Неверный шаг

Когда губы Греты накрыли мои в жадном, неистовом поцелуе, все доводы рассудка мгновенно испарились. Пелена безудержной страсти застлала взор, заглушая любые попытки здравомыслия. Я больше не мог сопротивляться этому притяжению, ведь это было всем, о чём я грезил долгие годы.

Мои руки сами собой потянулись к её стройной талии, властно притягивая Грету ближе, желая ощутить её мягкое, гибкое тело, плотно прижатое к моему. Я хотел раствориться в ней без остатка, услышать, как бьётся её сердце в унисон с моим, почувствовать дрожь, пробегающую по её коже от каждого моего прикосновения.

– Грета, это безумие... – прохрипел я, едва оторвавшись от её губ.

Её горячее дыхание опалило мою щёку, когда она прошептала:

– Называй это как хочешь, Фабио. Мне нужен ты, весь, без остатка, хотя бы на одну ночь. Забудь, что мы враги, что ты мой сводный брат... Просто будь моим.

Да, она была права. Пусть мы и по разные стороны баррикад, пусть она работает в полиции против меня и моих людей, но ведь это Грета... Разве я мог отказать ей? Хотя разум и твердил, что это плохая идея, и я ещё пожалею об этом, но сейчас, в эту минуту, всё, что имело значение, – это она, моя сладкая piccolo.

Я притянул её ближе, жадно впиваясь в обжигающие губы. Весь окружающий мир растворился, оставляя лишь нас двоих, объятых пламенем безумной страсти. Мои ладони жадно скользили по её бархатистой, нежной коже, изучая каждую впадинку её идеальной фигуры. Грета выгнулась в моих объятиях, запрокинув голову, и я жадно припал губами к её трепещущей шее, ощущая, как бешено бьётся её пульс.

Её тело отзывалось на каждое моё прикосновение, и я знал, что она так же безумно хочет меня, как и я её. Мы были одержимы друг другом.

В какой-то момент мои руки спустились к её упругим, соблазнительным ягодицам, и я крепко сжал их, притягивая Грету ещё ближе.

– Bambino, ты заслуживаешь, чтобы тебе поклонялись как королеве, и я собираюсь это сделать. – хрипло прошептал я, касаясь дрожащими пальцами её нежной кожи. Мой взгляд жадно впитывал каждую черточку её лица – пухлые губы, высокие скулы, длинные ресницы. Она была воплощением невинности и порока, сводя меня с ума своей хрупкостью и в то же время пленительной чувственностью. – Вечером у тебя будет болеть всё, но, клянусь, я уничтожу для тебя всех других мужчин.

Её глаза затуманились от страсти, а припухшие губы приоткрылись в сладострастном стоне.

– Ты... единственный. – призналась Грета, её голос дрожал от смущения и волнения. – Я... у меня никого не было...

Эти слова послали волну первобытного, животного желания по моему телу. Я жадно впился в её губы, целуя Грету так, словно от этого зависела жизнь. Моя прекрасная малышка была невинна, как чистый снег, разве это не чертов подарок небес? В этот момент я почувствовал себя на грани безумия, полностью во власти этой женщины.

Оторвавшись от её манящих, пухлых губ, я принялся покрывать нежными, трепетными поцелуями линию её подбородка, спускаясь к изящной шее. Грета запрокинула голову, предоставляя мне полный доступ, а её пальцы крепко сжали ткань моей рубашки, моля о большем. Её близость, её обжигающие и дразнящие прикосновения способны были вскружить голову даже самому рассудительному человеку.

Пальцы запутались в её шелковистых, ниспадающих волнами волосах, придерживая, давая возможность моим губам проложить дорожку из нежных, трепетных поцелуев к соблазнительно выступающей ключице Греты. Тихий, сладострастный стон сорвался с её пухлых, манящих губ, отозвавшись вибрацией на моей коже, заставляя меня сжать зубы, чтобы не застонать самому от переполняющих меня чувств.

Её ноготки впились мне в спину, оставляя обжигающие следы, которые, словно клеймо, напоминая, что я принадлежу ей. Сладостная, пьянящая боль разливалась по всему моему телу, подогревая и без того сжигающее меня изнутри желание быть ближе к ней, слиться с ней в единое целое.

Я с благоговейным трепетом коснулся тонкой линии ее ключицы, спускаясь к выпуклости соблазнительной груди, прикрытой тканью ее блузки. Грета выгнулась навстречу моим ласкам, ее ресницы затрепетали, а припухшие, манящие губы приоткрылись в немом призыве. Она была само воплощение греха и искушения, сводя меня с ума.

Мне нужно было избавиться от её одежды, которая лишь мешала насладиться каждым сантиметром этого божественного тела. Я стянул с неё сначала кофточку, обнажая ее хрупкие плечи, а затем и облегающую юбку, пока она не оказалась передо мной в одном лишь сексуально-черном кружевном белье. Её тело, такое изящное и манящее, будто создано для греха и разврата, сводило меня с ума. Я жадно впился взглядом в каждый сексуальный изгиб, стремясь запечатлеть эту картину в своей памяти навсегда.

Кружевной бюстгальтер так соблазнительно обрамлял её полную, упругую грудь, оставляя лишь небольшую часть открытой. Тонкие полоски лямок спускались к центру, вызывая непреодолимое желание провести по ним кончиками пальцев. Одно это зрелище заставляло моё сердце биться в безумном ритме, а кровь стремительно приливать книзу живота, делая член ещё твёрже. Я едва сдерживал себя, чтобы не сорвать с неё это изящное кружево и, наконец, насладиться обнаженной красотой её тела.

В этот момент я чувствовал себя одержимым, полностью во власти этого хрупкого, искушающего создания. Ничто, кроме Греты, не имело для меня значения – ни мое положение в криминальном мире, ни обязательства перед семьей. Она стала моим единственным наваждением, от которого я не хотел и не мог избавиться. Эта женщина околдовала меня, полностью подчинив своей власти. Я готов был на всё, лишь бы вновь ощутить её трепещущее тело в своих объятиях, вкусить сладость её поцелуев.

Терпение, и без того натянутое до предела, лопнуло, словно тонкая струна. Я подался вперёд, не в силах больше сопротивляться зову её тела. Язык медленно, смакуя каждое мгновение, скользнул по ложбинке между упругих, полных грудей Греты. Вкус её кожи взорвался на языке миллионом искрящихся фейерверков, распаляя моё желание ещё больше.

Осторожно отведя в сторону тонкую ткань кружевного бюстгальтера, я открыл себе доступ к её соблазнительным розовым соскам. Кончиками пальцев я обвёл каждый миллиметр нежной, бархатистой кожи, наблюдая, как напряглись соски от предвкушения. И тогда я позволил себе большее – обхватил губами сначала один, потом второй, наслаждаясь тихими, срывающимися стонами Греты. Её пальцы, словно когти ласковой кошечки, зарылись в мои волосы, притягивая меня ближе. Моя одержимость, моя богиня, мой ангел... Я жаждал ощутить под своими губами каждый дюйм её божественной плоти, исследовать и запомнить наизусть каждый изгиб этого тела, сделать его частью своей души.

Грета выгнулась навстречу моим ласкам, её затуманенные желанием глаза, сияли, как драгоценные камни, а на пылающих щеках играл яркий, манящий румянец. Казалось, её тело само по себе излучает жар, подобно пылающему огню, готовому в любой момент поглотить меня без остатка.

– Ммм, боже, Фабио! – простонала она, и её голос, хриплый и срывающийся, был воплощением чистой, первобытной чувственности и сексуальности.

Оторвавшись на мгновение от её груди, я хрипло произнёс:

– Ты влажная мечта любого мужчины, Грета, но ты принадлежишь мне... Только мне...

Ярость и нежность боролись в груди, превращаясь в гремучую смесь, способную как создавать, так и разрушать. Тело пылало, жажда обладать ею, поставить на её душе своё клеймо, была всепоглощающей. Спрятать ото всех, запереть в золотой клетке, чтобы никто не смел даже смотреть на неё... Пусть весь мир рухнет в тартарары, пока она моя.

Я вновь накрыл её манящие, припухшие губы поцелуем, лишённым нежности, диким, первобытным. Наши языки сплелись в бешеном танце, борясь за доминирование, а сбившееся дыхание превратилось в хриплые, отчаянные стоны.

– А теперь будь хорошей девочкой и встань на четвереньки на кровати. – произнёс я властным тоном, жадно впиваясь взглядом в её соблазнительное, изящное тело.

Её глаза, потемневшие от желания, встретились с моими. В их глубине читалась готовность подчиниться, отдать себя всю без остатка. Это опьяняло сильнее любого алкоголя, разжигая неукротимый огонь в моих венах. Сердце билось где-то в горле, предвкушая те наслаждения, что я собирался ей подарить.

Грета медленно, с грацией хищной кошки, подчинилась моему приказу. Каждое её движение, плавное, соблазнительное, отзывалось глухим ударом сердца. Кровь, казалось, закипела в венах, жадно впитывая в себя её послушание. Она забралась на постель и опустилась на колени. Её совершенное, божественное тело предстало передо мной во всей красе. Чёрные кружева стрингов, облегавших аппетитные ягодицы, казались издевкой – они так мало скрывали, особенно ту влажную, призывно поблескивающую в полумраке складку, что я уже сходил с ума от желания ощутить её вкус на своих губах.

Я медленно, точно хищник, долго преследовавший добычу, двинулся к ней. Остановившись в паре сантиметров, я впился в Грету жадным, пожирающим взглядом, тщательно осматривая её с головы до ног и запоминая каждую деталь... Она была подобна изысканному блюду, которое нужно смаковать, продлевая наслаждение. И этот образ должен был навсегда отпечататься в памяти, став неотъемлемой частью моего существа.

Руки сами потянулись к ней, притягивая Грету ближе. Пальцы скользнули по нежной, бархатистой коже её бёдер, сжимая упругие, аппетитные ягодицы, пока не упёрлись в край кружевных стрингов. Я остановился, заметив, как Грета затаила дыхание в ожидании моих следующих действий. Её тело буквально излучало волны напряжённого, первобытного возбуждения, и я не мог больше сдерживать искушение наконец-то полностью познать её.

Резким, властным движением руки я разорвал тонкое кружево, сдёрнув его с её бёдер, открывая долгожданный доступ к самому сокровенному. Стринги, словно сброшенная змеиная кожа, упали к ее ногам, открывая вид на то, что я так жаждал сделать своим. Влажные, манящие складки пульсировали в такт с её прерывистым дыханием, словно приглашая меня попробовать их. Я жадно впился в это восхитительное зрелище, чувствуя, как от одного лишь его вида кровь закипает в моих жилах. Ощущение власти над этой женщиной, право единолично обладать ею, дурманило сознание, подобно самому редкому и дорогому наркотику.

Склонившись над Гретой, я позволил своему тяжёлому, горячему дыханию щекотать нежную кожу её шеи. Она вздрогнула от этой близости, её тело напряглось в ожидании, готовое взорваться от одного моего прикосновения. О, как я жаждал услышать её умоляющие стоны, увидеть слёзы на её длинных ресницах, почувствовать, как она извивается и дрожит подо мной, умоляя разрешить ей, достичь пика наслаждения. Ведь теперь она была моей, полностью и безраздельно.

Сжав её бёдра с такой силой, что на нежной коже наверняка проступят синеватые отметины, я с низким, хриплым рычанием притянул Грету к себе, впиваясь в её припухшие, искусанные губы жадным, собственническим поцелуем. Её стон растворился во рту, а тело обмякло в объятиях, полностью покоряясь моей воле. С каждой секундой внутри меня всё сильнее разгоралось первобытное пламя, сжигающее остатки самоконтроля. Я едва сдерживал рвущийся наружу низкий, хриплый рык, предвкушая, как наконец-то смогу сполна насладиться её совершенным телом.

Впившись в нежную, трепещущую кожу её шеи, я оставлял на ней собственнические укусы и яркие, багровые засосы. Грета вздрагивала от каждого моего прикосновения, её грудь часто вздымалась, но она не сопротивлялась. И эта покорность, смесь страха и неприкрытого желания в её затуманенных глазах разжигали мой пыл ещё сильнее, заставляя меня жаждать большего.

Но нужно было двигаться дальше. С трудом оторвавшись от неё, я вытащил кожаный ремень из петель на брюках, наблюдая, как в её расширившихся глазах на мгновение мелькнул испуг. Но он быстро сменился любопытством, предвкушением... Проведя ремнём по её гладкой, дрожащей спине, я наклонился к уху Греты, вдыхая сладкий аромат её волос, и прошептал хриплым от желания голосом:

– Не бойся, tesore. Он только для того, чтобы приковать тебя к кровати.

Пальцы сами собой сжались на ремне, представляя, как он оставляет на этой нежной коже красные следы наказания.

– Хотя... мысль сделать твою прекрасную попку алой, мне очень нравится... Но ты ещё не готова к такому удовольствию, моя дорогая.

Грета сглотнула, нервно облизнув припухшие губы, но послушно кивнула, принимая мои условия игры. Я довольно ухмыльнулся и взял её за руки.

– Опусти живот на постель. – приказал я властным, бархатистым тоном. – Попку выше, ноги в сторону.

Когда она подчинилась, мои пальцы скользнули между влажных, горячих складок, нежно поглаживая её чувствительную, набухшую точку. Тихий, протяжный стон чистого наслаждения сорвался с её припухших губ.

– Моя прекрасная, такая послушная девочка... – одобрительно прошептал я, чуть сильнее нажимая пальцем на её пульсирующий клитор. – Ты так прекрасна в своём бесстыдном блаженстве...

Я чувствовал аромат её возбуждения, сладкий и опьяняющий, он кружил мне голову, затуманивая рассудок. Но нужно было продолжать. Мой очень твёрдый член прижимался к молнии брюк, жадно впиваясь в ткань. Всё моё существо требовало подчинить её себе и заявить право на Грету, но сначала я должен был позаботиться о своей девочке и подготовить её. Моя красавица сохранила невинность, и она получит за эту самую сладкую награду.

Отстранившись, я стянул с себя рубашку, небрежно бросив её на пол у кровати. Комната, казалось, наполнилась электричеством – напряжение между нами можно было резать ножом. Грета наблюдала за мной, её глаза были широко распахнуты, губы приоткрыты в немом изумлении. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной в этот момент.

Медленно, будто загипнотизированный, я стал расстёгивать пуговицы на брюках, не сводя с Греты пристального, голодного взгляда. Её дыхание участилось, грудь учащенно вздымалась, выдавая её волнение, пока она наблюдала за моими действиями. Когда последняя пуговица уступила, я стянул брюки вместе с нижним бельём, позволив им упасть на пол бесформенной кучей. Мой возбуждённый член гордо встал, приветствуя Грету.

Её взгляд мгновенно скользнул вниз, к этому внушительному доказательству моего желания. Я заметил, как она нервно облизнула покрасневшие от поцелуев губы, и с трудом сдержал рвущееся наружу ругательство.

Боже, как же она хороша! Её невинность, смешанная с неприкрытым любопытством и зарождающимся вожделением, сводила меня с ума, распаляя пламя моей страсти до немыслимых высот. Я чувствовал, как в груди разливается тяжёлое, мучительное предвкушение, смешанное с непреодолимым голодом.

Подойдя ближе, я навис над ней, чувствуя, как ее тело начинает дрожать в предвкушении. Пальцы скользнули по нежной коже ее щеки, и Грета невольно потянулась к моему прикосновению, как мотылек, летящий на огонь. Наклонившись, я прошептал ей на ухо, ощущая ее дрожь:

– Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя, amore mio. Твоя невинность сводит меня с ума, заставляет желать обладать тобой без остатка. Но сначала я должен убедиться, что ты готова принять меня...

– Хорошо, я доверяю тебя. – прошептала она в ответ, её голос дрожал, но в нём не было и тени сомнения.

Я удовлетворённо кивнул и, потянувшись к изголовью кровати, схватил тот самый ремень, который ранее бросил на постель. Встретившись с Гретой взглядом, я медленно, почти ритуально, обмотал ремень вокруг её запястий, фиксируя их над головой. Грета вздрогнула, ее глаза широко распахнулись от неожиданности, но она не сопротивлялась, молча принимая мою волю.

А теперь пора приступать к куда более интересным вещам. Обогнув кровать, я устроился позади неё, медленно опускаясь на край постели. Мой взгляд скользнул по ее телу, задерживаясь на влажном лоне, истекающем соками возбуждения. Она была такой беззащитной в этот момент, полностью отдавшись в мою власть, и это опьяняло, заставляло кровь стучать в висках от осознания того, что сейчас я могу делать с ней всё, что пожелаю.

Я провёл кончиками пальцев по ее разгорячённой коже, наслаждаясь ощущением мягкости и бархатистости. Тело Греты задрожало еще сильнее, и я с наслаждением наблюдал за этой прекрасной картиной, чувствуя, как моя власть над ней растет с каждым мгновением.

– Фабио... пожалуйста. – всхлипнула она, её голос дрожал от нетерпения.

Наклонившись к её уху, я прошептал, срывая с неё лифчик, чтобы у меня был полный доступ к её груди:

– Чего ты хочешь, моя сладкая? Чтобы мои пальцы проникли глубоко внутрь тебя, ласкали и растягивали твою тугую, истекающую соками плоть? Или, может, ты мечтаешь, чтобы я пососал твой чувствительный клитор, пробуя на вкус каждый дюйм твоей влажной дырочки?

Мой собственный член чертовски болел, пульсируя от нетерпения, и я опустил руку, накрывая его ладонью в тщетной попытке унять боль хотя бы на мгновение. Грета смотрела на меня через плечо и жадно облизывала губы.

– Я хочу всего, что ты можешь мне дать! – отрывисто прошептала она, ее голос звучал уже намного смелее.

Дьявольски усмехнувшись, я склонился ниже, осторожно касаясь кончиком языка её чувствительной, пульсирующей плоти. Грета вздрогнула всем телом и громко застонала, выгибаясь навстречу моим ласкам, её бедра невольно двигались в поисках большего контакта.

Я медленно, дразняще водил языком по её влажному, истекающему соками лону, наслаждаясь каждым вздохом и движением Греты, которые сводили меня с ума. Эта женщина будила во мне первобытные, необузданные желания, заставляя забыть обо всем на свете, кроме нас двоих.

Весь мир вокруг перестал существовать, растворившись в этой пучине плоти и похоти. Остались лишь прикосновения, вкус, запах, и острое, почти болезненное желание, захватившее меня без остатка.

– Ещё, Фабио, ещё! – она выгибалась подо мной, умоляя о большем, её голос дрожал от нетерпения и страсти.

С тихим рычанием, которое сорвалось с губ против моей воли, я погрузился глубже, языком проникая в её тугую, пульсирующую плоть, срывая с её припухших губ новые сладострастные стоны. Её вкус был божественным, дурманящим, опьяняющим сильнее любого алкоголя. Я жадно впитывал её соки, стремясь утолить свой ненасытный голод, но зная, что он лишь усиливается всё сильнее.

Грета выгибалась в экстазе, подаваясь навстречу моим настойчивым ласкам. Я чувствовал, как её наслаждение нарастает с каждой секундой, и ускорил темп, посылая волны всепоглощающего удовольствия по её изящному, трепещущему телу.

– Фабио... Пожалуйста... Не останавливайся! – её голос дрожал от переполняющих эмоций, и я знал, что она балансирует на грани безумия, готовая вот-вот сорваться в бездну наслаждения.

– Малышка, ты хочешь кончить и залить моё лицо своими сладкими соками? – прошептал я, дразняще водя языком по её пульсирующему бугорку. Я наслаждался её отчаянием, беспомощностью, и полной зависимостью от моих ласк.

– Да-а-а-а. – простонала она, выгибаясь навстречу моему настойчивому языку, её бедра сами собой двигались в поисках облегчения, и пытаясь насадиться на меня глубже.

Я резко сменил тактику, щёлкнув по клитору, и усмехнулся, чувствуя, как её тело пронзил глубокий стон, как она трепещет от переполняющих ощущений:

– Такая сладкая и нуждающаяся маленькая девочка... И всё это для меня.

– Да, для тебя... – хныкала она умоляя. – Пожалуйста...

Я знал, что она полностью в моей власти, и это будоражило кровь, заставляя желать большего. Я намеревался довести её до исступления, заставить кричать моё имя, умолять о пощаде. Ничто не могло меня остановить, пока я не получу то, чего жаждал.

Продолжая свою сладкую пытку, я чувствовал, как Грета всё глубже погружается в бездну безудержного наслаждения. Она извивалась подо мной, словно одержимая, её тело сотрясали волны экстаза, а стоны срывались с пересохших губ.

Моё собственное возбуждение скоро достигнет предела, но сейчас все мысли были сосредоточены лишь на том, чтобы подарить этой женщине высшее блаженство. Я хотел, чтобы она потеряла связь с реальностью, чтобы её накрыла волна всепоглощающего экстаза.

Взревев от желания, которое, казалось, вот-вот разорвет меня на части, я схватил Грету за ягодицы, сжав их ладонями, и прижал к своему рту, жадно вылизывая каждый чувствительный уголок её пылающего лона. Она извивалась и дрожала в моих объятиях, умоляя о большем, но я не обращал на это внимания, упиваясь её реакцией.

– Да, вот так... Ещё любимый, ещё! – её хриплый, полный отчаянной мольбы голос отдавался эхом в комнате, а тело выгнулось в судорожном спазме всепоглощающего наслаждения.

Я не мог насытиться ею, и остановиться, пока не получу всё, чего так жадно жаждал. Эта женщина принадлежала мне, со всеми её стонами, мольбами и дрожью. Я был её повелителем, её господином, и она покорно отдавалась во власть моих неутомимых ласк.

Поглощая Грету, я ощущал, как она содрогается в волнах наслаждения, заставляя мое сердце биться в исступленном ритме. Её тело напряглось, а из горла вырвался протяжный, наполненный страданием и блаженством стон, который отозвался тупой болью в моем члене. Я знал, что она близка к той грани, за которой нет возврата, и моя решимость довести ее до исступления лишь крепла с каждым мгновением.

Ее пальцы отчаянно вцепились в изголовье кровати, белые костяшки резко выделялись на фоне темного дерева. Тело Греты выгнулось дугой, а затем, не в силах больше сдерживаться, она кончила с громким, протяжным стоном, выкрикнув мое имя.

Но мне было мало, я хотел большего, полностью поглотить её, раствориться в ней без остатка. Я жадно впился в ее влажное лоно, продолжая методично, неумолимо дразнить ее чувствительные местечки языком и губами, стремясь поглотить каждую каплю ее сладкого нектара. Эта женщина принадлежала мне – телом, душой и разумом – и я был намерен взять от нее все, что она может мне дать.

Когда последние отголоски ее экстаза стихли, и она стала слишком чувствительна к моим ласкам, я нехотя оторвался. Я окинул ее медленным, изучающим взглядом, и у меня перехватило дыхание от этого вида. Связанная, в такой уязвимой и интимной позе, после оргазма, с дрожащими ногами и темными волосами, распростертыми по подушке, она выглядела такой опьяненной, расслабленной и довольной – картина, достойная кисти самого великого мастера.

Я провел костяшками пальцев по ее разгоряченной коже, наслаждаясь тем, как Грета вздрагивала под моими прикосновениями. Ее тело было создано для греха, каждый изгиб манил меня, словно сирены, зовущие корабли к своим скалам. Я не мог насытиться ею. Повернув ее лицо к себе за подбородок, я жадно впился в ее губы поцелуем, делясь с Гретой ее же сладким вкусом. Наши языки переплетались в страстном танце, и она ответила мне с такой же пылкостью.

Оторвавшись от нее, я прошептал Грете прямо в губы:

– Это было только начало, piccolo. Я собираюсь насладиться тобой сполна.

Но как бы меня ни интриговала мысль наполнить ее своим семенем и увидеть ее с округлившимся животом, где будет мой ребенок, я знал, что не могу сейчас это сделать. Мне предстояло жениться на другой девушке, и пусть это временно, я не мог так подло поступить с Гретой. Поэтому я с сожалением отступил и достал из кармана брюк бумажник, где у меня всегда были припасены презервативы, хоть я уже давно ими не пользовался.

Раскатав латекс по всей длине своего члена, я опустился на шелковые простыни, устраиваясь на коленях между ног Греты. Я знал, что это ее первый раз, но просто не мог сделать это лицом к лицу. Между нами все было слишком сложно и неправильно. А после того, что уже сегодня произошло, мне и так будет достаточно трудно сдерживаться, чтобы не послать все к черту и не украсть ее, заперев в одном из моих пентхаусов.

Тьма внутри меня сжималась, желая испачкать ее и наказать за ложь и предательство. Эгоистичная часть меня хотела, чтобы она полюбила секс со мной и приняла всего меня со всеми моими извращенными наклонностями. Но Грета заслуживала лучшего, и я собирался сделать ее первый раз приятным и запоминающимся. Нам, конечно, еще предстояло разобраться с ее обманом и моей свадьбой. Однако сейчас я мог просто отложить все эти проблемы в сторону и насладиться своей маленькой, невинной куколкой.

– Ты готова, tesore? – хрипло спросил я, едва сдерживая рвущееся наружу рычание.

Она коротко кивнула, и я медленно, дюйм за дюймом, погрузился в ее влажное лоно, наслаждаясь каждым мучительным мгновением. Грета ахнула от боли, когда я преодолел преграду ее невинности. Её тело напряглось, пальцы впились в изголовье кровати, но я не двигался, ожидая, пока она привыкнет к ощущению меня внутри.

Когда ее тело, наконец, расслабилось, я вошел в нее до конца. Мы оба застыли, тяжело дыша, пытаясь совладать с захлестнувшими нас ощущениями. Ее влажное лоно плотно обхватывало меня, будто специально создано для того, чтобы принять меня. Склонившись над Гретой, я взял ее подбородок, заставляя встретиться со мной взглядом.

В ее глазах все еще плескалась боль, смешанная с возбуждением, что делало ее еще прекраснее. Пухлые губы манили, и я жадно поцеловал ее, грабя ее рот и наслаждаясь ее сладким вкусом.

– Такая тесная... – простонал я, чувствуя, как её лоно сжимает меня, как тиски. – Ты так хорошо справилась... Скоро станет лучше, обещаю.

Я начал медленно двигаться, с трудом преодолевая ее сопротивление, но постепенно наращивал темп. Грета задышала чаще, ее грудь вздымалась в ритме моих движений, она подалась навстречу, выгибаясь, и из её приоткрытых губ вырывались тихие стоны, с каждой секундой становясь все отчаяннее.

– Ещё, Фабио... – прошептала она умоляюще, её голос дрожал от нарастающего возбуждения.

И как я могу ей отказать? Её желание для меня закон.

Комнату наполнили звуки нашей страсти – глухие стоны, прерывистое дыхание, шорох смятых простыней. Я терялся в ощущениях, поглощенный жаждой обладания этой женщиной. Каждый изгиб ее тела, вздох и стон распаляли меня все сильнее. Я знал, что еще немного, и мы оба потеряем связь с реальностью, растворяясь в океане обоюдного наслаждения.

Я крепко сжал ее ягодицы и начал толкаться быстрее и жестче, стремясь подарить ей безграничное наслаждение. Грета выгибалась навстречу каждому моему движению, подаваясь всем телом, будто пытаясь впитать меня в себя. Я чувствовал, как она балансирует на грани, удерживаемая лишь тонкой нитью самоконтроля, готовая вот-вот сорваться в бездну наслаждения.

– Отпусти себя, amore mio, – прошептал я, осыпая ее лицо легкими, трепетными поцелуями. – Позволь мне подарить тебе то, о чем ты даже не смела мечтать...

И она, наконец, сдалась, содрогаясь в судорогах оглушительного, ослепительного оргазма. Ее тело выгнулось дугой, а из приоткрытых, искусанных губ вырвался протяжный, почти животный стон наслаждения. Ее влажное лоно сжало меня с такой силой, что я едва сдержал рвущийся наружу громкий, хриплый рык.

Когда последние отголоски ее наслаждения стихли, я возобновил размеренные, глубокие толчки, наблюдая за тем, как на ее лице отражается смешанное выражение боли и удовольствия. Ее тело, влажное от пота, источало пьянящий аромат, в котором сплетались запахи секса и чего-то до боли родного, заставляющего мое сердце биться чаще. Я нежно провел рукой по ее бедру, затем выше, к упругой ягодице, наслаждаясь ощущением гладкой, разогретой кожи.

Волны наслаждения накатывали на меня с каждым ее вздохом и биением пульса у нее на шее. Ничто больше не имело значения, кроме этой женщины, ее близости, того чувства всепоглощающей власти, которое я испытывал, находясь внутри нее. Я чувствовал, как мое собственное тело напряглось, готовясь вот-вот отдаться этому безумному, ослепляющему экстазу.

И когда этот пожар страсти достиг своего ослепительного апогея, я позволил себе окончательно потерять контроль. Я двигался все быстрее, резче, не сдерживаясь, до последней капли, до той самой грани, где заканчивается наслаждение и начинает царить бездна безумия. Вселенная сжалась до размеров этой узкой, темной комнаты, до горячего, влажного тепла внутри нее, до глухого, хриплого стона, вырвавшегося из груди.

Когда финальные отголоски моего оргазма, наконец, отступили, я осторожно перекатился с ее разгоряченного, влажного тела, аккуратно снимая ремень с ее запястий. С неестественной для себя нежностью я помассировал пострадавшую кожу, покрывая ее легкими, трепетными поцелуями. Она прижалась ко мне еще теснее, ее пальцы ласково скользнули по моей груди, оставляя на коже фантомное ощущение ее прикосновения. Я нежно провел рукой по ее бедру, очертил пальцем изгиб ее тонкой талии, наслаждаясь ощущением ее близости.

– Это было даже лучше, чем я могла себе представить. – хрипло прошептала она, ее голос, надломленный после громких криков, и стонов, казался сейчас музыкой для моих ушей. – Я люблю тебя, Фабио, и спасибо, что разделил со мной этот опыт.

Эти слова, должные были стать для меня наградой, вершиной блаженства, но вместо радости они вызвали лишь жгучий укол боли в груди, оставив после себя горечь лжи и предчувствие неизбежной расплаты. Ее любовь может ничего не стоить, когда она так легко смогла продать меня своим коллегам из полиции.

Я притянул ее к себе, зарываясь носом в ее волосы, вдыхая терпкий аромат ее духов, смешанный с запахом секса и пота. Мое сердце сжималось от осознания того, что она использовала меня. Но даже сейчас, когда горькая правда открылась, я не мог заставить себя отвергнуть ее, оттолкнуть и уйти. Она была наркотиком, ядом, который я сам же и впустил в свою кровь, и теперь уже не было сил бороться с этой зависимостью.