Махинация

— Никаких подарков, — повторяла я, приоткрыв двери в душ, потому что днем я занималась разведгруппой, а вечер полностью посвящала обучению капитана Пак.

— Слушай, Манобан, это и так ясно, — отозвалась она, занимающаяся тем, что старательно отжималась от пола… и это был тысячный уже раз или около того.

— Ты не поняла. Вообще ничего, Пак, — подставляя лицо воде, пояснила я. — Ни-че-го. В нашей культуре приняты цветы, у нас они ни к чему не обязывают, на Рейтане все не так, любой подарок — передача себя в аренду в основном на пожизненный срок.

Сейли прекратила отжиматься, села на полу, облокотившись о колени, и поинтересовалась:

— Откуда столь подробная информация?

— Не уверена, что имею право отвечать на заданный вопрос, — прикрывая дверь чуть сильнее, ответила я.

— Ладно, а из наших кто в курсе?

— Намджун.

— Значит, ситуация под контролем, — мгновенно решила Пак и принялась качать пресс.

Абсолютная вера в свое руководство, пусть и бывшее, меня в ней поражала. С другой стороны — насколько я доверяла Полиглоту? Абсолютно. Так что между нами с Розэ было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд.

— Перчатки упаковала?

Я отдала ей половину своих.

— Да, босс, — хмыкнула она, продолжая качать мышцы живота.

И вдруг села, посмотрела на меня, вышедшую из душа и на ходу вытирающую волосы, и сказала:

— Манобан, а давай мы из тебя женщину сделаем.

— Спасибо, мне и так хорошо, — заверила я.

Но нагловатый прищур синих глаз стал еще наглее.

— Ну давай… — протянула она, перекатывая на языке мятную конфету.

Они все на них сидели — энирейский язык не из простых, моих навыков и специализации у них не было, операции Гилбена — тоже, так что к концу восемнадцатичасового занятия хрипели все, хорошо хоть Тэ заживляющими пастилками запасся, теперь вот спасал всех.

— Ты решилась на жестокую месть? — поинтересовалась я, намекая на жесткий режим обучения, который ввела у них.

— Ты, конечно, сурова, — улыбнулась Пак, — но дело не в этом. Дело в Гилбене. Тебе ведь больно.

Я бы так не сказала. Мне больно вообще не было, тяжело — да, обучать неспециалистов специфическому языку и не менее специфическому этикету то еще дело, но ребята и Пак молодцы, справлялись и не жаловались, хотя ассы пару раз смотрели на меня так, что без слов становилось ясно — в темных уголках крейсера мне бы с ними лучше не встречаться. Если кому больно и было, то это Гилбену, но «Маргарет» ежедневно его навещала, контролируя отнюдь не степень выздоровления, потому что медицинскую систему Розэ давно взломала и, нарушая все заветы медицины, держала нашего больного и поврежденного в основном на снотворном. Причем не самом полезном для здоровья снотворном.

— Давай, — явно подначивая, надавила она, — поверь, это не сложнее, чем обучиться твоему языколомательному энирейскому, а прок от этого всегда есть — я не раз выживала исключительно благодаря навыкам обольщения. Давай, говорю, лишних знаний не бывает.

Этим она меня и подкупила.

Спустя десять минут мы сидели перед экраном, который Пак трансформировала в горизонтально лежащее зеркало, в спортивных коротких шортах, таких же спортивных топах и почему-то мастерках сверху, причем обе были большего размера, чем нам требовалось, и, похоже, разведчица утащила обе у Тэ.

— Правило первое — полная беззащитность, — произнесла Пак, серьезно глядя в зеркало на мое отражение.

— Ты шутишь? — поинтересовалась на всякий случай.

— Вообще нет, — усмехнулась Розэ, — мы работаем на инстинктах. А инстинкты говорят мужчине, что нет ничего прекраснее чувства полного обладания женщиной. Именно поэтому правило первое: заставь его поверить в то, что в конкретный нужный момент ты полностью и безоговорочно принадлежишь ему. Беззащитность, Манобан, — потрясающий прием. Главные атрибуты — большие широко распахнутые глаза, слегка приоткрытые влажные губы, потерянный испуганный взгляд, ускоренное, как от испуга, дыхание, голос с придыханием. Наблюдай.

И в одно мгновение рядом со мной сидела уже не сверхуверенная в себе разведчица, а перепуганная, абсолютно беззащитная девушка, помочь которой было первым моим порывом.

— Так, гаси материнские инстинкты! — прорычала Розэ. — И повторяй уже, поверь, это непросто, но возможно.

— Это не только непросто — это нелепо, — честно сказала я. — Спец S-класса и беззащитность как-то не вяжутся, согласись.

— Серьезно? — издевательски посмотрела на меня Пак. — Манобан, хочешь сказать, ты никогда не встречала того, кто был способен расправиться с тобой за пару секунд? Так я Тэ позову или одного из ассов, чтобы, так сказать, усилить твое рвение к учебе.

Но я не о них подумала, я вспомнила нашу схватку с сахиром и мрачно выдавила из себя:

— Поняла. Работаем.

Работали долго — преображаться за долю секунды, как Пак я была не способна, но пять часов беспрерывной работы и осознание, что на сон осталось всего два, делали меня очень беззащитной, да.

— Дерсенг, ты деревянная, — под конец простонала разведчица. — Манобан, запомни на будущее: привлекательная женщина — это игривая женщина. Та, которая играет эмоциями, ситуациями, чувствами, с чувствами. Играй, жизнь у нас всего одна, и не все из нас доживают до старости, если уж говорить откровенно. Давай спать, утром на натуре потренируемся.

— Что значит на натуре? — не поняла я.

— Это значит — на мужиках, — жестко сказала Розэ. — Утром часовая стоянка в камерском порту, в стриптиз сходим.

— Какой?

— К моему искреннему сожалению — женский, — очаровательно улыбнулась Пак и уползла спать.

Да я тоже встала не с первой попытки — ноги затекли.