Легенды Ледяных Земель | ВИГУКИ

Чонгонан, Сольджикан

Раннее утро, первые рассветные лучи. По мнению Тэхена, который никогда не любил слишком рано вставать, — лучшее время для сна. Но, увы, приставленные к нему слуги во главе с Менсу так не думали.

Солнечные лучи даже не выглянули толком из-за крон горящих золотым пожаром деревьев, а омега уже раскрыл тяжелые шторы из темно-синего бархата и, закрепив их, улыбнулся на шевеления под одеялом, под которым вообще-то принято было спать зимой. Но Его Высочество жаловался на то, что ему трудно уснуть под тонким одеялом. Теперь разбудить его было трудно.

— Доброе утро, Ваше Высочество! — довольно громко поприветствовал младшего короля его слуга, продолжая порхать по покоям вместе с другими омегами, которые никогда даже не разговаривали с Тэхеном, просто молча исполняли приказы старшего слуги.

Тэхену совсем не нравилось, что его пришли будить, и он решительно продемонстрировал это тем, что отвернулся от слуг и закрыл голову подушкой. Поспать еще хотя бы полчаса будет лучше всего, что угодно.

Ну, правда, к чему ему просыпаться так рано? Если только король не соизволил позавтракать в его компании.

Мысль об этом заставила омегу распахнуть глаза и перекатиться на спину.

— Если не завтрак с Его Величеством, я не понимаю, за что ты поднимаешь меня столь ранним утром, Менсу, — хрипло выдохнул омега и, вздохнув, откинул с себя одеяло.

Кожа на ногах покрылась мурашками, и Тэхен поспешил опустить задравшуюся во сне ночную рубашку, невольно залюбовавшись ажурными узорами на манжетах. Да уж, когда он был сыном губернатора, ему в голову даже не пришло бы тратить отцовские деньги на подобные одежды, но сейчас, хоть это и было чуждо ему совсем недавно, омега постепенно привыкал к роскоши своих одежд и украшений. К тому, что даже полотенца, которые ему подают, чтобы он вытерся, не просто кусок ткани, на них обязательно что-то вышито, а на ощупь они такие мягкие, будто бы на них можно спать, как на перине.

— Его Величество полчаса назад отбыл на Саммит Четырех Королевств, Ваше Высочество. Простите, — поклонился Менсу. Как будто бы он был виноват в том, что Тэхену об этом никто не сказал.

Ни советники, ни сам король. Никто не предупредил его об этом. Но если на советников было плевать, то от того, что Его Величество молча покинул дворец, становилось по-настоящему обидно. Ведь он мог бы предупредить, разве же Тэхен не заслужил хоть немного доверия и уважения?

Да и ведь он наконец решился преподнести Его Величеству подарок, расшитую золотой нитью накидку. Сшить ее помог очень умелый портной, а вот украшательством Тэхен занимался в одиночестве. Пока его родители устраивали свадьбу, омега днем и ночью вышивал замысловатые узоры, заговаривая нить на благополучие, здоровье, удачу и счастье. И пока он этим занимался, ни разу Тэхен не уколол свой палец, а это было крайне добрым знаком от Богов.

Теперь он сможет подарить Его Величеству эту накидку только после его возвращения. Обидно.

В любом случае, уснет он теперь очень навряд ли.

— Ладно. Но будите меня позже хотя бы на полчаса. Невыносимо просыпаться так рано. Даже шести утра нет, — попросил он, взглянув на часы.

Да, до шести осталось всего пять минут, но это ведь действительно слишком рано! Раз Его Величество уехал на этот Саммит, наверняка он и такого важного министра, как Мину, забрал с собой. А раз так, чем ему заниматься весь день? Чем вообще должен заниматься младший супруг? Ему толком так никто и не смог объяснить. Сказали только, что без короля ему нельзя трапезничать в столовой с другими дворянами, нельзя выезжать в город и общаться с подданными, которым не была дарована аудиенция по официальному запросу или без согласия Его Величества, нельзя учиться владеть мечом, нельзя... ему столько всего нельзя, что он вот-вот забудет о том, что ему можно.

И даже если Тэхен понимал, что власть накладывает некоторые ограничения, он даже не подозревал, что их будет настолько много. Да еще и объяснить их толком не мог даже Мину, просто говорил это глупое «нельзя» и корчил серьезную гримасу.

— Как прикажете, Ваше Высочество. Мы добавили в воду эфирное масло чайной розы, чтобы Ваше пробуждение было приятнее, — улыбнулся Менсу, наливая из керамического расписного графина воду в таз.

Этот омега был так бодр, как будто бы он вообще никогда не спал и вовсе не имел такой потребности. Ведь пока Тэхен успел лишь спустить ноги и надеть на них легкие мягкие туфли, которые носил в покоях, Менсу раскрыл все тяжелые портьеры, закрепил их красивыми зажимами, налил воды в таз для умывания, и уже принялся подготавливать у туалетного столика все необходимое, чтобы заплести младшему королю волосы.

Никогда Тэхен не понимал, как те, кто просыпается настолько рано, вообще способны хотя бы одно дело сделать за день. Ведь сам омега, если не высыпался, то вообще ни на что не был способен. Во всяком случае до завтрака точно.

Он подошел ближе к тазу, принялся умывать лицо и шею и взглянул на себя в зеркало. Черные волосы причудливо растрепались, губы припухли после сна, но он все же улыбнулся своему отражению, пригладив черные завитки у макушки мокрыми ладонями.

— Господин Советник отправил письмо в Северную крепость? Он должен был пригласить ко служению моих слуг, — поинтересовался Тэхен, опомнившись, а Менсу, кажется, растерялся.

Он как-то совсем неуверенно протянул омеге полотенце, потеряв весь свой настрой, и коротко поклонился.

— Простите, Ваше Высочество, не могу знать. Нам о подобном никто не говорил. Вас что-то беспокоит в нашей работе? — осторожно уточнил он, и Тэхен, перехватив полотенце и промокнув им влагу с кожи, отрицательно качнул головой.

— Нет, что вы! Все чудно. Просто вдали от дома мне хотелось бы иметь при себе парочку знакомых лиц, — он слабо улыбнулся, отдав омеге полотенце, и тот учтиво поклонился, соглашаясь с доводами короля.

Стоило Тэхену сесть за туалетный столик, и над его волосами тут же запорхали умелые руки Менсу. Омега вплетал в косы тонкие золотые цепочки, украшенные россыпью мелких драгоценных камней, а Тэхен изо всех сил старался не подавать вида тому, что ничего подобного он в жизни в волосах не носил.

— Его Величество долго будет отсутствовать? — поинтересовался омега.

Менсу улыбнулся. Кажется, его настрой вновь вернулся к тому, с чего он начал утро. К тому же, все еще возможно, что Его Высочество оставит его рядом с собой, ведь это так важно, ухаживать за младшим королем, чтобы ему жилось комфортно и хорошо. Менсу нравились эти обязанности, и он не хотел бы снова возвращаться в услужение к придворным, которые гоняли и шпыняли его, ведь ничего страшного не произойдет, если какой-нибудь губернатор окрестностей Безветренного Залива грубо обратится к слуге. Младший король был просто ангелом по сравнению со многими.

— Ежегодный Саммит проходит в течение трех дней, Ваше Высочество. Но Его Величеству также необходимо преодолеть долгий путь до дворца в Гонсонхане, столице Бьекана. Думаю, через десять дней Его Величество почтит дворец своим присутствием, если Боги смилостивятся и дорога будет легкой. К осени многие дороги размывает, и приходится ехать по обходным путям, — рассказал омега, зацепив на волосы дорогую заколку и опустив руки вниз. — Все готово, Ваше Высочество.

Тэхен оглядел себя в зеркало еще раз, осторожно поправив тонкими пальцами завитки у острых кончиков ушей, и тихо вздохнул.

Так хотелось спросить, отчего же Его Величество не сообщил ему об отъезде, но язык не поворачивался. Наверняка он будет выглядеть глупо и жалко в глазах слуг, а этого, как говорил папа, допускать было ни в коем случае нельзя!

Завтрак прошел в абсолютной тишине. Менсу убирал постель и наряды, которые Тэхен не выбрал для того, чтобы носить их в этот день, выливал воду из таза, убирал украшения обратно в шкатулки, пока омега усердно жевал мягкую, словно облако, булочку вприкуску с нарезанными фруктами. Некоторые из них он видел впервые, но показать себя глупым в чужих глазах не хотел.

Тэхен не знал, чем занять себя, но уже вскоре уверенно направился на выход из покоев с вереницей слуг за спиной. Быть может, он посетит библиотеку, а быть может...

— Доброе утро, Ваше Высочество! — рослый, худощавый альфа средних лет, смутно знакомый Тэхену, поправив на глазу монокль, низко поклонился младшему королю. — Позвольте представиться Вам лично, Ваше Высочество. Меня зовут Сынгю, я министр образования и науки. Его Величество поручил мне Ваш досуг до своего возвращения.

Кажется, скучать Тэхену не придется. Главное, чтобы этот министр не был таким же занудой, как Мину.

— Доброе утро, Господин Министр. Как приятно, что Его Величество позаботился о том, чтобы мое обучение не прерывалось и я не заскучал.

Жестом, который Тэхен уже выучил, омега позволил мужчине выпрямиться во весь рост. Правда, министр был столь высоким, что омеге захотелось немедленно наклонить его обратно, ведь теперь ему придется задирать голову, чтобы посмотреть в глаза этого эльфа.

Раньше Тэхен никогда не замечал недостатка своего роста, в его краях он был даже довольно высоким для омеги. Быть может, все дело в северных землях? Тогда, должно быть, короли Наянсыка должны быть еще ниже, чем он. Наверняка они ростом не больше людей.

Эта мысль едва не заставила его тихо хихикнуть, но омега очень ловко спрятал свою радость за учтивой улыбкой.

— Мы будем заниматься в библиотеке или, быть может, как с юстициаром, прогуляемся в саду? Господин Советник рассказывал мне о придворном этикете, мы остановились, кажется, на запретах.

— Если Вы пожелаете, Ваше Высочество, мы продолжим эти занятия. А если же Вы желаете музицировать, я с радостью поддержу это, ведь музыка и опера — моя самая большая страсть.

Глаза Тэхена загорелись искренним интересом, и он, позабыв обо всех приличиях, взял министра за руку.

— Умеете ли Вы играть на арфе? Мне бы так хотелось уметь играть на арфе, Сынгю. Если Вы умеете, Вы сделали бы меня самым счастливым эльфом на свете!

Советник поспешно закивал, придерживая свободной от ладони короля рукой, монокль. От того, как Его Высочество держал его, становилось немного не по себе, ведь это было... действительно неприлично. Но стряхивать прикосновение короля — неприлично еще больше.

— Я учил играть на арфе Его Величество, поэтому, Ваше Высочество, если Вы желаете освоить этот инструмент, для меня будет честью стать Вашим проводником!

— Замечательно! — отпустив руку советника, Тэхен прижал ладони к груди. — Давайте приступим к урокам как можно скорее! Но сначала мне хотелось бы совершить утреннюю молитву, поэтому не могли бы Вы сопроводить меня до алтаря?

***

Бьекан, Гонсонхан

Чимин устало выдохнул, едва ли не простонав, и осторожно скинул с плеч накидку, отправив ее прямиком на кровать.

— Бьекан радует отличной погодой, — саркастично отметил он, глянув в сторону своего супруга, который так же скинул верхнюю одежду, оставшись в нижней рубахе, и оперся руками о подоконник, разглядывая зеленые сады под их окнами.

— Здесь всегда было жарко, я приказал подать холодной воды с дороги, графин на столе, — коротко отозвался Юнги, вздохнув.

Он жару не переносил. Впрочем, как и его муж. Холода Наянсыка были роднее, привычнее, как и его белые равнины и снежные вершины гор.

Они прибыли в столицу Бьекана, Гонсонхан, всего несколько часов назад. Было бы неприлично сразу улизнуть в покои, не поздоровавшись с правителем этих земель.

Сокджин умел удивлять, удивил и в этот раз — на встречу к приезжим господам его сопровождало не менее десятка омег, одетых, а скорее даже раздетых, в такие наряды, что румянец не сходил с лица Чимина на протяжении всей их прогулки по саду.

Альфа закатал рукава рубахи, обернувшись, и с усмешкой проследил за тем, как омега поспешно выпутывается из кучи одежд, оставаясь лишь в белье, и наливает для себя целый стакан холодной воды.

Взгляд мужчины скользнул по изящным изгибам тела омеги, по небольшому шраму на его бедре, которое Чимин ранил около пятидесяти лет назад, неудачно спрыгнув с лошади и содрав ногу стременем. Казалось бы, в высшем обществе расхаживать в таком виде даже перед мужем — верх неприличия, но они уже столько лет вместе, что было бы странно, скрывай Чимин свое тело каждый раз в присутствии супруга.

— Три дня, Свет мой, — тихо напомнил Юнги, подойдя ближе и мимолетно коснувшись нежной кожи оголенного плеча губами, оставив на ней короткий поцелуй, — три дня и мы вернемся домой.

— А дорога в семь ночей? Чувствую, за это время наши дети от дворца камня на камне не оставят, — усмехнулся омега, сделав еще один глоток воды и передав стакан супругу.

Он поспешил к чемоданам, в которых были сложены привезенные с собой более легкие вещи, и принялся перебирать наряды — никого из чужих слуг они в свои покои не допускали, хотя каждый их приезд Сокджин услужливо им это предлагал. Никто кроме привезенных с ними Мышек, и личных прислужников Юнги не допускался в отведенные им гостевые покои. Мало ли, что могут учудить эти лекари?

Чимин не понаслышке знал, столь искусны лесные эльфы не только в приготовлении лекарства, но и в изготовлении ядов. Он и сам торговал лично с королем Бьекана, покупал у него всякое, дабы избавиться от неверных слуг или предавших их дворян. Бывало и такое, что те, кого Верховный Суд приговорил к смертной казни, не доживали до утра, совершенно случайно отравившись тюремным хлебом или даже простой водой.

Разумеется, Юнги порой был не в восторге, но знал, что муж всегда всецело на его стороне и что бы он не сделал, это на благо их королевства и их династии. Чимин был единственным, кому король Наянсыка доверял целиком и полностью, и наоборот: ближе Юнги для Чимина во всем мире никого не было.

— Поспешим. Прием начнется через час, Чимин, — шепнул мужчина, прижав к себе супруга за изящную талию. Его бледная тонкая кожа пахла подснежниками и талой водой, никакими парфюмами или ароматическими маслами, как это было принято в других государствах, омега никогда не пользовался, и Юнги мог наслаждаться его прекрасным природным запахом каждый день.

Выпив залпом стакан поданной ему холодной воды, мужчина придирчиво оглядел свое отражение. Хоть с волосами возиться не придется, только переодеться во что-нибудь более легкое, иначе он и получаса на празднике по случаю Саммита не выдержит.

Одевались они быстро, но даже с учетом этого Юнги не спешил. Ведь одеться это одно, а дождаться, когда Мышки Чимина переплетут ему прическу и подберут под облегченный белый наряд подходящие украшение — совсем другое. Альфа все это время вычитывал привезенные с собой документы, иногда что-то помечая пером и хмурясь, пока Чимин слушал тихий шепот своего прислужника, который рассказывал о происходящем в стенах замка.

— Король Бимиля на встречу с Его Величеством Сокджином не явился, как приехал, сразу спрятался в покоях, — шептал омега, осторожно укладывая тонкие косы на затылке Чимина и закалывая их украшениями.

Чимин крайне внимательно следил за руками своего слуги. Он хоть и доверял своим Мышкам, но к волосам и в целом к своему внешнему виду относился весьма щепетильно. Король должен каждый день и каждую минуту выглядеть безупречно. А король такой великой страны, как Наянсык, и подавно.

— Чего еще ожидать от простого смертного, — фыркнул второй, подав омеге на выбор серьги, прикладывая их к ушам Чимина и меняя на другие, стоило лишь омеге качнуть головой, — у людей всегда не пойми что на уме. Живут столь мало, а строят из себя...

— Ты говоришь о правителе других земель, — внезапно резко оборвал Чимин, подняв на омегу взгляд, — будь уважительнее. Люди нам не друзья, но и не враги.

Омега тут же замолчал, опустив взгляд и коротко присев, шепнув тихое:

— Прошу меня простить, Ваше Величество, — и на несколько секунд в комнате воцарилась тишина.

— Вот эти, — прервал ее Чимин, когда наконец остановил свой выбор на понравившихся ему серьгах, и слуга поспешил продеть их в проколы, — Король Чон не явился?

— Явился, Ваше Величество, — отозвался второй, еще не успевший провиниться омега, — но что странно, при нем не было его супруга.

Чимин нахмурился, и даже Юнги, все это время невольно слушающий болтовню омег, оторвал от документов взгляд.

— Что значит не было?

— Не знаю, Ваше Величество, простите. Но из кареты, да и на приветствие к Его Величеству Сокджину он вышел в одиночестве, лишь в окружении Совета.

Юнги тихо хмыкнул, коротко переглянувшись с нахмурившимся Чимином, и цокнул языком. Ожидаемо.

— Невежество. Ужасное невежество, — тихо шикнул Чимин, нервно одернув полы своих одеяний.

Его приготовления были завершены, и он махнул своим Мышкам в сторону дверей, чтобы те вышли и оставили их с королем наедине. Поняв замысел мужа, Юнги заговорил лишь после того, как они остались вдвоем:

— Он не хочет, чтобы мы его видели. И не доверяет Бимилю. Омеге по слухам едва исполнилось сто пятьдесят. К тому же, он наверняка не имеет должного образования, чтобы появляться в наших кругах. Видимо, король Чонгонана решил, что его мужу нечего делать на Саммите.

Чимин поморщился, поджимая губы, потому что он с Юнги был в корне не согласен. Да, юноша был молод, но ведь и Чимин не столь стар. То, что он рано родил своего первенца, а после и близнецов, лишь заслуга их ранней свадьбы и давно заключенного между семьями договора.

Ну а что до образования... вряд ли Чонгук выбрал бы себе в мужья неотесанного незнайку. Слухи по Чонгонану о новом короле ходили прямо противоположные. Быть может, темный король пожелал спрятать туз в рукаве? Что, если этот омега еще более опасен, чем Чимин, выросший во дворце, которого еще папа учил, как ему следует решать проблемы различного толка и плести нужные ему интриги?

— Я в его возрасте родил близнецов, — тихо фыркнул Чимин вопреки своим размышлениям.

Юнги вздохнул.

— А я до возраста Чона еще даже не дожил, — тихо парировал альфа, и Чимин замолчал, поджимая губы.

Да, среди правителей их земель Чонгук был вторым по старшинству после Сокджина. Он занял трон позже Юнги, но его, в отличие от мужа Чимина, изначально растили как монарха. Он взошел на трон по крови, Юнги — после едва не начавшейся из-за его же отца гражданской войны.

Больная тема для альфы стала столь же болезненной и для Чимина. Отец Юнги всегда видел на троне именно его, младшего из трех братьев Мин. А когда он первым обзавелся семьей и стал интересоваться государственными делами, его же отец, выживший из ума на старости лет, убрал тех, кто мешал восхождению младшего сына на престол. Сначала был отравлен средний брат Юнги, а после казнен за измену, которой не совершал, старший.

Причастность отца к этому делу была очевидна. Он лично высказал Юнги о своих делах, когда отрекался от трона. И смерть братьев Юнги ему, увы, не простил, своей же рукой подписав указ о казни отца за предательство короны и святой королевской династии.

Чимин помнил те года смутно. Тогда, семьдесят лет назад, он был полностью погружен в воспитание своего первенца. Смерть словно шла по пятам за ними с тех самых дней. Боги не простили их роду убийства кровных родственников, и поэтому наслали проклятье на их старшего сына, отдав его под чары темного эльфа, а после и в костлявые лапы смерти.

Омега прикусил щеку изнутри, отвлекаясь от своих мыслей лишь тогда, когда в дверь постучали. Им пора было идти.

Чимин взял супруга под руку и они вместе покинули отведенные им покои, в которых останавливались на Ежегодном Саммите Четырех Держав уже много лет подряд. Даже казалось, что кроме них двоих и слуг, поддерживающих здесь чистоту, в комнатах никого не бывает, и это даже льстило.

В отличие от темных эльфов, которых Чимину даже мысленно эльфами называть не хотелось, лесной народ Бьекана хотя бы проявлял надлежащее уважение к другим правителям. Было бы чудесно, если бы они еще одевались хоть немного скромнее и не оголяли животов. Тогда Чимину нравилось бы здесь еще немного больше.

— Не будем сразу танцевать, я еще недостаточно отдохнул с дороги, — предупредил Юнги.

Он как никто другой знал, что Чимин, может и считает, что лучше, чем в Сунсухане балов не устраивают ни в одном уголке известных им земель, а все же от танцев никогда не отказывался. Да и танцевал он действительно хорошо.

— Возможно, ты тоже стареешь, Свет мой, — тихо усмехнулся омега.

Юнги лишь качнул головой, мысленно возмутившись. Разве двести сорок восемь лет — это возраст? Так, мелочи в их мире.

Они шли по запутанным коридорам замка быстро, не задерживаясь, когда видели знакомые лица, лишь кивали в приветствие некоторым приближенным к Сокджину дворянам.

Когда они вошли в зал для пиршеств, там уже царило веселье.

Не было привычной их этикету встречи гостей. Музыка не останавливалась, пары продолжали танцевать и веселиться. Все немедля не преклоняли колено. Но таковы были порядки этой страны и короли Наянсыка относились к ним с пониманием, хотя многие правила были для них чужды.

В лицо мгновенно ударил жар зала, по ушам — громкая музыка сазовмузыкальный инструмент типа лютни семейства тамбуров. Распространён в странах Востока. и звон бубнов. Не было и высоких стульев и столов, за которыми они привыкли сидеть у себя на родине, лишь низкие столики, с разбросанными у них цветастыми подушками, на которых восседали приглашенные гости.

Чимин зацепился взглядом за привычный для них стол, за которым уже сидел их юстициар, единственный министр, которого они брали с собой. Пройдя мимо танцующих полуголых омег, младший король тихо фыркнул себе под нос, снова краснея ушами. За прозрачной, не скрывающей почти ничего одеждой омег виднелись изгибы их тел, соски и даже ягодицы, звон монет, пришитых к их одеяниям, отдавался в ушах, а игривый звонкий смех вгонял в еще большую краску.

Столько лет они посещали эту страну, а он все никак не мог привыкнуть.

— Бесстыдство, — тихо прошептал он, скосив взгляд на своего мужа. Тот в сторону танцоров даже не взглянул. Его холодные, голубые глаза были направлены лишь на их юстициара, сидящего за столом и потягивающего вино из золотого кубка.

— Хосок пришел раньше нас, — отметил он, ведя Чимина в нужную сторону, хотя и сам омега желал оказаться там поскорее.

Прежде, чем они ступили на мягкий ковер подле их стола, Чимин, согласно традиции Бьекана, осторожно скинул с ног тапочки. Он помнил, как впервые прибыв сюда, пытался спрятать оголенные ступни и щиколотки от глаз множества альф, что находились здесь и громко обсуждали и политические дела, и омег, и вообще, казалось, ничего не стеснялись. Сейчас это стало делом привычным, и он прошел за низкий стол, присев по левую руку от своего супруга на мягкую ярко-голубую подушку.

Хосок, лишь заметив их, мгновенно поднялся с места, низко поклонившись, но выпрямился и присел по одному лишь взмаху руки Юнги.

— Неужто захотелось тебе посмотреть на этот разврат? — холодно усмехнулся Мин, так же перехватив бокал вина, стоящий на их столе, и первым делом едва заметно принюхавшись, прежде чем сделать глоток.

Вино было проверено их личными слугами, но этот жест уже давно вошел в привычку.

— В моих покоях крайне жарко, Ваше Величество, они находятся на южной стороне, — ответил Хосок.

Чимин, взглянув на мужчину, тихо усмехнулся. Каждый год жалоба одна и та же. Они с Юнги не переносили жары, но Хосок, кажется, готов был расплавиться от одного лишь взгляда на солнце.

Несколько минут они сидели в молчании. Чимин позволил себе перехватить пальцами именитую Бьеканскую сладость, сделанную из сока фруктов и крахмала, и отправил ее в рот, облизав губы.

— Явился, — негромко хмыкнул он, замечая, как в дверь вошел никто иной, как Чон Чонгук.

Альфа выглядел расслабленно и, в отличии от них, не скрыл улыбки, оценив атмосферу приема.

Рядом с ним неизменно шагали старцы, прислуживающие ему уже многие годы, и омега — министр военного дела, который, в отличии от Чимина, осматривал омег совершенно спокойно, не краснея лицом. Наверняка такой же бесстыдник в душе, как и его король, не пожелавший знакомить своего младшего супруга с другими королями, словно они мусор под ногами.

Делегация Чонгонана в полном составе проследовала к своему столу, что находился по другую сторону зала, прямо напротив правителей Наянсыка. Присев на свое место во главе, Чонгук бросил в их сторону усмехающийся золотой взгляд.

«Надменное создание», — пронеслось в мыслях Чимина, и он даже не заметил, как сказал это вслух, лишь почувствовал, как Юнги крепче сжал его колено.

— Свет мой, — позвал он, и Чимин на мгновение замер, — он отлично читает по губам. Мы не хотим для себя проблем на Саммите. Верно?

Он холодно взглянул на Чимина, который слишком явно почувствовал недовольство мужа, и омега поспешно и коротко кивнул. Не было сил держать в себе ненависть, тихо тлеющую в груди годами и вспыхнувшую ярким огнем тогда, пятьдесят лет назад, после смерти сына.

Чонгук прекрасно знал отношение королей к себе и своему государству, да и он сам светлых эльфов не то, чтобы жаловал. Просто на первое место лично для себя ставил процветание своего государство и эльфов, которым поклялся быть мудрым и справедливым королем. Поэтому он лишь учтиво кивнул королям холодного края, и приподняв свой кубок с вином, отсалютовал им в приветствие.

Короли Наянсыка вернули ему добрый жест, и, глядя друг другу в глаза, Юнги и Чонгук пригубили вино в своих кубках.

Быть может, они и дальше продолжали бы метать друг в друга молнии, но двери распахнулись, и в зал, по своему обыкновению, все под такую же громкую музыку вошли четверо крупных лесных эльфов, несших на своих плечах большой, с золотыми полупрозрачными шторами, паланкин.

Нетрудно было догадаться, кто именно явил себя торжеству.

Паланкин опустили, и зеленоволосый высокий эльф, носящий имя Сокджин, выйдя из него, под громкие звуки саза расплылся в улыбке, оглядев присутствующих.

От него веяло теплом и неуемной жизнью. И в который раз Чимину стало не по себе от одежд, не скрывающих явно заметные мышцы груди, спины и рук. Полупрозрачные ткани слишком ярко подчеркивали его фигуру, особенно во время движения, а золотые украшения, коих на эльфе было бесконечное множество, позвякивали от каждого его шага. Но даже такая эпатажность, не свойственная всем прочим правителям, нисколько не отворачивала королей Наянсыка.

— Как радостно видеть всех королей в гостях у моего дворца! — воскликнул Сокджин, улыбнувшись и Чонгуку, и Юнги с Чимином.

Только вот столик, накрытый для короля Бимиля все еще пустовал.

— Досадно, — покачал головой эльф, — тот, кто должен больше всех нас торопиться, снова опаздывает!

Сокджин сверкнул зелеными глазами, не убирая с лица улыбки, но добродушной ее назвать можно было лишь с трудом. Он был недоволен, но открыто бы никогда этого не показал. Иначе все три королевства не торговали бы с ним.

— Ну а мы никуда не торопимся, посему я произнесу приветственную речь чуть позже.

Правитель лесных эльфов не сидел на подушках. На правах законного властителя этих земель, он восседал на троне. Но не успел Сокджин устроиться поудобнее, как на его колено уже присел омега и что-то заворковал ему на ухо.

Чонгуку было на это совершенно плевать, а вот от острого взгляда Чимина не укрылось то, как другой омега, судя по одеждам и украшениям которому удалось стать фаворитом, недовольно поджал губы и с ненавистью несколько секунд буравил взглядом того, чью талию сжали руки Сокджина. Не выдержав позора, мальчишка развернулся и сбежал с праздника жизни под усмешку младшего короля Наянсыка.

Бьекан был единственной страной, где братоубийство было прописано в законе, а гарем передавался от одного правителя другому. На первый взгляд Сокджин мог бы показаться добрым чудаком, но ни один из трех других королей не забывал о том, что этот лесной эльф хладнокровно убил всех своих братьев. Родных, сводных. Омег и альф. Сейчас у него самого подрастает уже пять наследников, а если учесть, что фаворитов этот мужчина меняет чаще, чем Чимин заказывает у него новую поставку ядов и противоядий, скоро их будет еще больше.

Обманываться насчет этого эльфа было никак нельзя. И его взгляд, которым он скользнул по пустующему столу правителя Бимиля, был тому подтверждением.

Благо, буквально через пару минут после появления Сокджина, дверь вновь открылась, и внутрь вошел высокий для человека мужчина с темными, собранными в небрежный пучок волосами.

На его теле не было привычных украшений и изящных одежд, вместо короны на голове — железная налобная лента, черты его лица казались более грубыми, нежели эльфийские, а взгляд, тяжелый и хмурый, мельком пробежался по собравшимся здесь эльфам. Он был единственным человеком среди высшей расы, и единственным, кто держался отстраненно, как и все предыдущие короли Бимиля, которых Чимину удалось застать. Ким Намджун был третьим на его веку.

Как только мужчина занял свое место, в абсолютном одиночестве, без сопровождения министров и лишь с охраной за своими плечами, Сокджин, отпустив от себя омегу, проводил мальчишку взглядом и поднялся на ноги, хлопнув в ладони.

Музыка утихла мгновенно. Танцующие омеги, низко поклонившись, поспешили отойти с середины зала, и альфа, удовлетворенно хмыкнув, оглядел всех присутствующих, подняв золотой кубок, наполненный белым вином. Лесные эльфы признавали только такое вино, называя красное живой кровью.

— Я приветствую всех королей на ежегодном Саммите Четырех Королевств! Вот уже почти сотню лет мы не нарушаем традицию и собираемся в одном дворце, обмениваемся ресурсами, технологиями, помогаем друг другу. Я поднимаю этот кубок за то, чтобы мы не забывали ошибки прошлого и продолжали оставаться друг для друга верными друзьями и союзниками. Пусть Боги и Духи будут милостивы к нашему Саммиту и нашему правлению. В знак уважения, опустошим же наши кубки до дна! — торжественно и громко произнес лесной эльф.

Все правители, включая единственного человека, поднялись на ноги со своими бокалами, и, как и было принято, осушили свои кубки до дна. Бьеканское вино было легким, словно сок, и от такого алкоголя захмелел бы, пожалуй, только ребенок. Или человек. Но Намджун уже много раз не на словах, а на деле доказывал всем присутствующим, что он крепче, чем они могут себе представить.

После такой занимательной речи, Чонгук, вновь присев за свой столик, внимательно посмотрел на правителей Наянсыка. Темный эльф нутром чувствовал, что эти двое что-то замышляют против него, волновался о новой войне, но кто разберет, что таится в бездушных глазах светлых эльфов? Интересно, умеют ли они радоваться. А плакать?

— Я так хотел поздравить со свадьбой лично Вас и Вашего молодого супруга, Чонгук. Что же Вы не привезли его? Неужели не доверяете нам? — Сокджин своим вопросом облегчил Чимину жизнь, ведь омега уже думал, как бы ему гладко подвести Чонгука к этой теме.

Темный эльф снисходительно улыбнулся.

— Я надеюсь, что никто в этой комнате не заподозрил меня в подобном на самом деле. Мой супруг действительно молод, и хоть он и был коронован, но для того, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей, ему требуется обучение. Со свадьбы не прошло и недели, он не успел обжиться во дворце, так что было бы жестоко везти его сюда. Я лишь проявил заботу по отношению к нему, не ищите в моем действии скрытого умысла.

Голос Чонгука звучал спокойно и уверенно. В конце концов, даже если его поймали с поличным, даже если владыка лесного народа не ошибся, об этом никому нельзя знать. А врать каждого правителя учат с детства. Главное, чтобы ложь была во благо семьи, династии и королевства.

Неудовлетворенный таким ответом, Чимин взглянул на Юнги. Все поняли, что это была лишь вежливая отговорка, как бы убедительно не умел врать этот темный эльф.

— Надеемся, на следующем Саммите мы сможем познакомиться с вашим супругом, Чонгук. Иначе можно будет подумать, что вы запираете его во дворце нарочно, дабы не допускать к власти, — проговорил Чимин, отпив вино.

Чонгук, взглянув в сторону единственного омеги в этом торжественном зале, в руках которого была власть, тихо хмыкнул.

Ледяная стерва. Каждый божий раз так и напрашивался на конфликт, выдавал нечто подобное, даже не стесняясь Сокджина, а его супруг не мог закрыть ему рта. Или, судя по тому, как он внимательно и холодно смотрел на Чонгука, попросту не хотел. Позволял ему говорить, что вздумается.

— Вам не о чем волноваться. Я не садист и не тиран, Чимин. Мой муж в безопасности, даже в большей, чем вы можете себе представить.

Сокджин несколько секунд внимательно изучал их взглядом, прежде чем негромко засмеяться и пару раз хлопнуть в ладони.

— Ну, будет вам. Не стоит ругаться в первые минуты теплой встречи. К тому же ни у кого из нас ведь нет никаких причин для вражды, — проговорил он, потянув руку в сторону, где стоял красивый омега, который поспешно вложил в его ладонь трубку с курительными травами.

Альфа потянул ее, выдохнув дым в сторону, и уже привычно для себя сел на трон так, чтобы поставить одну босую ногу на него и положить локоть на колено. Он изучал всех внимательно, но недолго. Склоки между Чонгонаном и Наянсыком были неизбежны, да и удивительного в этом ничего не было.

— Давайте обменяемся дарами! Или пожелаете оставить сладкое на десерт? — поинтересовался Сокджин.

— Возможно, после Саммита некоторым из нас не захочется обмениваться дарами, Сокджин. Уж лучше сделать это сейчас, — заметил Чимин.

Несложно было догадаться, кому именно была адресована эта колкость. И на этот раз король Бьекана, кажется, пропустил ее мимо ушей и щелкнул пальцами. В помещение вошли слуги, несшие в своих руках ровно три сундука, каждый из которых был поставлен рядом с правителями и тут же открыт.

Чимин взглянул с интересом, замечая холщовые мешочки с травами, несколько колбочек лекарств от хвори, дорогие легкие ткани, из которых он разве что ночную рубаху для себя прикажет изготовить, или же использовать их в качестве украшения к своим одеждам, и золотые слитки. Залежей золота в Бьеканских лесных пещерах было даже больше, чем в горах Наянсыка. Однако, они не могли похвастаться столь большими месторождениями алмазов и прочих драгоценных камней.

— Прекрасные дары, Сокджин, — даже улыбка на лице Юнги веяла ледяной сдержанностью.

Глядя на трех светлых эльфов Чонгуку подумалось, что когда они остаются в одной комнате, стекла в ней покрываются инеем. В них как будто не было жизни, не было радости, переживаний. Не было вообще никаких чувств.

— Воистину. Благодарю Вас, Сокджин. С Вашего позволения, я передам ткани портному, чтобы он сшил из них бьеканский наряд для моего супруга, — Чонгук был учтив и вежлив с королем земель, в которых был гостем. К тому же он ведь прекрасно знал, что подобные речи способны очаровать лесного эльфа. На то и был расчет.

Сокджин, довольный услышанным, счастливо улыбнулся.

— Разумеется! Пусть Ваш портной постарается, Чонгук! Там есть и свадебный подарок для Вас и Вашего будущего наследника. Заговоренный моим самым старым и опытным провидцем амулет.

Такой дар был крайне ценным, а главное, он явственно демонстрировал всем присутствующим, то Бьекан действительно заинтересован в продолжительных мирных взаимоотношениях с Чонгонаном. Или же Сокджин нарочито явно подчеркивал для королей Наянсыка, что как только те развяжут войну, Бьекан целиком и полностью поддержат именно Чонгонан?

Про наблюдающего за всем происходящим королем Бимиля Намджуна, присутствующие благополучно позабыли. Да и кому интересны простые люди? Тысячилетний спор светлых и темных эльфов куда увлекательнее.

Да и Намджун не спешил напоминать о себе. Потягивал вино и наблюдал за эльфами, думая о том, какую пользу он мог бы вытянуть из происходящего.

— Позвольте мне быть следующим, — сказал Чонгук и кивнул своим слугам.

Темные эльфы поспешили вынести из-за спины своего короля три больших сундука и поставить их перед правителями других государств. Также, как и слуги Бьекана, они учтиво раскрыли сундуки, чтобы короли могли оценить дары Чонгонана, не утруждая себя поднятием тяжелой крышки.

В одном отсеке лежало вяленная оленина, в другом — дорогая и обработанная пушнина, а в третьем, самом большом, черная, словно смоль, древесина. И только у правителей Наянсыка был и четвертый отдел, наполненный углем.

— Разумеется, это лишь малая часть того, что уже отправлено в ваши государства. Демонстрация того, что в больших объемах скоро будет доставлено прямиком к вашим замкам. Близится зима, скоро начнутся морозы, поэтому мое государство направило по тонне черной древесины в каждое королевство. Распорядитесь ей так, как пожелаете нужным. Ну а в Наянсык мы направляем также несколько тонн угля. Я слышал, что зимы в Ваших землях становятся суровее, и чтобы благородная эльфийская кровь не застывала во льдах, решил протянуть народу Наянсыка руку помощи.

На эти слова темного короля Чимин, губы которого поджались от негодования, кивком поблагодарил темного короля за помощь, а сам под столом покрепче сжал руку Юнги. Это унижение он запомнит надолго. Запомнит и обязательно за него отомстит. И как только Чонгук посмел выставлять их государство нуждающимся в подобных подачках, о которых они не просили?! Выделил их, бросил с издевкой, словно плевок в лицо.

— Вы крайне щедры, Чонгук, — отозвался Юнги, на лице которого не дрогнул ни один мускул, — Народ Наянсыка будет благодарен Вам не меньше, чем мы благодарны сейчас.

Голос Юнги прозвучал ровно и спокойно, и он, махнув рукой, позволил слугам внести и их дары для королей.

Он чувствовал, как Чимин нервно заерзал на месте, невидимо для остальных, но ощутимо для него, но ничего не сказал, лишь погладил большим пальцем маленькую ладонь, положив ее на свое колено.

Слуги вновь внесли сундуки, более объемные, нежели у предыдущих властителей, и Сокджин, отведя от губ трубку, даже поднялся с трона. Дары от Наянсыка всегда были щедры, несмотря на положение государства. И в этот раз они не прогадали.

Стоило крышке открыться, Сокджин удовлетворенно хмыкнул, опустив ладонь в большое отделение с обработанными алмазами, взяв небольшую горсть и, осмотрев их, усмехнулся. Качество всегда было отменным, как и у изумрудов, гранатов и лазурных сапфиров. Слуги Наянсыка отдельно от сундуков, подали королям свитки.

— Ого, интересно, — усмехнулся Сокджин, разглядывая чертежи холодного оружия и слабо щурясь.

— Наши мастера будут готовы предоставить по сотне экземпляров для вооружения небольшой части ваших войск, — пояснил Юнги, не чувствуя на себе внимательного взгляда Чимина, — знаю, что Чонгонан делает рукояти, а иногда и лезвия орудия из черного дерева, но ничто не будет крепче, чем алмаз. Надеюсь, получив этот дар от нашего государства вы используете его во благо.

Чонгук тихо усмехнулся, отложив свиток в сторону, и отпил немного вина. Конечно. Принести в дар небольшой объем оружия, обеспечить им, казалось бы, врага, но для чего? Показать, что войны можно не ждать, ведь в ином случае никто бы не поставлял оружия врагу? Или наоборот принизить указав на то, что даже с лучшим оружием, сделанным в Наянсыке, Чонгонану далеко до мастерства оружейников Наянсыка?

В издевках друг над другом все короли, безусловно, были невероятно искусны. И если бы кто-нибудь незаинтересованный в их делах и королевствах наблюдал со стороны, ему наверняка не привиделось бы ничего кощунственного, но те, кому удалось присутствовать на праздничном ужине по случаю Саммита, все понимали, видели все тайные смыслы, казалось бы, скрытые от глаз и ушей непросвещенных.

Сейчас, когда остался лишь Бимиль, Чонгук в который раз убедился в том, что оставить Тэхена во дворце было крайне мудрым решением. Этот омега был слишком наивным и неподготовленным, чтобы участвовать в подобных представлениях, он бы не выдержал и минуты в этом змеином логове, где в один день тебе жмут руку, а во второй уже готовы насадить твою голову на пику у своего дворца.

Человек с хмурым и суровым взглядом, коротко кивнул своим слугам, и те внесли три кованных сундука, которые раскрыли перед эльфийскими созданиями. Столь высокомерными, что хотелось перегрызть глотку каждому за их надменные взгляды в его сторону, и в сторону всех его предков.

За столько лет как можно было продолжать относиться к людям как к диковинке? Омерзительно.

В сундуках тоже лежало оружие, но не чертеж, а настоящая рабочая единица.

Разумеется, Намджун не собирался делиться секретами производства, ведь эльфы считают себя крайне умным и мудрым народом. Разумеется, ведь живут они несколько человеческих жизней. Только они даже не подозревали, сколь далеко в прогрессе от них ушел Бимиль. Ведь скоротечность человеческой жизни заставляет их развиваться и учиться быстрее, думать быстрее, быстрее изобретать.

— Что это? Словно лук, но выглядит иначе, — удивленно спросил Сокджин.

— Это арбалет, — подал голос бимильский король. — Не извольте счесть это за неуважение, но я не предоставлю вам чертежей или тайн наших разработок, я предоставлю вам рабочий арбалет. Уверен, ваши оружейники смогут разобраться с механизмом и воспроизвести его.

Юнги тоже никогда не видел подобного оружия, хотя владел и луком, и копьем, и мечом. Однако, даже при том, в Чонгонане меньше десяти лет назад были изобретены паровые машины, которые теперь все государства используют в своих производствах, ничего подобного он не мог даже представить.

— Продемонстрируйте нам действие этого диковинного аппарата! — попросил владыка Бьекана.

Намджун молча поднялся, принял арбалет из рук своего слуги, встал перед троном и повернулся к нему спиной. Никто не посмел бы проявить столь большое неуважение к хозяину этих зеленых земель, но ведь целиться в сторону трона — еще большее, неуважение, проявлять которое не входило в планы короля магов.

У дверей встал человеческий охранник, привезенный Намджуном прямиком из Бимиля, на руке которого лежало ярко-красное яблоко.

Не сомневаясь ни секунды, Намджун взвел оружие, прицелился и спустил стрелу под внимательными взглядами эльфов. Яблоко в то же мгновение пронзила стрела и оно, пролетев пару метров столь быстро, как сверкает разве что молния, врезалось в высокую деревянную дверь, кажется, пробив ее насквозь.

Сок от яблока закапал вниз, а Сокджин, поморщившись, потер висок, буквально почувствовав напряжение, исходящее от Чонгука.

Альфа даже немного привстал, разглядывая стрелу, а скорее стальной болт, пробивший черную древесину. Ту самую, что прочнее камней, из которых они отстраивали весь Сольджикан.

Алмазный наконечник? Оружие смертоносное, опасное, доселе никем из эльфов невиданное. Значит ли это, что Бимиль тоже готов к войне? Но не собираются же они объявить ее всем эльфийским народам? Глупости. Чтобы человек и против эльфа...

— Прошу меня простить. За дверь, — негромко произнес Намджун, обернувшись на Сокджина, и тот лениво помахал рукой, потянув губы в улыбке.

— Не страшно, ее быстро заменят. Благодарим Вас за демонстрацию, — проговорил он, улыбнувшись, и проследил за тем, как человек вновь садится на свое место.

— Уж сам не ожидал, что он способен на нечто подобное, — подал вдруг голос Намджун, усмехаясь, и Сокджин засмеялся, махнув ладонью, кажется, немного расслабляясь.

Бимиль на протяжении всего своего существования был отрезан от всех прочих государств землями Бьекана. Без ведома Сокджина люди не смогут ни на кого напасть, а Бьекан — королевство торгашей и лекарей. Они никогда не ввязывались в войны, были посредниками меж враждующими народами, пытающимися хоть немного поумерить тысячелетнюю вражду. Да и не нужны им пустые кровопролития. Сокджин, если так можно было выразиться, любил вкладывать деньги в себя и свой народ, а не в войну.

Другим государствам никогда не было выгодно нападать на Бьекан. Пойти на них войной, все равно, что вонзить острую стрелу себе в голову. Стать им врагами, означает лишиться медицины, лекарей, лекарственных трав, растущих лишь здесь, и поддержки в суровые зимы.

— Подобное может пробить и доспех, — отметил Юнги, который в отличие от остальных присутствующих правителей решился взять оружие в руки.

Он внимательно осмотрел арбалет, тетиву и приложенные к нему стрелы, и тихо усмехнулся. Чонгук впервые видел в глазах этого мужчины интерес хоть к чему-то, кроме своего супруга.

— Мы используем их в охоте на Бимильских кабанов, — рассказал Намджун.

Юнги задумчиво кивнул. Бимильских кабанов. Как же. Да, о подобных они слышали. Водились на севере, ростом возвышались до человеческого, а кости их клыков и черепа были столь прочны, что их невозможно было пробить никаким оружием. Подобные чудовища разоряли деревни и сновали по купеческим тропам, Юнги видел их всего однажды, в глубоком детстве, когда к ним в Наянсык приезжала ярмарка чудовищ. Но даже если это звучало правдоподобно, он предпочитал верить своему чутью. Этот человек отличался от того, кто был до него.

Да и не знали они прежнего короля Бимиля. Тот всегда посылал вместо себя советников и регентов, а сам ни разу так и не показался. Так поступали некоторые правители до него, имена многих все еще не были известны эльфийским народам.

Не стоит и говорить о том, что ни один шпион ни одного эльфийского государства, не смог проникнуть внутрь даже самого маленького бимильского поселения. А если даже это удалось кому-то, увы, об этом никто не узнал. Ведь они попросту не возвращались обратно.

— Ну что же, — хлопнул в ладоши Сокджин, привлекая к себе внимание других правителей, — Ешьте, пейте, веселитесь, дорогие гости! Все дела мы будем обсуждать завтра, а сегодня давайте порадуемся встрече, на которой мы вновь собрались полным составом!

Подняв свой кубок, Чимин сделал глоток вина и посмотрел на задумчивого Юнги. Видимо, мужчина анализировал все произошедшее, но сосредоточенность на его лице была столь явной, что омега решил немного отвлечь его.

Ведь даже если впереди их ждет очень важный шаг, и все, что произошло здесь, может повлиять на их планы, нельзя было столь открыто думать об этом.

— Ваше Величество, не хотите ли Вы потанцевать со мной, пока в центр зала не вышли полуобнаженные омеги? — поинтересовался Чимин, вырывая Юнги из тяжелых раздумий.

— Я еще не отдохнул, Свет мой. Поешь, ты, кажется, был голоден с дороги.

Юнги поцеловал тонкую изящную ладонь под взглядом их юстициара, который тот поспешил отвести. Неприлично пялиться на правителей. На своих, чужих, и даже чужеродных. Но кто бы знал, сколь тяжело ему заставлять себя не смотреть в сторону младшего короля их ледяных земель...

Он, увы, не был на месте Его Величества, но если бы был, ни за что не отказал бы этому прекрасному созданию в такой маленькой и невинной прихоти, как танец.

Думать об этом было грешно, но Хосок помолится позже, когда останется в своей душной комнате в одиночестве.

Чимин позволил себе слабую улыбку, отведя от своего мужа взгляд, и все же принялся за еду. Потому что он и правда был голоден, но каждый раз, как его одолевала нервозность, он едва находил в себе силы на то, чтобы вспомнить о еде. А нервничать было из-за чего.

Чонгук о чем-то негромко переговаривался с советом, пил вино, и не смотрел ни на кого из присутствующих. Даже когда в зал вбежали омеги по короткому хлопку Сокджина, а музыка сменилась на плавную и соблазнительную, сопровождая танцы прекрасных эльфийских созданий, мужчина не смотрел на них, вызвав на губах Чимина усмешку. Еще в прошлом году темный эльф позволял себе неоднозначные взгляды в сторону танцоров, но, кажется, в нем все же была капля уважения к себе самому, традициям и к своему супругу.

— И все же, Ваше Величество, стоило взять Вашего супруга на Саммит. Он бы хотя бы смог взглянуть на торжество, узнать, чем живет наше союзное государство, — вещал юстициар Мину, держа в руках бокал и хмурясь, — у королей Наянсыка много вопросов касательно него. Они могут счесть это за неуважение и недоверие, ну или же...

— Мину, — Чонгук поднял ладонь, заставив мужчину замолкнуть, и отставил свой кубок с вином в сторону, — Его Высочество абсолютно беззащитен перед остальными правителями государств. Он даже не в курсе того, как работает аппарат власти в нашей стране, будьте уверены, как только он изучит хотя бы это, я буду брать его с собой на каждый последующий Саммит. В противном случае ему действительно нечего делать здесь. Свадьба прошла всего неделю назад с учетом нашей дороги сюда. Думаете, на протяжении всего пути он бы прилежно сидел над учебниками и слушал скучные лекции по юриспруденции?

Чонгук усмехнулся, когда Мину недовольно надулся и нахохлился, и не сдержал усмешки.

— Мину. Я ценю Вас и Ваши заслуги перед государством, в угоду лет вы сделали для него даже больше, нежели я. Но Тэхен — тепличная роза, вырванная из своей среды обитания и перенесенная черт знает куда и черт знает зачем. Он всю жизнь только и делал что рисовал, учил то, что его интересовало, вышивал и бегал по рынкам в поисках красивых тканей для нарядов. Думаете, в данный момент ему резко захочется разбираться во всем этом гузне?

— Ваше Величество, — с толикой возмущения произнес мужчина, услышав ругательство, достойное какого-нибудь пирата или простолюдина, но никак не короля, но Чонгук даже не обратил на это внимания.

Юджин не сдержал улыбки, которую поспешил скрыть кубком и вином. Он уж точно знал, что их король порой во время уединенных тренировок может пропустить крепкое словцо, да не одно, порой даже забывая о том, что его военный министр — омега. Но его это нисколько не смущало и даже наоборот, создавало впечатление крепкой дружбы с королем.

— Мину, — строже произнес король, заставив министра юстиций покорно склонить голову, — Я не желаю, чтобы вы более обсуждали это мое решения и те, что я приму в будущем.

— Конечно, Ваше Величество. Простите меня. Я повел себя дерзко и неуважительно.

Чонгук на извинения старого эльфа отвечать не стал. Порой Мину и другие его министры забывали о том, что Чонгук уже не ребенок, не сорванец, которому они могут читать лекции и нотации, а взрослый мужчина, управляющий государством уже пятьдесят шесть лет. Этот факт порой требовалось напомнить министрам. Особенно, когда они вели себя подобным образом.

Намджун, сидящий за своим столиком отдельно ото всех ни на секунду не переставал наблюдать за эльфами. За тем, как король отчитывал своего министра, как сидящий на колене Сокджина омега бесстыдно кормил его виноградом с рук и шептал на ухо что-то, что заставляло владыку Бьекана сжимать обнаженную талию ладонью, и как два светлых эльфа также внимательно наблюдают за происходящим вокруг.

И стоящие за спиной Чимина трое слуг, сопровождающих его на Саммит уже не первый год, тоже крайне внимательно наблюдали за каждым эльфом, присутствующим здесь. За эльфами, но не за людьми. Ведь даже если люди научились обращать свою духовную энергию в магию и колдовать не хуже эльфов, они все равно не были достойны того, чтобы встать на одну ступень с высшей расой.

Быть может, именно в этом и была их фатальная ошибка.

***

Может быть, этот праздник должен был расслабить их, сдружить меж собой, укрепить союз, но, как и всегда, действие его было ровно противоположным. Чонгук в этот раз особенно не терпел вмешательства в свои дела и на все попытки других королей, а в особенности Наянсыка, поговорить с ним, ловко уворачивался от любых ответов и бесед. Он как будто бы всем своим видом давал понять присутствующим, что если они попробуют протянуть руку в его сторону с недобрыми намерениями, он откусит ее не по локоть — он сожрет смельчака заживо.

Тем лучше. Пусть он чувствует собственное превосходство, пусть лелеет свою власть, потому что ему осталось совсем недолго.

Эта мысль была до того сладостной, что двое светлых эльфов, стоило им только уединиться, не сдержали своих чувств и страсти друг к другу, и теперь в этих жарких покоях было просто невыносимо. Ведь никто из тех, кто видел Чимина, кто был с ним хоть сколько-нибудь знаком, даже не догадывался, сколько огня томилось в его груди, которую Юнги без устали целовал, помогая омеге ритмично двигаться сверху. Никто из них не мог бы и подумать, насколько открытым и нежным был самый красивый эльф Наянсыка с прозрачным, но бесконечно глубоким взглядом серых глаз.

— Юнги, — томно выдохнул Чимин, позвав мужа по имени, крепко сжав волосы на его затылке пальцами, путаясь в длинных светлых локонах и не сдерживая стона, когда мужчина подался бедрами его навстречу и толкнулся глубже, чем прежде.

Было так хорошо, что он порой забывал вдыхать, задыхаясь в своем удовольствии, заставляя задыхаться и альфу тоже. Крепкий, едкий запах полыни смешивался с нежным запахом подснежника, кружил голову, забивал легкие. Каждый раз за эти долгие годы, что они были вместе, оба сходили с ума, стоило оказаться в руках друг друга, словно это было впервые.

Чимин не сдержал шумного вздоха и тихого смеха, когда мужчина, не сдержав своего порыва, опрокинул омегу на постель, меняя их положение, и легко закинул стройную ногу на свое бедро, припадая губами к белоснежной коже его шеи.

— Этот темный эльф даже не представляет, что его ждет, — горячо зашептал Чимин на острое ухо мужчины, прикусив хрящик.

Ему нравилось само чувство их с Юнги превосходства над этим созданием. Нравилось, что они опережают его не на пару шагов — на целую сотню.

Юнги замедлился, хмурясь и отстраняясь. Запах полыни стал гуще, тяжелее, ему совершенно не нравилось, когда в их постели появлялся кто-то еще, кто-то посторонний. Потому что это было место только для них двоих и для их чувств. Но уж точно здесь не место всем прочим эльфам. И уж тем более темным.

— Ты сейчас об этом поговорить хочешь? — не особо довольно поинтересовался мужчина, крепче сжав бедро омеги, который вновь не сдержал смеха и, подавшись вперед, крепко впился в губы мужа поцелуем.

Он вновь перевернулся вместе с ним, оказался верхом, и, разорвав поцелуй, продолжил двигаться, упираясь ладонями в крепкую грудь. С его губ сорвался вздох, он взглянул на мужчину из-под опущенных ресниц и улыбнулся.

— Нет, но мне нравится заниматься любовью, когда ты зол, — тихо прошептал омега, зашипев, стоило лишь мужчине присесть и, запустив руку в волосы омеги, крепче сжать волосы у затылка, еще сильнее портя и без того взлохмаченную прическу.

Король снежных земель заставил его замолчать одним лишь крепким, страстным поцелуем, грубым движением руки, заставляющим Чимина начать двигаться быстрее, ритмичнее, задыхаться в удовольствии вновь.

И омега действительно сходил с ума. Только в постели Юнги давал ему такое количество власти, только в постели для омеги не было никаких ограничений. Он мог кусать, контролировать движения, скорость, ритм, но как же ему нравилось чувствовать силу своего мужа даже здесь.

Порой ему хотелось стать тем самым младшим супругом, коим он был много десятилетий назад. Когда все решал его муж, когда он занимался лишь детьми и искусством, а мысль о том, чтобы отравить кого-то из придворных приводила его в ужас. Тогда ему тоже приходилось делать многое, лишь бы выжить и сохранить своих детей в безопасности, но это никогда не заходило дальше хитрых сплетений дворцовых интриг или тихих ночных угроз.

Смерть сына сделала из него того, кем он являлся. Но Чимин не мог не упиваться толикой вседозволенности, знать, что от большой любви к нему Юнги на многое закрывает глаза.

Юнги ради него казнил, Юнги ради него земли захватывал, отбив часть их у прошлого короля Чоногонана. Этот мужчина, омега был уверен, мир мог к его ногам положить, только попроси. А Чимин всегда будет стоять за его плечами, на страже его покоя, на страже того маленького и светлого, что в них еще оставалось. Что власть и холод еще не успели поглотить и уже никогда не смогут.

— Свет мой, — выдохнул Юнги, ощущая, как сильно пульсирует нутро вокруг него, как любовь всей его жизни задыхается, как все его тело задрожало.

Дыхание — одно на двоих, и больше ничего не было нужно, только чтобы с их семьей все было хорошо, чтобы Боги были к ним милостивы и сохранили их детей в добром здравии, не забирали их жизней. Ведь Юнги и Чимин уже пролили достаточно слез и достаточно настрадались.

Чимин всегда замирал, когда удовольствие накрывало его. Его сил просто не хватало на то, чтобы продолжать движения, но вот у Юнги их было достаточно, и он, упершись пятками в постель, перехватил инициативу и, крепко сжав нежную бледную кожу на бедрах, продолжил входить в него снова и снова, наблюдая за тем, как жалобно заламываются обычно спокойные брови.

Самая любимая его картина.

Сладостный момент, яркий и столь нежный, что они, измотанные долгой дорогой, этим тяжелым празднеством и сумасшедшей близостью, рухнули на постель. На одеяла, разбросанные по покоям одежды и выпавшие из причесок украшения было глубоко плевать. Моменты их близости — вот что действительно имеет значение.

— Люблю тебя, — шепнул Чимин, нежно поглаживая пальцы мужа.

— Больше жизни, Чимин, — ответил Юнги.

***

В это утро Чонгук проснулся намного позже, чем обычно просыпался в своем замке. Саммит всегда начинался позже, чем следовало бы по мнению Чонгука, но лишь по той причине, что Сокджин не привык решать дела с раннего утра, и уж тем более просыпаться с первыми лучами солнца.

Эти лесные эльфы жили в каком-то своем ритме. Единственные, кто здесь просыпался ранним утром — это земледельцы и лесничии.

Саммит начинался ближе к полудню, но мужчина успел позавтракать и посетить одну из самых больших библиотек в известном им мире, найдя там несколько увлекательных для себя фолиантов, рассказывающих о возможных путешествиях эльфов в Большой Свет.

Он вошел в помещение в окружении своего Совета одним из самых первых. Пунктуальный король Наянсыка уже занял свое место за столом и перебирал бумаги, которые ему подавал юстициар.

Неизменно холодный взгляд коротко пробежался по Чону, но мужчина не произнес ни слова, лишь кивнул, вновь утыкаясь взглядом в документы.

— Ваш супруг в этом году не будет участвовать в самом Саммите? — усмехнулся Чонгук, решив начать разговор первым.

Юнги не сразу, но отвлекся, уложив свернутый свиток в руку Хосока.

— Он не изъявил желания присутствовать здесь, — коротко ответил мужчина.

Чонгук тихо хмыкнул. Сомнительно, но что поделать? Он как никто понимал, почему именно Мин не позволил своему мужу участвовать в самом Саммите, ведь уже допустил эту ошибку в прошлом году. Обычно омеги не допускались к этому, но тогда Юнги решил, что его муж достаточно подготовлен к тому, чтобы обсуждать подобные дела наравне с истинными правителями четырех стран. Сокджин опустил омегу с небес на землю одним лишь вопросом: «Ваше Величество, учитывая текущие глобальные вызовы, такие как изменение климата и неравенство в доступе к ресурсам, какие шаги Наянсык планирует предпринять для содействия международному сотрудничеству в решении этих проблем и обеспечения устойчивого развития для будущих поколений?».

Тогда тишина затянулась слишком надолго, а омега, до этого смеющий встревать в разговор Сокджина и своего супруга, надолго замолчал и начал перебирать какие-то бумаги.

Чонгук не мог сказать точно, но ему показалось, что он почувствовал, как остро и колко взглянул на Сокджина Юнги, ответивший на вопрос вместо супруга, буквально спасая его или же себя самого от позора.

Но, на удивление, злости в отношении мужа Мин не испытывал, только попросил его прочесть доклад о гуманитарной помощи низшим слоям населения.

Будь он в иных отношениях, Чонгук бы им восхитился. Но в тот момент он лишь мысленно подумал о том, что выскочка омега должен был изначально держать язык за зубами в те моменты, когда с ним не говорили, и не встревать в разговор двух старших правителей.

Оставалось только молиться Богам о том, чтобы его муж никогда не стал таким. Чонгук на своем веку повидал слишком много примеров того, что делает власть с эльфами, кому она изначально не была предназначена. Стоит им лишь единожды вкусить преференции, доселе недоступные, и они начинали сходить с ума. И даже если раньше это был самый добрый и чистый эльф, более он таким не являлся.

Ведь Чонгук присутствовал на свадьбе нынешних королей Наянсыка и тогда ему казалось, что Чимин станет первым по-настоящему живым эльфом в этой королевской семье. Но этого, увы, не случилось. Со временем омега стал таким же холодным и безжизненным, как и все светлые эльфы.

— Ваше Величество, — позвал Чонгука Вонги, склонившись к нему, — Дары, что Вы отослали в союзные государства, уже прибыли в Сунсухан, Гонсонхан. Гонец сказал, что они достигнут границ Бимиля через три ночи, к следующему полнолунию, Ваше Величество.

Чонгук кивнул. Замечательно. Главное только, чтобы эльфы, которых он отправил в Чугын, вернулись оттуда живыми и невредимыми, ведь крайне часто они не возвращались. Но в этот раз он собирался лично заручиться словом короля Бимиля. Ведь даже если они политики, слово и обещание должно хоть что-то значить? Хотелось на это надеяться.

В зал вошел Сокджин, которого на этот раз не окружали омеги, только полный состав его министров. Уже знакомый всем Гвансон, Верховный Советник, самый приближенный к владыке лесных эльфов министр, шел сразу за королем, склонив голову. А за ним, дружной и стройной вереницей шли прочие советники.

Следом за ним, в этот раз даже не припозднившись вошел и король Бимиля.

Человек никогда не возил с собой кого-то из совета. То ли таковы были правила, то ли это была его личная прихоть, но на протяжении всего времени, что он появлялся на Саммите, он держал при себе лишь низших слуг, таких же как и он людей.

А с другой стороны, хорошо, что хотя бы он приезжал, ведь и это было редкостью.

— Что же, — начал Сокджин, сев за свое место за круглым столом и, обведя всех усевшихся взглядом, уже привычно хлопнул в ладони.

— Начнем!

Каждый Саммит, по скромному мнению Чонгука, проходил примерно одинаково. Советники зачитывали доклады о тех областях, которыми они занимались, правители государств добавляли что-то от себя, выносили на повестку особо серьезные вопросы, касающиеся в основном климата и ресурсов. Ну и, разумеется, обменивались технологиями. Прогресс идет куда быстрее, когда на каждой новой встрече необходимо показать, что государство разработало нечто новое. Что-то такое, чего еще ни у кого нет.

Бимильский король занялся этим еще прошлым вечером на празднестве.

— Если прочие правители не возражают, я хотел бы начать, — сказал правитель Наянсыка и обвел взглядом присутствующих. Возражений никто не высказал и он продолжил: — Что ж. Во-первых, мне хотелось бы отметить, что казна моего государства за прошедший год увеличилась на четверть. Также мы стали экспортировать в союзные королевства вдвое больше драгоценных камней и золота, добыча увеличилась, но вместе с тем нам становится все сложнее находить новые месторождения. Учитывая, что Наянсык снабжает все союзные государства драгоценностями и золотом, мне кажется, было бы справедливо, если бы каждое королевство отправило хотя бы по сотне эльфов для работы в наших шахтах. Мое предложение не касается только Бимиля.

Все знали, что Бимиль не нуждается ни в золоте, ни в драгоценностях. На короле была лишь корона, но и она не была сделана из золота. Скорее из простого железа или даже стали. Но каждый эльф видел, что металл не был драгоценным. К тому же... люди — существа хрупкие. Много они не отработают, в этом Юнги был уверен, а кормить лишние рты за ненадобностью ему не прельщало.

— Близится зима, мой друг, — напомнил Сокджин, — Мои эльфы с радостью отправятся в Наянсык, дабы помочь своим братьям в столь тяжелой работе, но после зимы. Лесные эльфы никогда не видели снега, боюсь, они просто замерзнут насмерть, а я не смею злить духов их предков и отправлять невинных рабочих на верную смерть. Обещаю, что как только холода отступят и в краях Наянсыка наступит весна, я отправлю к вам две сотни рабочих.

Не сказать, что Юнги был доволен таким ответом правителя Бьекана, однако нельзя было упустить удвоение количества трудяг. Так что пришлось соглашаться на то, что есть.

Чонгуку следовало бы отвечать первым, но тут уж ничего не поделать. Нельзя выставить себя невежественным идиотом.

— Чонгонан отберет сотню эльфов с наших северных земель для работы в шахтах Наянсыка. Но мы направим их вместе с семьями и детьми, посему я надеюсь, что Наянсык будет готов предоставить им кров и хлеб на то время, что они будут пребывать в землях справедливых правителей снежных земель, — сказал он, внимательно глядя на светлого эльфа, дабы уследить за каждым изменением его мимики, его глаз. Чтобы точно знать, что он думает.

— Разумеется, я обязуюсь предоставить им самые достойные условия проживания.

Темный король прекрасно знал, что если он сейчас согласится на эту фразу без оговорок, после за это поплатятся его эльфы, те, за кого он будет нести ответ перед Богами, когда его бесконечные дни все-таки закончатся.

— Такие же достойные, в каких живут семьи светлых эльфов, Ваше Величество, — настоятельно сказал Чонгука, — Ни для кого не секрет, что наши с вами народы относятся друг к другу не самым лучшим образом. Поэтому я рассчитываю на ваше благоразумие.

— Вы не доверяете моему слову, Чонгук?

Юнги был готов счесть это как публичное оскорбление.

— Отнюдь. Но я несу ответственность за свой народ, оттого и переживаю за их судьбу. Надеюсь, вы понимаете.

Кивнув, Юнги вернулся к бумагам, что держал в руках, дабы продолжить.

— Так же я бы осмелился напомнить, что к Зиме мы уменьшаем стоимость драгоценных металлов для вас, Сокджин, и для всего Бьекана в обмен на снижение в стоимости лекарств. В этот раз холода наступают быстрее, эльфы не всегда могут себе позволить купить то или иное лекарство, которое спасет их от смерти или позволит продолжить работать, а их стоимость все еще высока, хотя сезон хвори уже начался. Было бы хорошо, если бы вы рассмотрели возможность снижения стоимости лекарств раньше, чем в прошлом году. В обмен я снижу стоимость металлов так же раньше, — проговорил Юнги, и Сокджин кивнул, безмятежно махнув рукой, в которой словно по велению магии вновь оказалась трубка, которую он закурил.

— Это не проблема, друг мой. Месяцем раньше, месяцем позже, совсем не важно. Можете не волноваться об этом, мы с вами договоримся. Соответствующий указ я издам незамедлительно, — улыбнулся Сокджин.

Писари всех государств сидели за низкими столами позади своих правителей и, внимательно слушая монархов, записывали каждое слово, документировали Саммит. Дабы правители не позабыли того, что они пообещали, чтобы не позабыли того, что пообещали им.

Владыка Бьекана принялся слушать уже следующий отчет. По правде говоря, в полуха, ведь юстициар Юнги по имени Хосок рассказывал что-то о нововведениях касательно запрета на ранние браки, увеличение сроков наказания для тех, кто ставит под сомнение правление монарха, для тех, кто занимается братоубийством и прочее, прочее, прочее... Ужасно скучно.

Он выпускал дым в сторону, кивал и улыбался ради приличия, а сам изредка поглядывал на короля Бимиля. Человек даже не касался документов, кажется, внимательно слушая все, что говорил светлый эльф.

Сокджин не был легкомысленным, он услышит то, что ему будет нужно. Да и потом, люди действительно были в диковинку, так что почему бы не понаблюдать за ними немного? К тому же король города-крепости Чугын, столицы Бимиля, никогда не брал с собой ни советников, ни мужа. Не было даже известно, имеется ли тот, есть ли наследники. Хотя по возрасту уже должны бы быть.

Но эльфам приходилось об этом только гадать.

— На этом у меня все, — закончил светлый эльф и обвел присутствующих взглядом. Он точно знал, что один из королей слушал его крайне невнимательно, что по мнению Юнги было верхом безрассудства. Ведь то, что на первый взгляд кажется незначительным и неважным, может обернуться для страны большой бедой.

Нельзя считать мелочи пустышками. Именно из них и складывается что-то большое и грандиозное. В этом король Ледяных земель был уверен.

А вот Чонгук, по его мнению, поступил крайне здраво, слушая своего главного врага от начала и до конца. Он единственный, кто делал лично для себя какие-то заметки. Единственный, на чьем лице была сосредоточенность и интерес, у кого они были в глазах. Казалось, что даже король людей на несколько минут вознесся к праотцам на чашку-другую, бездумно пялясь сквозь Юнги.

— Если другие правители не против, я хотел бы быть следующим, — сообщил Чонгук.

Прочие правители не стали возражать. К тому же Сокджин, как бы странно это ни было, искренне не любил слишком много говорить, потому и выступление свое был намерен оттягивать до последнего. К тому же он прекрасно знал, что люди кроме того диковинного оружия, предоставить что-то будут не в силах. Так что он с наслаждением послушает короля темных эльфов, прежде чем сам начнет говорить.

— Хотелось бы начать с новых разработок по обработке черной древесины в промышленных масштабах...

И снова Сокджин отключился от разговора, прекрасно зная, что самое ценное для него вынесут советники. Он мельком взглянул на Мина, который задавал какие-то уточняющие вопросы, и мысленно усмехнулся. Два молодых короля могли бы стать крепкими союзниками, если бы забыли о вражде своих предков, но что с них взять. Взрослые мужи по эльфийским меркам, юнцы — по меркам лесных эльфов, старики — по меркам людей.

Прапрадед Сокджина еще застал те времена, когда светлые и темные эльфы отделились от высшей расы Лесных, своих прародителей, когда они еще пытались вести дружбу, строили свои города и страны с самого нуля. Сокджин, увы, того времени не застал. Кажется, все пошло по накатанной тогда, два поколения назад. Или даже три...

Эльф нахмурился, потерев лоб и снова затянувшись дымом, пытаясь высчитать более точно, а Чонгук, заметив его взгляд, начал рассказывать о чем-то с еще большим энтузиазмом. Видимо, подумав, что Сокджин проявляет к его рассказам немереный интерес.

Он стал слушать внимательнее лишь тогда, когда слова правителя Чоногнана начали напрямую касаться Бьекана и производства лекарственных трав, которые росли на территории темных, и которые Сокджин закупал у них ежегодно с приходом зимы.

— Это лето было плодоносным, поэтому у нас крайне высокий урожай. Так как обрабатывать такие растения умеют только целители, я приглашаю лесных эльфов самолично собрать травы и привезти их в Бьекан. Заодно вы сможете самолично оценить их количества и качество, дабы распорядиться ими.

Сокджин кивнул.

— Замечательно. Тогда я буду рад, если вы задержитесь на день-другой, чтобы я смог подготовиться к дороге и отправился вместе с вами. Надеюсь, двери вашего дворца все еще открыты для меня, Чонгук, — улыбнулся Сокджин.

Темный король согласно кивнул. Разумеется, владыке лесных эльфов во дворце Сольджикана всегда были рады.

— Также недавно мы последовали примеру наших северных соседей и начали строительства бесплатных школ для крестьян и рабочих, чтобы даже те, кто не может позволить себе дорогих наставников, смогли научиться хотя бы грамоте. Мы надеемся, что первая школа откроет свои двери для детей через два года. Но мы решили не останавливаться на этом и открыть школы также и для взрослых эльфов. При желании, они тоже смогут обучиться грамоте и счету.

Эту реформу Юнги принял десять лет назад, ее предложил Манджун. Он посчитал, что это пойдет на пользу его народу, и оказался прав, ведь ученые мужи все охотнее брали себе необразованных детишек в подмастерье, обучали их и это уже начало приносить свои плоды. Искусных художников, музыкантов и даже литераторов в северном государстве стало куда больше. Но то, что придумали темные эльфы, было еще более прогрессивно, о подобном Юнги даже не думал. Учит уже взрослых... Забавно.

Подобные законы заставляли Сокджина задуматься о том, чтобы позволить омегам получать образование. Однако он быстро отметал эту мысль.

По законам Бьекана, читать им было не положено. Они обучались рукоделию, танцам, живописи и целительству, но, разумеется, последнее только и исключительно под руководством альфы. А что омеге еще нужно? Уметь развлечь мужчину, да ублажить его, выносить дитя, родить его и обучить хорошим манерам. Сокджину было достаточно наглядного примера в лице младшего супруга Юнги, чтобы удостовериться в истинности традиций их страны. Не с мозгами и спесью омег лезть в подобные дела. Даже если они, неведомым благоволением Богов, обладают разрушительной магической мощью.

Взгляд Сокджина снова метнулся к Юнги и он усмехнулся сам себе. Интересно, насколько сильной магией обладал новоиспеченный супруг Чонгука? И обладал ли он магией вообще? Скрытность Чонгука была никому не на руку, но у него однозначно будет возможность узреть все лично.

Следующим к рассказу приступил человек.

Он говорил об оружии против чудовищ, осмелился предложить Чонгуку, глаза которого мгновенно загорелись, испробовать арбалет в охоте на тварей, когда одна из его групп авантюристов снова пожелает посетить Землю Чудовищ.

Сокджин почти зевнул, отвернувшись в сторону одного из своих советников и перехватив документ, чтобы пробежать по заготовленному отчету взглядом.

А Чонгук тем временем, пометив что-то в своих бумагах, вдруг замер. Перо жалобно скрипнуло о бумагу, привлекая к себе внимательный взгляд короля Наянсыка, а Чонгук, оглянувшись, негромко извинился.

Его взгляд зацепился за каждого из присутствующих, и от кого-то из них однозначно исходила та самая, неопознанная и странная энергия, которую ему довелось почувствовать во дворце. Когда он прогуливался с Тэхеном в саду после тренировки, она была особенно явной, и вот сейчас снова. Но от кого же он чувствовал ее?

От человека? От прислужника ледяного короля с этим вечно надменным взглядом или от одного из министров Бьекана?

Но приводить в доказательство свои собственные ощущения было бы великой глупостью, которой Чонгук никогда не отличался. Так что он лишь внимательнее прислушался к своим ощущениям, решив, что как только это собрание подойдет к концу, он отправит гонца домой к Юджину. Нужно предупредить его о том, что королю придется немного задержаться и отдать приказ об усилении охраны во дворце.

Ведь теперь он даже не представлял, откуда ждать опасности и кто из присутствующих в этом зале готовился ударить его в спину. В своих подозрениях в сторону светлых эльфов он уже не был столь уверен.