Глава 8
Всё утро я думала, как правильно поступить с Мэлоди. Мне безумно страшно за неё. И я даю себе слово, что защищу своего ребёнка.
Утром Данте сказал, что вся охрана, в том числе и миссис Сторми, пропала. Камеры не работают и записи нет. Разные мысли крутятся в голове. Но мне не до этого. Я думаю только о Мэлоди. И прихожу к единственному месту, где ей будет безопасно...
Когда я везу её, она начинает плакать. Я останавливаю машину на обочине и сажусь к ней, плача вместе с ней. Ужасное состояние, из-за которого хочется погибнуть.
У меня дрожит нижняя губа. Со всхлипом понимаю, что Мэлоди больше не плачет, а нежно обхватывает руками мою шею. Я чувствую её слабое и тяжёлое дыхание. Шмыгнув носом, оставляю поцелуй на её виске и смотрю ей в глаза. Они сонно закрываются, но продолжают вглядываться в меня. Её рука тянется к моему лицу, и малышка трогает мой нос, губы. Вымученно, но искренне, улыбаюсь и с очередным поцелуем возвращаюсь на место водителя, перед этим пристегнув малышку.
За рулём смахиваю застывающие слёзы и аккуратно давлю на газ. Еду небыстро, чтобы путь занял как можно больше времени: час или полтора. И делаю это специально. Не хочу прощаться с дочерью снова. Мне так уютно на душе от осознания, что она сидит сзади, со мной в одном салоне. И у меня так в горле печёт... Я бы так хотела каждый день возить её на прогулки, в парки, в развлекательные центры. Я хочу каждый день проводить с ней. Хочу одевать её, делать прически, ухаживать, целовать каждую минуту, смеяться вместе с ней, дарить ей любовь и ласку. Пусть она капризничает, пусть плачет, но я хочу быть рядом в эти моменты. Мне так паршиво... Я ненавижу себя с одной стороны, а со второй знаю, что всё во благо. Только... нужно ли было это благо? Поздно уже об этом думать.
Я сворачиваю в лесную зону вдалеке от Майами. Контраст перехода от мегаполиса к лесу. Так необычно, но меня это не восхищает. Мне плевать. Меня волнует и тревожит скорое расставание с дочерью. Отчаяние и боль. Теперь она будет ещё дальше от меня, и я ни разу не навещу их, пока не разберусь с Мефистофелем.
Изо ветвей высоких и старых деревьев показывается оранжевый кирпич. Дорога здесь выезжена несколькими машинами. Это бывают свёкор и свекровь Пирли, старшей сестры Альберта, или же учителя Стефана и охрана. Но изредка это я. Как и сейчас...
Пирли стала жертвой насилия. Со стороны семьи и мужа. Дардены все были ублюдками, но их старшая дочь отличается умением быть доброй и сострадающей. После того как я стала Боссом, я отдала приказ и её супруга убрать. Хотела помочь ей, потому что знала, в каком она положении и какие ужасы перепроживает. Я предлагала ей новую жизнь: свобода, роскошь, путешествия, независимость. Но женщина отказалась. Сказала, что это всё будет ей напоминать о прошлом, а она не хочет быть скована его кандалами. Она отказалась от цивилизации. Спряталась от мира, от всех глаз. И живёт далеко от людей и гнилого общества.
Я ей завидую. Почему я так же с лёгкостью не отказалась от власти и не начала жить себе в удовольствие? Почему до сих пор не нашла себе мужчину, который держал бы меня в объятиях по ночам? Почему? А потому что не отпускаю прошлое, а вместе с ним страхи и паранойю. Но вновь в памяти всплывает мистер Стэнтон. С ним мне неизвестно слово «страх». С ним я чувствую себя по-другому.
Но сразу сметаю все мысли. С ним ничего нет и не будет. Любые отношения с мужчинами в моей жизни обречены. Мне никто не нужен. Я смогу одна...
На веранду выбегает высокая женщина с радостной улыбкой. При виде её у меня в душе сразу теплеет, и мне становится лучше. Мэлоди с ней будет хорошо. Пирли смогла полюбить чужого ребёнка и сейчас растит его как своего. Думаю, и родную племянницу она примет и сможет дать ей внимание.
В лёгком халате, с длинными тёмно-рыжими волосами, которые слегка завиваются, и привлекательными чертами лица Пирли сбегает по мраморным ступенькам и идёт к машине. Вальяжно. С лёгкостью в движениях. Она стала другой, она изменилась. Она всё забыла, и, кажется, такая жизнь пошла ей на пользу. И я счастлива за неё. Хотя бы Пирли за нас двоих должна радоваться жизни.
Бросаю взгляд на Мэлоди, которая руками упёрлась в стекло и смотрит на пейзаж. Её глаза широко раскрыты, рот слегка приоткрыт. На моём лице появляется грустная улыбка. Моя малышка... Моя маленькая... В глазах снова скапливаются слёзы от предстоящего расставания, но я пытаюсь избавиться от них и выхожу из машины.
Ей больше тридцати пяти. На лице нет ни одной морщины, фигура точёная. Она выглядит шикарно. Как посмотрю, не только внешне, но и внутри неё тоже царит гармония.
— Почему ты не предупредила, что приедешь? Я бы приготовила... — мило начинает Пирли.
Но я перебиваю её объятиями. «Молчи, Пирли, молчи. Еда меня никогда не интересовала», — думаю я и щиплю её за бока.
— Ай... — недовольно выдыхает девушка и крепче сжимает моё тело в руках. Она радостно смеётся, и я улыбаюсь.
Отстраняюсь от неё. Заглядываю в глаза. На секунду меня парализует. Глаза Альберта. Такого же цвета, такого же выражения. Сглатываю и жмурюсь, качая головой. Натягиваю улыбку.
— Я кое-кого тебе привезла, — произношу.
Женщина супится в недоумении и в немом вопросе.
Иду к машине, открываю заднюю дверь. Мэлоди сразу расплывается в улыбке, а у меня сердце кровью обливается. Пирли очень хорошая, но мне будет так больно оставлять здесь дочь... Это боль станет ещё одним звеном в моём уничтожении. И мне стыдно перед малышкой. Я даже пытаюсь не смотреть ей в глаза.
Беру дочь на руки, которая сразу прижимается ко мне, и направляюсь к женщине.
— Господи, что это за прекрасное создание... — шепчет она, прикрывая рот рукой. Смотрю на дочь. Да, она действительно прекрасна, словно ангел... — Мэлоди, какая же ты взрослая... Я глазам своим не верю. Как же она похожа на вас. И на тебя, и на Альберта.
Пирли никогда не видела свою племянницу. Никогда не было случая их познакомить. А Стефан, кажется, и вовсе не знает о её существовании.
Пирли недоверчиво смотрит на меня, а потом на мою малышку. Она берёт её за руку, а Мэлоди склоняет голову и смотрит на неё в ответ. Кажется обеспокоенной. Шевелится в моих руках и пытается выдернуть руку, а Пирли не пытается её удержать, отпускает.
— Прости меня... И почему я раньше с тобой не познакомилась? — тихо спрашивает она. — Инга, — она поворачивается ко мне. — Что-то случилось?
— Мефистофель, — вздыхаю я. Её глаза округляются. — Пирли, ему каким-то образом стало известно то, что у меня есть дочь. И ещё Мефистофель затеял войну за власть. Он начал угрожать. Он манипулирует и пугает меня. Он псих. Я... я прошу тебя о помощи, Пирли.
— Инга... — выдыхает она и кладёт руку мне на плечо. — Конечно. Конечно, я помогу, даже не договаривай. Как я могу отказаться? Давай зайдём в дом, — женщина улыбается мне.
Интуитивно сильнее прижимаю дочь к себе, руки которой крепче обхватили меня. Киваю Пирли, и мы вместе направляемся к дому.
Внутри витает приятный ванильный запах. Понятия не имею, как Пирли его придерживается. Он мне безумно нравится. Нежно проникает в сознание и убаюкивает. Вот и сейчас этот запах успокаивает. Мне становится легче.
Мой взгляд цепляется за Стефана, который вышел из гостиной. Удивлённо смотрю на Пирли, а та пожимает плечами с улыбкой. Мальчик очень вырос. Я была у них несколько месяцев назад, и, мне кажется, что тогда Стефан не был настолько рослым. Даже черты лица у него изменились.
— Стефан, я так рада тебя видеть!
На лице мальчика появляется кривая улыбка.
— Я тоже, но меня больше смущает ребёнок в твоих руках, — он указывает на Мэлоди кивком головы.
Мы с Пирли переглядываемся и сдерживаем смех.
— Иди ко мне... — говорю ему с ухмылкой.
— Нет-нет-нет, ты больше не проведёшь меня на эти ваши глупые девчачьи объятия, — мотает головой Стефан.
И мы не сдерживаемся. Из меня вырывается смех.
— Но я так сильно хочу обнять тебя... — тяну.
— Нет, — упрямо говорит мальчик и складывает руки на груди.
Ему всего лишь одиннадцать, но он умудряется выглядеть таким серьёзным. Только эта серьёзность воспринимается мной юмором, потому что мне сложно поверить, что это и есть тот маленький Стефан.
— И всё-таки меня беспокоит этот ребёнок. Кто она? — продолжает он.
Наши с Пирли взгляды пересекаются.
— Стефан, это моя племянница.
— Она дочь Альберта? — в изумлении задаёт он вопрос.
— И Инги.
— А на кого она больше похожа?
— Почему ты спрашиваешь? — усмехаюсь я.
— Мне интересно, будет ли она такой же злой, как брат мамы. Дядя был очень похож на моего отца, а дети похожи на своих родителей, — пожимает плечами Стефан.
Улыбка медленно сползает с лица. Я вспоминаю переживания о том, что мой ребёнок будет похож на мужа. Но Мэлоди моя дочь, она всем пошла в меня...
— А ты собираешься быть похожим на отца, Стефан? — строго спрашивает его Пирли.
— Нет, конечно. Я никогда не стану таким жестоким ублюдком. Слышишь? Никогда. Я никогда никого не буду обижать. Ни свою жену, ни детей, ни посторонних людей. Я не стану таким, как он. У меня есть сердце, и я сберегу его. И тебя никому не позволю обижать, — нахмурившись, резко отвечает Стефан.
Я слышу, как Пирли вздыхает.
— Вот, поэтому и Мэлоди не похожа на своего отца. Она самый милый ребёнок. Она не умеет обижать и быть жестокой, потому что никогда с этим не встречалась и даже таких слов не знает, — мягко говорит женщина, подходя к мальчику. — А сейчас поиграй с ней.
— Но она же девочка... — непонимающе произносит Стефан.
— Ты мог сказать, что она маленькая, но тебя больше волнует то, что она девочка?
— Ладно, она маленькая девочка, — выдыхает Стефан. — Что мне с ней делать? Ты издеваешься? Я буду бояться причинить ей боль.
— Послушай, если ты боишься причинить боль человеку, то не причинишь её. Ты должен научить Мэлоди быть храброй и ничего не бояться.
Стефан поворачивается ко мне. Он поднимает подбородок и подходит к нам с Мэлоди. Останавливается напротив, и я понимаю, что по росту он скоро обгонит меня.
— Инга, я беру ответственность за Мэлоди на себя. Обещаю, что буду стараться быть с ней более обходительным. Тебе не стоит переживать, она в моих руках. Но я не обещаю, что не обижу её... — уверенно произносит мальчик, стойко глядя мне в глаза, и я понимаю, что могу довериться этим двум людям.
Я опускаю Мэлоди на пол и передаю её маленькую руку в ладонь Стефана. Ещё раз заглянув мне в глаза, он начинает аккуратно и медленно уводить её в сторону гостиной. Моя малышка идёт следом, но часто оборачивается, чтобы не потерять меня из виду.
А мне снова так больно...
Не говоря ничего, Пирли берёт меня за руку и уводит в кухню. Наверное, понимает моё состояние. Конечно, понимает, она ведь такая умная женщина... Я порой восхищаюсь ей и её выдержке, её порыву жить и наслаждаться жизнью. Я не такая...
Меня усаживают за стол. Женщина включает чайник, а после садится напротив. Долго смотрит на меня. Складывает руки на груди и закидывает ногу на ногу. А я начинаю рассматривать мебель.
— Я слушаю тебя... Рассказывай, Босс...
Мне становится не по себе от её тона. В такие времена она намного хуже родителя, который всё контролирует.
Мысли кружат вокруг меня, а дыхание учащается. Ладони потеют, и я соединяю руки в замок.
Я тяжело вздыхаю. Чайник начинает кипеть, и Пирли сразу же подрывается со своего места, чтобы залить кипяток в кружку. Ставит передо мной зелёный чай, и садится на прежнее место, придвигая ко мне корзину со сладостями.
— Мефистофель хочет Милстроп. Требует подписать документы и отправить их в синдикат. Угрожает мне жизнью Мэлоди. Я... боюсь. Очень боюсь. Он животное. Здесь никто не будет искать её, я уверена. Можно она некоторое время поживёт у тебя?
— Кажется, я уже дала добро на любую помощь. Зачем ты опять меня об этом просишь? — недовольно хмурится она.
Вновь вздыхаю. Так глубоко, с такой горечью. Сложно собраться с мыслями... Сложно...
— Я ненавижу себя... Я самая ужасная мать... Пирли, мне так...
— Тише... — шепчет она и накрывает ладонью мои лежащие на столе руки. — Ты защищала её, и это оправдывается. Это объясняется. Да, тебе сложно. Но не вини себя. Не бери на себя ещё и этот груз. Думай о том, как вы будете жить, когда всё закончится... Ты сделала то, на что была способна.
И я замираю. А закончится ли это когда-нибудь? Будем ли мы с Мэлоди вместе?
— Ты права, — пожимаю плечами. Но я просто отмахиваюсь от неё. Эти слова я себе самой уже говорила. Но никакого эффекта они на меня не производят. Я своего мнения не меняю. И, наверное, вовсе не стоило говорить об этом Пирли.
Делаю глоток чая. Жмурюсь. Слишком горячий.
— Что ты собираешься делать с Мефистофелем? — задаёт она вопрос.
— Чтобы что-то с ним сделать, его нужно выловить. Смешной мужчина... Для меня даже унизительно, что он скрывает свою личность. Так сильно боится...
— Ты не думаешь, что это может быть не страх, а игра?
Пожимаю плечами. Я уже ничего не думаю. Чувствую себя поваренной в дерьме.
После минутного молчания Пирли в одно мгновение начинает сиять.
— Скажи, как у тебя дела с Данте? Что между вами? — с нетерпением спрашивает она и придвигается ближе.
Если бы я пила чай, я бы подавилась, и меня бы не смогли спасти. Пирли всей душой желает, чтобы мы с Данте были вместе. Порой она бредит этой идеей.
— Абсолютно ничего, — равнодушно пожимаю плечами, делая безразличное выражение лица. — А что у нас с ним может быть? Ничего. Мы с ним хорошие друзья, я ему доверяю, он...
— Он любит тебя! — перебивает она меня.
— И что? — возмущаюсь. — Давай не будем делать вид, что мы живём в мире, где девушки что-то должны мужчинам, которые их любят. Да, Данте чертовски хорош собой. Но меня не тянет к нему как к мужчине.
— А какой мужчина тебе нужен? К какому тебя потянет? К холодному и опасному? Инга, Данте всё...
И дальше я не слышу, что она говорит. Я ухожу в свои мысли, вспоминая о Дамиане. Холодный и опасный. Привлекательный своей подавляющей силой. Он не нежный. Он требовательный, временами груб и настойчив. Он сдержанный. В нём есть демоны, с которыми небезопасно сталкиваться. Неужели мне нужен такой, как Дамиан Стэнтон? А я буду ему нужна? Я — изуродованное существо со шрамами в душе и на теле.
— О ком ты думаешь? — Пирли раскусывает меня.
С лёгким смущением опускаю глаза.
— Дамиан Стэнтон, — проговариваю его имя и понимаю, насколько оно прекрасно. — Он итальянский бизнесмен, успешный мужчина. Мне с ним очень... комфортно. Уютно, спокойно, не знаю. Мне с ним приятно. Знаешь, так ни с одним мужчиной не было. Я, когда нахожусь рядом с ним, теряюсь. Мне становится жарко и, кажется, я его хочу.
— Инга, он тебе нравится? — неспешно спрашивает она, наклоняя ко мне голову.
Закусываю губу.
— Нет.
— А мне кажется, что да, — говорит Пирли, вызывая у меня волну жара. — Инга, может, ты отталкиваешь эти чувства. Может не хочешь мужчины после Альберта. Мой брат был жестоким ублюдком, как сказал Стефан. И он убил в тебе всё. Но дай себе шанс жить снова. Мужчины разные... Если ты чувствуешь себя рядом с ним хорошо, то это можно назвать чудом, ты так не думаешь? Инга, ты не робот. Инга, ты очень красивая девушка. Если ты чувствуешь ответную симпатию, то, я тебя прошу, не отвергай её. Дай себе шанс быть счастливой. Будь слабой. Будь собой. Будь любимой. Без мужчины очень сложно. Я только мечтаю о том, чтобы когда-то посмотреть на кого-то с чувствами. Инга, — Пирли встаёт и направляется ко мне. Она сзади обнимает меня за плечи и прижимается ко мне. — Не дай Альберту задушить тебя и сейчас.
Последняя фраза эхом проносится в моей голове.
— Возьми от этого мужчины всё: чувства, нежность, грубость, секс, трах, горечь, счастье, опьянение, возрождение. Возьми от него возможность жить, быть настоящей девушкой. Впитай его энергию и не чувствуй себя такой одинокой. Воспользуйся им, если не хочешь чего-то серьёзного. Подари себе возможность влюбиться. Это не просто после того, что ты пережила. Но если ты откажешься от этого, то больше никогда не испытаешь вкус жизни. Считай, что вселенная дала тебе шанс. И я хочу сказать, что ты будешь полной идиоткой, если просрёшь его. Борись со своими страхами. Это сделает тебя сильнее. Научись получать удовольствие от жизни, милая. Ты этого заслуживаешь, — она целует меня в макушку, а у меня голова начинает болеть.
— Может быть, — пожимаю плечами. — Но я уже отказала ему. Во всём. Сказала, что он мне неинтересен. Уверена, он больше никогда не появится в моей жизни.
— Дурочка, — фыркает Пирли.
Я молчу. Мне нечего сказать. Сколько раз я жалела? Но столько же раз я внушала себе, что всё сделала правильно.
— Как Стефан? — спрашиваю её, переводя тему.
— Знаешь, — она садится возле меня, оставляя одну руку на плече. — Думаю, в скором времени мы переедем в город.
— Правда? — удивляюсь я.
— Да. Ребёнок должен развиваться, а здесь я его убиваю...
— Постой, ему предоставляют плохое образование?
— Нет, что ты. Педагоги прекрасные, спасибо тебе большое. Но я не в плане учёбы, а в плане общества.
— Пирли, — берусь за её руку на своём плече. — Я поддерживаю тебя. Только не уезжай спонтанно, предупреди меня, я выберу вам самые шикарные апартаменты, — улыбаюсь я.
Мы с Пирли сплетничаем ещё о немногом. Потом я деликатно намекаю, что мне пора, и мы с помощью Стефана переносим сумки из багажника в дом. Я слышу, как дочь от чего-то громко смеётся. Думаю, Стефан станет для неё братом и очень хорошим другом. Я могу принять его речь и доверить ему дочь. Он славный мальчишка.
Удерживаюсь от желания попрощаться с ней, поцеловать напоследок. Сделаю лишь хуже. Напомню о себе и спровоцирую у неё очередную истерику. Будет больно всем. Поэтому тепло прощаюсь с Пирли, а на Мэлоди бросаю лишь прощальный взгляд. «Я найду решение, моя малышка. Я обещаю, что найду решение».
Сажусь в машину и уезжаю. Пирли махает мне рукой до последнего. Душу слёзы внутри. «Хватит плакать, слабачка!» — ругаю себя, однако становится только хуже.
Выезжаю на шоссе и останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Беру телефон. Мне пришло несколько сообщений от Данте, и во всех спрашивается, где я. Отправлены в разное время, через десять минут каждое. И несколько пропущенных. Быстро набираю его номер, и он отвечает после первого гудка.
— Инга, ты в порядке? Что с тобой? — обеспокоенно интересуется он.
Иногда я пугаюсь его чувств. Можно ли быть настолько зацикленным на человеке? Он ведь уже на протяжении двух лет видит, что я не отвечаю ему. Зачем продолжать беспокоиться обо мне? Почему он ещё не возненавидел меня за мои отказы?
— Со мной ничего. А ты, видимо, так переживаешь, что не можешь себе места найти.
— Извини, просто ты не отвечала на звонки и сообщения. Я думал, что-то случилось или тебя похитили... — мямлит он.
— Если бы я отвечала на каждое твоё сообщение и звонки, у меня бы не осталось времени на личную жизнь. И, Данте, каждый, кто похитит меня, сразу же об этом пожалеет. Я надеру всем зад и уйду с гордо поднятой головой. Не просто так ведь меня Королевой мафии прозвали, — пускаю лёгкий смешок.
— Нашёлся покупатель особняка.
Внезапно в голове вспыхивает одна мысль.
— Его имя, случайно, не Дамиан Стэнтон?
— Он самый.
Я хмыкаю. Что же за мужчина такой? Что за безумец? Неужели не знает, что я продавец? Неужели не оставит меня в покое?
— Ты ещё приедешь в офис?
— А я там нужна сегодня?
— Нет, но... было бы неплохо обсудить ситуацию с Мефистофелем.
Я сжимаю зубы.
— Сегодня не получится. На следующей неделе соберёмся всем составом и обсудим. — мне мерзко вспоминать о нём.
— Хорошо, как скажешь, — между нами затягивается молчание. И, когда я готова класть трубку, он продолжает. — Давай сегодня вечером поужинаем в ресторане... Ты сделаешь меня самым счастливым, если согласишься, Инга.
Я перестаю дышать. Вспоминаю о Дамиане. О Данте. Дамиан, Данте. Нет, я не буду выбирать между ними, потому что всё и так решила.
— Данте, давай в другой раз. Пойми, мне сейчас очень сложно. Я хочу просто полежать на диване и поспать. Ты ведь понимаешь меня?
— Да... — слышу долю печали в его голосе. — Может, я заеду к тебе? Как в старые времена? Посмотрим фильм, я привезу еды и...
— Нет, — вздыхаю я с болью в груди. — Прости, Данте, но нет, — пытаюсь смягчить тон. — У меня даже на это не будет сил. До завтра.
И обрываю звонок.
Прикрываю глаза. Как побороть это неприятное чувство в груди? Мне перед ним так неудобно... Но я никогда не смогу ответить ему взаимностью. Никогда.