Новая жизнь на ощупь
Первый день лета. Воздух в комнате стоял тёплый и пыльный, но Амалия чувствовала только одно — облегчение. Экзамены позади, диплом колледжа уже в руках. Всё. Четыре года, сотни бессонных ночей, тонны конспектов, и теперь — можно выдохнуть.
На полу стояли чемоданы. Последние книги, карандаши и блокноты перекочевали в рюкзак. Она машинально крутила в пальцах карандаш, тот самый, что всегда был в её рыжих волосах. Пучок уже начал распадаться, выбившиеся пряди горели в солнечном свете — будто в ней самом пылал огонь, который она пыталась удержать внутри.
С минуты на минуту за ней должны были приехать мама и её новый муж. Дом, куда она переезжает, был ей чужим. Её мама жила там уже четыре года — всё это время, пока Амалия училась вдали, она лишь слышала о новом муже, Эндрю, и о его сыне — Пэйтоне. Ни лиц, ни голосов. Только холодные, редкие звонки. Даже сегодня, встречаясь после четырёх лет разлуки, мама не задала ни одного вопроса в машине. Ни «как ты», ни «соскучилась». Только тишина. Глухая и колючая.
Тёмная машина, отражающая солнце, каталась по знакомым улицам Калифорнии. Амалия уже была здесь — приезжала к подруге. Теперь всё иначе. Теперь она не в гостях. Она снова достала блокнот, начала рисовать, запоминая лица, мелькающие за стеклом, — каждый профиль, каждую эмоцию. Механически. Чтобы не думать.
Три часа в дороге. Дом. Большой, чужой, слишком идеальный. Она вышла из машины, прищурилась от солнца, и снова — ни слова от мамы. Только чемодан в руках Эндрю. Он спокойно внёс вещи в дом, будто встречает не падчерицу, а курьера.
Амалия не спешила заходить. Рассматривала дома напротив, уловила движение во втором окне и заметила силуэт. Парень. Высокий, неясный. Пэйтон?
Наверное, это он.
Дверь. Дом. Простор, свет, минимализм. Никаких фото на стенах. Только запах свежего дерева и странная тишина.
— Пэйтон, спустись. Познакомься. — Эндрю крикнул на второй этаж.
Шаги. Глухие. Недовольные. Парень появился в проёме лестницы. Суровый взгляд, лёгкая щетина, руки в карманах.
— Пэйтон, это Амалия. Можно сказать, твоя новая сестра. — усмехнулся Эндрю.
— Сводная. — прошипел Пэйтон. Как яд. Как приговор.
— Так, Пэйт, характер потом покажешь. Сейчас покажи девушке её комнату.
Мужчина ушёл с мамой за продуктами. Пэйтон остался. Он медленно повернулся к ней.
— Значит так, Лия.
— Амалия. — поправила она сдержанно.
— Мне плевать. Днём на «ты», вечером — в шёпот. Меня не трогать, ничего не спрашивать, в мою комнату не заходить. Уяснила?
Он говорил холодно, будто она — пустое место. Но она молчала. В ответ — только взгляд.
— Ты чего встала? Пошли.
Он потащил чемодан по лестнице, громко топая. Комната — простая, аккуратная. Слева душ, справа — его дверь.
— Это твоя комната. В ту не лезь.
— Что я тебе сделала за эти десять минут? Почему ты так со мной? — спросила она спокойно, но в голосе звенела раздражённость.
— Такие как вы тут долго не задерживаются. — бросил он, уходя.
Она осталась стоять в тишине.
— Придурок. — прошептала Амалия и начала раскладывать вещи.
Вечер. Запах еды. Тепло кухни. Первый раз за день они с мамой говорили. Про экзамены, про диплом, про преподавателей. Эндрю слушал. Улыбался. Был внимателен. Почти — отец.
— Эндрю, а Пэйтон всегда такой? — спросила Амалия, повернувшись к нему.
— Нет. Он стал таким после того, как его мама ушла.
— А из-за кого она ушла, хочешь сказать? — послышался голос за спиной.
Пэйтон. Сигаретный запах, дерзкий взгляд.
— И вообще, какая тебе разница, как я себя веду? Не нравится — проваливай.
— Пэйтон, прекрати. Ушёл в комнату. До ужина чтоб я тебя не видел! — Эндрю стукнул ладонью по столу.
— Бегу и падаю. Приятного аппетита.
Дверь хлопнула. Амалия вздрогнула.
— Не обращай внимания. Побесится — успокоится.
Они поужинали втроём. После — Амалия загрузила посудомойку, взяла блокнот и вышла в сад.
Там было тихо и красиво. Деревянные качели, фонарики, цветы, деревья. И — звёзды. Она достала карандаш из пучка и начала рисовать. Мягкие линии, тени, штрихи. Над картиной, как всегда, — надпись.
«Непонятный парень».
Рисунок. Силуэт. Профиль. Внезапно — чьи-то руки на плечах. Она вскрикнула.
— Мурмaер! Ты идиот?!
Пэйтон. Слегка пьяный, самодовольный. Вырвал блокнот.
— Кто же этот «непонятный парень»? Это я?
— Ага, размечтался. Я на тебя даже карандаш тратить не стану. И вообще, ты же сам сказал не трогать, не подходить — чего приперся?
Она вырвала блокнот, сжала его в руках.
— Во-первых, это ты мне не можешь говорить, а я — могу. Во-вторых, это всё-таки я на рисунке.
Он усмехнулся, как ребёнок, укравший конфету. Она — холодно.
— Нет, не ты. — и ушла в дом.
Ночь. Комната. За стеной — крики.
— Ты в своём уме, Пэйтон?! Пьяный?! Девушек сюда таскаешь — ладно. Но это?! У нас теперь Амалия!
— О, началось. Папочка вспомнил, что он отец? Только потому что тут Гретта и её дочка? Наплевать мне. Себя вспомни — из-за кого мама ушла!
Амалия надела наушники. Закрыла глаза. Рисовала в полумраке.
Позже она открыла окно — стало душно. На качелях сидел Пэйтон. Один. Курил. Глаза в пол. Она смотрела. Долго. Потом взяла плед и кофту, спустилась.
— Зачем пришла? — буркнул он.
— Просто пришла. Принесла плед. Замёрзнешь.
— С чего вдруг такая забота?
— Нам жить вместе. Нужно как-то учиться.
Он молчал. Долго. Потом:
— А ты знала, что у тебя цвет волос — как у ведьмы?
Она усмехнулась. Эти шутки — как старая плёнка.
— Если хочешь оскорбить,придумай что-то пооригинальнее. Все варианты про мой цвет я уже слышала.
Она встала. Ушла. Свет настольной лампы погас. Она уснула.
«Новые дома не всегда приносят уют. Иногда сначала нужно пережить бурю, прежде чем зазвучит тишина.»
От автора: Если вдруг после главы остались мысли, эмоции или просто хочется что-то сказать — не стесняйтесь, пишите в комменты. Я всегда читаю и мне правда интересно, как всё воспринимается со стороны.