Ты спасла меня, Тиша

Ночь ноября опустилась на Москву, принося с собой не только холод, но и предвкушение решающей схватки. Адрес, который вспомнил Краул – заброшенная фабрика на окраине – стал нашей целью. Трэвис организовал все с молниеносной скоростью. Его «контакт» и его люди уже ждали. Я настаивала, что должна быть там. Трэвис после долгих споров согласился, но с условием: я останусь в машине, под охраной, не вмешиваясь. Моё присутствие было символом – я была причиной этой войны, и я должна была увидеть её конец.

Мы подъехали к заброшенной фабрике. Место было жуткое: ржавые ворота, выбитые окна, тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра. Из темноты вынырнули фигуры, одетые в черное, с бесшумными движениями призраков. Люди Трэвиса. И люди его «контакта». Все двигались слаженно, без единого лишнего слова. Это были профессионалы.

Я сидела в машине, прижавшись к сиденью, чувствуя, как колотится сердце. Из темноты доносились приглушенные звуки: шаги, короткие команды, затем глухие удары. Никаких выстрелов, никаких криков. Работа была чистой, быстрой, эффективной. Я видела лишь тени, движущиеся в полумраке, но я понимала, что там, внутри, решается моя судьба. И судьба моих девочек. И судьба Краула.

Через долгие, мучительные полчаса Трэвис вернулся к машине. Его лицо было покрыто пылью и сажей, но глаза горели. — Всё, Тиша, — его голос был тихим, но в нем звучала стальная уверенность. — Закончено. Мы нашли их. Это был Гектор, тот, что угрожал тебе. И еще несколько человек из "Грифа". Они ждали рассвета, чтобы начать операцию.

— И что с ними? — мой голос был едва слышен.

— Они больше не будут никого беспокоить, — Трэвис уклонился от прямого ответа, но я поняла. — Они переданы нужным людям. Их ждет... очень неприятный разговор. И никто не узнает, кто это сделал. Ларез останется без своих "длинных рук".

Облегчение, которое я почувствовала, было таким сильным, что у меня подкосились колени. Это было окончание. Реальное окончание. Я была так благодарна Трэвису, его контактам, их способности действовать в тени. Мы не просто защитились – мы нанесли ответный удар и обезвредили угрозу.

Утро 3 ноября принесло с собой не только рассвет, но и ощущение чистоты. Буря утихла. Угрозы прекратились. Ларез, лишенный своих исполнителей и влияния, остался за решеткой. Прокуратура, получив новые доказательства и показания Краула, укрепила свою позицию. Дело Лареза было закрыто, ему был вынесен реальный, долгий приговор. Студия наконец-то могла вернуться к нормальной жизни. Охранники Трэвиса остались еще на несколько дней, но уже скорее по инерции, чем по необходимости.

Вскоре после этого Трэвис сообщил, что Краул был выписан из клиники. Его состояние улучшилось настолько, что врачи разрешили ему продолжить реабилитацию дома. Это была прекрасная новость.

На следующий день я решила навестить Краула. Мне нужно было увидеть его, убедиться, что он в порядке, и просто быть рядом. Я купила ему букет его любимых синих ирисов и поехала по знакомому адресу.

Когда он открыл дверь, я чуть не ахнула. Он выглядел уставшим, бледным, но в его глазах горел тот же огонек, что и раньше. Он стоял без трости, опираясь лишь на дверной косяк. — Тиша! — его лицо озарила улыбка, и я почувствовала, как тепло разливается по моему телу.

Я вошла в его квартиру. Она была такой же, как я помнила: минималистичная, уютная, со множеством книг и музыкальных инструментов. Мы сели на диван. Он нежно взял мою руку. — Я так рад тебя видеть. Я знал, что ты справишься.

— Мы справились, Краул, — поправила я. — Ты помог мне. Без твоей информации мы бы не смогли. И Трэвис...

Мы долго говорили. О том, что произошло, о Ларезе, о его судьбе. Он рассказывал о своей реабилитации, о планах на будущее. Я чувствовала, как между нами, помимо благодарности и уважения, зарождается нечто большее. Нежность, притяжение, которое росло с каждой минутой.

— Тиша, — он посмотрел мне прямо в глаза, его взгляд был глубоким и искренним. — Я не знаю, как выразить свою благодарность. Ты спасла меня, Тиша. И не только от Лареза. Ты вернула мне веру.

— Ты ничего мне не должен, Краул, — прошептала я. — Я делала то, что считала правильным.

Он улыбнулся. — Возможно. Но ты стала для меня очень важной. Я думал о тебе каждый день, когда был там. Твои звонки давали мне силы.

Моё сердце ёкнуло. Я понимала, что он чувствует, потому что чувствовала то же самое. В этой опасной игре, в этом хаосе, мы нашли друг в друге опору, понимание, нежность.

Мы сидели близко. Он медленно протянул руку и нежно погладил мою щеку. Я закрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением. — Я тоже думала о тебе, Краул. — призналась я, чувствуя, как мои щеки заливаются румянцем. — И мне было важно, чтобы ты был в безопасности.

Он наклонился. И в этот момент, когда его губы коснулись моих, мир вокруг нас исчез. Все страхи, все переживания, вся боль – всё это отступило. Остались только мы двое, два израненных человека, нашедших друг в друге исцеление и надежду.

С тех пор я стала навещать Краула каждый день. Мы гуляли в парке, пока он постепенно восстанавливал силы. Мы готовили вместе, смеялись, делились планами. Студия вернулась к привычному ритму, а я, наконец, почувствовала, как с меня свалился огромный груз. Я снова могла заниматься тем, что люблю, но теперь рядом со мной был человек, который понимал меня как никто другой.

Новая глава моей жизни началась. Глава, наполненная спокойствием, любовью и обещанием будущего, которое я, наконец, могла видеть. Ларез был в прошлом. Краул был в настоящем. И будущее обещало быть светлым.