Легенды Ледяных Земель | ВИГУКИ

Бимиль, Чугын

В подвалах королевского замка, глубоко под землей располагалась лаборатория. Работа здесь кипела, даже если Хванджин был вынужден подняться наверх, чтобы принять участие в Совете или просто переговорить с Его Величеством. Но сейчас по лаборатории ходил именно Хванджин, а в помещении с ним никого не было, кроме едва живого лесного эльфа, скованного свинцовыми цепями, которые, как выяснилось исключительно опытным путем, отравляли эльфийское тело куда сильнее, чем человеческое.

Омега тихо напевал себе под нос забавную мелодию, смешивая кровь с сине-зеленым веществом в пробирке стеклянной палочкой. Его пение и стук стекла о стекло отражались от холодных стен, покрытых инеем. Здесь внизу вообще было холодно, но омега в таких условиях работать привык. Так и должно быть, если хочешь, чтобы все образцы сохранились на подольше.

Не было у него мыслей о том, что за его спиной сидел кто-то живой. Просто очередной подопытный, у которого необходимо извлечь все, что только возможно, лишь бы еще хотя бы на шаг приблизиться к разгадке безумного долголетия эльфийского народа.

Лампочка на потолке мерцала, но омега не замечал этого, был слишком сосредоточен на поливе засохшего цветка в глиняном горшке эликсиром, в основе которого была кровь лесного эльфа.

— Как оно светит? — поинтересовался эльф.

Его голос был сухим, хриплым и очень слабым. Он чувствовал, что жизнь его угасает, осталось совсем немного, и он испустит свой последний вздох. Его тело было обескровлено настолько, что он уже даже не чувствовал онемевших пальцев. Все плыло перед глазами, дышать было тяжело, подташнивало и хотелось спать, но чертово любопытство не позволяло просто заснуть. Нужно было узнать, почему в стеклянном сосуде светится какая-то нитка, вообще не похожая на фитиль свечи. Эльфу это казалось очень важным.

Хванджин поднял глаза на лампочку и усмехнулся. Его забавляло, что эльфы не могли додуматься до электричества и все еще пользовались свечами. Мудрые долгожители не желали развиваться и познавать мир вокруг себя, не рвались совершать открытия, не пытались изобретать новое. Глупышки.

— Мы обуздали подземные воды, построили дамбу. С помощью воды и капельки магии вырабатываем электрический ток, который течет по медным проводам. При помощи специальных устройств электрический ток передает энергию в другие устройства, например, в эту лампочку. И не нужно без конца палить свечи, которые в ночи никогда не заменят солнце.

— Замудренно как-то... — шепнул эльфийский лазутчик и все-таки заснул, свесив голову на грудь.

И хорошо. В тишине работается куда лучше, чем в праздных беседах. Тем более...

Омега посмотрел на цветок в своей руке и от восторга даже перестал дышать, ведь цветок, которому уже не помогла бы ни вода, ни солнце, ожил, распустился, налился жизнью. Его пожухлые, бледные листочки стали сочными, зелеными и яркими, а вместо сухих веток красовались налитые стебли и даже нежно-голубые цветы.

Ну, конечно. Кровь эльфов способна исцелять. Наверняка она способна исцелить не только цветок, но и животное, и человека исцелить сможет.

Не став слишком долго ждать, омега на этот раз вмешал кровь в пробирку с прозрачной жидкостью в пропорции один к одному и, набрав немного лекарства в шприц, направился в соседнее помещение. Там находились провинившиеся, которые были такими же подопытными. Был среди них омега, которые был уже почти при смерти. Их всех ждала казнь, но в Чугыне смертная казнь не всегда значит «быстрая смерть от рук умелого палача». Иногда она бывает вот такой.

— Нет... не трогай меня... — пролепетал пристегнутый множеством ремней к кровати омега.

Если бы его молитвы хоть немного трогали Хванджина... Увы, когда дело касалось науки, он был крайне беспристрастен. А потому игла легко пронзила вену, и лекарство, а может быть, и яд, было без промедления впрыснуто в кровь человека.

Хванджин отошел в сторону и, скрестив руки на груди, упершись взглядом в омегу. Он запишет все после, а сейчас будет очень внимательно наблюдать за тем, что будет происходить с пленным. Будет ли он чувствовать себя лучше или, быть может, муки его все-таки закончатся, и он просто умрет от того, что Хванджин ошибся с дозой или чем-нибудь еще.

Но, вот же чудо, взгляд подопытного стал яснее; осунувшееся лицо не то чтобы стало более живым, но, по крайней мере, не столь серым и болезненным, каким было. По замешательству в глазах было ясно, что он не мог понять, почему вдруг стал чувствовать себя лучше.

— Как ощущения? — поинтересовался Хванджин.

— Что ты вколол мне?

Хванджин цокнул языком и закатил глаза.

— Как ощущения? Что ты чувствуешь?

Можно подумать, он должен отвечать подопытному мясу. Никак иначе омега к присутствующим здесь не относился: они все преступники. Не смогли послужить на благо своего государства, навредили ему и его жителям. Конкретно этот омега собственноручно задушил свое дитя. И если он принес в этот мир свою злобу, лишил жизни драгоценное в их королевстве существо, младенца, значит будет приносить пользу вот так. Идея ставить опыты над заключенными пришла, на удивление, не в голову Хванджина, а озарила Сонгмина. Король лишь дал свое позволение. Все здесь были не достойны того, чтобы продолжать свою жизнь в радости от нового дня.

«Умереть — это слишком просто. Каждый из нас должен приносить пользу, даже если он чертовски безнадежен», — так говорил главный инженер-изобретатель Бимиля.

Каждый в Совете был с ним согласен, и теперь выяснение секрета долголетия продвигалось с каждым днем все быстрее и результативнее.

— Тепло, легкость. Очень хорошо. Жить хочется.

— Жить, — на губах красивого омеги появилась презрительная усмешка, и он поспешил вернуться в свою лабораторию. — Эльфийская кровь заставляет оживать почти мертвое и пробуждает в нем желание жить, выходит? Я так и запишу. Вопрос лишь в одном: сколь долго длится этот эффект? — сам себе бормотал он.

Он взглянул на цветок. Тот, увы, вновь принялся демонстрировать признаки увядания: на листьях появились болезненные желтые пятна, лепестки стали вялыми и слабыми. Хванджин коснулся одного из них, и тот безвольно упал на стол, покинул осунувшийся стебель и сорвал с губ омеги тяжелый грустный вздох.

— Увы, видимо, совсем недолго...

Но если эффект столь кратковременным, наверняка есть способ его продлить, закрепить. Если этот эльф не умрет в ближайшие несколько часов, он сделает еще несколько уколов тому омеге, чтобы понаблюдать за тем, как он будет себя чувствовать, не будет ли закрепляться этот эффект «жажды жизни».

Послышался негромкий стук в дверь, и омега обернулся.

— Извините, господин, вы просили напомнить о собрании Совета, — известил слуга.

Кивнув, Хванджин махнул тонкой ладонью, чтобы тот убирался, и вновь посмотрел на цветок. Да, об этом определенно стоило рассказать.

Когда он явился в зал Совета, за большим каменным столом уже сидели все, включая Намджуна.

Альфа поднял не особо довольный взгляд на поклонившегося омегу и коротко кивнул ему в сторону одного из четырех стульев.

— Опоздание содержится в крови омег, — негромко отметил Сонгмин, но Хванджин промолчал. Только тихо хмыкнул сам себе под нос и, заняв свое место, устремил взгляд на Намджуна.

Альфа закончил читать один из свитков, лежащий перед ним, и наконец заговорил:

— Есть, что рассказать? Сонгмин уже успел отчитаться о проделанной на востоке работе по восстановлению рудниковых шахт после обвала, — отметил Его Величество.

Хванджин, поспешно раскладывающий перед собой бумаги и только что сделанные записи, утвердительно кивнул.

— Да, Ваше Величество, как раз поэтому я и задержался. Я как раз закончил работать с еще одним из пленных лесных эльфов. Спешу сообщить, что на этот раз растению удалось расцвести, а не просто прекратить увядать. Здесь прописана вся проделанная за эту ночь и утро работа, от начала и до конца. Все пропорции, наблюдения. Смею предположить, что чудодейственность эльфийской крови напрямую связана с его положением в иерархии. Мне удалось узнать, что этот эльф некогда занимал пост главного в карауле у западной границы Бимиля, он выходец из благородной, но мелкой по своему социальному статусу семьи, не был приближен ко двору. Но он, как и большинство лесных эльфов, обладает целебной магией, пусть и запас его сил не столь огромен, как мне хотелось бы.

Намджун перехватил бумагу, скользнув взглядом по написанному омегой, и задумчиво прикусил щеку.

— Что насчет лекарства от мглистой чумы? — негромко поинтересовался он, однако, особой надежды в его голосе не было, — Кровь эльфов может исцелять и людей? Ты написал о...

— Да, Ваше Величество, — посмел перебить Хванджин. В такие моменты он, возможно, был слишком сильно охвачен энтузиазмом, никак не мог держать себя в руках, позволяя себе подобную дерзость, но Намджун словно все понимал — благоразумно не обращал на подобное никакого внимания, — Я испробовал на одном из пленных ту дозировку, что указал в конце. Ему стало лучше, но я уверен, что эффект не продержится долго. Простите, Ваше Величество, но я пока что не пришел к тому, чтобы вакцину можно было использовать на нашем народе.

Намджун поджал губы плотнее и кивнул. Мглистая чума... Зараза, что уносила с собой жизни тех людей, которым не посчастливилось жить на поверхности Чугына, тех, кто годами жили под землей, работали в шахтах и там же добывали себе пропитание и растили детей. Мало, кто из этих детей выживал, мало, кто мог перебраться на поверхность, ведь Чугын уже много лет был закрыт для подземных жителей страны.

Когда-то это было не так. Раньше люди могли подняться по социальной лестнице и перебраться в столицу, но когда им это удавалось, они приносили с собой эпидемии. Увы, их страна была покрыта ледяным туманом, и все, что они могли — это развивать жизнь в подземельях настолько, насколько это было возможно.

Лишь мглистая чума, окутывающая человеческие тела из-за недостатка света и воздуха, была и есть самым большим врагом тех, кто жил в подземельях. Необходимо было найти способ исцелять людей, и в этом тоже была цель исследований Хванджина. Он не просто искал способ продлить человеческую жизнь, он искал лекарство от всех болезней.

— Я уверен, что секрет в эльфийской крови. Секреты их органов, которые не отличаются от наших, не давали такого же результата, какой дала кровь. Мы сразу начали копать слишком глубоко, ответ все это время был на поверхности. Но все-таки я уверен, что без Реки Жизни и Леса Духов, которые лесные эльфы охраняют куда тщательнее собственных границ, тоже не обошлось. Если бы можно было там побывать... Ваше Величество, я просто уверен, что есть способ отделения долголетия от эльфийского тела. Быть может, это так же напрямую зависит от их силы? Чем сильнее магическая мощь, тем сильнее действие его крови? Если бы нам только удалось исследовать кровь более высокопоставленных эльфов благородной крови, в чьих телах течет большой запас силы...

— Нам нужно подумать, что мы можем сделать для того, чтобы у тебя была возможность продолжать работу, — кивнул Намджун и отложил бумаги в сторону, — Это уже очень много, Хванджин. Ты хорошо поработал.

Омега почувствовал, как его сердце пустилось вскачь после слов мужчины, и коротко поклонился. Ох, скольких же сил ему стоило удержать румянец, не пустить его на свое лицо.

Намджун же перевел взгляд на Хаына. Теперь была его очередь рассказать Совету то, что удалось узнать ему самому после переговоров светлых и темных эльфов. Он рассказал Намджуну лишь часть, самое основное, остальное король пожелал услышать на заседании. Чтобы каждый советник был в курсе происходящих событий за пределами их страны.

Хаын тоже разложил свитки перед собой под короткую усмешку Сонгмина. Конечно, человеку, обладающему абсолютной памятью не нужны были все эти бумажки для того, чтобы что-то рассказать. Он сам был словно рукопись, помнил каждый день своей жизни поминутно, и, к сожалению или счастью, не только своей.

— Как я уже говорил, Ваше Величество, светлым и темным эльфам удалось достичь соглашения. Они заключили перемирие. Король Бьекана сейчас находится в невыгодном положении, как и мы, но насколько мне известно, младший брат короля Чонгонана был немедленно отозван в столицу. Они подозревают лесных эльфов, а не нас. К тому же мне стало известно, что юстициар северного королевства сыграет свадьбу совсем скоро, и что Мин выслал в Чонгонан приглашение на этот праздник. Это первый раз за несколько веков, когда темные эльфы посетят светлых, если они, конечно, примут это приглашение.

Слушая его, Намджун лишь сильнее хмурился. Хорошие новости сменялись плохими. Теперь казалось, что они с Бьеканом остались один на один.

— Король Бьекана не идиот, к сожалению, хоть и хочет им казаться. Теперь лесные эльфы сосредоточатся на нас, а мы на них. Нужно сделать все, чтобы поскорее узнать их секреты, столь необходимые для Хванджина. К тому же, — король почесал кончик своего носа, думая, — Необходимо подкреплять подозрения светлых и темных эльфов в сторону Бьекана.

Взглянув на Хаына, Намджун прищурился.

— Отправляйся в Бьекан, Хаын.

Все министры застыли. Этим приказом Намджун подписал альфе смертный приговор.

Но для Хаына, готового положить свою жизнь на алтарь благополучия Бимиля, в этом решении не было ничего необычного. Он понимал, что однажды это с ним приключится. Однажды ему придется пожертвовать своей жизнью во имя страны, а потому оставался спокойным.

— Что мне нужно узнать, Ваше Величество?

Хванджин поправил круглые очки в тонкой металлической оправе и прочистил горло под испытующим взглядом Намджуна. Очевидно, король ожидал, что омега незамедлительно озвучит то, что ему необходимо, но Хванджин не был королем. Да, он убивал виновных в страшных преступлениях в стенах своей лаборатории, но никогда ему не приходилось выносить приговор самолично.

Быть палачом и исполнять приказ или слово закона, не то же самое, что выносить смертный приговор.

— Хванджин, — с нажимом позвал Намджун.

— Простите... Да. Что ж. Нужны сведения о Реке Жизни. Она не просто так считается прародительницей эльфийского народа, лесные поклоняются ей испокон веков. Нужно узнать, какой секрет связан с ней. А также, что именно происходит в Лесу Духов. Туда допускаются только лесные эльфы, во всяком случае в сердце этого леса. Ну и было бы здорово завладеть хотя бы одной пробиркой крови лесного владыки.

Услышав последнее, Хаын не сдержал усмешки. Да уж, задачка не из легких. Со своей необычной жаждой крови, зеленоволосые ушастые монстры точно придумают ему какое-нибудь извращенное наказание.

— Решено, — кивнул Намджун и поднялся.

Все министры поднялись вслед за ним и поклонились королю.

— Любой ценой выполни этот приказ, Хаын. Тебе нельзя умирать, пока не достанешь сведения, о которых просил Хванджин. Постарайся. Нам больше нельзя ждать.

***

Чонгонан, Сольджикан

Птицы больше не пели. С наступлением зимы услышать их можно было только в оранжерее, а потому омегу разбудила тишина и совсем тихое копошение в стороне.

После истерики голова казалась необычайно тяжелой. Она будто бы вдавила и подушку, и матрас своим неподъемным грузом. Еще немного и проломит пол. Открывать глаза не хотелось, веки тоже казались омеге неподъемными, хоть он и понимал, что нужно поскорее подняться на ноги и начать новый день.

Но удивительным было иное: то, что его щек, словно влажной рукой касалась свежая прохлада, какой не должно было быть в натопленных королевских покоях. И даже это не могло заставить Тэхена хотя бы пошевелиться.

Перина у его живота медленно прогнулась под весом старшего короля, а носа коснулся терпкий и теплый аромат любистока. Любимый, безопасный. Он обволакивал Тэхена уютом, ощущением, что омега наконец-то смог вернуться домой, где всегда поймут и примут безоговорочно и абсолютно, без всяких глупых условностей. То, чего ему действительно не хватало.

Рука у Чонгука была мягкой, теплой и сухой, в отличие от воздуха, веющего лесной прохладой. Мужчина коснулся ей любимого лица и, опустившись, оставил на лбу омеги нежный, ласковый поцелуй.

Что бы он не натворил, Чонгук пообещал себе, что всегда будет на его стороне, будет все делать ему во благо. Для этого ведь и нужен муж, верно? Чтобы поддержать и помочь вернуться на верный путь.

— Пора просыпаться, Мое Высочество. Казнь совсем скоро, уже рассвело.

Голос Чонгука, негромкий, но настойчивый, заставил Тэхена наконец открыть глаза и совершить над собой титаническое усилие, чтобы все же оторвать голову от подушки. Он даже не сразу понял, что именно сказал ему Чонгук, о чьей казни он объявил только что.

Присев на постели, Тэхен нахмурился. Перед глазами немного плыло, и омега потер лицо ладонями, чтобы хотя бы попытаться разглядеть силуэт Чонгука, который поднялся и отошел к зеркалу, чтобы продолжить застегивать многочисленные янтарные пуговицы на своем особенно-строгом жаккардовом одеянии.

Нервный срыв, мучавший омегу прошлой ночью, сейчас не позволял его голове соображать должным образом.

— Казнь?.. Мину? — хрипло спросил он, и Чонгук обернулся.

Только сейчас Тэхен ощутил резкий, словно свалившийся на голову поток магической энергии, и застыл на месте, мгновенно позабыв о несостыковке в словах альфы. Его взгляд уперся в лицо мужа, глаза которого светились золотом столь ярко, словно кто-то расплавил этот мягкий метал в котле.

В горле омеги застрял комок, но он нашел в себе силы опустить ноги вниз с постели, тут же устремив к ним взгляд — весь пол их покоев был покрыт молочной дымкой, такой густой, что он больше не видел своих стоп.

От каждого движения и шага Чонгука легкая дымка тревожилась, закручивалась в маленькие вихри, а после вновь оседала в спокойствии, обнимая каждую деталь их покоев, скрывая под собой дорогие теплые ковры. От взгляда на это становилось не по себе, пусть каждый шаг мужчины и взмывание тумана вверх завораживало. Он ведь понимал: Чонгук выпустил свою силу.

Саккат молчал.

— Чонгук? Что происходит? — его голос прозвучал неожиданно сипло, и он бы подумал, что это очередной кошмар, если бы альфа не подошел ближе и не протянул ему нижние одеяния.

Чонгук тихо вздохнул, а Тэхену показалось, что весь туман и вся его магическая мощь вздохнула вместе с ним, на мгновение прекратив давить на грудь омеги, а затем начав вновь.

— Я спасаю тебя, Тэхен. Я все объясню, но сначала подойди ко мне, я помогу тебе одеться.

Омега с сомнением глянул на протянутую руку мужчины, а затем на туман под своими ногами, но озвучить своего страха не успел. Чонгук поспешил его успокоить:

— Не бойся. Он не тронет тебя. Я не позволю.

Тэхен перехватил запястье мужа и неуверенно встал на ноги. Шаг, еще один. Чонгук не отходил от него, шел так же медленно рядом, помогая омеге дойти до большого зеркала. Там, взглянув в огненно-янтарные глаза, он обнажил тело омеги, сбросив с него ночную рубашку. Новые одеяния для него уже были готовы, Чонгук лично подобрал их сразу, как проснулся, а потому он поспешил укрыть плечи омеги не привычной белой, а черной нижней рубашкой. Так было принято.

— Разве Мину не...

— Да. Ты помнишь все верно. Но я не готов отдать тебя на растерзание народа и наших законов. Я и без того нарушил их достаточно в эту ночь, и если мне нужно будет нарушить еще несколько ради сохранения твоей жизни — я это сделаю.

Голос Чонгука был уверенным и твердым, и Тэхен невольно поджал задрожавшие губы, запустив ладонь в волосы мужа и мягко убрав несколько прядей от острых кончиков ушей.

— Разве же может король ради подобного идти против собственного народа?

— Король — нет. Муж — да.

Тэхену этого было достаточно для того, чтобы прикрыть на мгновение глаза и сдержать желание вновь заплакать. В жизни он не бывал такой плаксой, какой был сейчас. Его муж оставался сильным, значит, должен и он.

— Что ты делаешь сейчас? Затуманиваешь разум всех, кто живет в нашем замке?

Кажется, вопрос Тэхена прозвучал наивно, ведь Чонгук, который застегнул на нем брюки и принялся зашнуровывать расшитые золотом манжеты рубашки, негромко хмыкнул и бросил на омегу светящийся золотом взгляд.

— Не замка, Тэхен. Всего Сольджикана.

Пораженный ответом, Тэхен так и не смог вымолвить ни слова. Теперь он бесконечно будет задаваться вопросом: сколь же велика должна быть сила эльфа, чтобы он мог воздействовать разом даже не на сотню, а на тысячу, на десятки тысяч эльфов, населяющих столицу их государства? На что еще способен Чонгук?

Чонгук был молчалив, и Тэхен не стал отвлекать его беседами или своим любопытством. Наверняка для того, чтобы контролировать свои иллюзии, ему нужно было сохранять концентрацию и холодный разум.

Сегодня в волосах Тэхена не было украшений, лишь черная лента собрала его длинные волосы в аккуратный низкий хвост. Видимо, так тоже было принято, он не стал уточнять и вмешиваться, решив полностью довериться Чонгуку. В конце концов, у него с этого дня не будет выбора, только абсолютное доверие каждому слову и действию альфы, ведь он свою надежность показал не словом, а делом.

Омеге вдруг стало страшно от мысли, что в стенах этого замка столько смертельных тайн и опасных секретов, что если бы Чонгук не охранял его в первые месяцы их замужества, он умер бы уже давным-давно. А сейчас... сейчас ему просто повезло. Если бы удача оказалась не на его стороне, Чонгук стал бы вдовцом. Слишком много переменных...

Отворив тяжелую резную дверь, Чонгук вывел омегу из королевских покоев и уверенно направился вперед. Он кивал слугам на поклоны, и Тэхен спешил повторить за ним это несложное действие, разглядывая туман, что затянул своим полотном каждый сантиметр длинных коридоров.

— Они видят и слышат тебя, но пребывают в иллюзии. Все знают, что сегодня состоится казнь, поэтому они так молчаливы. Я приказываю им молчать, — объяснял Чонгук.

— А если магия не подействует на всех? Если они узнают? — шепотом спросил Тэхен, и Чонгук качнул головой.

— Исключено. Даже если ты скажешь им, что они в иллюзии, я просто быстро перепишу это воспоминание, словно строчку в дневнике. Моя сила сконцентрирована в Туманном Лесу для охраны границ, но если пожелаю, я могу выпустить иллюзию и распространить туман на весь Чонгонан. Но я надеюсь, у меня не будет поводов для подобного.

Весь Чонгонан... представить страшно. Тэхену казалось, что сила, которой его наделили Боги, огромная и ужасная, но сила Чонгука была далеко за пределами воображения омеги. Как в теле эльфа вообще может поместиться такая мощь?

Омеге было так любопытно, что он не мог удержаться и не задать несколько вопросов:

— Это очень много эльфов, Чонгук. Как тебе удается контролировать их?

— Тяжело контролировать разум тех, кто мне по силе равен или немного слабее, но в нашем замке не каждый знатный эльф обладаем магическим даром, как и во всем нашем государстве. Поэтому... это сложно, но не невозможно.

— И как долго они будут под воздействием чар?

— Простой эльф до тех пор, пока запас моей энергии не иссякнет. Дни, недели, месяцы. Что касается особенных случаев... Мин Юнги потребовалось чуть меньше двоих суток, чтобы очнуться, но он истощил мои магические запасы настолько, что я едва смог вернуть туман обратно, — поделился Чонгук и плотно поджал губы, задумываясь о чем-то, — На нашей территории есть лишь один эльф кроме тебя, чья магическая мощь приближена к его или моей. Твой наставник, Донгиль. Но он обо всем знает, — предупредил все вопросы Чонгук, а Тэхен, кажется, замедлил шаг.

Чонгук почувствовал, как пальцы омеги крепче сжали его локоть, и обратил на своего мужа спокойный сосредоточенный взгляд.

— Не беспокойся. Он дал мне слово, что будет защищать тебя. Возможно, он предан тебе не меньше, чем Менсу, которого ты спас. А может даже и больше. Поживем — увидим. Расслабляться и безоговорочно доверять ему еще слишком рано.

Чонгук не просто объяснял Тэхену, он его наставлял, учил. Он делал это ласково и мягко, хотя, омега был уверен, любой другой эльф не стал бы даже возиться с таким грешником, каким он стал. Любой другой плюнул бы в его сторону. А Чонгук был рядом, поддерживал, помогал, исправлял ошибки, допущенные Тэхеном. Он это ценил.

— Я не жалею о том, что сделал. Он заслужил это. Заслужил умереть именно от моей руки, и мне не жаль, Чонгук. Но я хочу, чтобы ты знал, что до конца своих дней я буду помнить о том, что ты сделал для меня. Даже если мы потеряли нашего нерожденного первенца... надеюсь, я смогу подарить тебе здоровых и крепких детей.

— Так и будет, Тэхен. Так и будет. Но сейчас тебе стоит подумать о себе. Мне не нужны дети без тебя.

Быть может, Чонгук и был в ярости первые несколько секунд, быть может, он сожалел о том, что ему пришлось отправить в туман стражников, которые лишь примерно исполняли свою работу, а после пришлось не спать, чтобы заставить всех, кто знали несчастных, поверить в то, что те сбежали из королевского замка, он прекрасно понимал, почему Тэхен сделал то, что он сделал.

Глядя в глаза Чонгуку, Мину во время допроса высказал в адрес этого надломленного омеги множество нелицеприятных вещей; наверняка в глаза Тэхена он сказал не меньше. Вряд ли Мину пожалел его или проявил сочувствие в связи с гибелью нерожденного младенца. Кажется, сострадание и сочувствие в нем погибли за много лет до того, как погиб сам эльф.

— А что же Донгиль, Чонгук? Если он предаст... — Тэхен замолчал, так и недоговорив, ведь страшно было даже представить о том, что тогда случится.

— Я отправлю его охранять Туманный Лес в тот же миг, как этот эльф допустит мысль о предательстве.

На деле же у Чонгука было огромное желание щелкнуть пальцами прямо сейчас, пусть души забирают этого водного мага, но тот рассказал о Тэхене слишком много важных вещей. Повезло, что Донгиль знал и про Сакката, и про родство младшего короля с этим жутким бунтовщиком. Он рассказал, что внутри Тэхена таится огромная сила, и что если тело его разрушится, если сосуд разобьется, эту сила высвободится, и тогда, неизвестно, останется ли от их мира хотя бы пепел.

Сила Сакката была сокрушительной, и когда предок Чонгука заключил его в тумане, часть силы отправилась с его душой, а другая часть принялась путешествовать по миру неприкаянным призраком. Рождение Тэхена все изменило. Сила наконец нашла свое пристанище в маленьком нежном теле младенца, и глаза его окрасились янтарными всполохами. А когда они были в Туманном Лесу, и часть Сакката ощутила не только кровного родственника, наследника, но и того, кто поглотил его силу, в тело Тэхена проскользнула не только часть его души, но и та малая часть силы, что успела соприкоснуться с душой.

Тэхена освободит лишь кто-то из рожденных им детей, тот, кто сможет снять с плеч своего родителя столь тяжелую ношу, заберет часть его силы. А пока что ему нужно научиться жить с Саккатом, который, увы, никуда не денется из его головы, и с этой жуткой мощью, дарованной ему если не Богами, то уж точно какими-то недобрыми силами.

За этими мыслями и разговором они наконец вышли на главный балкон замка, подойдя ближе к широким перилам, у которых на небольшом подъеме расположились два высоких кресла.

Несколько стражников вмиг поклонились им, и правители подошли к своим местам, чтобы занять их.

Тэхен видел, что на площади у замка собрались не только дворяне — в этот день ворота королевского замка были открыты для каждого желающего увидеть казнь того, кто предал короля, корону, все государство. Именно поэтому было необходимо обезопасить себя, именно поэтому Чонгук воздействовал своей магией на всех, кто находился в столице.

Среди эльфов в красивых и дорогих одеждах можно было заметить и простой народ, что при виде правителей склонял головы так же низко, как и эльфы высших сословий.

— Я должен был помочь им в их проблемах, выслушать каждого простого гражданина, но в итоге впервые они видят меня здесь, — негромко отметил омега, а янтарь его глаз потускнел от проглядывающейся в них печали.

Чонгук лишь мягко сжал его ладонь в ответ на эти слова и качнул головой.

— У тебя еще будет время отдать им должное, Тэхен.

Омега кивнул, а Чонгук, глянув куда-то за спину, махнул ладонью.

Тэхен обернулся, чтобы увидеть, как один из стражников поспешил уйти вниз, а затем зацепился взглядом за мнущегося в дверях балкона Менсу, в руках котрого была теплая черная муфта и плащ.

— Менсу, — Тэхен окликнул слугу и омега, встрепенувшись, поспешил подойти ближе и коротко поклониться.

— Простите, Ваше Высочество, я навещал папу и...

— Ничего страшного. Я надеюсь, твой папа в порядке. Его Величество помог мне собраться, — на губах Тэхен расцвела мягкая, но усталая улыбка, — Если ты желаешь, ты можешь уйти отсюда. Я не стану заставлять тебя смотреть на казнь.

Чонгук бросил короткий взгляд на замявшегося омегу, который не смотря на столь щедрое предложение поспешил закачать головой.

— Спасибо вам за участие, Ваше Высочество. Он в порядке. Очень беспокоится о вас после... произошедшего, — Менсу взглянул на сколоченный из грубых досок помост и вздохнул, — Этот эльф и в мою семью принес много горя, Ваше Высочество. Я не посмею уйти.

Тэхен кивнул, а в следующую секунду толпа внизу разразилась громким гулом и освистыванием. Темные эльфы всех родов и сословий кричали, гудели, позволяли себе громкие оскорбления.

Сев ровнее и вытянув шею, младший король устремил взгляд на двоих стражников, ведущих под руки... пустоту.

Тэхен плотнее поджал губы, взглянув на Чонгука, который неотрывно смотрел на развернувшуюся перед ним картину, и на мгновение прикрыл глаза. Он верил в силы своего мужа сильнее, чем кто-либо, но видят Боги, ему было столь страшно, что кто-то сможет узнать об их обмане, что все тело обуяла нервная дрожь.

— Да простят нас Боги за все это, — не сдержал омега тихого шепота, и Чонгук, коротко глянув на него, усмехнулся.

— Мне не нужно их прощение за то, что я защищаю своего мужа.

Услышь это Тэхен несколько месяцев назад, он пришел бы в ужас, но сейчас лишь крепче сжал ладонь Чонгука, качнув головой. Ничего. Он знал, что его супруг не очень-то боголюбив, хоть и не показывает этого своему народу в силу объективных причин, а его собственной веры хватит им на двоих с головой.

Стража поднялась на эшафот и опустила «пустоту» на колени перед плахой. Тэхен никогда не видел казней, и даже та, что сейчас свершалась перед ним, оказалась ненастоящей. Но он точно помнил подобное из рассказов собственного отца, которого здесь, к счастью, не оказалось. Быть может, он уже знал о произошедшем, как и папа? Наверняка знал. И хорошо, что они не успели бы приехать. Тэхен не смог бы больше смотреть в их глаза.

— Ты не будешь зачитывать речи? — тихо спросил Тэхен.

Чонгук качнул головой.

— Я уже ее зачитываю.

Омега несколько раз моргнул, а затем вновь взглянул на толпу. Все смотрели не на эшафот — на балкон, туда, где сидели они. Иллюзия даже здесь...

— Отчего же ты не хочешь сказать сам?

— Потому что тот, кому это должно было предназначаться, все равно не услышит.

И то верно. Тэхен не стал больше задавать глупых вопросов. Вновь сел ровнее, найдя взглядом Донгиля, тихо вздохнул. Мужчина стоял на соседнем балконе и на них не смотрел. Он изучающе разглядывал стражу, палача, который подошел ближе к плахе, а затем и заговорившего, видимо, после «речи короля» эльфа, который развернул длинный свиток и принялся зачитывать приговор.

— Граждане Чонгонана! Перед вами предстает обвиняемый, названный отцом по рождению Мину из рода Чои, совершивший тяжкое преступление. Его руки запятнаны предательством, так как он безжалостно совершил нападение на младшего короля, приведшее к трагической утрате нерожденного наследника. Это преступление не только против короны, но и против всего нашего народа! Он лишил нас надежды и будущего, затаив злобу и насилие в своем черством сердце и... — договорить мужчина не успел. Чонгук поморщился, взмахнул рукой, отчего туман у зачитывающего приговор эльфа взмыл вверх, и тот, вдруг замолчав, нахмурился, поправил монокль и быстро свернул длинный словно дальняя дорога свиток почти до самого конца. Он прочистил горло, что-то промычал и продолжил:

— Соответственно суд, руководствуясь строгими нормами закона и справедливости, а так же словом Его Величества старшего короля Чонгонана Чон Чонгука, приговаривает вас к смертной казни через обезглавливание в связи с высокой должностью обвиняемого. Пусть этот приговор станет предостережением для всех, кто осмелится замышлять зло против нашего королевства. Жизнь и достоинство нашего народа и короны требуют сурового ответа на такое предательство!

Народ возликовал, а Чонгук тихо вздохнул. Ненавидел он это рассусоливание на миллиарды пустых слов. Он не хотел этого слышать, и Тэхен, как он думал, тоже. Омеге не стоило погружаться в воспоминание еще глубже, чем есть сейчас.

Мгновение, взмах топора, и тот с громким стуком опустился на плаху. Тэхен вздрогнул от глухого удара, а Менсу за его спиной тихо вскрикнул и отвернулся, прикрыв ладонью лицо.

Кажется, в этот момент он увидел сам процесс обезглавливания, как и весь собравшийся народ, а Тэхен лишь поджал губы плотнее и на мгновение прикрыл глаза. Хорошо, что он не стал свидетелем подобного. Как бы сильно он не желал смерти этого мужчины, видеть его смерть в излишних деталях было бы для него мучением. Огонь и собственное безумие не позволили ему запомнить страданий Мину. Так даже лучше. Достаточно и того, что он знал.

— Чонгук, — позвал он совсем тихо, словно кто-то мог подслушать их здесь.

Золотой пронзительный взор коснулся глаз Тэхена своей непроглядной глубиной, и омега на мгновение потерялся. Самые прекрасные глаза, которые он когда-либо видел.

— У меня один лишь вопрос остался, Чонгук. Ведь ты мог бы и на меня иллюзию наложить, почему не сделал этого? Я не... не настолько силен, чтобы тебе было тяжело.

Как же этот омега себя недооценивал. Все-таки кроткость и скромность в нем еще остались. Это был тот же Тэхен, светлый и добрый юноша, повидавший много плохого в слишком юном возрасте.

— Настолько силен, Мое Высочество. Но дело не в этом. Я просто... хочу быть с тобой честным. Хочу, чтобы ты знал, что я готов на весь мир наслать мириады иллюзий, одурманить кого угодно, но только не тебя. Ты в моем тумане всегда будешь в безопасности. Хочу, чтобы он был тебе другом, а не врагом, не страхом.

От этих слов ком встал в горле, и омега все-таки заплакал. Разумеется, Чонгук никому не позволил увидеть его слез, у Тэхена в иллюзии всех этих эльфов, было спокойное и холодное выражение лица, без слез, без сожалений. Он был сильным. Да, для народа и всей знати он должен быть именно таким, даже если семья Мину у эшафота, который уже покидали крестьяне и знать, горько рыдала. Его сыновья и племянники обнимали друг друга и захлебывались в слезах не только потому, что Мину больше нет, но и потому, что вместе с ним они потеряли свою честь, доверие короны и место при дворе. Сегодня они обязаны покинуть стены королевского замка.

Чонгук достал из нагрудного кармана платок, чтобы осторожно убрать слезы с щек омеги и, притянув Тэхена к себе, поцеловать его в лоб.

— Ты мой муж, Тэхен, моя жизнь. Никогда он этом не забывай.

Хотелось бы дать ему еще посидеть, прийти в себя, но лучше не затягивать с делами. Чем скорее они вернутся к обычной жизни, тем скорее он сможет перестать контролировать весь Сольджикан, отпустит, наконец, столицу от иллюзии.

— Пойдем, Мое Высочество. Нам пора.

Они вышли с балкона довольно быстро, и вправду не стали затягивать.

Тэхен бросил на Менсу короткий взгляд, сказав негромкое:

— Отдохни сегодня, я побуду с Его Величеством, — и крепче перехватил локоть своего мужа.

Он шел туда, куда его вел Чонгук, старался ни на шаг не отставать, хотя тело отчего-то слишком быстро устало, словно он не спал вовсе. Кажется, моральное напряжение давало о себе знать. Слишком много на него свалилось, слишком много.

Когда Чонгук прошел в тот коридор, что вел к залу переговоров, омега уже собирался отпустить его руку, уйти в комнату и побыть наедине с собой, но Чонгук потянул его вслед за собой, словив на себе вопросительный взгляд мужа.

— Разве ты не должен идти на встречу с министрами в одиночестве? Или мы собираемся отдохнуть в твоем кабинете? — негромко поинтересовался омега и Чонгук качнул головой.

— С сегодняшнего дня ты будешь посещать все совещания вместе со мной. Пожалуй, практика научит тебя большему, нежели тебя успели научить уроки с Мину.

Тэхен не стал возражать, лишь сдержал пораженный вздох. Ведь разве мог младший король присутствовать на таких важных собраниях? Разве же мог даже просто слушать нечто подобное? Он точно помнил, что свод законов, правил и этикета гласил, что нет. Но Чонгук был уверен, когда дверь перед ним открылась и они вошли в большую залу, где за большим круглым столом уже сидели министры. Теперь всего лишь двое.

Вонги, главный казначей, поднялся со своего места одновременно с Юджином и, как того требовал устав, поклонился, лишь единожды бросив короткий взгляд на Тэхена. Вот уж кого он точно не ожидал здесь увидеть. Тем более в такой день. Ему казалось, что Тэхен, после случившегося с ребенком, не пожелает вообще никому на глаза показываться.

И вообще, было странно все, что в их стране происходило. После смерти Мину, сколько всего изменится?

Сначала старший король позволяет омеге сидеть на лошади верхом так же, как сидят альфы, а теперь вот, приводит его на министерское собрание. Но разве же мог Вонги хоть что-то сказать по этому поводу? Не сейчас, когда старика Мину, который предал корону, больше не было в этом зале, как и довольно консервативного, пусть и легкого на подъем Сынгю.

Последний и вовсе скончался по вине младшего короля, но только он, вероятно, не понесет за это вообще никакого наказания.

— Присаживайтесь, — бросил Чонгук, как только усадил по правую руку от себя Тэхена, а затем занял свое место.

Тэхен обвел всех виноватым взглядом и сложил руки на коленях, словно ребенок, которого родители впервые привели на урок к строгому наставнику. Было не по себе, особенно под строгим взглядом Вонги. А ведь еще недавно Тэхену показалось, что этот альфа настроен к нему вполне дружелюбно. Но сейчас единственное, о чем переживал омега, так это о том, что все повторится.

— Итак, первое, о чем нам следует поговорить, это о составе Совета. Двое министров покинули нас, нужно в срочном порядке подыскать им хорошую замену. Я полагаю, вы уже подготовили кандидатуры? — громко проговорил Чонгук, откинувшись на высокую спинку резного, более высокого нежели у других, стула.

Оба министра раскрыли толстые папки, обитые бархатом и принялись раскладывать перед собой листы бумаги, исписанные описаниями выдающихся эльфов.

Тэхен взглянул на Чонгука. Он чувствовал себя неловко под взглядами министров, и потому подсознательно пытался найти спасение в своем муже. В его спокойствии, его выдержке, в мягком прикосновении его руки к своей ладони. То, как нежно Чонгук сжал его руку, придавало уверенности, и как же хорошо, что Чонгук чувствовал его настроение и состояние. Чувствовал и заботился.

В голове была тишина, как и в зале заседания Совета. Тэхену настолько сильно хотелось насладиться этой тишиной и теплом руки Чонгука подольше, что он даже не стал слушать предложения министров. Они рассказывали про эльфов, которых были бы не против видеть в числе министров, перечисляли чужие регалии, достижения, заслуги. Говорили, говорили, говорили.

Иногда омега все-таки прислушивался, старался сконцентрироваться на словах Юджина или Вонги, на голосе Чонгука, но ему это быстро надоедало, и он вновь концентрировался на пустоте в своей голове.

— Ваше Высочество? — позвал Вонги, испытующе глядя на Тэхена, приподняв бровь.

Выражение его лица было презрительным и неприятным, строгим. Тэхену от этого стало не по себе.

— Простите, Вонги, я задумался. Что вы говорили? — все-таки не стоит забывать о вежливости и манерах. Он все еще король.

— Я спросил, что вы думаете о последнем кандидате.

— Вонги, — позвал Чонгук, — Его Высочество хоть и присутствовал на Совете однажды, но не принимал в нем активного участия. Я прошу вас не напирать на него. Если он пожелает высказаться на какую-то тему, он волен это делать, однако сегодня он здесь как наблюдатель.

Перед королем Вонги склонил голову, а вот на Тэхен вновь презрительно зыркнул. Да какие у него, у омеги, могут быть мысли относительно важных политических решений, которые принимаются в этом зале?..

— Мы можем пригласить во дворец... — Чонгук посмотрел в свои записи, — Хвануна из рода Чхве и Джесона из рода Чой на место юстициара. У обоих достаточно опыта, я хотел бы с ними пообщаться, прежде чем принимать окончательное решение. И хорошо бы пригласить их к одной дате. Проверим, способны ли они на подхалимничество и интриги. Если да, я откажусь от обоих. А вот с теми, кого вы предложили на роль министра культуры и образования... ни один и в подметки Сынгю не годится. Вам обоим стоит поискать еще. Разве только... Мунсу из рода Ли, но я не уверен, что у него есть хотя бы зачатки организаторских способностей.

— Мой старший брат Ким Хансу, — вдруг подал голос Тэхен.

Чонгук, слегка прищурившись, заинтересованно глянул на Тэхена, пока омега, неуверенно обведя министров взглядом, продолжил.

— Вы должно быть слышали о нем, Ваше Величество. Он омега, но один из немногих моих братьев, кто смог добиться чего-то на поприще культуры самостоятельно. На границе со Змеиным Хребтом в большом городе ГунсоПер.с кор. Гунсо — «Горы и звезды», что славится как родина искусства, он заведует одним из самых крупных театров Чонгонана. Он не артист, он критик, и к тому же он довольно...

— Зануден и привередлив. Сынгю имел честь общаться с ним, когда ездил в Гунсо с очередной проверкой, — подал голос Юджин, и Чонгук негромко усмехнулся.

Он знал об этом омеге, пусть и недостаточно, но был наслышан о том, что губернатор Ким во главе со своим мужем предпочитают не говорить о нем слишком много. Не замужем, детей у него не было, от наследства он отказался и предпочел путь искусства пути младшего мужа для кого-то из дворян. В свое время на руку этого омеги, что был возрастом чуть младше самого Чонгука, претендовал не один альфа. Было время, когда родители даже желали сосватать его Чонгуку, но быстро отказались от этой идеи. Тогда юный наследник был более строптив и воротил нос от каждого, кого ему пытались подсунуть министры. К тому же, этот омега даже не приехал на свадьбу собственного брата, настолько он был отдален от семьи.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — подал голос Вонги, — но насколько мне известно, кумовство в столь деликатных вопросах и назначениях на должности не лучшее решение проблемы.

— Осмелюсь заметить, — начал Тэхен до того, как Чонгук ответил, — Мы с Хансу никогда не любили друг друга. Он не слишком жалует меня, а я его. Я предлагаю его кандидатуру не потому что он мой брат, а потому что он действительно хорошо разбирается в своем деле. Потому что он будет хорошо исполнять свои обязанности, в этом я уверен и могу поручиться за него собственной головой.

— Верно, — кивнул Чонгук, — К тому же если следовать этому принципу, я могу смело убрать половину придворных из стен этого замка, Вонги. Я рассмотрю его кандидатуру. Но вопрос остается открытым. Мне нужно еще хотя бы двое кандидатов для того, чтобы выбрать достойного. Кумовства не будет, я буду опираться лишь на навыки и умение вести дела.

Министр хмыкнул.

Тэхен, наблюдающий за происходящим вздохнул и взглянул на Чонгука. Как же тяжело ему было проводить подобные собрания, когда каждый пытался оспорить твое решение и вываливал на тебя целую кипу информации... неудивительно, что время от времени его муж возвращался в покои совершенно истощенный. Но так, наверное, и должно быть, верно? Если бы все было слишком легко и просто, тогда на народ то и дело обрушивались бы дурные решения. А так... нужно еще найти аргументы, чтобы доказать не себе, а другим, что твое предложение и правда целесообразно.

— Что же, давайте теперь обсудим то, что касается пополнения казны после заключения перемирия и окончания военных действий. Я давал вам пару недель на вынос предложения для обсуждения, Вонги, — проговорил Чонгук.

Младший король больше не уходил в свою спасительную пустоту, и все же слушал. Он даже взял у Чонгука лист бумаги и черное перо, чтобы делать для себя небольшие заметки, выписывать то, что казалось особенно важным. Чонгук был прав: ему нужно было больше вникать в дела государства. Сегодня, когда он смотрел в лица крестьян, для которых он так и не провел аудиенцию, ему стало стыдно. Избавиться от этого щемящего чувства можно только делом, переборов себя, пересилив, оставив позади пережитый страх.

Настало время исправлять свои ошибки и обрастать броней. Иначе здесь действительно, кажется, не выжить.

***

Чонгука не было рядом, но в голове все еще была тишина.

Из-за свечей, стоящих в высоких канделябрах по всему периметру кабинета, на стенах играли причудливые тени. В камине трещали поленья, охваченные ярким пламенем, а на полу, устроившись на теплой шкуре, в окружении баночек с краской и разбросанных кистей, сидел омега, тихонько мурлыкающий легкую мелодию себе под нос. Кисть в его руке скользила по стене, вырисовывая тело чудовища, которого он сам никогда в своей жизни не видел. Чонгук обозначил его здесь совершенно схематично, а омега добавлял деталей и объема, прорисовывал чешуйки, которых не было, но они наверняка подразумевались.

Проявив крайнее великодушие и заботу, Чонгук оставил Тэхена подле себя, позволил ему оккупировать свое тайное укрытие, а сам разбирал документы за тяжелым письменным столом, стоявшим в его основном кабинете. Ему самому хотелось побыть наедине с собой, все-таки... как бы не поступил Мину, Чонгук знал его буквально всю свою жизнь. Он был его первым учителем, его главным наставником. Очень долго Чонгук считал его своей семьей.

Сколько же воды утекло.

Тэхен, склонив голову набок, совсем тихо и неприлично ругнулся себе под нос и попытался осторожно стереть тканью каплю краски, которая так некстати упала прямиком на обозначение вод Реки Жизни, оставив после себя зеленую кляксу.

Река Жизни... Так забавно. Тэхен уже успел побывать в Бьекане, но кроме замка толком ничего и не увидел.

«Нечего там смотреть», — голос Сакката, раздавшийся в голове, заставил Тэхен вздрогнуть и едва ли не выронить кисть из своей руки.

Он снова ругнулся, чувствуя в руках нервную дрожь, и крепче прикусил губы. Не стоило, чтобы даже стены этого замка слышали, как младший король бранится. Как известно, в королевском замке и у стен есть уши.

— Уходи, — шикнул он себе под нос.

Саккат негромко хохотнул, отчего в ушах раздался неприятный писк.

«Меня и без того не было целый день. Уж спасибо твоему супругу, знатно постарался. Давно я не видал Чонгонан... таким. Что скажешь? Его сила...»

— Огромная. Ее уж точно достаточно для того, чтобы закрыть тебе рот хотя бы ненадолго, — буркнул Тэхен.

Было ли ему вновь не по себе? Определенно. Иначе бы его руки не дрожали столь сильно. Но Тэхен знал, что как только Чонгук позволит туману уйти обратно в Туманный Лес, Саккат вернется. Однако вновь бежать к мужу и просить заглушить этот голос... Нет уж, Тэхен справится и сам. К тому же, Чонгук ведь сказал, что это лишь малый осколок души, который собственной силы толком и не имеет, заставляет Тэхена использовать собственную.

Лишь подумав об этом Тэхен вдруг совсем тихо выдохнул, расправляя плечи. Это придавало ему смелости.

— Так странно, уже прошло пару минут, а ты так и не предложил мне кого-нибудь сжечь. Что же случилось? Взгляни, там чудесные стопки книг, они будут чудно гореть, — бросил Тэхен, кажется, осмелев даже чересчур сильно, но Саккат в его голове отчего-то продолжал молчать. Омега хмыкнул и неприлично цокнул языком.

— Что? Не нравится, что Чонгук мне все рассказал? Что я все понял? — поинтересовался омега и голос все же заговорил:

«Мало ли, что ты понял. Знаешь ли, сидеть в твоей голове тоже не сказочно чудесно. Только и думаешь, что о ребенке, о каких-то сожалениях, о родителях, о своем этом... Муже», — выплюнул Саккат.

Тэхен, вскинув брови, качнул головой.

— А о ком мне еще думать? О тебе? Много чести. Тебя и без того слишком много. Тоже мне, предок, — заявил Тэхен и вновь мазнул кистью по стене, продолжая осторожно вырисовывать чешуйки.

«А могло бы быть меньше. Или совсем не быть».

Сказав это, Саккат замолк, а Тэхен нахмурился, замерев на пару секунд.

— Что ты имеешь в виду?

Он ведь не заглотил какую-нибудь наживку, верно? От Сакката можно было ожидать чего угодно.

«Все оказалось не так чудно, как я себе это представлял, когда сливался с твоей душой в том лесу. Знаешь ли, я думал, мой потомок будет хотя бы на десятую часть столь же амбициозен, каким был и я. Увы, ты та еще размазня. Находиться в твоей голове — сплошное мучение. Так что было бы чудно вновь вернуться в Туманный Лес. Ну, знаешь... Слиться с основной частью своей души и...»

— За недоумка меня держишь? — возмущенно выдохнул Тэхен, а его брови нахмурились еще сильнее, чем прежде, — Ну, знаешь ли. Я, быть может, и размазня, но дураком никогда не был. Как только перешагну границу Туманного Леса, ты мое тело и вовсе собой захватишь, и что же тогда? Думаешь, не понимаю я?

Возмущение омеги было столь сильным, что он слишком сильно бросил кисточку в банку с водой, отчего на его щеку попала капля, которую он поспешил убрать.

— Да ты просто...

— Тэхен? — позвал его заглянувший в свою тайную обитель Чонгук.

Омега подобрался и обнял колени.

— Прости, Чонгук, я просто... немного ошибся здесь, ничего такого. Чудовище недостаточно хорошо выходит, — ответил омега и вздохнул.

Нет ничего хуже, чем врать и обманывать дорогого сердцу эльфа, самого близкого из всех. Но Тэхен просто не хотел его расстраивать, не хотел, чтобы и Чонгук тоже думал, будто бы он слабак и размазня. Для этого уже был Саккат.

— Предположим, — с недоверием произнес Чонгук, но настаивать не стал, понимал, по какой причине Тэхен предпочел не говорить прямо о том, что Саккат вернулся и вновь принялся донимать его. Чонгук ведь все понимал. — Я принес тебе вот это, хочу, чтобы ты принял решение. Это приглашение только что доставил гонец. Приглашение посетить Наянсык.

Несмело протянув тонкую ладонь, испачканную уже высохшей краской, Тэхен взял свиток и, раскрыв его, принялся читать.

Светлые эльфы писали менее витиевато, но не менее изысканно. Напротив, в их упрощенных письменах была какая-то своя красота и аристократичность, была тонкость. Хотя с почерком Чонгука это письмо не сравнится.

— Их юстициар берет в мужья министра торговли... интересно, брак этот по любви или же по расчету? — задумчиво поинтересовался он и, скрутив свиток обратно, вернул его Чонгуку, — Я не могу принять такое важное решение.

— Можешь, Тэхен. Давай разложим все плюсы и минусы вместе.

Старший король отставил несколько банок с краской в сторону и, присев позади омеги, обнял его поперек живота и поцеловал в висок. Он был рядом сейчас и будет рядом всегда, хотелось этой маленькой невинной близостью напомнить Тэхену об этом.

— Мы заключили пока лишь перемирие, но не мир. Если мы сейчас отправимся в Наянсык, мы укрепим те отношения, что уже есть между нами сегодня. Тем не менее, в нашем Совете всего два министра, и регента просто нет. Они будут продолжать заниматься своей работой, в конце концов, я смогу оставить своего сильного и преданного союзника в лице Юджина здесь. Армия не шелохнется без его ведома. Раньше я часто покидал замок и посещал Бьекан, не оставляя регента на троне. Не так уж долго нас не будет. Может быть, эта поездка пойдет тебе на пользу.

Слушая Чонгука, Тэхен размышлял над его словами. С одной стороны хорошо, с другой плохо, а с третьей вроде бы приемлемо.

Хотя, сказать честно, после того, как он познакомился с королями снежных земель, ему было любопытно увидеть их родину, погостить в их замке, узнать больше об их традициях и культуре, ведь два граничащих народа почти ничего не знали друг о друге. Быть может настало время это исправить? В таком случае короли должны показать своим подданным пример.

— Давай отправимся? Мне так любопытно... И потом, уверен, путешествие пойдет нам обоим на пользу. Недолго погостим у них и как можно скорее вернемся домой. За это время все, кого было решено пригласить в замок, получат письма, соберутся и прибудут сюда аккурат к твоему возвращению. Мне кажется, это отличная идея, Чонгук, — пожевав губу, Тэхен добавил: — Теперь это наши союзники. Отношения с ними нужно не просто поддерживать, но развивать и укреплять.

Чонгук согласно кивнул и снова прижался губами к виску омеги. Он был согласен.

Саккат в голове Тэхена вновь замолчал.