открылось Негрету как изображение кованых ворот. Нужно было смотреть на металл, который соединял стёкла витража, а не на сами стёкла, тогда и правда становились видны ворота. Витраж и водяной знак были совершенно одинаковыми.
— Но что это значит? — полюбопытствовала Сирин. — Может, такие ворота здесь были когда-то?
— Дом очень старый. — Негрет оглянулся кругом, разглядывая то, что Майло видел всю жизнь. Но для Негрета всё это было новым, по крайней мере, видел он всё иначе. Массивные старые балки глубокого шоколадного оттенка, потолки из оловянных панелей, выкрашенные кремовой краской, подсвечники в коридоре, которые переделали так, чтобы можно было вкрутить лампочки вместо свечей, тиснёные обои цвета слоновой кости с золотом, такие старые, что Майло и мистер Пайн то и дело обходили дом с кастрюлей густого клея и подмазывали углы, которые, казалось, готовы отвалиться от стен. Ну и сам витраж, со скрытым изображением кованых ворот, которые Майло не замечал, но Негрет теперь уже не мог не видеть.
— Витражи на лестницах немного отличаются друг от друга, но они сделаны по одному образцу, — тихонько сказал он, глядя на синеватое стекло. — Интересно, есть ли ворота на других витражах.
Сирин внимательно наблюдала за ним.
— А что ты вообще о нём знаешь? Я про дом.
— Мамины родители купили его, когда она была маленькой. До этого он пустовал. Ну, не пустовал… владелец не жил здесь долгое время, как я понимаю.
— А кем был предыдущий владелец?
— Какой-то контрабандист. Известный с незапамятных времён, типа Джентльмена Максвелла, но не он. Не помню, как его звали.
Сирин фыркнула.
— Джентльмен Максвелл жил вовсе не в незапамятные времена, как ты выразился. Это было почти накануне твоего рождения.
— Хорошо, но всё равно давно. А тот жил ещё раньше Джентльмена Максвелла.
— Может, Док Холистоун?
Негрет щёлкнул пальцами.
— Точно!
— Ты шутишь?! Этот дом принадлежал Доку Холистоуну?
— Вроде бы. Мой дед выкупил дом у его брата после того, как Дока Холистоуна поймали и он погиб. Вот так дом и стал отелем для… ну, для разных типов, которые обычно тут останавливаются. Сначала это были товарищи самого Дока Холистоуна, которым нужна была крыша над головой, а потом поползли слухи, что есть одно безопасное местечко, где можно найти приют, если надо пересидеть на берегу. Так и встретились мои родители. Папин отец был в команде Эда Пикеринга, и они несколько раз здесь останавливались. — Негрет пытался умерить гордость в своём голосе. — Он не так известен, как Холистоун или Максвелл, но тоже легендарная личность.
— Круто! — поражённая тем, что услышала, Сирин огляделась. — Тогда ничего удивительного, что кто-то решил, будто тут спрятаны сокровища. Странно было бы, если бы их тут не было.
— И карта могла бы помочь, — поддакнул Негрет.
Сирин склонила голову к плечу.
— А может, там вовсе не вода была нарисована? Может, это не морская карта?
— Может, — кивнул Негрет. — Если её нарисовал контрабандист или кто-то, кто долго плавал, то понятно, почему он использовал привычные обозначения. Или же этот человек пытался скрыть, что на самом деле рисует. — Он выглянул в окно на голубоватый снег, который толстым слоем покрыл всё вокруг. — Надеюсь, отметки глубины не означали, что нам придётся что-то копать. Земля под снегом замёрзла и стала твёрдой как камень.
И тут досадная мысль пришла ему в голову.
— Или же карта не имеет никакого отношения к дому. То, что водяной знак на бумаге как-то связан с домом, вовсе не значит, что и карта тоже связана.
Сирин уверенно покачала головой.
— Они связаны. Один из гостей не поленился захватить сюда карту. Когда ты в последний раз брал с собой в поездку что-то ненужное?
— Ну, наверное…
Она хотела сказать что-то ещё, но Негрет вдруг замер и выставил вперёд руку. Кто-то поднимался по лестнице — ступенька на полпути к третьему этажу громко скрипнула.
— Это кто-то из гостей, — прошептал Негрет. — Домашние все знают, что нужно переступить через эту ступеньку. Пойдём. Мы всё равно хотели посмотреть витраж наверху.
— Это кто-то из гостей, — прошептал Негрет. — Домашние все знают, что нужно переступить через эту ступеньку. Пойдём. Мы всё равно хотели посмотреть витраж наверху.
На пути вверх были четыре шумных ступеньки и две ворчливых, причём подряд. Негрет показал Сирин, как обмануть шумные ступеньки, вставая на цыпочках на приподнятое, словно плинтус, основание перил. Они неслышно добрались до площадки пятого этажа и, снова быстро осмотрев коридор (ещё три комнаты открыты и одна — где жила Клем — заперта), встали перед большим витражом.
Этот витраж светился оттенками жёлтого, золотистого и тёмно-зелёного: нефрит, сосна, зелёный с желтоватым отливом и изумрудный. На каждом витраже был свой узор, этот — всегда напоминал Майло хризантемы. Негрет посмотрел на витраж новым взглядом и увидел вспышки. А не цветы. Может, всё из-за разговоров о контрабандистах, поэтому ему кажется, что он видит взрывы? Пушечные залпы.
— А вот и ворота, — пробормотала Сирин. Негрет проследил за её пальцем. На этот раз ворота были куда меньше и смещены в левый угол, но это и впрямь они. Теперь вспышки казались Негрету фейерверками. Словно бы на окне нарисованы петарды, взрывающиеся в небе над загадочными коваными воротами. Снова скрипнула ступенька, на этот раз ближе. Так близко, что это должна была быть Клем, ведь только она живёт на пятом этаже. Майло мог не волноваться, что столкнётся с кем-то, пока не зашёл тайком в чью-то комнату. Однако Негрет не хотел, чтобы его обнаружили. Не сейчас, когда он напряжённо ищет подсказки и не готов делиться ими ни с кем, кроме Сирин. Двое искателей приключений переглянулись.
— Что теперь? — прошептала Сирин.
Наверх шёл ещё один пролёт, Негрет знал, что лестница поворачивает у последнего окна и заканчивается дверью на чердак. А ещё он знал, что даже если эта дверь окажется заперта, то Негрет сможет её открыть, если захочет.
— Можем переждать на лестнице, ведущей на чердак, пока Клем не уйдёт, — прошептал он. — Или прямо на чердаке. Я же смогу открыть дверь.
Сирин кивнула.
— Отличная идея. Если секрет спрятан здесь, нам нужно побольше узнать про этот дом. Давай начнём сверху.
Чердачная лестница была знакома ему куда хуже, так что пришлось буквально проползти по перилам, перехватывая руками и балансируя весь путь до лестничной площадки. Там они остановились, чтобы быстро взглянуть на витражное окно, прежде чем окажутся на самом верху. Негрету хотелось попасть на чердак раньше, чем Клем доберётся до пятого этажа. На обратном пути они получше рассмотрят узор (много зелёного и все оттенки коричневого, словно на старых фотографиях с эффектом сепии). Большую часть отеля не раз ремонтировали и даже перестраивали, но Негрет знал, что резная дверь чердака почти такая же старинная, как и сам дом. Летом, когда древесина разбухает от влаги, дверь имеет привычку заклинивать, и тогда открыть её можно только вдвоём, зато зимой дверь пропускает сквозняки, которые со свистом несутся вниз но лестнице, отчего двери на нижних этажах покачиваются, словно их открывает кто-то невидимый. Дверь на чердак украшала ручка из молочно-зелёного стекла, а петли были такими старыми, что, казалось, готовы застонать, стоит лишь косо на них взглянуть. Но Майло знал, что мистер Пайн смазывал петли маслом.
А ещё дверь была заперта на замок, но это сущая ерунда для плута Негрета. Особенно если учесть, что он знал, где ключ. Наконец на пятом этаже послышались шаги.
— Вовремя, — выдохнула Сирин.
Негрет кивнул. А потом остановился. Он-то думал, что это Клем, идущая за ними следом, хочет что-то взять в своей комнате. Но сейчас он вспомнил, что с того момента, как Клем появилась, она никогда не шумела, даже когда вставала, отодвигая стул, или садилась, даже когда бегом взбегала с первого этажа на второй. Теперь, когда он сам попытался двигаться бесшумно, он понимал, что эта видимая лёгкость, с которой Клем передвигалась, не была случайной. Это результат долгих усилий, постоянных тренировок, скорее всего, это умение нельзя просто взять и отключить.
А ещё он понимал, что они с Сирин услышали не самый громкий скрип. Да, лестница скрипнула слишком громко для человека, который умел двигаться бесшумно, но недостаточно громко для человека, который вообще об этом не заботится. А значит, человек, только что поднявшийся на пятый этаж, старался не шуметь, но у него не особенно получалось.
Другими словами, это не Клем. Но кто тогда? Зачем кому-то подниматься на два лишних пролёта? Зачем пытаться (пусть и безуспешно) проскользнуть сюда незаметно? Негрет прислушался и услышал кое-что ещё — небольшую одышку. Кто бы это ни был, он задыхался.
Другими словами, это не Клем. Но кто тогда? Зачем кому-то подниматься на два лишних пролёта? Зачем пытаться (пусть и безуспешно) проскользнуть сюда незаметно? Негрет прислушался и услышал кое-что ещё — небольшую одышку. Кто бы это ни был, он задыхался.
— Постой тут, — прошептал он Сирин.
Затем, так осторожно и тихо, как только может верхолаз, он пробрался вниз по лестнице к площадке пятого этажа и выглянул из-за перил как раз вовремя, чтобы заметить, как круглая коренастая фигура доктора Гауэрвайна исчезает за дверью комнаты Клем в конце коридора.
Доктор Гауэрвайн?!