Научи меня улыбаться
- Десять лет назад. Больница. -
Среда стала моим любимым днём. А сегодня, казалось, что сама погода благоволит мне. Октябрьское солнце поднялось высоко над горизонтом, укутывая город в теплоту, которой порой так не хватает, и я вовсе не о погоде. Вчера я лёг очень рано, потому что так мне казалось, что следующий день наступит быстрее. Утром, как только закончились процедуры, я подошёл к окну и стал высматривать, среди других пациентов и обычных посетителей, того, чей приход ждал целую неделю.
- Ты такой очевидный, - сказала Джуди, по-доброму усмехнувшись.
Я не стал обращать внимание на её замечание, потому что боялся даже на секунду отвести взгляд от улицы и пропустить его приход.
- Он уже минут пятнадцать, как находится в кабинете своего врача, - попыталась она меня снова отвлечь и на этот раз ей удалось.
Я за долю секунды подбежал к ней и как щенок, который хочет внимания, стал заискивающе заглядывать ей в глаза в поиске ответов.
- Ладно, ладно, я знаю, чего ты хочешь, не обязательно делать такое лицо. - Отмахнулась та от меня, пытаясь не засмеяться. - Ты же знаешь, что тебе трудно отказать. Кабинет номер семь на втором этаже, - сказала она, и я, накинув больничный халат, поспешил на важную для меня встречу.
- Смотри не упади, - бросила Джуди мне вслед.
- Не упаду. Спасибо, - счастливо крикнул я ей.
- Ну что за ребёнок. - Покачала головой медсестра, вспоминая, что когда-то вела себя точно также.
Люди уже давно должны были привыкнуть к тому, что происходит в стенах этой больницы, и то, как я нёсся сломя голову с четвёртого этажа, почти что пролетая лестничные проёмы, было меньшим, что должно было их удивлять. Однако они всё равно оборачивались, наверное думая, что я пытаюсь сбежать. Всю мою жизнь в меня вкладывали, что мнение других очень важно, поэтому я даже от случайных взглядов мог впасть в уныние, думая, что они осуждают меня. Сейчас же мне хотелось рассмеяться от этой ситуации, потому что даже если они и осуждали меня, проблема была в них самих. Прошло всего семь дней, а моё мышление координально изменилось, казалось, будто я повзрослел на несколько лет, и мне нравились эти новые ощущения. Называя про себя номера, я остановился у нужного мне кабинета, и стал ждать, когда он выйдет. Отстукивая ногой ритм какой-то песни, играющей у меня в голове, наконец услышал, как открывается дверь, и поднялся со стула.
- Чан Гюн, - позвал я.
Парень взглянул на меня, и снова по выражению его лица была трудно понять, что за мысли перебирает он у себя в голове, но после первой нашей встречи я отметил для себя, что к этому легко привыкнуть.
- Я Кристиан, - немного смущённо произнёс я, боясь показаться навязчивым.
- Давно ждёшь?
- Неделю.
- Ты целую неделю сидел возле этого кабинета?
- А? Нет, я только пришёл, - ответил я и стыдливо опустил глаза, понимая, какую глупость сморозил.
- Что это? - спросил он.
- Ты о чём? - всё также смотря в пол, переспросил я.
- Почему ведёшь себя так?
- Прости, не хочу, чтобы ты подумал, что я со странностями. Мне немного неловко от того, что говорю глупости.
- Я спросил не потому, что хочу осудить тебя, а потому что мне интересна эта сторона человека. Значит вот что делают люди, когда им за что-то стыдно.
- Разве ты никогда не чувствовал себя так, будто не в своей тарелки? Не испытывал неловкости перед другими?
Чан Гюн молчал, размышляя о чём-то своём и мне показалось, что мои слова задели его, поэтому я поспешил извиниться:
- Я лезу не в своё дело. Можешь не отвечать, если тебе неприятна эта тема.
- Так зачем ты хотел меня увидеть? - перевёл он разговор в другом направлении.
- Если ты никуда не торопишься, можешь пойти в мою палату? Я хочу кое-что показать.
Он кивнул в знак согласия, и мои губы растянулись в улыбке. Чан Гюн, наклонил голову набок и долго всматривался в моё лицо, зацепляясь взглядом за приподнятые уголки губ. Я стоял неподвижно, предоставляя ему возможность разглядеть меня. Признаться честно, мне очень хотелось узнать, почему же его так интересуют эмоции, но ещё раз я не посмел спросить. Сначала нужно было узнать друг друга поближе и заслужить его доверие и тогда, возможно, он сам захочет мне рассказать.
- Это улыбка счастья? - вдруг спросил Чан Гюн.
- Да, я действительно сейчас счастлив.
- Интересно, - ответил он, и посмотрев в зеркало, которое висело у меня за спиной, попытался повторить мою улыбку. - Похоже? - поинтересовался он у меня.
- Да, но чувства совсем другие.
- Не понимаю.
- Вот смотри, когда я улыбался, это было искренне, потому что на тот момент я себя так ощущал, но ты сейчас не испытываешь той радости, поэтому твоя улыбка кажется наигранной, - объяснил я.
- Сложно, - отозвался он, и пошёл по коридору, а я направился за ним.
- Да, человеческие эмоции очень сложные, ведь одной улыбки существует несколько видов, - согласился я, поравнявшись с ним.
- Думаю, они не так уж необходимы.
- В какой-то степени соглашусь с тобой, иногда, мне так хотелось бы ничего не чувствовать, но с другой стороны, так ты ощущаешь себя живым.
Чан Гюн резко остановился, и мне снова стало не по себе оттого, что сказал что-то не то. Больше всего я опасался того, что из-за моих необдуманных выражений, наша дружба закончится, даже не начавшись. И я уже собирался в очередной раз извиняться перед ним, однако он развернулся ко мне и сказал:
- Научи меня.
- Что? - не понял я его просьбу.
- Научи меня разным улыбкам.
- Но я...
- Пожалуйста, я буду стараться, как бы сложно это не было.
- Хорошо, но пообещай мне кое-что.
- Всё, что попросишь.
- Давай будем друзьями.
Желание Криса было слишком простым в выполнение. У меня уже был друг Лео, с которым мы общались ещё с садика, но в мои планы не входило обзаводиться ещё одним. Я никогда не думал просить Лео научить меня каким-либо эмоциям, но почему-то мне захотелось, чтобы кем-то, кто поможет мне больше понимать людей, был именно этот мальчишка, которого я видел второй раз в жизни. Стоя рядом с ним, я не ощущал той разницы, которая так явно проявлялась при общение с моими сверстниками. Может потому, что у него тоже были свои проблемы, и это каким-то образом связало нас невидимой нитью.
- Хорошо, - ответил я и протянул ему руку. Кристиан с порывом сжал её, с этого и началась наша история.
- Десять лет спустя. Больница. -
- Теперь я понимаю, что ты просто использовал меня, - проговорил Кристиан. - Ты никогда не хотел быть мне другом, я просто был нужен тебе до той поры, как ты выработал свою обманную улыбку, - продолжил он, подходя вплотную к Чан Гюну.
Осколки с каждым шагом превращались в пыль под его ботинками, а его длинный плащ стирал их следом. В лице не осталось и капли узнаваемости от прежнего парня: глаза в серых линзах, налились кровью, желваки играли на скулах, на шее выступили вены, руки сжались в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.
- Крис, ты не в себе, - сказал Чан Гюн.
- Не делай из меня больного, ты не лучше меня! - крикнул он ему в лицо.
Мне стало страшно за Чан Гюна, но больше я переживала за звук, который всё не прекращал звучать, и казалось, что с каждым разом поднимался на октаву выше, доходя почти до писка, от которого хотелось закрыть уши.
- Что это такое? - спросила я, обращаясь к Кристиану.
- Сигнал, к началу моего шоу, - ответил тот, и зацепив плечом друга, вышел из комнаты.
Мы переглянулись с Чан Гюном и пошли следом за ним. Я даже не решалась предположить, что же за шоу нам предстоит увидеть, но уверенность в том, что мой бывший напарник не позволит случиться чему-то непоправимому, всегда была со мной.
Чем ближе мы подходили к фойе, где стоял стеклянный шар, тем отчётливее становился слышен звук, а когда уже слышать его было невыносимо, он резко прекратился, зато более ужасающее зрелище ждало нас. Дети, которые находились внутри шара, пришли в себя, барабанили по стенкам и громко кричали, и хотя снаружи стояла тишина, по губам можно было прочитать, что они просят о помощи. Я кинулась к шару в попытке найти дверь или какой-то механизм, который поможет открыть его, но Кристиан лишь рассмеялся, а затем сказал с призрением:
- Ненавижу, когда меня недооценивают.
- Сейчас же отпусти их, это всего лишь дети! Что они тебе сделали?!
- Чан Гюн, как ты мог связаться с такой глупой девчонкой? - с насмешкой спросил он, а затем обратился ко мне. - Действительно думаешь, что я сделаю так, как ты скажешь? Единственный человек, ради которого я могу даже этот мир уничтожить, это он. - Кивнул парень в сторону детектива, который стоял поодаль. Со стороны могло показаться, что он ушёл глубоко в себя и не имеет ни единой мысли о том, что делать дальше, но я знала, что он продумывает план, поэтому мне требовалось выиграть время.
- Кристиан, мне действительно интересно узнать, чем закончилась история, - сказала я.
- Пока мы с ним оба здесь, она ещё не закончилась. Но я расскажу, что было дальше. После того, как я согласился научить его улыбаться, мы пошли в мою палату...
- Десять лет назад. Больница. -
- Проходи, - сказал я, открывая дверь и пропуская вперёд нового друга. - Можешь сесть, где тебе удобно.
- Твой отец позаботился о том, чтобы тебе здесь было комфортно, - заметил Чан Гюн, оценив каждую деталь.
- Это всё фальшь, - то ли с грустью, то ли с обидой ответил парень. - Я бы предпочёл обычную палату, но чтобы родители относились ко мне по другому. Связи и деньги решают многое, но они не приобретут твоего доверия.
- Сколько тебе лет?
- Скоро будет пятнадцать.
- Как и мне. Для своего возраста ты очень глубоко мыслишь. Мне редко удаётся поговорить с человеком, который бы соответствовал моему мышлению.
- Честно говоря, мне тоже, но по большей степени из-за контроля родителей и нехватки времени.
- Хотел бы я сказать, что понимаю тебя, но это будет ложью, а я привык говорить то, что думаю, независимо от того, как человек воспримет это.
- У тебя должно быть хорошие отношения в семье.
- Если бы я мог понимать, - произнёс он, и видимо за этими словами скрывался огромный смысл. - Так что ты хотел мне показать? - спросил он после неловкой паузы.
Я подошёл к журнальному столику и взял альбом, заполненный эскизами. В течение недели листы один за другим пополнялись всё новыми рисунками. Какие-то были раскрашены в яркие цвета, некоторые оставались заштрихованы черным карандашом, но их объединяла одна тема, и мне очень хотелось поделиться своими работами с Чан Гюном, хотя я всё ещё сомневался в них.
- Вот, - сказал я, протянув ему альбом.
- Снежные шары, - ответил он, листая страницы.
Я ждал его оценки, будто от неё зависела моя жизнь. Иногда он по несколько минут всматривался в тот или иной набросок, проводил кончиками пальцев по линиям, а когда дошёл до последнего, который я с особым старанием пытался изобразить, посмотрел на меня и сказал:
- Это же мы. Ты видел меня всего раз, но так чётко нарисовал каждую мою черту.
- Ну, тут я немного схитрил, - честно признался я. - Нашёл твой профиль в Instagram и рисовал по фотографии. Надеюсь, ты не против.
- Я знаю, что такое восхищение. И даже если не могу выразить его, то могу сказать, что твои рисунки действительно поражают.
- Правда? - немного сконфуженно, из-за того, что его не так часто хвалили, поинтересовался Крис.
- Да, - подтвердил свои слова Чан Гюн. - Мне нравятся снежные шары. Было бы неплохо, если бы по твоим эскизам сделали оригиналы.
- Когда я выйду отсюда, и стану независим от родителей, то обязательно воплощу твою идею.
Да, в итоге подросток Крис со взрослыми мыслями, но наивной душой собрал целую коллекцию хрустальных шаров, чтобы однажды показать её тому, кто вселил в него веру в себя и свои мечты. Но выросший Кристиан, уже познавший предательство, прямо сейчас стоял перед тем, кому он беспрекословно доверял, а снежный шар больше не был тем добрым воспоминанием, он стал орудием для мести.