28. Николас Картер
Какое же у неё красивое тело, а этот урод испортил его. Мне приходится залечивать её раны, и не только телесные, но и моральные.
У Хелен нарушена психика. Отчим неоднократно её избивает. Оттого она и пугается каждый раз, когда делает что-то не так по отношению ко мне.
Сейчас я понимаю, что Хелен боится, что я окажусь таким же, как он. Что я тоже буду наказывать её рукоприкладством. Она боится, что не сможет уйти, как не может уйти от отчима. Она боится, что влюбится в меня, и я нанесу ей новые травмы.
Но этого не случится. Я никогда не подниму на неё руку, и никогда не позволю сделать это другому.
Я даю Хелен свою футболку, и она быстро её надевает. Смотрит на меня, как ребенок. Мне хочется обнять её и не отпускать.
– Ник, а штаны? – спрашивает она, стягивая футболку как можно ниже.
– Они тебе не нужны. Футболка всё прикрывает, – уверенно отвечаю я и присаживаюсь на диван.
– Я не могу ходить при тебе в трусах.
Я потащил её за руку, чтобы она села рядом.
– Послушай меня, это единственное место, где ты можешь ходить в трусах, где ты можешь ходить так, как тебе захочется, и не бояться, что на тебя как-то не так посмотрят или что-то скажут. Я хочу, чтобы тебе было комфортно.
– Ник, но мне как раз-таки некомфортно. Мне некомфортно, потому что я раздета, – возмущается она.
– Ты просто не знаешь, как бывает по-другому. Ты ведь дома постоянно одета. Твоему телу тоже нужно отдыхать, дай ему волю, – я приблизился к ней и провёл пальцем по щеке. – Тебе нечего стесняться, Хелен.
Она отвела от меня взгляд. Я больше чем уверен, что она согласна с моими словами, но, скорее всего, просто не хочет их принимать.
Я убрал волосы с её лица и осмотрел места повреждения. Я провёл аккуратно пальцем по её исцарапанной щеке, и она скривилась.
– Прости, – прошептал я, после чего собрал её волосы в хвост. Я достал с аптечки вату и перекись, чтобы протереть ранки, где была кровь.
Хелен немного дёргалась, но в целом держалась нормально. Когда я закончил обрабатывать её личико, на бровь и щеку наклеил пластырь.
– Спасибо, – прошептала она.
Я любовался ею, не смотря на эти раны. Она прекрасна.
– Ты очень, очень красивая, – проговорил я, убирая её выбившуюся прядь за ухо.
– Не правда, у меня останется шрам, – грустно пробормотала она и попыталась отвернуться от меня, но я не дал ей такой возможности. – Ник, тебе придется каждый день смотреть на это лицо. На меня будут тыкать пальцем и обсуждать. Тебе это надоест, и ты меня бросишь, – с огорчением говорит она практически со слезами на глазах.
– Глупости не говори, – я слегка повысил голос. – Хелен, я влюбился в тебя не за твоё красивое личико. Мне не важно, останется шрам или нет. Мне просто нужна ты, такая, какая есть. Я не хочу, чтобы ты стремилась стать теми, кто были у меня до тебя. Ты мне поэтому и нравишься, потому что не такая, как все, – я медленно приблизился к её лицу, и мои губы коснулись её щеки. Маленькими прерывистыми поцелуями я добрался до её губ и вовлёк её в долгий протяжный поцелуй. – И запомни, Хелен, тебе не нужно краситься или вульгарно одеваться для того, чтобы я тебя любил.
– Николас, – она обхватила меня руками и уткнулась носом в шею. От её дыхания по мне пробежали мурашки. – Ты такой хороший, – всхлипывая пробормотала она.
Снова плачет? Почему? От счастья?
– Ну раз я такой хороший, может, я заслужил на ещё один поцелуй? – проговорил я с улыбкой, и она подняла голову.
– Хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
– Хочу, – отвечаю я и жду действий.
Хелен засмущалась, видимо, для неё спросить было проще, чем сделать. Я не двигаюсь, хочу, чтобы она сделала это сама.
Хелен приближается ко мне, она аккуратно касается моих губ и замирает на мгновение. После чего слегка приоткрывает рот и обхватывает мою нижнюю губу.
Неужели я дождался, она целует меня сама! Это в сто раз круче, чем, когда это начинаю я.
Прежде чем остановиться, Хелен слегка прикусила мою губу, и меня это чуть не свело с ума. Я моментально возбудился, даже ничего не успел сообразить.
Чёрт возьми, мой член слишком выпирает через штаны. Уверен, Хелен это напугает.
Я хватаю маленькую подушку с дивана и прикрываю ею свою эрекцию.
– Ты чего? – спрашивает она, отстраняясь. – Тебе не понравилось?
– Понравилось, ты не представляешь насколько.
Она смотрит на меня в недоумении, а я ей ничего объяснить не могу, да и не хочу. Скажет ещё, что не могу себя контролировать. А я, мать его, и не могу.
Когда она была раздета, я еле сдержался, чтобы не касаться её интимных зон.
Чёрт, я не извращенец, нет! Просто она мне очень нравится. Я хочу её трогать, везде!
– Ты хочешь кушать? – спрашиваю я и поднимаюсь с дивана, так же держа подушку. Не дожидаясь её ответа, продолжаю говорить: – Холодильник весь в твоём распоряжении. Я сейчас вернусь.
Я бегу в ванную, бросаю подушку на стиральную машину и заостряю внимание на выпирающей части своего тела.
– Ты что творишь, «дружище»? Не подставляй меня так. Рано ещё перед Хелен светиться.
Я упираюсь руками в раковину и достаточно долго смотрю в зеркало.
Господи, Ник, ты собрался дрочить на неё?
Мать твою! А как по-другому? Она меня возбуждает, долго я так не протяну. Это единственный способ, чтобы сейчас не отыметь её прям на кухонном столе.
Принимаю решение и начинаю избавляться от возбуждения.
***
Возвращаюсь на кухню, Хелен стоит у плиты. Подхожу к ней и обнимаю сзади, заглядывая через плечо, что она делает. Сильно не прижимаюсь, не хочу снова возбудиться или, ещё хуже, напугать её.
– Вкусно пахнет, – шепчу ей и целую в щеку.
– Садись, сейчас будем кушать, – она выкладывает на тарелки яичницу и ставит на стол.
Я присаживаюсь за стол. Хелен бегает туда-сюда: то вилочки, то хлеб, то чашки. Я наблюдаю, как она мечется между столами.
– Хелен, – я хватаю её за руку, когда она в очередной раз проходит мимо. – Сядь, пожалуйста.
– Но ещё чай... – она смотрит на меня так, будто виновата, что не успела сделать этого раньше.
– Садись, кушай, я налью.
Хелен присела, а я принёс чайник, достал пару пакетиков чая и вернулся за стол.
– Расскажи, пожалуйста, что было, когда ты пришла домой? – спрашиваю я, наливая в чашки кипяток.
– Прости, я не хочу это вспоминать, – она делает глоток чая и приступает к еде.
– Просто скажи, за что именно отчим тебя избил?
– Он сказал, что я грешна и должна быть наказана. Мама сказала ему, что я двое суток провела с парнем. Он подумал, что я уже не девочка, и стал наказывать. Я говорила, что это неправда, но Оскар не верит. Он называл меня грязной, – её глаза наполнились слезами.
– Сукин сын. Всё, Хелен, успокойся, ешь, я больше не буду спрашивать.
Какая же тварь этот Оскар! Как можно вообще избить девочку? Интересно, что в этот момент делала мать? Как она позволила этому произойти? Не удивлюсь, если она просто со стороны наблюдала за этим.
Как же мне жаль этих девчонок, живущих в такой семье. Надеюсь, младших он не избивает. Не хотелось бы их оставить сиротами.
Пока я рассуждал, не заметил, как опустошил тарелку и даже успел выпить чай.
– Спасибо, очень вкусно, – сказал я, отставив тарелку в сторону. Хелен тут же встала и убрала её в умывальник, сразу принялась её мыть. – Так, стоп, отойди от умывальника. Во-первых, сядь, доешь, а во-вторых, я помою посуду, – она села обратно, я приступил к мытью посуды.
За это время Хелена успела покушать. Она принесла тарелку и ждала, когда я уступлю ей место возле умывальника, но я забрал тарелку из её рук.
– Ты помоешь за мной посуду? – удивлённо спросила она.
– Да, что тут такого? – переспросил я.
– Но ведь женщина должна ухаживать за мужчиной.
– Не должна. Женщина ничего не должна, особенно мужчинам. Хелен, я хочу, чтобы ты была моей девушкой, а не домработницей. Я в состоянии и сам помыть за собой посуду, – серьёзно сказал я, после чего скривился, когда к руке прилипло что-то скользкое. – И вообще, у меня есть посудомоечная машина.
Хелен смеялась с меня, пока я быстро отмывал руку от чего-то противного. Она положила руки мне на плечо, а сверху на них склонила голову. Я улыбнулся и заглянул в её глаза, где заметил блики счастья. Я уверен, именно сейчас она чувствует себя комфортно.