странное послание

Как только прозвенел звонок, раздавшийся звоном по коридорам, Соник медленно поднялся со своего места. Его пальцы сжали блокнот, взгляд был холоден, как стекло. Он не собирался задерживаться — хотел выйти первым. Избежать лишнего. Избежать людей.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как перед ним выросла стена из лиц.

— Эй, ты новенький?
— Как тебя зовут?
— Ты круто выглядишь, ты откуда?

Они окружили его, словно рой пчёл. Кто-то уже положил руку ему на плечо, кто-то улыбался в лицо, будто они знакомы сто лет. Их интерес был навязчив, назойлив — и в глазах Соника вспыхнуло раздражение.

Он ненавидел это.
Ненавидел, когда к нему лезли.
Ненавидел, когда к нему прикасались.

Но он был в миссии.
Он играл роль.

Он выдавил короткую, почти фальшивую улыбку:

— Соник. Просто перевёлся. Люблю тишину.

Некоторые засмеялись, кто-то хмыкнул, кто-то кивнул. Его окружение немного рассеялось, но один парень продолжал идти рядом:

— Пошли вместе на следующую пару, тут легко заблудиться.

Соник кивнул, не глядя на него. Внутри всё кипело.
Он не хотел привязываться. Не хотел запоминать имена.
Но он знал: пока он в этом месте — он должен быть одним из них.

Пока он не доберётся до сердца игры.
До Шэдоу.

Соник не собирался задерживаться — день был и без того утомительным. Он шёл по пустому коридору, подхлёстываемый приглушённым эхом собственных шагов, когда вдруг услышал это: приглушённые голоса.

Звуки шли из аудитории литературы. Дверь была слегка приоткрыта, оставляя узкую щель между тенью и светом.
Соник остановился.
Инстинкт детектива включился сам собой.

Он молча подошёл ближе, затаив дыхание. Его рука легла на косяк, глаза прищурились.
Внутри, в полумраке класса, стоял Шэдоу Даркнест. Напротив него — молодая ученица, вероятно, лет семнадцати.
Её голос был взволнован, руки сжимали тетрадь. Она говорила о чём-то с тревогой, бросая взгляды на преподавателя.
А Шэдоу… он молчал. Его лицо было спокойным, но в глазах плескалась жуткая сосредоточенность.

И вдруг — он медленно встал со стула.
Подошёл к ней. Близко.
Слишком близко.

Он что-то прошептал ей на ухо — слишком тихо, чтобы Соник смог расслышать.
Ученица вздрогнула. Руки её задрожали, она сделала шаг назад…
Но было поздно.

Резкое движение.

Одной рукой Шэдоу схватил её за подбородок, другой — за затылок.
И в следующий миг —
хруст.

Глухой, влажный звук, словно ломалась не кость, а нечто живое и хрупкое.

Тело повисло в его руках, безжизненное, как тряпичная кукла.
Шэдоу аккуратно опустил её на пол, поглаживая по волосам, как будто убаюкивал.
Никакой паники.
Никаких эмоций.
Только больная, извращённая нежность.

Соник отпрянул, сердце стучало гулко и глухо.
Он видел смерть. Он знал, как выглядят убийства.
Но это… это было интимно.
Словно любовь в форме расправы.

И теперь он знал наверняка —
Шэдоу не просто убийца.
Он — безумец, одержимый своей идеей.
И он рядом.

Шэдоу всегда был в поисках чего-то большего, чем просто жизни людей. Он не чувствовал жалости и не имел никаких моральных ориентиров, как многие другие. Для него смерть была просто искусством, частью его идеологии — идеологии, основанной на контроле, доминировании и безжалостном принятии. И те, кого он убивал, были всего лишь жертвами его идеалов — людьми, которые не соответствовали его взглядам, не играли в его игру.

Однако, когда он впервые увидел Соника, всё стало немного… иначе.

Соник был тем, кто его зацепил.
Он был не как другие, не как все те люди, которых Шэдоу убивал до этого.
Соник был непредсказуемым, неподвластным, и в то же время — восхитительным.
Его спокойствие, его отстранённость от мира, его игнорирование любых попыток к контакту — всё это как будто издевалось над Шэдоу, в то же время манило. Соник был загадкой, которую он не мог решить.

И вот, даже несмотря на то, что в первый раз Соник бросил в него чашку, ударив его прямо по голове, Шэдоу не рассердился, как обычный человек.
Он почувствовал интерес.
Как-то легко и почти без усилий, он понял: Соник был не таким, как другие.

"Кто ещё мог бы сделать это?" — подумал Шэдоу, глядя на Соника, который спокойно убирал чашку с пола, как будто ничего и не случилось. Смешанная волна злости и восхищения охватила его. Соник не проявил ни страха, ни недовольства. Он просто продолжил свою жизнь, как ни в чём не бывало.

"Именно так", — сказал себе Шэдоу, прищурив глаза.
"Он меня не боится. Он не поддаётся."

И это было тем, что заставило Шэдоу простить Соника. Потому что тот не был как все остальные, кто просил прощения за свои ошибки или пытался оправдать себя. Соник был другим, и Шэдоу ценил это.

Теперь, каждый раз, когда Соник попадал в его поле зрения, он уже не мог воспринимать его как простую жертву. Он был объектом, объектом, который следовало владеть, контролировать и подчинить себе.

Да, даже если Соник продолжал отвергать его, даже если он снова и снова казался таким невозмутимым, всё равно Шэдоу был готов прощать. Потому что он видел в Сонике не просто цель, а нечто более глубокое — возможность.

Он знал, что мог бы заставить его почувствовать. И это заставляло Шэдоу двигаться дальше, стремиться к этому.

Соник был не просто человеком.
Он был позывным для новой игры.