Искушение

*****

С Минхо мне так и не удается поговорить даже спустя несколько дней. Его либо как назло отправляют в соседний участок для помощи там, либо он сам от меня бегает. Просто абсурд! На звонки в большинстве случаев не желает отвечать, но если чудо все же случается, то делает это он кратко и без особого желания продолжать диалог.

И это я ещё ребенок? Теперь он снова меня раздражает. Избегает, будто школьник, и главное для чего?

Он поменялся: больше не язвит, не пристает ко мне с тупыми шутками и флиртом, как раньше, и даже не старается отвертеться от работы — насколько я знаю, он сам позавчера попросил Чана дать её как можно больше. И если ещё после стычки с Хёнджином он какое-то время вел себя, как обычно, то сразу после одного моего вопроса насчёт его поведения он помрачнел и сказал, что мы оставим это. Бесит.

Сегодня моя голова щедро наградила меня своей болью, поэтому я упросила отпустить меня пораньше, с условием, что возьму свои любимые бумажки с собой и закончу их разгребание дома.

Лучше бы я осталась в участке.

Вместо хоть какого-то отдыха я сижу за кухонным столом, уваленным бумагами, когда время уже перевалило за полночь.
Моё освещение — притащенный из гостиной торшер, потому что основной свет сильно бьет по уставшим глазам. Любимая чашка переодически наполняется кофе, который заканчивается буквально за несколько минут.

В какой-то момент я понимаю, что не особо-то и люблю свою работу — ну, а кому такое будет по душе? Изучаю медицинские показатели Кирён, задукоментированные допросы, фотографии с места, где нашли девушек, справки психотерапевта, который работает с Хайин. Ещё я поговорила с Чаном насчёт Шин Вона, но он непреклонен, — даже не захотел слушать о том, что парень может быть вовсе и невиновным.

И, черт, как же я устала.

Мне не дают покоя частые ночные кошмары с участием своего бывшего молодого человека, не дает покоя Минхо, не дает покоя работа, не дает покоя странное следствие и не дает покоя мысль о том, что совсем скоро случится что-нибудь ужасное.

В последнее время моя жизнь становится просто какой-то сплошной кучей из мыслей, страхов и раздражающих панических атак, с которыми ранее я сталкивалась очень и очень редко. Каждую минуту своего свободного времени у меня занимает чертово самокопание, которому я, пожалуй, предпочитаю работу.

Я не могу больше.
Поскорее бы меня уже убили, серьезно.

Швыряю на стол пластиковую ручку, чернила которой вот-вот закончатся, и устало потираю виски, откидываясь на спинку стула. Даже страшно смотреть на время, поэтому я переворачиваю телефон экраном вниз, дабы он не засветился от какого-нибудь уведомления.

Хмурю брови, когда слышу странное копошение за своей входной дверью.

— Смерть за мной пришла? — мне настолько всё равно, что я лишь хмыкаю и плетусь в прихожую.

Вздрагиваю и останавливаюсь на полпути, когда по двери звонко ударяют. Так, что стены, кажется, чуть не рассыпались.
Сразу возвращаюсь на кухню и беру приличных размеров нож.
Дергаюсь и от следующих нескольких стуков.

— Открывай, любимая, — мямлит мой незванный гость, и я закатываю глаза, понимая, что ещё немного пожить придется.

Уже без особого интереса оставляю нож на комоде и открываю дверь, даже не посмотрев в глазок.

— Привет, — Минхо валится на меня всем весом, и мы почти падаем.

— Ты нормальный? На ноги поднимись, — я пытаюсь поднять его с себя, когда он придавливает меня к стене.

— Ой, давай вот так постоим? — мямлит он, морщась и сводя брови. — Мне как-то нехорошо.

Закатываю глаза, и в сопровождении моего недовольного ворчания мы в срочном порядке добираемся до дивана в гостиной, где я могу сбросить с себя эту тушу и выдохнуть.

— Ты же не пьешь, идиот, что с тобой, — недовольствую я, поправляя ему подушки, пока он смотрит на меня.

— Решил, что сегодня могу позволить себе немного бурбона, — он щурится и показывает пальцы. — Совсем чуть-чуть. И повод есть.

— Это на тебя совсем не похоже, — отчего-то, мне становится безумно грустно и даже как-то обидно. — Последний раз я видела, как ты пьешь, перед тем, как затащил меня в постель в первый раз. И то, помнится мне, ты чувствовал себя прекрасно. Так что либо не придуривайся, Ли Минхо, либо сейчас же объяснись, где и зачем ты успел нажраться.

Он хихикает, закрывает лицо ладонями, тянется.

— Минхо, ты что-то принял? — свожу брови, убирая его руки от лица, и пытаюсь увидеть глаза, но он не дает мне этого.

— Не принимал я ничего, — лениво фыркает он, решая, что ему необходимо сесть.

Не слушая меня, кое-как принимает сидячее положение, и важно готовится начать свою речь.

— Внимание — повод, — он поднимает указательный палец вверх, загадочно улыбаясь.

— Валяй уже, — я обессилено сажусь рядом с ним, ожидая, что он выкинет.

— Сегодня я всего-навсего решил, что очень тебя люблю, — сначала он произносит это даже как-то торжественно.

Затем его лицо меняется, будто я подсунула ему кислый лимон. Морщитсяв, мотает головой.

— Ты точно принял, — отрезаю я, снова пытаясь увидеть в слабом свете торшера с кухни его глаза. — Зрачки покажи.

Чтобы хоть как-то собладать с ним, я пересаживаюсь на его бедра, начиная повышать голос.
Но он и так не позволяет мне этого сделать.

— Уйди и не трогай меня! — рявкает он, сжав кулаки. — Сказал же, напился, потому что есть повод. Я тебя люблю.

После последних трёх слов он снова морщится, чуть ли не хватается за голову, мотает ею.
И тут до меня доходит.

— Ты противишься этому? — я отпускаю его руки, которые пыталась убрать с лица, немного непонимающе сведя брови. —
Противишься тому, что любишь меня?

Минхо молчит.
Молчит, и это разбивает мне сердце.
Чёрт, да он же просто пьян. А может, и не только пьян, но я не хочу разбираться с этим сейчас. Он взрослый человек, и должен знать, что ему грозит в таком случае.

Просто киваю и встаю. Не желает помощи —
тогда, пусть делает, что хочет.
Мне все ещё нужно работать.

Но он не дает мне уйти.

Хватает за руку, снова тянет к себе, и я падаю на него. Не успеваю возмутиться — он напористо впивается в мои губы, до боли сжав запястье.
И я снова отвечаю. Ненавижу его.

Минхо кусается, пытается удержаться за мои губы, словно за спасательный круг. То трепетно целует их, то гневно терзает.
Это не тот Минхо, которого я знаю. От этого становится тревожно.

Мы разрываем поцелуй, смотря друг на друга.
Его взгляд странно бегает по моему лицу, всматривается, пытается что-то найти. Из-за того, что освещение минимальное, я не могу всё-таки разглядеть его зрачки. Но от алкоголя так себя точно не ведут. Особенно он.

Минхо снова тянется за поцелуем, но я упираюсь руками в его грудь. Он непонимающе хмурит брови и хочет попытаться снова, тогда я вырываю свое запястье и встаю.

— Проспись для начала, — говорю я как-то обижено, доставая из шкафа в углу плед и кидая на него.

Когда я направляюсь обратно на кухню, он окликает меня. Останавливаюсь, жду.
А Минхо опять молчит.

— Забудь, — мямлит со вздохом, и я слышу, как он укрывается пледом и отворачивается.

Поджав губы, тоже тихо вздыхаю и прохожу на кухню, падая на стул. По щеке катится неконтролируемая слеза. Раздраженно вытираю её и запускаю руки в волосы, упираясь лбом в папку с какими-то документами.

Я.Ненавижу.Северное.Море.

*****

Просыпаюсь я, как обычно в последнее время— резко, с широко распахнутыми глазами и с быстро бьющимся сердцем. Очередной ночной кошмар, в котором меня пытается убить Джин Ки.

Выдыхаю, зачесывая прилипшие к лицу волосы назад. Смотрю на время и понимаю, что будильник прозвенел ещё 10 минут назад, но я его попросту не услышала. Удивляюсь своей удачливости, ведь почти не проспала. Удивляюсь и ещё кое-чему — я в своей комнате. Хотя точно знаю, что заснула прямо за кухонным столом.

Мне не требуется много времени, чтобы догадаться, что меня принес в спальню Минхо. Вспомнив о нём, немного расстраиваюсь.

Встав с кровати, первым делом выглядываю в гостиную. И растерянно хмурю брови, когда не нахожу парня ни там, ни на кухне.
Обхожу всю квартиру и понимаю, что он ушел. Любезно оставил сложенный плед на диване, даже поправил подушки.
Ничего не понимаю.

Жму плечами и собираюсь взять на кухне стакан воды, но краем глаза замечаю нож, оставленный на комоде вчера.

— Он издевается? — сонно хриплю я, увидев рядом с ножом записку. Записку, мать вашу. Он не разбудил, чтобы о чем-то предупредить, не решил отправить сообщение или позвонить позже. Он оставил записку.

_____________________________

Извини за вчерашнее. Перебрал, признаю. Не помню, что сказал тебе, но во всяком случае — забудь. Всё сказанное мною было пьяным бредом, и если я действительно захочу что-то сказать, то скажу в трезвом состоянии, так что не бери в голову.
Мне стоит подумать о нас и наших отношениях в дальнейшем, да и не помешало бы разобраться с собой, поэтому я решил взять небольшой отпуск. Хочу побыть один, если понимаешь. Чана я предупредил, так что все в порядке. Не звони и не пиши — я попросту не отвечу, потому что не планирую включать телефон. Вернусь через несколько дней, и мы с тобой поговорим, ладно?
Ещё раз извини.

Минхо
_______________________________

— Охринеть, — я несколько раз перечитываю записку, глаза в недоумении бегают по строчкам.

Каждая буква, черт возьми, выведена аккуратно, грамотно. В каком мы вообще веке? Хотя, пусть бумажные записки довольно странно выглядят, но в них есть что-то, что заставляет обратить больше внимания.

Как бы там ни было, я все же пытаюсь позвонить ему. Разумеется, безуспешно.
«Пользователь недоступен, перезвоните в другое время» — сообщает раздражающий автоответчик, и мне хочется швырнуть телефон в стену.

Я зла. Зла, как никогда раньше.
Хватаю нож и иду на кухню, топая босыми пятками по кафелю.

— Да кто вообще так делает?! —
громко возмущаюсь, швырнув его на столешницу. — Сначала бегает за мной, в любви клянется, — достаю из шкафчика стакан, желая выпить воды. — И как только я отвечаю взаимностью, он становится неизвестно кем, пьёт и избегает. Отличный набор.

Шумно выдыхаю, набирая воду прямо из-под крана. Может, он просто все это время забавлялся? Шутил, шутил, вот и дошутился. А я, дура, во что-то там поверила. Может, и не было никакой любви?

— Ли Минхо, что ты за черт такой?! —
эти мысли стали последней каплей.

Я психую, злюсь, роняю наполовину полный стакан на пол. Тысячи маленьких осколков разлетаются во все стороны, а я стою в ступоре, приходя в себя.
Тихо выругиваюсь, потирая все еще сонные глаза. Хочется устроить истерику, но мне нельзя. Нужно оставаться в состоянии стойкости, иначе я совсем изведусь.

Сделав глубокий вдох и выдох, чтобы успокоится, присаживаюсь на корточки, собирая большие осколки.
Картинка в глазах начинает плыть, и мой разум, кажется, вместе с ней.
Буквально на долю секунды будто теряю сознание, а прихожу в себя уже с порезанной осколком ладошкой.

Кровь сочится из раны, капает на пол, смешивается с водой и мелкими осколками. Вместе с ней вытекают и мои оставшиеся силы.

Я больше не чувствую себя живой.

______________________