Глава 16
Как ожидалось, боль по всему телу была знатной. Уже к середине тренировки, девочка пожалела, что согласилась. Новый учитель совсем не щадил несчастное создание. Окончательно его возненавидела она только к утру, когда проснулась и с трудом двигала ногами. Убить прохвоста мало за его издевательства. Однако не подниматься по утру, она не могла. Позавтракать точно нужно. Хотя... Часы говорили о том, что скорее пообедать. Уже день.
Приятная часть дня — наполнение желудка. Причем в любое время. Тамагояки Одасаку получается очень хорошо и вкусно. Уплетая за обе щеки, энергия и новые силы разливались по телу Юко. К концу трапезы ее покровитель, который все это время молчал все же заговорил:
— Я нашел информацию о твоих родителях.
Допивая чая, девочка, как по скрипту, подавилась, начиная кашлять. Придя в себя, она волнительно подняла взгляд.
— И... Какой результат?? — она подскочила со стула и метнулась к голубоглазому, которые в свою очередь передал ей фото и листы с бумагой. На них было обведена фломастером та информация, которая на взгляд Сакуноске может быть полезна сироте.
Ю же в первую очередь заинтересовалась старой, уже пожелтевшей газетой. Она медленно переворачивает ту, ибо изначально бумага вверх тормашками. В ту же секунду, как глаз младшей падает на заголовок, надписи накрывает грубая мужская ладонь.
— Ты точно уверена, что это необходимо? То, что ты узнаешь, может быть неприятно. — Он знал, что для нее это важно. Но беспокойство терзало. Невозможно просто отмахнуться от него.
Светловолосая поднимает большие глаза, которые сияли печально и влажно, будто из тех польют слезы уже сейчас. Но вместо этого Судзуки лишь еле слышно произносит:
— Я понимаю, что правда может быть горькой и ощущаю этот неприятный вкус уже сейчас... Из-за последствий... Я имею права знать, правда ведь? К тому же, если все было очень плохо, мне стоит готовиться к еще более худшему... Предупрежден — значит вооружен. Так я думаю, сейчас, после последний происшествий.
Рука медленно поднимается и перед чужим взором возникают темные буквы.
Глаза медленно плывут по тексту, извлекая нужную информацию. В газете все написано так размыто... Все в общих чертах, будто, однако ближе к концу встречаются знакомые имена. Да... Горечь правды невыносима.
— Судзуки Касуми и Ямамото Уно... — повторяет неуверенный, дрожащий десткий голос, тяжело вздыхая. Глаза наполняются болью, однако на этом изучение не останавливается.
Предположения в газете становятся ложными: пойманные далеко не шестёрки. Небольшое показательное выступление для приоткрытия занавеса? Но зачем? Впрочем, члены мафии по имени известны некоторым. Возможно для КНС это ничего не значило в тот момент... Но теперь становится ясно, почему Юко была отрезана от социума и училась дома. Бумажки шелестели, падали, переворачивались, а соленая жидкость все увлажняла и увлажняла глаза.
Быть может стоило уберечь жёсткую психику от всех подробностей зверств? Все же это такое пагубное влияние... Впрочем, происходящее с ней сейчас и без того причиняет вред. Пожалуй, нынешний исход — наилучший. И тем не менее, он все равно не такой приятный. Небо как назло затянуло тучами. Под настроение и атмосферу пошел тяжёлый дождь, а вместе с ним участилось дыхание и сердцебиение Судзуки. Она старалась глубоко дышать, чтобы не заплакать, чтобы прийти в себя и успокоится, но слезы все равно потекли. Она отвернулась от Одасаку, сжимая папирус. Тот же мнётся под силой воздействия и промокает от капель слез. Медновласый прикрывает глаза и кладет ладонь на чужое плечо, похлопывая.
— Все в порядке, Ю... — привычным и монотонным тоном произносит старший, однако в ответ получает пылкое "Нет".
— Совсем не в порядке! Я знаю, что сама хотела узнать правду... Но почему все именно так!? Почему именно я!? Они были все это время впутаны в страшные вещи... Этой газете почти 3 десятка лет, неужели они не могли предположить, что все может закончится так? Почему мои же родители не позаботились о моем благополучии? Почему они были так эгоистичны и ужасны? Почему мои мамочка и папочка такие!? Не могу поверить, что они умерли и забрали с собой столько людей... Зато меня оставили совсем одну. Еще и с таким наследством... Я просто не понимаю, зачем все это?
Девочка шмыгает носом, вытирая слёзы, которые никак не прекращались. Старший лишь молчал и наблюдал за ее напряжением прежде чем погладить по голове и объяснить.
— Мир подполья он такой... Когда хочешь власти и денег идешь даже на убийство. У каждого свои мотивы. Но твои родители хотели и нормальной жизни. Поэтому они воспитывали и любили тебя.
Мафиози разворачивает младшеклассницу к себе лицом и усаживает ту на стул, пока та замирает и пытается по-прежнему хоть немного отогнать навязчивые жуткие мысли, приводящие ее к новое волне печали.
— Я бы никогда не выбрала быть к этому причастной... Но теперь все совсем иначе... — листы бумаги сильнее сжимаются, а через мгновение выпадают из рук. Сакуноскэ, сидевший рядом на одном колени смотрит, как его труды разлетаются по полу. Юко прикрывает руками лицо, трет глаза и застывает в тишине. Ода поднимает листы бумаги и выходит из комнаты, чтобы дать ей время.
— Одасаку... — окликивает его под конец Судзуки, приоткры красное лицо — я сдержу обещание. Я постою за себя. Я смогу! Смогу...
— Хорошо. Я сообщу Дазаю о твоем выборе. Будь осторожна.
