16
Я никогда не думала, что моя первая ночь в одной постели с мужчиной будет такой. Слишком длинной и полной неясной дрожи. Хранящей во рту привкус слёз и сочетающей в себе такой нескончаемый поток боли и горя, что подчас мне казалось, что сердце отчаянно разрывается надвое.
Потому что его так и не прекращало трясти.
Потому что я в эти моменты чувствовала его боль от потери любимой, как свою собственную. И плакала. Потому что, кажется, чуть менее полугода назад, даже в своих самых странных мыслях не могла и представить, что моя первая ночь в одной постели с мужчиной не будет ночью страсти.
Странной, и точно до краёв полной женской нежности утешения, и хранящей в своих недрах крепкие объятия двоих тел. Когда без капли эротического или любовного подтекста я прижимала его к себе так крепко для того, чтобы он знал, что не остался со своим горем совсем один. Слепо надеясь на то, что от этого ему станет хотя бы чуточку легче. Чтобы он чувствовал моё горячее тело рядом. И что бы хоть на эту ночь почувствовать его тепло и самой.
В этой, кажущейся почти что бесконечной, полубессонной ночи в отеле. Нашей ночи. В которую мы оба, кажется, смогли заснуть только под утро.
Ну, а когда я открыла заспанные глаза, на улице, как и вчера, ярко светило солнце. И его лучи, точно так же, как накануне, пробивались сквозь темные шторы, падая на подушку. Даря этим обманчивую надежду на то, что всё снова станет по-прежнему. Чего я твёрдо знала, никогда уже не случится.
Егор ещё крепко спал. И сейчас, в эту минуту обманчиво тёплого рассвета, я была рада этому, так как, в отличие от вчерашнего, вовсе не знала, что ему говорить. В эту минуту тишины продолжая всё так же лежать рядом с парнем, вглядываясь в его спокойное во сне лицо, и невольно наслаждаясь нашей нежданной близостью. Слушая тихое биение его сердца и прерывистое дыхание, в тайне мечтая, чтобы время остановилось. И позволило так просто побыть с ним ещё немного. Так как совсем не знала о том, буду ли я нужна Егору после того, как убили его бесценную Лауру.
Потому, что не знала этого точно, но чувствовала сердцем, что вряд ли. Предполагая лишь то, что в этой опасной ситуации по доброте душевной он просто не смог оставить меня одну. Предполагая, что он спасал меня из-за той, которую так и не смог спасти. И совсем не могла понять, что теперь будет дальше. Будет с нами обоими.
И отчаянно сильно хотела побыть с ним в эти моменты как можно дольше. Чтобы запомнить. И хотя бы немного, но попытаться пережить остатки своей первой и, наверное, совсем несбыточной любви. До которой, как и обычно, никому кроме меня не было дела.
Я так сильно хотела остаться с ним рядом, так просто лежать, и в этом слабом утренем свете смотреть на него, слушая тишину. Но всё равно подскочила точно ошпаренная, стоило Егору хоть немного пошевелиться во сне. Вновь с лихвою ощущая весь вихрь собственных чувств, которые твердили мне, что насколько криво будет говорить ему сейчас «Доброе утро». Что он того и гляди откроет глаза, заставляя меня вновь вспыхнуть от своего вынужденного полуобнажения. Вместе с тем ощущая невероятно острое желание заняться хоть чем-либо, чтобы не думать. Не пытаться более фальшиво утешить его, и больше не плакать самой.
Вследствие чего довольно быстро потопала в ванную, стараясь по пути выкинуть из головы все ненужные мысли. Где решила попытаться привести свой внешний вид хотя бы к более-менее приличному итогу. И, со вздохом глянув на своё отражение в небольшом зеркале, начала быстро расчёсывать жутко спутавшиеся ещё со времён вчерашней погони волосы. Которые по окончанию этого довольно болезненного и не слишком приятного действа, заплела в небольшую косу, завязав её найденной на небольшой полке резинкой. После чего, точно боясь опоздать, так же быстро начала чистить зубы, неожиданно почувствовав спиной чей-то странный взгляд.
— Егор? — я обернулась, вздрогнув от неожиданности.
Так как проснувшийся парень подошёл настолько неслышно, что я даже не могла определить то, как долго он стоит здесь. Только сейчас сообразив, что беспечно забыла запереть за собой дверь. А беспардонный Принц, разумеется, и вовсе не подумал о том, что в доме могут быть такие места, в которых девушке хочется побыть наедине с собой.
— Выйди! — попросила я довольно строго, положив для надёжности руки на пояс.
Отчаянно надеясь на то, что Егор хотя бы раз последует моей просьбе, и совсем не желая разговаривать с ним сейчас. Вновь ощущая былую неловкость и понимая, что всё ещё не успела подобрать и парочки умных слов для этого разговора. Не в силах даже сейчас заглянуть ему в глаза. И с полным удивление продолжая ощущать кожей, что Егор продолжает по какой-то причине взирать на меня. Пристально, и даже с некоторым любопытством изучая мою полуголую фигуру.
— Сейчас же перестань! — вскрикнула я как-то слишком резко и даже нервно.
Чувствуя, как в этот непонятный момент к щекам приливает краска. И быстро поднимая руки, чтобы прикрыть ими хотя бы затянутую в тоненький лифчик грудь. На что парень, видимо уже чуть пришедший в себя, лишь негромко хмыкнул, и покачал головой, видимо, намекая, что глазел совсем не туда. И, вытянув правую руку вперёд, указал пальцами на мой левый бок. Тот самый, на котором даже сейчас, спустя семь долгих лет, явственно проступал небольшой беловатый шрам.
— Что это? — поинтересовался блондин. — Награда от тех, кому ты так старалась помочь?
Я вздрогнула, так как его последние слова звучали слишком неожиданно, слишком резко и даже почти насмешливо. Почти что презрительно, так, словно я делала что-то плохое, пытаясь помочь окружающим. Словно всё это выглядело в глазах такого важного человека, как он, настолько детским и глупым, что заслуживало серьёзного порицания.
— Это, — я указала на шрам, чувствуя, как от внезапно нахлынувшего отчаяния задрожали губы. — Сделал мой отец, знаешь ли! Потому что он шёл с ножом, как обычно вдрызг пьяный, а я банально попалась у него на пути!
Я почти выкрикнула последнюю фразу, невольно боясь, что богатенький Принц рассмеётся и этому. Чувствуя на щеках всё же вырвавшиеся наружу слёзы и безумно боясь, что он, как и моим милые однокласнички, просто сочтёт меня из-за этого глупенькой нищенской рохлей. Что для меня слишком важно то, что он думает обо мне.
— Но куда уж тебе понять мою боль! — выкрикнула я, в сердцах отчаянно желая вернуть ему вчерашние злые слова.
Не понимая толком того, что этим перехожу все допустимые границы. Не отдавая себе никакого отчёта в том, что сейчас не время и не место скандалить. И чувствуя то, что меня от пережитой вчера нервотрёпки, от увиденных мёртвых тел, от этой боли от неразделённой любви, уже продолжает нести далёко вперёд.
— Глупой меня считаешь, да? Потому, что пыталась хоть что-то изменить в этом мире? Потому что не умела достаточно думать о себе и вечно нагружалась по самое не балуй чужими проблемами? Потому что хотела, чтобы хоть кто-то смог улыбаться так же тепло и открыто, как не могла улыбаться я сама? Но ты хотя бы издали можешь представить, каково бежать из собственного дома, потому, что там находиться невыносимо? — меня всё же прорвало. — И знаешь, я признаю, я действительно глупая. Потому что ни ты и никто другой не стоят ни одного грамма моих слёз и моих проблем. И сейчас я, как и все мои прочие одноклассники, должна была быть в школе и в бесконечно ровной спокойной жизни, а не бегать по всему городу от кучки бандитов вместе с человеком, для которого я была всё это время чуть более чем пустым местом!
Я выдохнула и застыла, вытирая рукой влажные глаза. Отчаянно стараясь перевести дыхание и больше не сказать ничего лишнего. Кожей чувствуя, что сейчас самое неподходящее время и не место для того, чтобы выяснять наши запутанные отношения. Напоминая себе, что всё же осталась в этом отеле лишь для того, чтобы помочь Егору справиться с болью, не нагружать его своими печалями. Что в этот момент не должна вести себя как законченная эгоистка. Сквозь всхлипы и тяжелое дыхание, слыша тихое:
— Прости.