3 глава
Ужас. Это слово и близко не описывает мои чувства, когда меня впихнули в багажник машины и захлопнули крышку. Похитители не стали связывать мои руки, так что я сломала.ногти, пытаясь выбраться. Тщетно, я попалась. Гудел мотор, машина неслась куда-то на полном ходу. Сквозь шум я начала различать голоса: Денис говорил со своим шофером - возбужденно, громко:
- Как думаешь, что отец подарит мне за нее? Тачку подарит? А если я попрошу вертолет?
- Надеюсь, ты не ошибся и это точно
девчонка Смирновых
- Точно не ошибся. Я знаю, как
выглядят все Смирновы. Даже в темноте смогу узнать. Даже если они рожи выкрасят краской и напялят парики. Правда, у меня были сомнения: ну не может же Смирнова прийти на Хеллоуин! -
Денис рассмеялся, весело и звонко.
Моя рука вдруг наткнулась на какую-то цилиндрическую штуковину: фонарь! Я включила его и осветила темное,
тесное пространство багажника. Там
была школьная куртка Дениса,
сменная обувь, зонт и пачка сигарет.
Не густо. Я попыталась выломать
спицы у зонта, чтобы было чем обороняться, когда меня вытащат
отсюда, но спицы только ранили руки. И ни одной стеклянной бутылки, как назло! Иначе бы этот отморозок очень удивился, когда получил бы осколком стекла по шее.
Я пропала.
Машина остановилась, утопая
шинами в мелком гравии. Багажник
распахнулся, и водила Демидовых
вытащил меня оттуда так, словно
я была не человеком, а тушей
подстреленной дичи. Ноги затекли и
не держали меня. Я упала на колени, в которые тут же впился острый гравий.
- Идем! Еще не время кланяться мне в ноги.
Денис Демидов мальчишка с лицом
ангела - вцепился в меня мертвой
хваткой бультерьера и потащил в
дом. Я была едва жива от панического ужаса. Денис заставил меня подняться на крыльцо, распахнул дверь и принялся голосить:
- Па! Дима! Давид! Да где вы все?
Он орал, пока на лестнице, ведущей на второй этаж, не послышались шаги. Я
услышала голос девочки-подростка:
- Родители на вечеринке у мэра.
Дима где-то шатается. А Давид у
себя в комнате с Алисой, и его оттуда не выманит даже грохот реактивного двигателя, не то что твой визг. Так что, может, заткнешься уже? - выпалила
девочка, которую я так и не смогла
толком рассмотреть в полумраке. - А
это кто?
- Это моя добыча! Мой трофей!
- С ума сошел? Тащи ее обратно,
где взял, придурок. Отец с матерью
скоро вернутся, и лучше бы тебе до
их прихода убрать твою подружку
куда-нибудь подальше.
- Да присмотрись же, Оля! Ты что,
не видишь, кто это?! - Он схватил
мое лицо и грубо развернул к свету. -
Да это же Маша Смирнова! Да-да, ты все услышала правильно, а теперь разуй глаза!
Девочка на ступеньках замолкла.
Я подняла глаза и увидела, что
она прижала ладони к щекам и
изумленно открыла рот. Она была моей ровесницей, но выглядела старше. И гораздо красивее, чем на фото. Ольга Демидова- сестра-близнец Дениса.
- Давай запрем ее в туалете! - наконец выпалила она.
- Нет, потащили ее на кухню! Хочу
повеселиться, пока предки не пришли. Нужно засунуть ей в рот кляп.
- Давай лучше заклеим ей рот скотчем! В кладовке есть! Правда, его потом придется отрывать вместе с кожей, но… ведь это Смирнова!
Вот так просто: Смирнова - а значит, не человек.
Меня не били, не пытали, не ломали
мне кости. И тем не менее все, что
произошло потом, я предпочитаю не
вспоминать.
Денис примотал меня скотчем к
батарее, Оля раскрасила лицо
маркером. Денис состриг мои
длинные роскошные волосы, чтобы
«лишить ведьму силы»; Оля
сказала, что мой хэллоуинский
костюм недостаточно оригинален
и предложила мне костюм «мокрой
кошки»: полила меня газировкой
и заставила есть кошачий корм.
Потом они ушли. Оля махнула
мне рукой на прощанье. Ее ногти
были накрашены нежно-розовым
лаком, и это показалось мне странно
сюрреалистичным. Разве у жестокости могут быть такие тонкие пальцы и такой нежный лак на ногтях?
Помню, как только дверь за ними
захлопнулась и свет на кухне погас,
я заплакала. Держала отчаяние в
себе, пока они издевались надо мной, но теперь можно было поплакать, прижавшись лицом к батарее, унять обиду и боль.
Примерно через полчаса, когда я до
смерти замерзла на холодном полу,
дверь на кухню приоткрылась и в
комнату проскользнули двое. Я боялась поднять глаза, но видела две тени на полу.
- Останься сегодня, - голос парня,
низкий, обволакивающий.
- Не могу, у меня лекции рано утром,
- незнакомый женский голос. - Могу
остаться на десерт, но потом уеду…
- Десерт, значит, - вздохнул он. - Окей. - Звук открывающегося холодильника. - Мороженого? Клубники со сливками? Меня?
Девушка рассмеялась. Потом я
услышала звук жарких поцелуев.
- Давид, мне правда пора. Можем
встретиться завтра после универа?
- Это жестоко. Давай я лучше принесу пушку, и ты сразу меня пристрелишь, - прошептал он, и они снова принялись целоваться.
Я пошевелилась, колени хрустнули,
и я в ту же секунду была обнаружена. Девушка взвизгнула от страха, парень щелкнул выключателем, и кухню залил ослепительно-яркий свет - до
того яркий, что стало больно глазам.
- Иисусе, - пробормотал парень тихо,
но я его услышала и была поражена.
Неужели Демидовы молятся тем же
богам, что и мы? Как это возможно?!
Глаза привыкли к свету: передо
мной стоял еще один из Демидовых.
Темноволосый, синеглазый и с красиво очерченным ртом - с виду ангел, но, уверена, такой же монстр внутри, как и Денис. Рядом с ним замерла красивая девушка в кружевном вечернем платье. Одна из бретелек сползла совсем низко, а помада… - это же надо так целоваться, чтобы помада
размазалась на пол-лица.
Демидов тем временем развернулся
к своей девушке и попросил ее уехать. Она не хотела, но он настоял, решив за нее.
- Хорошо, - сдалась она, ее голос охрип.
- Увидимся завтра, да? В парке?
- Да, - ответил парень. - В парке
универа, в три.
Он обнял ее на прощание, но от моего взгляда не ускользнула его спешка, взвинченность и нервозность.
Когда дверь за девушкой захлопнулась, Демидов двинулся ко мне, присел на корточки. Его глаза блуждали по моему лицу. Если раньше мне было просто очень холодно, то теперь мороз по коже
пошел.
- Мария Смирнова? - наконец произнес он едва слышно, с изумлением. Потом
вздохнул и выругался.
- Мне очень холодно, - всхлипнула я. -И я хочу домой.
Демидов встал и выдвинул один из
кухонных ящиков. Когда он снова
повернулся ко мне, я увидела нож в его руке.
- Нет, - всхлипнула я. - Пожалуйста,
не надо!
Демидов приблизился ко мне с
ножом. Каково же было мое изумление, когда он просто принялся разрезать им скотч. Потом он достал сигарету и
закурил, глубоко затягиваясь. Облако голубого дыма скрыло от меня его лицо, но я все равно поняла, что он на взводе.
- Я могу вернуться домой? -
всхлипнула я.
Он глянул на меня с прищуром,
и выражение его лица совсем не
обнадежило меня. Он смотрел на меня как на приговоренную.
- Кто притащил тебя сюда? Денис?
Боже, если ты позволила похитить себя пятнадцатилетнему пацану, то у вас нет шансов. У вас всех нет шансов.
- Помогите мне, помогите. - Я
повторяла эти слова как заведенная.
Мне даже начало казаться, что, кроме этих двух слов, никаких других не существует. Что весь мир держится на них. Что всю Вселенную скрепляют эти два слова.
Давид раздумывал пару минут, но
какими же длинными показались мне эти минуты. Я словно состарилась на пару лет, пока ждала ответа. Наконец он сказал:
- Твоя родня - она как раковая
опухоль, парализующая жизнь города своим фанатичным благочестием. Дай вам волю, и мы вернемся во времена инквизиции - вокруг будут только храмы, лавки с крестами и за электрогитару можно будет попасть на костер. А Мария Смирнова наплодит этому
миру еще кучку фанатиков, которые
станут нам поперек горла со своей
религиозной нетерпимостью.
- Пожалуйста, я хочу вернуться домой, - разревелась я.
- Ты должна пообещать кое-что, и
тогда вернешься, - это раз. Второе:
если ты еще раз попадешься, то может случиться все что угодно. Демидовы могут сделать так, что ты к боженьке своему отправишься раньше времени, ты хоть понимаешь это?
- Да, - закивала я. - Что мне нужно
сделать? Я сделаю.
Давид попросил меня встать на колени. На мгновение закралось подозрение, будто все это - просто жестокая шутка и сейчас он попросит меня сделать что-то
мерзкое. Наверняка в комнате стоит скрытая камера, и потом это видео
пришлют моей семье вместе с моей
головой. Но на колени я все же встала - других вариантов не было.
- А теперь помолись своему богу
за Демидовых и поклянись ему, что
не причинишь вреда ни одному из
нас. Что ты скорее пойдешь против
своей семьи, чем против Демидовых. Произнеси все это вслух, и взамен я дам тебе свободу.
Я сделала все, о чем он просил.
Чистосердечно обратилась к Богу вслух и поклялась. И почему-то это оказалось.нетрудно: я знала, что не делаю ничего плохого перед лицом Господа и что он примет мою молитву. Что кем бы эти
люди ни были и как бы сильно наши кланы ни ненавидели друг друга, я все равно могу поклясться, что не буду вредить им, и моя клятва сделает мир только лучше.
Дверь на кухню распахнулась так
сильно, что ударилась о стену. Я
вскочила и забилась в угол.
- Где она?! - взвизгнул Денис. - Ты
отвязал ее?! А я тебя просил?!
- Выйди, - сказал ему Давид. Даже не
сказал, а резанул словом.
- Я выйду только с ней! - заорал
Денис.
Давид схватил Дениса за шкирку и молча выволок за дверь. Он был выше его на две головы и в два раза шире в плечах. Несмотря на сильное сходство, каким могут обладать только братья, они отличались так же, как отличаются волк и бульдожка. Дверь за ними
захлопнулась, и я больше не видела их,зато слышала каждое слово.
- Это Смирнова! - вопил Денис. - Ты что, слепой?! Какое тебе до нее дело? Она - мой трофей!
- Она не трофей и она едет домой.
- Рехнулся?! Отец подарит мне за
нее вертолет! Настоящий вертолет!
А если узнает, что ты отпустил ее, то
пристрелит тебя, Давид! Повесит в саду на дереве! Выпустит тебе…
Я услышала звук смачной затрещины, и Денис заплакал, как маленький.
- Я здесь за отца, пока его нет, понял?
- сказал ему Давид. - Вытри сопли
и веди себя как мужик. Вот так… а
теперь включи мозги, Денис, и
подумай, что будет, когда Смирновы
узнают, кто похитил их маленькую
девочку. Не знаешь? Зато знаю я. Твои мозги разлетятся по всей территории колледжа Гонзага. Ты придешь в понедельник на занятия, вытащишь свою задницу из машины, и тут БАХ!
Нет Дениса Демидова . И вертолета у него нет. И головы тоже.
- Это все Алиса, это она действует на
тебя как растворитель! Ты стал тряпкой и слабаком, как только начал мутить с ней! Небось хочешь в мире и согласии нарожать с ней детишек и заодно еще
задницу Смирновым подлизать, вернув им их девку! Так вот, дохлый номер!
- Почему это?
- Дохлый номер, потому что они
подотрутся твоим благородством!
Ты не купишь мир, возвращая им
ее, и как только Алиса родит тебе
детушек,Смирновы повесят их на
свою рождественскую елку вместо
украшений! Ты ничего не изменишь, подарив этой мартышке жизнь! Ничего!
Дверь снова распахнулась - так резко, что я отскочила к стене. Давид держал Дениса за шиворот. Потом подвел ко
мне и спросил его:
- Почему она мартышка? Посмотри на ее лицо. У нее такие же слезы, как у тебя. Такие же синяки на коже, какие остаются у тебя. Такая же кровь. Она такая же, как ты, Денис. Один в один. Если взять твое сердце и ее сердце и положить рядом, никто не сможет определить, где чье.
- Это не делает ее равной мне.
- А что сделает? - усмехнулся Давид,
по-прежнему держа Дениса за шиворот. - Может, это?
И он вынул пистолет из-за пояса и
приставил его к голове брата. Я зажала рот руками, каменея.
- Ты двинулся? - заорал Денис, глядя
на брата во все глаза.
- Хочешь, я пристрелю его? - спросил у меня Давид.
- Нет! - выпалила я. - Нет!
- Почему? Он же издевался над тобой.
- Убери пушку, идиот! - запаниковал
Денис.
- У пистолета очень чувствительный
курок, Денис. Мой палец может
соскочить, если ты будешь дергаться. Вот так. Молодец. А теперь давай послушаем, почему она не хочет, чтобы ты откинулся. Давай, Маша, расскажи. Сейчас ты решаешь, жить моему брату или умереть.
- Опусти пистолет, - прошептала я,
каменея от ужаса. Я достаточно знала об оружии, умела с ним обращаться и понимала, что приставлять его к чьей-либо голове - это не шутки. Это испытывать Бога, как минимум.
- Чем раньше ты ответишь на мой
вопрос, тем быстрее я уберу пистолет. Начинай, - сказал мне Давид.
- Бог против убийства! Не убий - одна из священных заповедей…
- Да плевать мне на заповеди. Я хочу знать, что думаешь ты, - перебил
меня Давид. - Именно ты. Что в твоей голове? Почему ты считаешь, что Денису надо жить?
- У меня нет причин желать ему
смерти!
- Правда? Да ведь он же сам готов
убить тебя. Если я дам ему оружие,
он пристрелит тебя. Сначала
поиздевается, потом пристрелит.
- Он не виноват! Его просто научили
ненавидеть меня. Он не ведает, что
творит. Он жертва, как и я.
- Слышишь, Денис? - усмехнулся
Давид, опуская пистолет. - Мартышка просит не убивать тебя. Как тебе такое?
- Все театр. Корчит из себя святошу,
лишь бы выбраться отсюда, - сказал
Денис.
- Правда? А так? - И Давид положил
оружие на пол, прямо передо мной. -
Я точно знаю, что Мария Смирнова, как и все Смирновы, умеет стрелять. Давай, Маша, я разрешаю тебе.
Денис застонал и принялся
вырываться. Давид сжал его
воротник в кулаке так крепко, что
почти придушил. Пистолет лежал
прямо передо мной. Взгляд Дениса
остановился на моем лице, полный
паники и неописуемого ужаса.
Я потянулась к оружию, взяла в руки и разрядила. Нажала на защелку магазина и вынула его из рукоятки. Там, где люди на нервах, лучше бы разрядить пистолет.
- Если это театр, то лучший из всех, что я видел, Денис - усмехнулся Давид и отпустил брата.
Денис стоял передо мной,
совершенно сбитый с толку. Его
кулаки сжимались и разжимались,
он по-прежнему был взбешен, но
во взгляде теперь читалось больше
недоумение, чем ненависть. Потом
он вышел из комнаты на негнущихся ногах и хлопнул дверью.
* * *
Давид вышел следом и вскоре вернулся на кухню со стопкой одежды. Это были вещи Оли: джинсы, толстовка и пара кроссовок. Он предложил мне
снять мой костюм, все еще мокрый от газировки, которой меня поливали, и снова исчез за дверью. Я переоделась в сухую одежду быстрее, чем пожарный.
Давид ждал меня снаружи, сунув руки в карманы и задумчиво глядя в пол..Звук моих шагов заставил его поднять.голову. Мы встретились глазами, и я поняла, что больше не боюсь его.
Давид дал мне знак следовать за
ним, и мы в полном молчании
пошли к двери. Сейчас, когда меня не волокли по полу за волосы, я начала замечать убранство и интерьер дома - красное стекло бра, черный металл, вместо картин на стенах под стеклом - фотографии музыкантов. Пол каменный, без единого пушистого коврика. Никакой позолоты и никаких
акварелей на стенах. Все выглядело
мрачным, зловещим и напоминало
логово опасных животных. Однако я
не увидела ни одного сатанинского
символа. Орудий пыток и алтаря для
жертвоприношений тоже не нашлось. На столике громоздилась стопка журналов по садоводству - точно такие же покупала Роза, а на одном из окон висели занавески с рисунком из алых роз - похожие были в моей комнате. И еще я увидела миску с едой для кошки и тряпичный домик. И почему-то эти детали поразили меня больше, чем рассказы отца о том, что Демидовы приносят в жертву младенцев в своем доме. А что, если он
ошибался? Что, если он был неправ и Демидовы вовсе не дети дьявола? Не нечисть, не демоны, а просто люди?
Сразу за порогом дома мы наткнулись на шофера, который помог Денису похитить меня. Жуя спичку, он пронзил меня пристальным взглядом,
но не сказал ни слова.
- Даниил, - обратился к нему Давид. -
Если Денису вздумается выйти из
дома до моего возвращения, верни его в комнату и запри на ключ. Он под домашним арестом.
- Как вам будет угодно, - ответил
Даниил, сплевывая спичку.
- И еще: ты больше не участвуешь в
затеях Дениса и не тащишь в этот
дом похищенных людей.
- Даже если это Смирновы?
- Особенно если это Смирновы!
- Думаю, у вашего отца будут
диаметрально противоположные
приказания. Каким из них прикажете мне следовать?
- Моим. Или можешь поискать себе
другое место работы.
Шофер не нашел что сказать в
ответ. Давид взял меня за край
рукава и повел к гаражу. Оттуда
мы выехали на бордово-красной,
как запекшаяся кровь, спортивной
машине и понеслись в сторону
города. Я едва верила тому, что
покидаю дом Демидовых, будучи
живой и относительно невредимой.
Во вселенной Смирновых и Демидовых это было отклонением от нормы, нарушением всех основополагающих правил. Я чувствовала это и знала,
что мне несказанно повезло. И я теперь в неоплатном долгу перед этим человеком.
Давид протянул мне влажную салфетку из бардачка и посоветовал хорошенько протереть лицо.
- Что там? - спросила я, взяв салфетку и заглядывая в зеркало заднего вида.
На моем лбу жирным черным
маркером было написано слово
«Шлюшка». Сгорая со стыда, я
принялась тереть лоб, но фломастер
не поддавался. Я терла все сильнее и
сильнее, едва не плача, так что Давиду даже пришлось взять меня за руку и остановить.
- Прекрати, - сказал он. - Он смоется
рано или поздно.
- За что? - всхлипнула я. - За что все
это? Почему вы такие злобные? Вы
преследуете нас, убиваете! Мой двоюродный брат Лёша просто переходил улицу, когда его
застрелили. Дядю Александра отравили! И еще моя мама! И жена дяди Александра!
Давид шумно выдохнул. Потом свернул на обочину - туда, где ветки плотно растущих деревьев опускались совсем низко, погасил фары, опустил окно и закурил. Вокруг не было ни души -
один лес, куда ни глянь, и убегающая вдаль узкая лента шоссе. Мне показалось, что все, сейчас сказанное им, будет правдой. Перед ложью обычно так долго не молчат.
- Я сейчас расскажу тебе кое-что, а ты послушай. Твой кузен Леша и дядя Саша организовали убийство Эмилии Малышенко, первой жены моего отца, и двух его маленьких детей. Это за их смерть заплатили все, кого ты назвала.Т олько твою мать Демидовы трогали.
Скорей всего, это было самоубийство, а довел ее твой чокнутый папаша.
- Ты врешь! Мой отец любил ее!
- Он не может любить тех, кто
совершил грех. А твоя мать совершила, причем большой. Сделала аборт.
- Нет, - пробормотала я, прижимая
ладони к лицу.
- У нее уже было трое детей: ты и твои.братья, - и все могли погибнуть в войне между двумя кланами. Она не хотела рожать четвертого и прервала.беременность. Твой отец узнал об этом и сделал ее жизнь невыносимой. Твой
отец вполне способен на это. На это и на гораздо более страшные вещи.
Я ничего не смогла ответить, просто
хватала воздух ртом, как выброшенная на сушу рыба.
- Ты растешь в семье религиозных
фанатиков, которые не брезгуют
ничем, лишь бы захватить власть в
городе, а то и во всей стране. Ты тоже однажды станешь фанатичной. как папаша, и я точно пожалею, что не пристрелил тебя, переступив через свою жалость… Но есть маленький шанс, что что-то в твоих мозгах щелкнет и, когда твой папаша отойдет от дел и тебе придется принимать ключевые решения, ты додумаешься
до того, что этот мир шире, чем
двери церкви, и глубже, чем самый
глубокий религиозный текст. Что в
музыке божественного больше, чем
в храме, а танец в темноте способен
принести больше освобождения, чем зубрежка средневековых книг. Что рты даны людям не только для того, чтобы бормотать молитвы, - ими еще можно есть, смеяться, шептать слова любви, целоваться, петь. Есть маленький шанс, что ты вернешь мне долг, Мария Смирнова, а не превратишься в нацепившую нимб фанатичную фурию.
- Верну еще как, - серьезно сказала
я, хотя, наверное, это прозвучало до
смешного наивно: я увидела, как
пополз вверх уголок его рта.
- Смотри мне, - ответил он, все еще
улыбаясь, завел мотор, и мы поехали дальше.
Я попросила его подвезти меня не к
школе, а домой . Татьяна,
увидев мое лицо, раскрашенное маркером, и состриженные волосы, все равно закатила бы истерику и вызвала бы родителей. Давид высадил меня недалеко от дома и напоследок сказал:
- Счастливого Хэллоуина, Маша.
- Счастливого Хэллоуина, Давид. -
Впервые в жизни я желала кому-то
счастливого Хэллоуина.
Я провожала глазами его машину, пока она не скрылась вдалеке, поглощенная тьмой…
_________________________________________
Если есть где то ошибки пишите! Так как писала на быструю руку)
Чмок в пупок!