Самаэль

«Самаэль, мы будем рады видеть вас на званном вечере, посвященном новой постановке «Нарциссы», в пятницу 19:00

Театр Катарсис»

Сэм в десятый раз прочитал приглашение, выведенное на толстом бледно-желтом картоне. К конверту прилагался цветок нарцисса, что не было удивительным. Мужчина убрал бумагу. Светские вечера с надутыми и разодетыми попугаями предназначены для эгоистов подобных Лив, ради новых нарядов и лестей. Конечно, Сэм не примет приглашение.

Вдохновленный своим гением Лукас не заметил, что слегка не уложился в бюджет. На достаточно круглую сумму. Однако, он почти не увидел в этом проблемы, ведь решение было на поверхности. Он в любом случае жаждал устроить прием в честь лучшей постановки сезона, нужно были лишь слегка сдвинуть сроки и запустить небольшой слушок о возможности спонсирования. Меценаты не откажутся от такой заманчивой идеи, к тому же этот потрясающий актерский состав победит все сомнения.

Поэтому Астрид практически заставила Изабель купить это золотое платье, пропустив мимо ушей всякие аргументы о цене и других более скромных вариантах. Изабель была той, кто должен собрать всеобщие взгляды, музой, недостижимой мечтой, ради которой гости пойдут на все. Золотая струящаяся ткань спускалась вдоль тела, соблазнительно обтягивая изгибы, широкий вырез на прямой спине. Они зачесали волосы назад, создав «мокрый эффект», подчеркнули глаза блестящими и черными тенями. Высокий каблук, на котором едва можно ходить.

-тебе не нужно будет танцевать! – заявила Астрид, зализывая тонкой расческой выбившуюся кудряшку. – стоять и восхищать.

Изабель оценивала себя в зеркале. У Астрид получилось сделать из нее настоящую королеву.

-если ты хоть слово скажешь о том, что ты не можешь или что-то в этом роде, я тебя ударю. – она наклонилась и поправила одну из полос, спускавшихся вдоль груди. Этот вырез смущал Изабель, но...

-я в восторге.

-отлично. – улыбнулась Астрид. Она обняла подругу за плечи. – ты невероятно красива. Я лишь слегка подчеркнула это.

Лукас так и не ответил на вопросы членов труппы о месте проведения. Он наотрез отказался организовывать мероприятие в театре. И каждый прибывший актер был поражен особняком, выделенным на вечер. Три этажа роскоши статно встречали прибывающих, огромная прилегающая территория, застеленная газоном. Минимум вещей, загромождающих интерьер, лишь фуршет из закусок, льющееся фонтаном шампанское, несколько неудобных резных диванчиков. Еще были нарциссы, разбросанные по паркету, тысячи цветков, в вазах, на столах, вдоль перил лестниц.

На приглашения откликнулись практически все адресаты. В восьмом часу особняк был уже полон, гости вежливым полушепотом переговаривались и смеялись, бокалы опустели и вновь наполнились. Можно было начинать.

-добрый вечер! – вышел на лестничную площадку Лукас. На нем был излюбленный темно-синий костюм, в котором он казался себе выше и худее, а, значит, и более уважаем. – приятно видеть здесь столько ценителей искусства и театра. Думаю, вы хорошо проводите время, я вижу это по вашим довольным лицам.

Его палец устремился в толпу, и все обернулись туда же. Выбранный совершенно случайно мужчина развел руками, широко улыбаясь. Раздался смех.

-я бы хотел отнять у вас всего пять минут. – для убедительности Лукас взглянул на часы. – чтобы рассказать вам о своем невероятном детище. Пьеса «Нарциссы» достаточно известна и ставится в самых разнообразных театрах, почему же именно Катарсис? Что ж, я перечитал произведение раз пятьдесят, чтобы в моей умнейшей голове наконец появилась идеальная картинка! Иногда, чтобы пьеса продолжила свою жизнь, ей нужно переродиться. Именно это я и собираюсь подарить «Нарциссам» в своей адаптации. Больше деталей, больше сексуальности и свободы, ярко, вкусно, свежо! Взгляните на нашу Лилит.

Изабель вышла из-за прилегающего к лестничной площадке коридора, в котором Лукас укрыл ее пятнадцать минут назад. Девушка встала рядом с режиссером. Она присела в небольшом реверансе и скромно улыбнулась. Толпа молчала. Они были очарованы ей. Лукас сделал правильный выбор.

-она совершенство. – подал шампанское Изабель Лукас. – предлагаю вам поднять бокалы за актрису главной роли. За приближающуюся премьеру!

Вверх поднялись бокалы. Режиссер получил долю поддержки уже в этот момент.

-кажется, она мне кого-то напоминает. – раздался справа чересчур знакомый голос. Медленно Самаэль обернулся. – ты тоже здесь? Я удивлен.

-я не мог отвергнуть твое приглашение. – усмехнулся Сэм.

-да, это я организовал. Настолько очевидно? – довольно улыбнулся Лив. Он подозвал к себе официанта и взял два новых бокала, один протянул Сэму. Мужчина отказался жестом руки. Лив залил в себя первую партию шампанского и вернул бокал официанту.

-с годами все меньше пафоса. Даже костюм как у всех.

-сегодня все внимание принадлежит не мне. А ей.

Вокруг Изабель и Лукаса собралось несколько человек. Мужчина, было видно лишь его затылок, сказал что-то, вызвав у девушки улыбку. Она ответила ему. Ревность заглушила все остальные эмоции, и только разум пока сдерживал ее вопли, дабы не разнести к чертям все.

-ты прав.

-я заметил, что ты в ней заинтересован. Вы знакомы? – словно не Лив толкнул эту девушку в объятия Безумия.

-немного. – а Сэм не желал ее больше всего в этом мире.

-она хороша. У Лукаса дар – разглядеть потенциал.

Будто услышав, что речь идет о нем, Лукас огляделся по сторонам, но не заметил своего главного покровителя. Он провел рукой по оголенной талии Изабель.

-ты чувствуешь это? – если Лив говорил о мысли оторвать те самые руки режиссеру, оставалось надеяться, что она не читается так явно на лице. – энергию сильфы рядом?

В это мгновение воздух стал спертым и навалился тяжестью нескольких тонн. Кара всех ветров наконец настигла его. Он не мог вдохнуть какое-то время. А это была лишь иллюзия. Бред собственного сумасшествия. Лив расплылся в довольной ухмылке.

-ты не мог... - покачал головой Сэм. Он был так слеп, что не заметил?

-прислушайся. – постучал себе по виску Лив и кивнул в направлении актрисы, режиссера и потенциальных зрителей. – мне пора. – Жизнь только сделал шаг в толпу, как тут же исчез в ней.

-мисс Маршалл, я никогда не видел вас на сцене ранее. – заявил один из собеседников.

-я в театре с восьми лет, меня привела мать. – одно из самых лучших воспоминаний о Меридит, наполненное благодарностью. – конкретно здесь я играю пять лет. Ранее это были роли второго плана, возможно, вы не обратили внимания.

-странно, не заметить такую красоту.

-будет возможность на премьере пьесы. – подключился в разговор еще один мужчина. – Лукас, мы же можем рассчитывать на билеты?

-конечно. Нам предстоит еще много работы, но я уверен, Зигфорд писал пьесу для Изабель. – сказал режиссер.

-а как же Эмили? – раздался хрип из Преисподней. К ним подошла женщина. У нее были наполовину посеребренные рыжие волосы, длинное черное платье, лицо с застывшей скорбью, тонкие бледные губы. – вы верили в ее талант с такой же рьяностью.

Это была ее мать. Миссис Смит. Прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить о каком-то облегчении боли. Может ли вообще стать на сердце легче после потери ребенка? Ее глаза, два изумруда, остановились на Изабель. Она сканировала ее. Молчание затягивалось.

-простите. – неловко рассмеялся Лукас. – миссис Смит, я вам очень соболезную. Мы все скорбим. – режиссер опустил подбородок на грудь.

-ты довольна? – женщина игнорировала присутствующих. Для нее в зале существовала одна Изабель.

-я не понимаю, о чем вы. – растерялась под устремленными на нее взглядами актриса.

-сколько стоило подкупить полицию?

Ближайшие к ним люди начали оборачиваться на повышенные тона.

-я предлагаю поговорить в более уединенной обстановке. – Изабель взяла женщину под руку и вывела в коридор. Лукас тут же постарался направить разговор в другое русло, подключая как можно больше людей. Зачем обращать внимание на полоумную женщину?

Вне зала, на удивление, оказалось безлюдно. Женщина презрительно освободилась и сделала шаг назад, все еще оставаясь близко к Изабель.

-мне очень жаль Эмили. Но поймите, ваши обвинения для меня оскорбительны.

-я задавалась вопросом, сколько же будет стоить, допустим, убийство человека, со всеми вытекающими? Чтобы следы были отлично заметены, а полиция быстро закрыла дело. После этого можно жить с чистой совестью и душой, не так ли, Мисс Маршалл? – миссис Смит была безмятежна, ее взгляд был способен проткнуть собеседницу насквозь. Она возвышалась над Изабель, сжимая в скрещенных на груди руках свое превосходство. Девушка стояла, выпрямив спину. Она смотрела в лицо страдающей женщины. Матери Эмили нужно было найти успокоение, но перед этим, виноватого.

– потому что я сделаю это с тобой, как ты сделала это с моей девочкой. – миссис Смит наклонилась к уху Изабель. – кажется, ты сладко спишь ночами, наслаждаешься жизнью, которая тебе не принадлежит.

Эта фраза звучала двусмысленно. Изабель была уверенна, что сможет справиться с провокацией, но это оказалось последней каплей. Она обошла женщину.

-вы в праве распоряжаться всеми имеющимися у вас ресурсами. Я желаю вам всего доброго.

Изабель была виновна в смерти Эмили, но позволить этой женщине похоронить себя под грузом ее боли, было слишком. Она выбрала освобождение. Юридически, Изабель не приложила к происшествию никаких усилий, сделка с духом была заключена на словах, а это уже выходило за рамки знакомой всем действительности. Тихо, она будет помнить и сожалеть, но продолжать совершенствоваться и жить. Хватит довольствоваться никчемностью.

Девушка стояла на террасе. Низкие мраморные перила огибали почти всю площадь и заканчивались у трех низеньких ступеней. Ночь была тиха, весна передала борозды правления лету. В небе, зная, чем терзалась Изабель, ей подмигнула звезда. Вечерняя прохлада отрезвляюще выветривала действие пузырьков шампанского и веяла свободой.

Сначала она почувствовала тепло, а затем опустившуюся на плечи жесткую ткань. Изабель повернула голову, хотя внутри уже догадывалась, кого увидит. Сэм стоял справа от нее. Небрежно красив, как всегда холоден, заботлив. Именно его она мечтала увидеть весь вечер.

-спасибо. – девушка поправила пиджак.

-все в порядке? - мужчина считывал тревогу. Более того, он был практически уверен в ее источнике.

-да. Все отлично. – тихо сказала Изабель. И дело было не в попытке солгать, она действительно чувствовала себя хорошо и не хотела портить магию момента.

Как она была прекрасна! Каждый день, каждую секунду, любая, но сейчас в этом чертовом платье, желаемая всеми собравшимися. Хотелось назвать ее лишь своей.

-я убедился, что ты на своем месте. Ощущаешь всеобщее восхищение? - теории лучше оставить при себе.

-немного. Рада тебя видеть.

-я имею слабость к искусству. – а его лучшее проявление стояло перед Сэмом.

-правда? Что привлекает тебя больше всего? 

Изабель скромно взглянула на Сэма из-за плеча. Ее глаза лучились улыбкой, предназначенной только ему.

-музыка. – после потери Элизабет мужчина не дослушал до конца ни одного фортепианного концерта или оперы. Он восхищался талантом жены, которого более никогда не встречал. Ее игра была чарующей, невероятной. – заинтересован театром.

Имело ли взаимосвязь то, что Изабель, как и Элизабет, имела страсть к искусству? Что значили те слова Лив? Сэм ощущал покой рядом с ней, голоса вокруг замолкали, но, будто, это не имело той ауры невесомых сил.

Изабель рассмеялась.

-приходится быть?

-нет. Я хочу увидеть тебя на сцене. Чтобы дыхание каждого, как и сегодня, перехватило от твоей красоты, силы и эмоций.

-откуда тебе знать?

Она смотрела на него с тысячей других вопросов, которые терзали ее. Незаметно для себя, Изабель позволила ему снять с себя все маски, явившись вновь лишь мечтательной хрупкой девушкой. Сэм более не мог сопротивляться. Он подошел ближе и положил руку на тонкую шею, приподнял большим пальцем подбородок. Губы Изабель приоткрылись, приглашая его наконец сделать все, чего он хотел. Глаза, обрамленные пышными ресницами, смотрели так преданно и...пусто? Было все равно. Сэм поцеловал девушку. Требовательно, грубо, жадно. Он впился в ее губы, такие желанные, нежные. Вкушать ее, подобно запретному плоду. Изабель стояла неподвижно, не отвечая на все ласки. Сэм резко отстранился. Этот было глупой, жестокой ошибкой. Он сделал шаг назад, падая в бездну. И пропадая из виду, освобождая Изабель от оцепенения.

Изабель зажмурилась и распахнула глаза. Она все также стояла одна на лестнице. На ее плечах покоился пиджак, от которого едва можно было уловить запах моря и виски. Девушка огляделась по сторонам, ища владельца. Непонятно почему, но Изабель была уверенна, что Он был здесь. Что они разговаривали, но в памяти не было никаких событий и картинок. Лишь приятная усталость. Сколько она простояла здесь в одиночестве? Девушка села на ступени и уютнее закуталась в пиджак. Глупо, но она представила себя в объятиях Самаэля.

Сэм открыл глаза. Он снова оказался здесь. В своем аду и своей обители одновременно. Темный шатер, освещаемый одним единственным прожектором в середине устремляющегося в пустоту потолка. Пол, состоящий из песка, способного утащить в пучину навсегда. И стеклянные шкафы, подсвечиваемые изнутри.

Сэм не должен был этого делать: позволять себе касаться ее, желать, Он потерял контроль, подчинил ее себе, использовал.

Из тьмы раздался безумный смешок. Мужчина окончательно пришел в себя и поднял голову. Он дернул рукой, собираясь выплеснуть гнев на голума, но тут заметил. Вокруг пальцев правой руки были обмотаны нити души Изабель. Сэм давно мог овладеть девушкой таким образом, сломив волю и личность. Играть и ломать под себя, но мужчина находил в себе еще несколько крупиц уважения. Он хотел снова быть человеком, чувствовать, стать достойным ее любви. Но сейчас Сэм стоял в Пандемониуме*, потерявший власть над тьмой и своей низменной сущностью.

          Пандемониум*-сборище всех злых духов и демонов. Место, где царит разврат и распутство.