Глава 5 - Тени тех, кто остался
Миссия окончена. Сумрак скатился с неба, как мокрое одеяло. Волны неспешно били в бетонную набережную, разбиваясь на пену и уходя обратно, словно в нерешительности. Морской воздух пах солью, железом и кровью — еле заметно, но для таких, как они, этого было достаточно.
Акутагава сидел на парапете, спина прямая, плащ развевается ветром. На его коленях лежит рука с порванной перчаткой, пальцы подрагивают — то ли от усталости, то ли от раздражения.
Ацуши подошёл молча и сел рядом. Не слишком близко, но достаточно, чтобы их плечи попадали в одно и то же пятно света от уличного фонаря.
— Не думал, что ты захочешь посидеть, — первым нарушил тишину Ацуши.
— Я устал, — коротко бросил Акутагава, не глядя на него.
Волна ударила сильнее, сорвав с парапета каплю пены. Тонкая брызга упала на край пальто Ацуши. Он вздохнул.
— Миссия прошла не так уж и плохо.
— Мы потеряли одного оперативника. А ты называешь это «неплохо»?
— Я называю это «лучше, чем могло бы быть», — тихо ответил Ацуши.
Акутагава на мгновение закрыл глаза. Ветер трепал его волосы, как будто пытался сорвать с головы всю ненависть и боль.
— Ты слышал? — спросил он спустя паузу. — Дазай-сан вернулся в мафию.
Ацуши кивнул, не сразу нашёл, что сказать.
— Да... И Чуя с ним. Они снова работают вместе.
— Они всегда были парой, — сказал Акутагава глухо, но не с завистью. — Неважно, на чьей стороне.
Ацуши посмотрел на него вбок, изучающе. Не издевательски, не с жалостью — просто внимательно.
— Ты скучаешь по нему?
Акутагава молчал. Волна мягко перекатилась у их ног. Его ответ пришёл не сразу.
— Я... больше не знаю, кто он. Но он всегда знал, кто я.
Ацуши слегка улыбнулся. Не потому что было смешно, а потому что понял.
— Знаешь... когда я был в агентстве, мне казалось, что Дазай всё время только манипулирует. Но сейчас, когда его там нет — будто дыра в воздухе. Тишина слишком громкая.
Акутагава усмехнулся — коротко, горько.
— Он и правда монстр. Но Чуя... он тот, кто держит этого монстра на цепи. Или хотя бы рядом.
Ацуши прищурился:
— Думаешь, он правда его принял обратно?
— Чуя — тот, кто умеет ненавидеть и любить одновременно. Это сложнее, чем просто простить.
И снова — тишина. Только шум моря, хриплый плеск волн и далёкий гудок корабля, уносящегося в ночь.
Ацуши откинулся назад, опираясь на руки:
— Интересно, как бы всё сложилось, если бы он остался с нами.
— Он никогда не принадлежал только агентству, — глухо сказал Акутагава. — И никогда не будет принадлежать только мафии. Он — где Чуя.
Ацуши поднял голову к небу, где в облаках мелькала редкая звезда.
— Значит, его дом — это человек.
Акутагава ничего не ответил. Но не отводил взгляда от волн. И в его глазах было странное, почти тёплое, принятие.
Ацуши сдвинул кроссовку вперёд, наблюдая, как песок сыплется в трещину между плитами. Волны чуть отступили, оставив за собой мокрые отпечатки.
— Слушай... ты когда-нибудь думал, кем бы стал, если бы не пошёл в мафию?
Акутагава чуть вскинул бровь, даже посмотрел на него.
— Это глупый вопрос.
— Может быть. Но всё равно — думал?
— Я родился, чтобы убивать. Всё остальное — фантазия.
— А если бы была возможность выбрать?
— Не было бы.
— Ну, допустим.
Акутагава помолчал. Его взгляд скользнул по горизонту, где вода смешивалась с небом. Потом, с неожиданной сухостью, он ответил:
— Я, возможно, писал бы. Или открыл бы лавку книг. Ненавижу шум. Там тихо.
Ацуши слегка удивился, но не стал смеяться. Только кивнул.
— Тебе бы подошло. У тебя стиль — холодный, отточенный. Как у автора, у которого слишком много времени на размышления.
Акутагава усмехнулся. Это был один из тех редких случаев, когда его усмешка не была презрительной.
— А ты?
Ацуши задумался. Плечи его расслабились, глаза уставились в песок.
— Я бы хотел... просто быть кем-то хорошим. Может, волонтёром. Или учителем. Хочу, чтобы дети не чувствовали себя такими ненужными, как я когда-то.
Молчание.
Ветер немного усилился. Волна хлестнула о камни громче, чем прежде.
— Мы с тобой всё ещё враги? — вдруг спросил Ацуши.
Акутагава долго не отвечал.
— Враги... это те, кого ты хочешь убить, потому что не можешь понять.
Он перевёл взгляд на него.
— Я тебя уже понимаю. И не хочу убивать.
Ацуши улыбнулся краем губ.
— Значит, теперь ты просто хочешь побеждать?
Акутагава отвёл взгляд к морю.
— Всегда.
Ацуши всё ещё смотрел на горизонт, задумчиво водя пальцами по песку, когда рядом что-то резко зашуршало. Он вздрогнул — и обернулся.
— Эй, ты что...?
Перед ним, на плоском участке песка, извивался чёрный шлейф Расэмона. Острые как бритвы тени сплетались в странной, чуть угловатой, но узнаваемой форму — силуэт тигра. Он двигался, как живой: уши чуть дёргались, хвост плавно описывал дугу. Всё это было чёрным, безликим, и всё же... трогательно.
Ацуши моргнул, не веря глазам.
— Это... тигр?
Акутагава фыркнул.
— Жалкая пародия. У тебя кривые уши.
— Что? У меня? Это у твоего тигра уши, как у летучей мыши!
Ацуши не сдержался — рассмеялся. Настояще, легко, почти как ребёнок.
— Подожди... ты сделал это для меня?
— Не возомни себе лишнего, — отрезал Акутагава, но лицо его слегка покраснело. — Я просто тренировался.
— Конечно. Случайно решил попрактиковаться, создав моего зверя из теней. Милота.
Расэмон растворился, будто стыдясь внимания, но Ацуши всё ещё улыбался, глядя на того, кто редко позволял себе жесты без язв.
— Спасибо, Акутагава. Он был... правда, милый.
Тот резко встал, отряхивая одежду.
— Я не милый. Иди к чёрту.
— О, ну хоть не убиваешь сразу. Прогресс!
Акутагава уже шёл вперёд, но уголок его рта дёрнулся. Совсем чуть-чуть. Почти незаметно. Но это был намёк на то, что в их мире даже Расэмон может быть добрым. Иногда.