Потерянные Наследники

Адриан

Агата будто в воду глядела, когда обещала, что я не пожалею, если разрешу Святу и Полине прожить у нас тот декабрь. Первая неделя, проведённая вчетвером под одной крышей, была ярким тому доказательством.

Лучшая черта, которую я не знал в Полине и не замечал раньше в Святе, была ненавязчивость. Поскольку все мы были студентами, из которых двое ещё и работали, мы пересекались только по утрам и иногда вечером, когда у Свята был выходной, и мы, выстроив перед собой батарею из пивных бутылок, устраивались в гостиной, чтобы поиграть в приставку. Если бы в ту ночь я не застал Полину на кухне, и если бы периодически не натыкался на Тайлера, любовно грызшего носок очередной психоделической раскраски, я бы вообще усомнился, что мы живём в квартире не втроём.

Единственное, что беспокоило меня на старте того декабря, это моя сестра. Чем ближе был день рождественского бала, тем меньше жизненной энергии оставалось в ней. На правах близнеца, я имел доступ в ее эмоциональное состояние, и беспокойство, которое ворочалось внутри Агаты, заражало и меня. Томас был единственным, кто, волею нашего деда, мог уберечь мою сестру от надвигавшейся ежедневными шагами угрозы. Но как люди, между которыми проскальзывали такие разнополярные эмоции, могли вместе выстоять против опасности, поджидавшей Агату за двухнедельным углом? Похоже, в их споре, произошедшем в кабинете Матвея Лукича, Томас действительно выиграл. Он стал Агатиной тенью. Но почему моя властная непоколебимая сестра даже не пыталась превратить его жизнь в ночной кошмар? Вопрос, на который у меня не было ответа. Но что-то мне подсказывало, был близок день, когда я его получу.

В среду вечером необъяснимым образом я остался дома один. Свят и Полина работали, Агата и Тайлер в сопровождении Томаса (разумеется) ушли на пробежку отрабатывать лишний килограмм, набранный кем-то из них. Макс по уши погряз в своём романе с Викой, остальные страдали либо от гриппа, либо от похмелья после вчерашнего открытия нового бара на Рубинштейна. Противная мысль о том, что Руслан запросто сумел бы составить мне компанию, чесалась где-то на задворках моего затылка.

По телевизору шло интервью с Джейми Оливером, а готового ужина в холодильнике не было. Услышав, как шестнадцатилетним парнем он бросил учебу ради  Вестминстерского колледжа кейтеринга, я воспринял это как вызов. Погремев в морозилке, я извлёк оттуда солидное утиное тело. Наскоро разморозив птицу в микроволновке, я думал так же недолго, прежде чем запихнуть ей внутрь яблоко. Изрядно полив свой будущий шедевр маринадом для говядины, я воткнул утке в бока несколько веток розмарина, и отправил в духовку. Когда я уже собрался отметить это дело стаканом бурбона, во входной двери повернулся ключ. Я высунулся в коридор, готовый приветствовать Агату с Тайлером, но вместо них на пороге Полина устало разматывала темно-зелёный шарф, который здорово подчеркивал медь ее собранных в хвост волос.

-Привет, - кивнула она мне даже без намёка на улыбку, - вкусно пахнёт.

-Я делаю утку, будешь?

Полина не ответила, отвернулась и стала расстёгивать пальто. Проходя мимо меня, ошарашенного тем, что мои кулинарные способности не получили должного восхищения, она прятала глаза.

Хочется напомнить, что психолог из меня никакой, так что я просто проводил Полину взглядом до ее комнаты, а когда за ней закрылась дверь, вернулся к своему бурбону. Но политика невмешательства в чужие дела в тот день вообще не работала. Быстро, чтобы не передумать, я пересёк коридор и без стука (это же мой дом) вошёл к Полине в спальню. Девушка сидела на кровати и сосредоточенно считала деньги. Перед ней по кучкам были разложены купюры разного номинала, вот только они были такие тоненькие, что их еле еле хватило бы на месячную аренду трехкомнатной квартиры в спальном районе. Полина свирепо глянула на меня подозрительно красными глазами.

-Кто тебя воспитывал? Вроде бы ума много не требуется, чтобы запомнить, как сжимать пальцы в кулак и стучать ими в дверь!

-Зачем ты считаешь их? - Проигнорировав ее претензии, поинтересовался я.

Явно без разрешения, из глаз Полины выползли слезы. Она сердито размазала их по щекам вместе с тушью и швырнула в меня подушкой.

-Уходи!!! - Она промахнулась, но вместе с движением воздуха купюры одинокими стайками разлетелись по покрывалу, - пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя такой жалкой!

-Пока ты не скажешь, что произошло, я не уйду, - решительно ответил я, прислоняясь к стене и скрещивая на груди руки, давая понять, что готов подождать. Полина послала меня и, больше не обращая внимания, возобновила свой счёт. По тому, с каким отчаянием она отсчитывала последние пятисотки, я понял, что ей не хватало на нечто крайне необходимое.

-Сколько не хватает? - Спросил я, когда она выпустила из рук деньги и с безнадёжным видом опустила голову.

-Много. В два с половиной раза больше, чем я успею заработать за декабрь.

-Сколько?

-Девяносто тысяч, - Полина с силой стукнула кулаком по деревянному каркасу кровати. То ли от боли, то ли от огорчения, невоспитанные слезы снова вылезли на свет божий. Девушка запрокинула голову, пытаясь слить их обратно в глаза, но вместо этого из горла вырвалось угрожающее всхлипывание, и Полина разрыдалась.

Я ненавидел женские слёзы почти так же сильно, как ревность или занудство. Но с ней это просто не работало. Плакала Полина, а больно неожиданно стало мне. Я шагнул к ней, намереваясь утешить, но она дёрнулась в бок и развернулась, сбив покрывало.

-Ненавижу чувствовать себя такой бесполезной и жалкой! - Прорыдала Полина.

Я уже не мог выносить этот рёв, кромсавший мою душу на части. Сев на кровать, я потянул сопротивлявшуюся девушку к себе на грудь. Я обхватил ее маленькое дрожавшее от слез тело в кольцо своих рук, сомкнув где-то в районе ее груди. Сидя ко мне спиной и не имея ни малейшей возможности пошевелиться, Полина начала успокаиваться. Прошло какое-то время, и она затихла, откинувшись затылком мне на плечо. Жар ее кожи передавался и мне. Я откинул Полине волосы и опустил подбородок ей на плечо.

-Деньги правят этим миром. Если ты будешь реветь всякий раз, когда тебе будет на что-то не хватать, никаких слез не хватит, и... - моя глубокомысленная речь сбилась, когда я обнаружил, как Полинино тело реагировало на мой голос. По ее голым рукам побежали мурашки, а влажная от слез щека сильнее прижалась к моему виску. Забыв, что хотел сказать, я повернул голову и медленно выдохнул Полине в ухо, проверяя свою теорию. Она обмякла у меня в руках и затаила дыхание. Я медленно поцеловал ее в шею, и с ее губ сорвался порывистый вздох.

-Я могу дать тебе эти деньги. Это не такая уж большая сумма для меня, - прошептал я, ведя губами вверх по ее сонной артерии. Но Полина вдруг гневно дёрнула локтем, угодив в живот, так что мне пришлось выпустить ее из своих рук.

-Это самое отвратительно предложение дать взаймы! - Закричала она на меня.

-Я предлагаю тебе безвозмездную помощь без какой-либо задней мысли! Это же даже меньше полутора тысяч евро!

-Вот! Опять! Как предложение о финансовой помощи можно преподносить как оскорбление?! Ты избалованное деньгами чудовище, Адриан! - Полина гневно столкнула меня с кровати, а я вздрогнул, потому что она впервые за долгое время назвала меня по имени. И оно здорово звучало в ее исполнении, - видишь, тебя даже это не обижает! Уходи! Твой ужин, судя по всему, сгорел.

Я ругнулся и бросился на кухню, где как раз Джейми Оливер в завершении своего интервью советовал телезрителям держать себя в руках и контролировать количество съеденного и выпитого. Я сунулся в духовку спасать почерневшую утку, обжегся о противень, и останки моего ужина вылетели из пекла на пол. Я сунул пульсирующие болью ладони под ледяную воду. На произведённый мной грохот прибежала Полина. Быстро оценив обстановку, она выключила духовку и распахнула окно. Вооружившись прихваткой она подняла утку и отправила ее в последний полет в мусорное ведро, подмела пол и поставила противень в посудомойку. А я все не убирал рук из-под крана.

-Покажи, - потребовала Полина, приближаясь ко мне почти вплотную.

-Пройдёт! - Отозвался я. Она потянулась ко мне, но я выключил воду и, отстранив ее, покинул кухню. Сорвав с вешалки пальто, я вышел из квартиры. Двери лифта разъехались в стороны и на этаж вышла раскрасневшаяся Агата с бесчувственным Тайлером на руках. Почуяв меня, он слабо вильнул хвостом.

Я кивнул Томасу и потрепал щенка по голове.

-Похоже хороший кроссфит тебе сегодня устроили, а, братишка?

-Адрик, что случилось с твоими руками?! - Почти взвизгнула Агата, заметив алые пятна.

-Спалил наш ужин! Пойдём поедим к Рамилю? Он же давно звал нас, - не давая Агате опомниться, я быстро затолкал ее обратно в лифт.

Рамиль был самым колоритным грузином из всех, кого я когда-либо встречал. Усатый, поджарый с потрясающим чувством юмора и ничуть не уступающей ему по качеству предпринимательской жилкой. Он открыл национальный ресторан на первом этаже нашего дома около месяца назад, а поскольку прежде он работал стоматологом, что был свидетелем всех Агатиных пломб, приглашение посетить его детище мы получили одними из первых. К тому же, Рамиль души не чаял в Тайлере. Специально для него он заказал на дверь табличку «Dogs allowed» и оборудовал угол, где можно было оставить собаку. Никакой детской комнаты. Только угол для собак с сухим кормом, поилкой и массой игрушек. Собственноручно устроив Тайлера в лежанке, Рамиль проводил нас троих за столик. Сегодня было немноголюдно, кроме нас было занято два или три стола, официанты работали быстро, проворно управляясь с подносами.

-Томас, почему дед выбрал в телохранители Агаты именно тебя? - Поинтересовался я, чтобы нарушить странное неловкое молчание, воцарившееся, как только Рамиль ушёл на кухню готовить для нас шашлык.

Томас так посмотрел на меня, что я подумал было, будто он решил отправить меня на тот свет, хотя на самом деле он просто задумался.

-Он и не выбирал. Просто приказал лететь сюда. Сказал, что если с Агатой что-то случится, он убьёт меня.

-Это он может, - хмыкнул я.

-Да. Точно, - с грустной улыбкой ответил Томас. Агата внимательно изучала его лицо, но, когда Томас глянул на неё в ответ, опустила глаза.

Что-то точно происходило. Я готов был поставить на кон волчка, что один из них вот-вот западёт на другого. Оставалось только понять, кто сдастся первым?

***

Мысли о Полине никак не давали мне уснуть. Я скинул с себя одеяло и зажег ночник. Выудив из-под кровати ноутбук, я уселся на пол и открыл конспект по рынку ценных бумаг. Если акции с облигациями отличить не составляло труда, то с деривативами начиналась какая-то вакханалия. Спот, своп, фьючерс, форвард, варрант, опцион, колл, пут, хедж, - эти слова связались в моей голове в один крепкий узел, и я вообще перестал что-либо соображать.

Меня позвали шёпотом будто из другого мира. Я вскинул голову и из-за кровати увидел Полину, нерешительно застывшую в дверях. Я кивнул, жестом приглашая зайти. Девушка прикрыла дверь и села на пол рядом со мной, прислоняясь спиной к кровати.

-Ты изучаешь внебиржевой рынок? – Шепотом спросила она, заглянув ко мне в ноутбук.

-Это не для меня. Спустя какое-то время, - я замялся, - Агате понадобятся познания в области РЦБ, хочу подготовиться. А ты что, разбираешься в этом?!

-У меня это профильный предмет в универе.

-Скажи мне, в чем их проблема?! Какая разница между форвардом и фьючерсом? - Взмолился я.

Полина мягко улыбнулась и, подогнув ногу, положила на неё мой блокнот. Разделив страницу пополам, она подписала столбцы аккуратными печатными буквами.

-Фьючерс торгуется на бирже, а форвард нет, при заключении контракта продавец и покупатель не имеют никаких биржевых гарантий, а в случае с фьючерсом интересы участников контракта защищает клиринговая палата, - Полина так воодушевилась, что забыла зачем пришла ко мне. Щеки ее раскраснелись, ей явно нравилось произносить эти невозможные слова, - Частота поставки фьючерса от двух до пяти процентов, у форварда она стопроцентная...

С ее плеча соскользнула бретелька, и я понял, что дальше слушать не смогу. Я накрыл ее ладонь своей, этим молчаливым жестом призывая остановиться. Карандаш замер на полуслове, Полина подняла на меня испуганные глаза.

-Зачем ты пришла? - Спросил я, придвинувшись ближе, так что теперь наши плечи соприкасались.

-Если бабушка с дедушкой до января не выкупят землю, на которой находится оранжерея, ее снесут. У них мизерные пенсии, которых с уплатой ежемесячной ренты едва хватает на еду. Сто пятьдесят тысяч им за оставшееся время никак не собрать. Поэтому я должна это сделать. Двадцать тысяч у меня осталось, и сорок я заработаю. А девяносто... - Полина смутилась, - твоё предложение, оно... я все отдам! Три месяца и я верну тебе назад всю сумму!

-Полин, - перебил я ее, - одно из правил нашего деда, который, поверь, очень дружит с деньгами, не предлагать финансовую помощь дважды. Никогда. Ты отказалась от денег, когда я тебе их предлагал.

Полина смотрела на меня почти с отчаянием, словно не верила своим ушам.

-Но ты можешь заработать их, если согласишься стать моим репетитором по РЦБ. Скажем, я буду платить тебе пять тысяч за час объяснений всего этого дерьма. Что скажешь?

-Я люблю их, как своих. Я не переживу их отчаяния. У них больше ничего нет, - прошептала Полина, смело глядя мне в глаза и заставляя сердце пылать, - эта старая оранжерея их главное воспоминание о жизни, которую они доживают. Я согласна стать твоим репетитором.

Я качнул головой. Полина снова вернула меня туда под стеклянный купол, где мы танцевали под музыкальные отголоски прошлого между кадками пальм, разбитыми временем. Глаза Полины вновь заволокло слезами. Я протянул руку и успокаивающе провёл пальцами вниз по ее плечу.

-Все будет хорошо. Иди ко мне.

Полина молча придвинулась ближе, и тепло ее кожи обожгло меня. Она осторожно, будто боялась, что я смахну ее руку, коснулась пальцами моей груди, задержалась у сердца и повела их ниже, медленно обводя мышцы живота. Я почти не дышал. Ее пальцы достигли края моих спортивных штанов. Она обхватила их широкую резинку так, что большой палец оказался под ней, и подняла на меня глаза. Я потянулся к выключателю и погасил ночник. После чего одной рукой сгрёб Полину в охапку и бросил к себе на кровать.

Если при свете я ещё как-то мог сдерживать себя, то в темноте совершенно утратил контроль. Ее губы были податливыми и мягкими, обхватив меня за шею, она скользнула языком ко мне в рот. Я коленом раздвинул ей ноги, проведя рукой по внутренней стороне бедра. Полина стянула с себя майку и прижалась ко мне. Я уже не мог оторваться от неё.

Слегка засасывая кожу, я прокладывал поцелуями дорожку от ее шеи вниз по ключице. Когда же я обхватил губами ее сосок, девушка тихо застонала, вцепившись пальцами мне в волосы. Я спускался ниже, пока не столкнулся с шортами, которые все ещё были на ней. Я взглядом спросил разрешения, и глаза Полины согласно сверкнули в темноте. Я рывком сорвал с неё пижаму, и теперь ее полностью обнаженное тело, подсвечиваемое луной, подглядывавшей через окно, выгибалось от желания прямо передо мной. И я сделал так, чтобы она кончила. Когда ее тело содрогнулось от волны удовольствия, я поцеловал её в живот и поднял голову. Полина сползла ниже и впилась в меня губами. Ее руки решительно схватились за край моих боксеров, но я, предвидя ее намерение, не дал снять их с себя.

-Что не так? - Хрипло шепнула Полина, обхватив рукой твёрдое доказательство моего к ней желания.

-Сегодня мы дальше не пойдём. Я не хочу, чтобы ты на утро об этом пожалела, - решительно ответил я.

Полина хотела возразить, но я заткнул ее новым поцелуем. Она все ещё слабо сопротивлялась, но я быстро завернул ее в одеяло и прижал к себе. Она поворчала ещё минуту, а потом, уткнувшись носом мне в грудь, уснула, пока я преодолевал себя, убеждая, что все сделал правильно. Полина была девственницей, и я не имел права так поступать без ее осознанного на то согласия.