Скиталец.

Обозревать лидера в ярком наряде казалось для Когтей чем-то непристойным и даже пошлым. Маскарады, организованные Лидером, представляли собой завораживающее зрелище, окутанное густой пеленой интриги и тайны. Его костюм, роскошный и сложный, словно водопад из шелка и бархата, ниспадал к его ногам, переливаясь всеми цветами радуги под мерцающим светом корабельных фонарей. Ткани, дорогие и редкие, казались пропитанными золотом и медом, создавая иллюзию, что Лидер окутан сияющим потоком волшебной жидкости. Половину его лица скрывала тщательно подобранная бандана из тончайшего шёлка тёмно-бордового цвета, украшенная вышивкой в виде хищной птицы, которая, казалось, оживала в свете свечей. Эта деталь добавляла ему таинственности, заставляя окружающих забывать о том, что за этим замаскированным обликом скрывается человек, которого они, возможно, знают много лет. Фантазия переступала разум, Лидер оставался загадкой, незнакомцем среди знакомых лиц, наделенным некой притягательной аурой, которая внушала доверие и одновременно не позволяла избавится от напряжения.

Для Рэй маскарад не имел значения. Ее лицо оставалось не известно широкой публике, лишь немногие из членов банды могли его узнать. О Псе ходили слухи. В мире людских сплетен ее знали как наемника, который служил различным господам и слоям общества: аристократам, торговцам, пиратам. Она была тем, кто всегда оставался на стороне плательщика, но в глубине души вечно верен только свободе и своему волчьему одиночеству. К Когтям Пса не причисляли, знали лишь, что их главарь изредка использует ее как подстраховку. На самом деле же, Рэй уже давно не имела дел ни с кем, кроме Когтей, а все графы и торговцы были всего лишь тщательно замаскированным Лидером, который прятался за многими личинами. Пес была одна, а хозяев было много. 

Каждая из этих персон, каждая маска Лидера, обладала уникальной харизмой, очаровывала, гипнотизировала. Его истинные намерения оставались невидимыми, завуалированными, как тени, которые всегда следуют за человеком, но исчезают, стоит изменить направление света. Лидер был настоящим кукловодом, мастерски манипулирующим людьми и событиями, умело меняющим освещение. Слухи о Псе, как о предвестнике беды, порой шептались из уст в уста, эти истории, подпитанные тайнами и домыслами, основывались лишь на зыбком песке догадок и предположений. Лидер был настолько осторожен, что подобные разговоры чаще всего воспринимались как бредовые теории заговора. Пес появлялся редко, и многие считали его мифом или выдумкой, созданной сумасшедшими культистами, которые выдают себя за одну личность. Роль Рэй заключалась в том, чтобы быть тенью, которую можно увидеть только с кинжалом, вонзенным между своих ребер.

 Граница между Рабочим районом и Правительственным была четко очерчена лесной полосой, и в этом пространстве царила своя атмосфера, полная напряженности, словно то, что в гуще деревьев был разбит лагерь безбашенных наемников Инфекториса - было неотъемлемой частью этого леса, как и контраст обществ который она разделяет. Рабочий район был местом, где жизнь текла в своем динамичном русле: шумные рынки, крики торговцев, которым переправа на Рэйклем была не по карману, работающие кузницы и повсюду суета. Правительственный же район, напротив, был полон роскоши и величия. Высокие здания, украшенные колоннами, сверкающие витражи и ухоженные парки создавали впечатление спокойствия и благополучия. Однако за этой внешней красотой скрывалась жестокая реальность власти, коррупции и манипуляций. Здесь правили те, кто был готов пойти на все ради сохранения своего положения. В этом мире и Рэй была лишь пешкой в игре, где ставки были слишком высоки, а правила менялись в зависимости от прихоти Лидера, который и сам не более чем пешка рангом чуть выше.

С каждым новым маскарадом, с каждым новым появлением Лидера - Рэй чувствовала, как ее жизнь становится все более запутанной. Она понимала, что в этом мире не бывает случайностей, и каждый шаг может оказаться решающим. Лидер, скрывающий свое истинное лицо, был не просто загадкой — он был источником власти, влияния и, возможно, угрозы. И хотя Рэй старалась оставаться в тени, она знала, что однажды ей придется выйти на свет и столкнуться с теми, кто управляет этой игрой. Возможно даже с истинным Лидером.

Лидер видел в Рэй не просто наёмника. Он видел в ней живое олицетворение свободы — тот самый редкий сплав воли и действия, что способен стать символом для других. Она была из тех, кто меняет течение рек, кто одним своим существованием бросает вызов устоявшимся порядкам. Её ненавидели, боялись, но её присутствие невозможно было игнорировать. Она поселялась в самом тёмном уголке души, как навязчивый ветер, неумолимо несущий с собой перемены.

Но этим ветром Рэй быть наотрез отказывалась.

В памяти всплывало старое, выжженное болью правило: «Когда тебе пытаются сломать руку — не упирайся. Не оттягивай её, умножая боль. Дай руке уйти по вектору силы противника — иначе ты сама поможешь ему сломать себе кости».

Это касалось не только рук. Это был закон физики и философии, закон выживания в мире, где любое сопротивление каралось немедленно и жестоко.

Её инстинкты, выточенные в темноте, яростно сопротивлялись. Они звали назад — в безмятежную, густую тьму ночи, где нет ожиданий, нет символов, нет предательской тяжести чужих надежд. Где есть только она, её клинки и ясная, простая цель — выжить.

Двигаться навстречу свету означало сломать себя. А остаться в темноте — означало сломать того, кто в неё поверил. Выбора не было. Был лишь внутренний разлом — и упрямое, молчаливое сопротивление тому, чтобы стать тем, кем её хотели видеть.

Кроны деревьев, словно когтистые лапы, цеплялись за багрово-черный горизонт. Лесная полоса, темная и непроницаемая, подступала совсем близко, обещала укрытие и одновременно – неизвестность.

Рэй чувствовала как холодок пробирается под кожу, не столько от ночной прохлады, сколько от слов Лидера. Его молчание, внезапно нарушенное таким неожиданным вопросом, застало её врасплох.

- Боишься быть чем-то значимым? –

Фраза эхом отдавалась в её голове.

Рэй не ожидала подобного философского откровения. Ей всегда нравилась роль пешки – безответственность, возможность маневрировать в тени власти, сваливать вину на более высокое звено. - Мне нравится быть твоей пешкой, – призналась она тихо, – я могу делать что хочу, быть дебоширом – все равно мои ошибки запишут на твой счёт. - Это была её правда, горькая и удобная одновременно. Она только начала привыкать к этой свободе, свободе от ответственности, от тяжести выбора, от последствий. И она казалась ей поистине сладкой. - Будучи чем-то значимым твоя свобода находится в плену общественных рамок, грызни совести, возможно - собственных убеждений, которые вывернут сердце на изнанку и поставят перед выбором, где все варианты приведут к сгоранию твоей индивидуальности, ведь ты либо подстроишь общество под себя, либо сам сольешься со стадом и его идеалами. 

- А что если стать пастухом? 

- Это мало что изменит - быть пастухом значит убирать навозные кучи и тратить все свое время и ресурсы на благополучие тех, за кого ты несешь ответственность. Ты будешь связан ими, зависим от их нужд и проблем, и твоя "свобода" станет лишь иллюзией, иллюзией без права на собственные ошибки и собственное развитие. Ты будешь заключен в клетку заботы, не имея права на самоопределение

- По-твоему, я пленник своих жертв? 

- Я не знаю, кто ты. 

- Ты всегда говоришь что не знаешь, когда речь заходит обо мне. - Он остановился, всем своим видом показывая, что не сдвинется с места не получив ответа.

- Ты - пастух, но тот, который имеет право вырваться в Скитальцы. 

- Скиталец? - 

- Ты можешь быть свободным. - 

- Я всего лишь такой же пастух для тебя, как и ты, предположим, для своих мыслей. И в равной степени я так-же вынужден потакать чужим желаниям. Верить в то, что я могу стать свободным - наивно. Меня, как и тебя, ограничивают обстоятельства. Тебя ненавидят лишь те, кому я позволил тебя ненавидеть. Моей смерти желают императоры, кураторы Инфекторис и практически все наши союзники. Ты говоришь, что брать на себя  лишнюю ответственность - глупо и вгоняет в рамки, но путаешь это со смелостью и забываешь, что любая цель требует средств для ее постижения. Путь к цели это сплошные рамки, загон для скота, который не может покинуть и сам пастух. Он служит на благо Скоту, а Скот слепо за ним следует, но все это в пределах одного забора. Скиталец это тот, кто за пределами этих рамок, но разве он сможет добиться цели, пренебрегая средствами? Он лишен права выбирать, и свобода в таком случае - его оковы, которые не позволят удовлетворить его потребности.

- В таком случае, мы уже свободны, ведь способны сделать выбор... Или же свободы не существует вовсе, ведь этот выбор неизбежен, а отказ от него лишь еще больше натянет поводок.

- Простая аксиома: свобода в понимании человека - всего-навсего выбор, который привел к желаемому исходу. А свобода, о которой пишут в книгах - это то, чего в нашем мире не может существовать физически. - Лидер задумался. Он продолжил, развивая свою мысль с холодной, почти безэмоциональной логикой,

 - ты права, быть значимым – это не только власть и влияние, но и бремя ответственности, непрекращающийся поток решений, каждый из которых несет за собой цепочку событий, изменить которые уже невозможно. Это бесконечная борьба с самим собой, со своими принципами и моральными дилеммами. Но и быть скотом - это тоже выбор. Любую из своих овец я имею право отправить на мясокомбинат и они это понимают, это очевидный для всех домысл. Оттого большинство рвется к роли управляющего, но разница лишь в том, что будучи подчиненным твоя свобода ограничена конкретным объектом, видимым и ощутимым. Будучи лидером твоя свобода ощущается какой-то существенной, безусловно, кажется, что это так - но, тем не менее - это лишь иллюзия. Никакой разницы и никакой свободы. Так почему же ты все таки стремишься найти выгоду в бессмыслице, выдумываешь Скитальца? 

- А что если свобода - это просто возможность быть безукоризненно счастливым и в этом заключается суть Скитальца? 

- В таком случае, его уже не верно называть Скитальцем. Ведь что-бы быть счастливым необходимо загонять себя в рамки, незаметно для себя запирать на ключ ту самую свободу, о которой пишут в книгах, и слепо верить в то, что оставшаяся вольной человеческая свобода - истинная. Счастье означает быть слепым, наивным дураком, не понимающем сущность вселенского порядка вещей. Быть Скитальцем - значит быть свободным и счастливым одновременно. Но разве можно быть свободным, избегая и прячась от правды? И можно ли быть счастливым, бросая в бездну все свои удовольствия, предпочтения и желания? пусть и ради того, что бы не иметь сдерживающего тебя барьера - ты не можешь иметь все и не делать, не зависеть при этом не от чего. Ничего не желать - вне человеческой природы. Бесконечно скитаться без целей, без постижения результата, без развития, без интересов и будучи совсем одиноким - в этом счастья нет, в тоже время любой результат требует жертв и оков.