Глава 18. Прошлое
Уже неделю Ирэн нянчилась с дочкой Бэйли, а заодно и с Винсем, которого это слово особенно злило.
Пока родители пропадали на работе, Глория и Винс стали теми единственными, с кем Ирэн могла беседовать днями на пролет, в общем-то, это и составляло часть ее обязанностей. Так что всего за неделю Ирэн удалось собрать более, чем полный анамнез семьи, состоящей из Винсента, Глории, Томаса и Беатрис Бэйли.
Миссис Бэйли снималась в кино, правда обычно, как рассказывал Винс, в массовках, так что платили ей негусто. Зато работы всегда было по горло: в окрестностях Лондона киностудий хватало, так что съемки запускались со скоростью выхода новых почтовых марок.
А суровый мистер Бэйли, не желая находиться в тени сестры-певицы, Корин, пару лет назад уехал из города Лидс вместе с женой и сыном, сменил род деятельности и в итоге дослужился до старшего инспектора полиции. Вряд ли по выправке и вечно хмурому выражению лица можно было предположить, что Бэйли старший возглавлял именно подразделение негласной деятельности и разведывательное бюро, но все же Ирэн догадывалась о причастности Томаса к военному делу или Скотланд-Ярду. Нужно сказать, что по первости ей даже было жутковато находится в одном доме с полицейским, потому что в прежнем неофициальное личное дело ее оказалось порядком подпорчено мелким воровством. В общем, мистер Бэйли появлялся дома нечасто, в основном ближе к вечеру, если не случалось непредвиденных командировок.
Несмотря на семейные посиделки с чаем и играми, где семейство наконец собиралось вместе и в которые Ирэн также позволили влиться, что-то внутри нее кололо от представления одиночества Глории.
Беатрис решила, что сможет оградить дочь от всех проблем мира, если оставит под домашним надзором у нянек – это Ирэн стало ясно почти сразу. К счастью или сожалению, ее судьба сложилась противоположным образом, так что Ирэн ответственно и абсолютно искренне взвалила на себя роль проводника в реальную жизнь для девочки.
Глория оказалась не промах, смышленая и совсем не противная, как некоторые дети.
Винсент тоже был неплохим парнем. Учился с неподдельным интересом, иногда даже слишком усердно для парня, что не на шутку удивляло Ирэн. «Ах, да», – припомнила она, ей же не доводилось видеть должное количество мальчишек в девчачьем королевстве и уж тем более составлять статистику об их академических успехах. Зато на улице она частенько замечала парней, которые, казалось, в любом возрасте были заняты одними и теми же вещами: битвой на деревянных палках и опрокидыванием мусорных баков, постройкой и уничтожением снеговиков, когда наступала зима. Ирэн видела их через окно комнаты, где сидела в отведенные часы за уроками. Когда окно приоткрывалось, чтобы юная Адлер могла заполнить голову свежим воздухом, до нее долетал и хохот резвящихся. Каким же несправедливым это казалось!
Объединяла же отпрысков Бэйли забавная черта: неуклюжесть. Несмотря на большую разницу в возрасте, и Глория, и Винс частенько запинались о «невидимые камни», иногда оказываясь по вине зловезучих булыжников на земле.
В один из таких случаев Винс выдал фразу, которую Ирэн сочла его кредо. «Если ты упал, постарайся поднять что-нибудь с пола, пока лежишь», – это была его любимая шотландская поговорка. По правде говоря, единственная шотландская поговорка, которую Винс знал, зато какая.
Что насчет самой Ирэн? Она предпочла бы: «Заключи с удачей сделку, а если та откажется, пошли ее к черту».
Восемнадцатилетним юношам не пристало рыдать над разбитыми коленками, а вот пятилетним девочкам было вполне позволительно. Но Глория оказалась не из таких. Хотя, как бы стойко она не выглядела, поднимаясь с земли и делая вид, что кровоточащая коленка, струйка из которой уже запачкала белые носки, ее совсем не беспокоит, храбрость эта быстро улетучивалась, стоило только заговорить о промывании раны и зеленке.
Глория всегда долго противилась, ссылаясь на то, что рана заживет и без того, но сдавалась после запрещенного приема – обещания приготовить сэндвичи с малиновым джемом.
Беатрис редко позволяла дочери сладости, потому что это казалось ей чреватым серьезными проблемами с зубами, к тому же, учитывая любовь девочки к врачам, дальнейшее лечение этих самых зубов могло не состояться никогда.
Сэндвичи были редким исключением, и, пока миссис Бэйли работала, запрет нарушался, как маленький праздник. Разумеется, Глория всегда обещалась не рассказывать о событии матери, потому что уже это, в свою очередь, могло лишить Ирэн жилища, подработки и средств на существование.
По правде сказать, Ирэн и сама не очень-то любила врачей, не из-за того, что это стоило больших денег, а потому что они делали больно. Разумеется, это самое «больно» помогало искоренить недуг, но боли ей в жизни и без того хватало, так что походы по больницам девушка всегда откладывала в долгий ящик. Дурно, зато пока обходилось без последствий.
– Положи еще одну ложку, пожалуйста, – попросила крошка Глория, уже расположившись за обеденным столом.
Как только с ранением было покончено, она резво схватила Ирэн за руку и побежала в сторону холодильника, как будто девушка оказалась в их доме впервые и Глория проводила ей экскурсию, начав, разумеется, с одного из самых значимых мест дома.
Ирэн невольно улыбнулась, крошка Глория забавляла ее своими действиями, порой такими милыми и неловкими, забавляла и словами, и этими маленькими кудряшками, подпрыгивающими при ходьбе.
Ирэн молча зачерпнула из стеклянной банки еще одну чайную ложку и размазала ее по половине куска тостового хлеба. Глория ликовала – для кого-то небольшая ложка джема – ничто, для нее она была причиной истинного счастья.
Порой люди готовы были рисковать или даже распрощаться с чем-то лишь для того, чтобы получить то, что любят. Так, крошка Глория жертвовала зубами, чтобы почувствовать манящую сладость на языке.
Жертвовала ли чем-то Ирэн? Если бы она позволила себе хорошенько поразмыслить об этом, когда голова касалась подушки, а гул машин, собак и шагов за окном затихал, она решила бы,что жертвовала собой, всей собой целиком, получая за это шишки и шрамы.