Я наверное пропала

— Валера, а ты когда думаешь потомством обзавестись? — неожиданно спросила Люба, выдернув брата из раздумий.

— Что? — переспросил он.

— Понятно, делаешь вид, что не слышишь! — с хитрой улыбкой сказала она.

На руках у Любы елозил маленький Артём, её годовалый сын. Валера бережно пересадил его себе на колени.

— Что, мальчик, узнаешь дядю? — строго спросил он малыша, тот скривился и тут же громко заорал.

Люба укоризненно покачала головой, и всё с той же хитрой улыбкой забрала кричащего ребёнка. Валера абсолютно не умел обращаться с детьми, она это давно поняла и иногда потешалась над старшим братом.

— Валера, тебе только клоуном работать, смотри, как дети тебя обожают!

Мужчина усмехнулся, оценив колкость. Люба — единственный человек, которому позволительно подшучивать над ним.

— Где твой муж? — спросил он, осматриваясь по сторонам.

— Не знаю, потерялся где-то, — продолжая убаюкивать ребёнка, ответила Люба.

— Хм, потерялся, говоришь?

— Валер, давай не будем, оставь его в покое. Ты же знаешь, он человек творческий, кто его знает, что ему в голову взбрело. Может на него снизошло вдохновение и он пошёл писать шедевр!

— О! — протянул он. — Конечно, как нам простым смертным понять этих гениев? У его жены День рождения, а у него вдохновение!

— Он творит, — Люба всегда стояла на защите своего мужа.

Наконец-то успокоив ребёнка, она отдала его няне и вернулась за стол.

Праздник угасал, летний вечер опустился на загородный элитный ресторан, еще недавно заполненный зал пустел. Валерий с сестрой продолжали сидеть в тени террасы, Любовь всегда тянулась к брату, мать рано умерла, а отец был черствый, не слишком щедрый на эмоции деспот. Она находила отдушину в Валере, он всё сознательное детство заботился о ней, защищал. Только вот в последнее время Люба стала замечать его поразительное сходство с отцом, во внешности, в повадках, а самое страшное — в характере. Иногда на неё смотрели глаза не заботливого старшего брата, а тирана отца, в них не найдешь ни капли жалости, сожаления, глаза, в которых не осталось человека.

— Отец поздравил тебя? — пришла очередь Валеры выдернуть Любу из пучины раздумий.

— Нет, — ответила она, зябко кутаясь в плед, хотя на улице достаточно тепло.

— В Германии два часа разницы. Наверное, позже поздравит.

— Если вспомнит.

— Перестань, — возразил Валерий, — конечно, он помнит, ты дочь его!

Люба горько улыбнулась.

— Ладно, давай серьезно, у тебя есть кто-нибудь?

Валера демонстративно закатил глаза, каждый раз Люба сватала ему очередную лучшую подругу.

— Не переживай, — махнула она рукой, — мой запас подружек исчерпан, вам, Валерий Игоревич, не угодишь! Я надеюсь ты со своей проституткой распрощался!

— Ты про какую именно, у тебя все они проститутки?

— Ты знаешь про какую!

Девушка громко рассмеялась.

— А помнишь званый ужин у Заславина?

Валерий задумался.

— Как ты мог забыть? В тот вечер твоя дама сразила наповал всех гостей. Когда Заславин в восхищении стал сравнивать Марину с героинями Блока, Тургенева, перечислять поэтов и писателей по-фамильно, она в возмущении воскликнула: «Почему вы меня сравниваете с какими-то мужиками?».

Любу согнуло пополам от смеха, Валерий вспомнил лицо заслуженного деятеля искусств, мецената, академика Заславина и улыбнулся. Да, Марина могла дать жару любому.

— Это ещё не самое страшное! — заинтриговал сестру Валерий.

Люба оживилась и попросила не томить.

— Самое страшное, что теперь она богата. Таким людям опасно иметь много денег!

— Откуда у нее деньги?

— Я дал, — спокойно ответил Валерий.

— Зачем? — Люба очень удивилась.

Он долго не отвечал, собирался с мыслями, потом ответил, как ни в чем не бывало, одним словом:

— Просто.

С её лица сошла улыбка.

— Сколько? — спросила Люба.

— Много, — он выдержал паузу, — и еще раз очень много.

Люба лишь сейчас заметила, как темно стало на улице. Няня возилась с малышом на детской площадке, официанты продолжали убирать посуду. Она подумала, почему ей никогда не предлагали целое состояние? Лучше бы Валера ей помог, чем какой-то проститутке, но вслух спросила:

— Почему?

— Сказал же, просто.

— Ну ты даёшь! Раздаешь деньги всем подряд, тоже мне Мать Тереза. Просто! Лучше бы ты больницу построил, школу, детский сад, да что угодно! Но дать деньги, прости господи, уличной продажной шкуре? Что на тебя нашло?

— Ты все сказала? Или еще что-то добавишь?

— Знаешь, что Валера!

Но Люба не знала, что добавить. Послать — обидится, промолчать тоже нельзя. Поступок брата поражал.

Люба вскочила с места и прошлась туда-сюда.

— Она тебя шантажировала! Да? Я угадала?

— Люба, сядь не мельтеши.

Она послушно села.

— Хорошо, расскажу тебе зачем дал Марине деньги. Это была игра. Я проиграл.

— Врешь, — Люба видела брата насквозь.

— Слушай, я жалею, что рассказал тебе. Ты все равно не поймешь.

— Если человек сам себя не понимает, то как его поймут другие.

Она была умна, возможно, даже умнее брата. Отец недооценивал ее, называл не иначе, как одноклеточное, говорил, вся в мать, такая же недалекая.

— Не деньги главное в этой истории, правда?

— Люба, запомни, деньги всегда главные. А Марину забудь, считай, я подложил ей бомбу замедленного действия. Богатство ее погубит.

Она хотела оспорить слова брата, доказывать, что важнее любви ничего нет. Но на нее смотрели пустые глаза отца, тот не был человеком. Человек не может так сильно ненавидеть свое дитя, он мог обходиться без рукоприкладства, хватало одного лишь взгляда. А если бил, то убивал. Шрам, на спине у Любы, до сих пор, напоминали о заботе и любви отца.

— Да, ты прав, — согласилась она, — деньги важнее всего. Они обнимут, когда тебе плохо, порадуются, когда хорошо, останутся после тебя.

Валерий пристально смотрел на сестру.

— Банально, Люба, банально. Но доля правды есть.

Женщина положила ноги на стул и села удобней. Вечер заканчивался, близилась ночь, пора укладывать сына. Минувшее в прошлом, детские травмы забыты. Ведь все у Любы хорошо, куда уж лучше?

Раздался звонок телефона, замигала на экране надпись «Игорь». И снова, как двадцать лет назад у Любы задрожали руки, занемели ноги.

— Ответь, — сказал Валера.

Она ответила, дочь говорила с отцом ровно минуту, сухо, натянуто. Люба задышала свободней завершив «беседу». Валерий похвалил ее, погладив по лодыжке.

— Тебе денег дать? — спросил он и не дождавшись ответа достал бумажник.

Люба неуверенно мялась, Леша пишет картины — ему зарабатывать некогда, она в декрете. Одним словом, денег много не бывает, и Люба благодарно приняла финансовую помощь.

Они покинули ресторан, пока шли к машинам, неугомонная Любка давала последние наставления.

— Хочу чтобы ты, Валера, женился. Хватит приводить домой всякую гадость. Найди себе простую и хорошую, не богатую. Зачем тебе, у самого денег море. Для чего их зарабатывать тогда, если не для будущих Валериков?

— Для того, — сказал он насмешливо, — чтобы проституткам раздавать.

— Очень смешно.

— Я нашел простую, не богатую, в супермаркете работает, — сказал Валерий у машины.

— Правильно, — одобрила Люба. — Женись на ней.

— Можно, да? — глаза его сияли.

Люба узнала в них прежнего брата. Теперь она спокойна.