Влюбленная в дьявола

Стук во входную дверь вырывает меня из воспоминаний. Тогда я мало, что понимал, но отчетливо помнил, что потом мы с Брендой побежали к нам домой. Мама уже умерла, но мы все равно вызвали скорую, которая констатировала ее смерть. Она умерла в канун Рождества, и с тех пор я ненавижу этот день и праздник.

Руф поднимает морду и шевелит носом, а потом опускается обратно, и я понимаю, что пришел свой человек. Нехотя поднимаюсь с дивана и иду к дверям. Обычно, ко мне не стучат. Мои двери всегда открыты, так что это что-то новенькое. У меня закрадываются мысли, что это может быть кто-то знакомый, у кого есть чувство такта.

Открыв дверь, я не отпускаю створку, а с притворным удивлением спрашиваю:

— Принцесса?

Фанни стоит на пороге моего дома с извиняющейся улыбкой. Ее щеки раскраснелись, а волосы немного потрепались. В зеленых глазах тайный блеск, дающий намек, что она, может быть, немного выпила пива.

— Что ты тут делаешь?

— Принесла подарок! Я не успела его вручить, когда ты был в баре, — ее язык слегка заплетается, но речь почти понятная.

Я недовольно качаю головой:

— Не нужно было.

— Нужно!

Когти Руфа скребут по полу, и она опускает взгляд с радостным воплем:

— Сладкий мальчик!

Руф тут же идет к ней, и его язык встречается с ее красной ладошкой.

— Да-да, сладкий мальчик, — закатив глаза, я вдруг вижу, что ее немного потряхивает. — Ты что, шла пешком?

Путь от бара до моего дома неблизкий. Несмотря на то, что Дэнвелл не очень-то большой город, но «Боб» находится практически на другом конце города.

— Ага, у меня не было другого выбора.

Она замерзла.

— Бегом заходи, — приказываю, и она повинуется.

Руф, бестолковый, мать его, дебил, вскакивает на задние лапы, и Фанни не успевает его перехватить, отшатывается назад от тяжести его туши и давления, и мне приходится поймать ее, обхватив за талию.

От нее пахнет яблоком. Чуть наклоняюсь, и у меня есть соблазн провести носом по ее щеке, но вместо этого отстраняюсь и спрашиваю:

— Ты пила сидр?

— Да, — она мягко улыбается, и ее зеленые пьяные глаза светятся весельем. — Извини. Не думала, что так быстро охмелею. Кажется, я немного переборщила.

Я отпускаю ее, убеждаясь, что она прочно стоит на своих каблуках, тяну за руку, и она входит в дом, а я закрываю дверь сильных хлопком.

— Это так безответственно, — ругаюсь, как старый дурак. — Почему ты шла одна. Пешком. Ночью?

Мои слова жесткие, чеканные. Знаю, что ей это не нравится, но мне плевать, потому что это забота ни хрена не фальшивая, как можно предположить. Она мне как младшая сестра.

На младших сестер член не должен вставать, но это другое дело. В таком плане я не думаю, что она моя сестра.

Она тяжело вздыхает, стряхивает с плеч косуху и поворачивается спиной. Я едва сдерживаю выдох, потому что на ней не просто футболка, а какой-то топ, где спина практически открыта. И я могу заметить, что она без нижнего белья.

Мать вашу, что за наказание?

Фанни поворачивается с довольной улыбкой, откидывает волосы за спину, и я скольжу взглядом по ее фигуре. Она одета в тряпки, не предназначенные для передвижения по холоду. В Дэнвелле не так морозно, как пару дней назад, но сегодня утром выпало немного снега, а она практически раздета.

— Если ты хочешь заболеть, ты выбираешь правильную одежду, — усмехаюсь, а потом случайно смотрю на ее грудь.

Я уже говорил, что у нее все хорошо с фигурой, не так ли? Сейчас я вижу твердые соски, упирающиеся в топ. Она не стесняется этого, и мне становится еще хуже.

Резкий выдох.

— Фанни, какого дьявола...

— Извини! — обидчиво говорит она, и ее губы поджимаются. — Откуда я могла знать, что так замерзну? Я устала ходить в косухе. Папа запретил раздеваться, чтобы не совращать старых идиотов, а я вспотела, как свинья, пока была в этом баре. Потом замерзла, потом согрелась... И сейчас я просто хочу чувствовать себя комфортно.

— Иисусе, ты хочешь моей смерти. Проходи в дом. Пиво еще будешь?

Надо перевести тему. Надо сконцентрироваться на чем-то другом.

Как я могу думать о чем-то другом, когда она такая красивая передо мной?

— А есть?

— Да, но не сидр. Не люблю эту женскую мочу.

— Вообще-то Плейс пьет сидр, — говорит так, будто гордится этим. — Я сниму сапоги.

Я смотрю на то, как она разувается. Ее немного ведет в сторону, но она справляется с координацией. Ее пафосная юбка задирается, и я вижу очертание чулок.

Отлично, блин. Просто, блин, отлично.

Кажется, меня совращают, как малолетку.

Выпрямляется с довольным видом, при этом продолжая ласкаться с Руфом.

— Веди пить пиво.

Она подхватывает сумку, и мы идем в гостиную. Я сажусь на диван, а она пристраивается рядом и начинает копошится в сумке. Она у нее небольшая, но она достает от туда маленькую коробку.

— Я кое-что приготовила для тебя.

Отлично. Обмен подарками. Это худший день, но я не хочу говорить ей, что мне не хочется сейчас это делать. Она знает мою историю, и мне просто хочется побыть одному. Но, раз она пришла, я не стану ее выгонять.

— Окей. Мне нужно кое-что взять, поэтому подожди, ладно?

Я иду на кухню, чтобы взять подарок для Фанни. Для меня проблемно выбирать подарки для нее, поэтому приходится советоваться либо с Тиром, либо с Вином, либо с Лаймом, либо с Брендой. С тем, кто ее знает очень хорошо.

Бренда сказала, что ей необходим планшет с загруженными электронными книгами по юридическому направлению. Я чертовски хорошо в этом разбираюсь, поэтому купил самый лучший и накачал туда всякой полезной ерунды.

Держа в руках коробку, обмотанную подарочной упаковкой и лентой, невольно вспоминаю прошлое Рождество, в которое мы не виделись. Тогда я купил ей сладости, которые пришлось отдать Тиру. Полагалось, что он их отвезет Фанни, но, кусок дерьма, съел их, и моя малышка осталась без конфет.

Я возвращаюсь в гостиную. Фанни сидит на диване, поджав ноги и держа в руке мою бутылку пива. Выгибаю бровь на ее дерзость, и она жмет плечами:

— И все-таки сидр вкуснее.

— Не сомневаюсь. Мое пиво оставь в покое.

— Гад.

Она делает глоток.

Я усмехаюсь:

— И все равно пьет его.

— Да.

Она делает еще несколько маленьких глотков, а потом ставит бутылку на стол. Ее взгляд тухнет на пару секунд.

— Я старалась выбирать подарок, — признается она, и у меня щемит в груди от ее нежного голоса.

Фанни самое нежное создание, которое я когда-либо встречал в своей жизни, и у меня иногда такое чувство, будто ее нежность необходима мне для внутреннего баланса. Она бы идеально дополнила мою черную душу.

— Ты же знаешь, что мне понравится все, что ты подаришь.

Дело не в подарке, а в том, что она делает это для меня. На каждый праздник она приносит что-то, что мне не так нужно, но я никогда не показываю этого. Она делает для меня подарок, и я уважаю ее за то, что она тратит на это время и деньги. Она думает обо мне в такие минуты, и я безумно благодарен ей.

На день рождение она подарила мне открытку и подарочный сертификат в магазин аксессуаров, чтобы я купил себе новые очки. Фанни знала, что мои сломались, и она решила это сделать, не зная, что я уже приобрел пару. Я купил еще одни, чтобы она не думала, что ее старания были выброшены зря.

На прошлое Рождество она купила для меня несколько книг по психологии и одну по IT-технологиям. Я ненавижу читать книги, но все равно поставил их на полку, а за лето даже прочитал, когда было скучно.

На прошлый день рождение она подарила для меня светильник в спальню. На кой хрен мне светильник, если есть лампочки на потолке? Я не стал этого спрашивать, а просто поставил на тумбочку, потому что Фанни сказала так сделать.

На позапрошлое Рождество она купила для меня несколько кружек с рождественской тематикой. Я пользовался одной-единственной кружкой, но набор пришлось распаковать и убрать в шкаф.

— Знаю, — выдыхает она и протягивает мне коробочку. — Открой сейчас. Хочу посмотреть на твою реакцию.

Я киваю, откладывая свою коробку, на которую она с любопытством поглядывает. Знаю, что не терпится получить свой подарок.

Я раскрываю обертку, срываю бантик, а затем аккуратно открываю коробку и достаю...

Светящийся шар, внутри которого байк с зажженными фарами.

Черт, а это реально очень красиво.

Я бестолково пялюсь на шар и понимаю, что не знаю, что сказать. Когда-то в детстве у меня было нечто подобное, но не настолько. У меня была фигурка байка на маленькой подставке, но это даже круче.

— Тебе не нравится, да? — спустя некоторое молчание спрашивает Фанни.

Я перевожу на нее взгляд и вижу сомнение в ее глазах. Улыбаюсь и тянусь, чтобы поцеловать в лоб.

— Крутой подарок, принцесса. Мне нравится.

Мои губы соприкасаются с ее теплой кожей, и ее щеки заливает румянец.

— Куда поставишь? — спрашивает она, заправляя волосы за уши, и я вижу, что в мочках новые серьги с зелеными камнями.

Чертовски знакомая вещица.

— Ты надела мой подарок?

Я дарил ей кулон с таким же камнем, а вот с серьгами пришлось повременить. Их не было в наличии, поэтому остаток подарка добрался к ней только ко дню рождения.

Она краснеет и кивает.

— Да. Кажется, мне идет.

— Очень идет, — не могу оторваться от сережек, которые идеально подчеркивают глубину ее глаз. — Открой мой подарок.

Протягиваю ей планшет, и она берет его, покачивая в руках.

— Тяжелый.

Улыбаюсь и ставлю светящийся шар на столик, а сам беру пиво и думаю, что несколько минут назад к этому горлу прикасались ее губы. Это можно считать за почти поцелуй? Не думаю, мне уже не тринадцать, но все равно почему-то приятно из-за того, что она не брезгует меня.

Фанни вскрывает упаковку, разворачивает ее, а потом приоткрывает рот и смотрит на меня изумленными глазами.

— Не могу поверить! Это же новая модель электронной книги! Ты шутишь, Дарк?

Она открывает коробку, достает от туда планшет и радостно визжит.

От этих звуков по коже бегут мурашки. Почему она так действует на меня? Я совсем не пьян, чтобы меня так вело.

— Боже, это лучший подарок в мире!

Она резко поддается вперед, льнет ко мне, обвивает руки вокруг шеи. Ее волосы касаются моего носа, и я прикрываю глаза от болезненного наслаждения. Она так близко, но так чертовски недоступно. Меня раздражает то, что я хочу ее, но в то же время безумно заводит собственная игра в кошки-мышки. Я больной. Ненормальный.

Обняв ее, я мягко сжимаю бок.

— Хватит нежностей, детка.

Не хочу отлеплять ее от себя, но я не выдержу еще несколько секунд нежностей. От нее.

Я в принципе не люблю это, но от Фанни готов терпеть, но... Недолго, иначе не смогу оторваться.

Она всхлипывает, и я хмурюсь.

— Ты плачешь?

Она мотает головой.

— Дарк, ты даже не представляешь, как я рада, что ты мне подарил эту книгу! Я столько смогу скачать себе! Это намного удобнее, чем постоянно ходить в библиотеку или использовать ноутбук. Черт возьми, спасибо! — она слегка отодвигается, но не для того, чтобы сесть обратно, а для того, чтобы поцеловать меня в щеку.

Ее пухлые губы касаются моей щеки.

— Спасибо, — шепчет она в кожу, будто собирается пробраться туда.

Она уже пробралась внутрь меня, и с каждым разом мне все сложнее и сложнее контролировать себя.

Фанни быстро складывает свой подарок в сумку, кладет ее подальше, а потом берет бутылку пива и тянет ко мне.

— Откроешь?

Быстро откручиваю для нее крышку, и она протягивает горлышко:

— За подарки.

Я внимательно смотрю на нее, боясь, что второй тост будет за Рождество. Не пью за тосты. Это отвратительно. Особенно за Рождество.

— За подарки, — бормочу и наблюдаю за тем, как наши горлышки соприкасаются, а потом по коже бегут мурашки, словно электрические вспышки.

Фанни улыбается, обхватывая губами горлышко бутылки. Ее глаза сияют весельем и радостью, а вот я... У меня что-то все плохо. Я возбужден и как-то ощущаю себя странно. Давно такого не было.

Резко выдыхаю и отворачиваюсь.

Это выше моих сил — терпеть то, что она делает со мной.

— Дарк? Ты в порядке?

Нет.

— Да, просто голова болит, — лгу хрипло, поворачиваясь к ней.

В глазах недоверие, но все же оценивает мое состояние несколько секунд, кивает и поднимается с дивана с горечью в горле.

— Тогда я пойду. Не хочу тебе мешать.

Не ждет моего ответа. Спешит в коридор, а я, громко вздыхаю, следую за ней попятам.

Она хватает косуху, а я вдруг понимаю, что не могу просто взять и отпустить ее.

Фанни не успевает надеть ее, потому что я резко хватаю ее и разворачиваю к себе. Она в ужасе смотрит на меня, глаза бегают из стороны в сторону, на лице отчетливо читается непонимание, удивление и... что-то еще, что разгадывать совершенно не хочется.

Я просто смотрю в ее зеленые глаза, сводящиеся меня с ума, вспоминаю, как жестко дрочил в душе после того, как приехал от нее. Я ощущал ее кожу, ее запах, ее всю рядом с собой еще несколько недель. Я был подпитан дозой, и мне было в кайф, а потом, когда это все рассеялось, я превратился в кусок дерьма, не способного контролировать собственные эмоции.

Я весь день думал о том, что сегодняшний день будет таким же, как и все предыдущие. Не только простые дни, но и праздничные, в которые я от всех закрывался. Я надеялся, что никто не будет беспокоить мое устоявшееся с годами одиночество. Я просто хотел сидеть перед телевизором, пить пиво и вспоминать о том, почему ненавижу этот праздник.

Фанни пришла сама, и я не могу выгнать ее. Не только потому, что она младшая сестра моего лучшего друга, а еще потому, что не хочу ее отпускать.

В моей голове щелкнул механизм, от чего я чувствую себя странно и неправильно. В любой другой ситуации я бы счел ее поведение неприемлемым и отчитал, как делал это всегда.

Но сегодня, словно подарок с небес, она пришла ко мне, хотя никогда так не делала. У нас был уговор: мы встречаемся после праздника и обмениваемся подарками. Никак иначе.

Она пришла, я впустил ее и теперь не могу позволить уйти.

Она в моей ловушке, в моих руках.

Если это не подарок уготовленной судьбой, я отказываюсь верить в совпадения.

— Дарк? — шепчет она, когда мы неотрывно смотрим друг на друга.

Я не знаю, что ответить ей. У меня нет ответа на все это. Я хочу... Просто хочу, чтобы она осталась.

Ее зрачки расширяются и сужаются. Смотрю в них, как долбанный идиот. Но в этот самый момент, в который я должен не препятствовать ее уходу, что-то происходит. Что-то, что похоже на грузовик, который насмерть сбивает.

Быстро принимаю решение, от которого, наверное, пожалею, но мне нечего терять. Я чертовски готов к тому, чтобы встретить беду.

Не отпуская ее рук, тихо говорю:

— Останься.

Фанни любопытно смотрит на меня, и я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки.

— Я позже отведу тебя домой.

— Ты уверен?

— Чертовски.

Улыбка озаряет ее милое лицо, и мое сердце болезненно ударяется о грудную клетку.

Что за на хрен?

Не хочу в этом разбираться. Не сейчас. Попозже.

Тяну Фанни за руки, и мы возвращаемся в комнату. Руф смотрит на нас, а потом, вздохнув, встает и уносит свой зад к дверям.

— Руф не хочет быть с нами? — хихикает Фанни, садясь на диван и хватая бутылку с пивом.

— Не знаю. Дает приватную обстановку нам, — играю бровями, беря в одну руку пульт от телевизора, а в другую — пиво.

Фанни цокает и закатывает глаза.

— С тобой только и устраивать приватную обстановку.

Я выгибаю бровь:

— А что не так? Я не подхожу?

— Ты шарахаешься от меня, как от чумы.

Вздохнув, я делаю глоток пива и в миллионный раз повторяю одни и те же слова:

— Детка, ты сама веришь в то, что от тебя можно шарахаться? Кажется, мы договаривались, что оставим все, как прежде.

— Я помню, Дарк, — она отводит взгляд к телевизору, на котором показывают какой-то фильм, выпущенный к Рождеству. — Я знаю, что ты так решил, и я не буду противостоять этому. Как бы мне не хотелось сделать что-нибудь с тобой, я уважаю твое решение.

Не знаю, почему, но ее слова дают долгожданное облегчение. Я уверен, что после всего, через что пришлось пройти, она уяснила, что лучше не играть с огнем. Если случилось то, что случилось, например, безудержный трах между нами, я бы вряд ли мог вести себя, как обычно.

Отчего-то верится в то, что это бы длилось некоторое время, пока не пришлось бы разбить ей сердце. Вновь. Я просто не способен на любовь и отношения. Тепло умерло во мне двадцать лет назад, и я понятия не имею, что это за чувства и ощущения.

Не уверен, что мне нужны последствия. Я слишком далек от всего этого.

Тем более, мне нравится думать, что Фанни недоступна. Она — запретный плод, который нельзя трогать. Можно только смотреть.

— Слава, на хрен, Богу, детка, потому что я чертовски долго пытался вдолбить в твою хорошенькую голову, что произошедшее между нами не кончится ничем хорошим.

— Вообще-то, я достаточно взрослая, чтобы решать это, — фыркает Фанни. — Тем более, ты же помнишь, что я больше не девственница, да?

Она быстро смотрит на меня, и я, сохраняя — пытаюсь, по крайне мере, — хладнокровие, киваю.

— Расскажи мне об этом.

— О чем? О первом сексе? — она хихикает, ерзая на диване.

— О своем парне.

Я гребаный мазохист, и что вы мне сделаете? Я хочу знать о Фанни все. Досконально. Без пробелов.

Она странно смотрит на меня, потом жмет плечами и говорит:

— Мэтт хороший. Милый. Ласковый. Я знаю, что могу рассчитывать на него.

Мэтт. Опять это гребаное имя. Второй раз за вечер.

— Как вы познакомились?

Боже, Дарк, у тебя совсем едет кукушка? Прекрати об этом спрашивать, тебе же будет больно!

Однако я все равно жду ее ответа.

— Он, вроде как, друг хорошего друга Хлои, — она хмурится, а я внимательно смотрю на профиль точеного лица. — Немного тусовались вместе.

— Это он тебя трахнул? — не выдерживаю

Фанни усмехается и кивает головой.

— Да. Он был достаточно неплох в первый раз.

Не могу это представить, потому что все, что вижу — это жаждущую моих прикосновений девушку с распахнутыми бедрами в моей постели. Черт, у меня сносит крышу, и я прикрываю глаза, углубляясь в бурные фантазии о том, как выглядит Фанни, тающая и извивающаяся от моих касаний.

Становится жарко, а в штанах тесно. Меня бесит, что я могу возбудиться лишь от одних мыслей о ней.

— И ты... кончила?

Член дергается, когда я представляю это.

Блядь, почему меня волнует это?

Она резко смеется, склоняя голову и смотря на меня хмельным взглядом.

— Разумеется, нет. Ты же помнишь, что я сказала тебе, когда приезжала на День Благодарения? Это было в клубе, и мы были немного пьяны. Мэтт старался быть внимательным, но это было ужасно.

Черт. Я почти злюсь на то, что она трахалась с ублюдком в туалете ночного клуба, но мне не стоит показывать свои чувства, чтобы не усложнять ситуацию.

— Мэтт предлагал мне переспать второй раз. Я думала, что, будучи трезвыми и на постели, смогу достичь финала. Меня ждало разочарование. Мэтт плох в сексе.

— Откуда ты можешь понять, если у тебя нет сравнения? Ты же только с ним спала, — бормочу под нос, закидывая ноги на столик и скрещивая их. Мне нужно сесть так, чтобы не был заметен бугор на паху, что практически нереально, потому что Фанни чертовски внимательная и бдительная.

— У меня есть это, — она показывает мне пальцы, и я стону.

Она смеется, пожав плечами.

— Я умею доводить себя до оргазма, Дарк.

— Хочу ли я знать, когда ты начала мастурбировать?

Хочу ли я знать, почему веду с тобой такие откровенные диалоги? Мать твою, я скоро взорвусь от представлений и твоих звуков.

— В пятнадцать, — честно отвечает она и поворачивается ко мне боком. Ее зеленые глаза скачут по моей груди, а потом она поджимает губы.

— В пятнадцать?! — восклицаю неожиданно. Черт, я думал, что она начала это делать намного позднее.

— Это было не то, что я ожидала.

— О чем ты? — хриплю и прочищаю горло, представляя ее лежащей на постели с раздвинутыми коленями и с зарытой рукой в розовой киске.

Черт. Черт. Черт.

— В первое время пришлось изучать свое тело. Ты же не знаешь, что и как нужно делать, — она жмет плечами, а потом, нахмурившись, пристально изучает меня: — Тебе, правда, интересно?

Я мягко смеюсь, но выходит нервно и дергано. Фанни не перестает смотреть на меня с вопросом: «Какого хрена?».

— Не то чтобы. Я просто хотел спросить про твоего парня, детка. Ты же знаешь, что мы всегда должны быть в курсе твоих дел. Уверен, что Тир и Вилли сказали бы то же самое.

— Да, но ты не они, и я не хочу, чтобы ты был в курсе моей личной жизни, — капля жестоко пробегает в ней.

Я вскидываю брови:

— В чем дело? Ты больше не хочешь делиться со мной своими грязными секретиками? Брось, малышка, у тебя не может быть от меня секретов. Мы дружим всю твою жизнь.

— И всю мою сознательную жизнь ты причиняешь мне боль, Делани.

Я напрягаюсь оттого, что она назвала меня по имени. Я знаю, в чем различие Дарка и Делани, как и Фанни. Сейчас она серьезна и бдительна, несмотря на легкое опьянение. Кажется, наш разговор приобретает чуть другой оттенок. Мне это не нравится, но я не могу ничего с собой сделать.

— Я не специально. Фанни... Не нужно ковырять старые раны. Я рад, что...

Она не дает мне договорить, потому что резко вскакивает, и из ее бутылки чуть выплескивается пиво. Черт, ненавижу запах разлитого пива, но это моя малышка, и я готов потерпеть.

Судя по ее раскрасневшимся щекам и злющим глазам, она немного в себе. Я прищуриваюсь и смотрю на нее в ожидании смерча, который не заставляет себя ждать:

— Не специально?! Ты шутишь?! Я была влюблена в тебя долгие пять лет, пока не приняла решение свалить из Дэнвелла, чтобы просто забыть тебя или хотя бы переключиться на кого-то другого. В то время, пока я сохла по тебе, ты трахал шлюх и называл меня младшей сестрой. Окей, мы все разрешили после Дня Благодарения, и я уяснила кое-что для себя. Никакого Делани, мать его, Россетти в моей жизни. Лучше я буду с тем, кто не умеет трахаться, нежели с тем, кто удачно разбивает мне сердце. Вот тут, — она резко ударяет по груди. — Уже ничего не осталось хорошего, потому что ты забрал это.

— Фанни, — в моем голосе предупреждение, но она не собирается останавливаться.

— Заткнись. Я молчала, потому что смирилась с тем, что мне не получить от тебя даже жалкого поцелуя. И я приняла для себя решение, что в Сиэтле буду жить так, как хочу, чтобы не оглядываться и не ждать, когда Делани Россетти обратит на меня внимание. Я устала. Я долго ждала тебя. Долго. Ты мог взять меня хоть когда, но теперь нет. Я не хочу с тобой обсуждать свою жизнь, потому что ты потерял это право, когда принял единоличное решение.

Она такая дикая и горячая. Ух-х. Черт. Не могу ее нормально слушать, потому что все, что вижу перед собой — это, как я хватаю ее за руки, скручиваю, укладываю на колени и...

Забудь, Дарк. Этого не будет.

— Я просто хотел оставить все так, как было. Фанни, я не дам тебе того, чего ты заслуживаешь.

— Мне не нужно было! — выплевывает она сгоряча. — Все, что я хотела — это твое гребаное внимание, но ты засовываешь голову в песок и предпочитаешь думать, что меня не существует.

— Я никогда так не думал!

Сейчас мои слова ничего не значат, потому что она завелась из-за простого разговора. Я могу понять ее боль и нежелание говорить об этом, но не могу понять, почему она так остро отреагировала.

— Плевать. Я умываю руки. Можешь не провожать.

Фанни делает глоток пива, а я оставляю свое на столике и встаю. Она смотрит на меня, пока допивает бутылку, потом ставит ее на стол и, вытерев рот рукой, говорит:

— Пока, Делани. Надеюсь, что мы не увидимся в рождественские каникулы, потому что черта с два я хочу это делать. Пошел ты, козел.

Она собирается снова исчезнуть, и меня бесит, что я должен бежать за ней. Я хочу взять и отшлепать ее.

У меня больше нет сил бороться и пытаться выставлять себя хорошим. Я, черт подери, вовсе не такой.

Делаю резкий шаг вперед, хватаю ее за руку. Фанни испуганно вскрикивает, когда я резко разворачиваю ее, слегка заламывая руку за спину. Она влетает спиной в мою грудь, и я тут же склоняюсь, чтобы яростно прошептать:

— Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать за то, что ты сказала своим милым, но грязным ротиком.

Она замирает, но я чувствую, как бешено колотится ее сердечко в груди. Напрасно боится. Я априори не смогу причинить ей боль.

Не в том плане, в каком можно подумать.