Глава 1
США, Штат Флорида, Майами
Некоторое время назад
— Итак, что мы имеем на данный момент? — спрашиваю холодным голосом, который присущ мне с тех пор, как я стала Боссом одной из самых влиятельных мафиозных группировок.
Точнее, с момента, когда меня сломали.
Голова гордо поднята, осанка прямая. Левая рука согнута, а тонкие пальцы сжимают ножку бокала, который наполнен шампанским. Глаза слегка сужены, пока я стою спиной к Данте и наблюдаю из панорамного окна высокого стеклянного здания за ночным городом, восточная часть которого принадлежит мне.
Световой поток фар дорогих, до блеска вымытых автомобилей, что движутся в ряд. Светодиодные вывески пятизвёздочных отелей, ресторанов, баров. Набережные. Эффектно выглядящие конструкции из стекла и металла. Гигантские небоскрёбы. Миллионы огней. Простор и роскошь. Но меня подобное больше не удивляет. Красота потеряла ценность в моих безразличных глазах.
Ночь. Время, когда темнота утягивает в себя человеческие проблемы и боль. Время, когда демоны выходят наружу, сажая ангелов на цепи. Время для фрейдистов, мать вашу. Но никак не для меня. Даже ночная тьма не позволяет мне расслабиться...
«Боль. Наслаждение. Удары. Крики. Стоны. Ссоры. Глаза. Руки. Обещания. Признания. Опять удары. Насилие. Оскорбления. Кровь», — проносятся воспоминания в памяти. Меня не отпускает прошлое. Меня не отпускает он. Будто бы его душа не успокоилась после смерти. Будто бы он решил довести меня до кончины с того света. Будто бы мстит за то, что я забрала всё выстроенное его семьёй столетием себе. Может, я заслужила эти разрушающие воспоминания. Или же это роковая несправедливость. Я уже давно не размышляю над этим...
Но я больше не бьюсь в агонии от воспоминаний, как раньше. Теперь я научилась быть холодной. Длительная работа с психологом пошла мне на пользу. Я убила в себе всякие чувства. Теперь любого, кто приблизится ко мне, я смогу заморозить. Нет Инги. Есть миссис Дарден.
Я сильная.
Мои губы касаются бокала в равнодушном жесте, как будто не было тех грязных картинок двухлетней давности в моей голове. Делаю маленький глоток «Пайпер Хайдсик», который приятно растекается по горлу. Губы растягиваются в лёгкой улыбке.
— На данный момент всё катастрофически плохо. — доносится до ушей вкрадчивый голос Данте Уолтера.
Я внутренне напрягаюсь, готовясь к самым плохим новостям. Но внешне продолжаю оставаться непоколебимой, гуляя ленивым взглядом по огням Майами.
— Выкладывай, — твёрдо говорю я и всё же поворачиваюсь к мужчине. Его тёмные глаза скользят по моему лицу, пытаясь понять эмоции, но ему это не удаётся. Я знаю. Просто знаю. Жизнь научила меня скрывать эмоции тогда, когда это нужно, и проявлять их, когда это выгодно.
Стук каблуков отражается по всему кабинету, когда я иду к своему месту за столом. Элегантно сев, аккуратно отставляю бокал и указываю рукой на противоположное место, приглашая туда Данте. Но мужчина предпочитает вальяжно раскинуться на диване в самом конце комнаты, что меня удивляет. Я слегка приподнимаю брови.
В слабом освещении подвесных светильников Уолтеру удаётся рассмотреть мою реакцию.
— Этот диван намного удобнее, — заявляет он с ухмылкой, кивая головой на сидение, которое ему было предложено.
— Так и признай, что просто хочешь держаться подальше от меня, — улыбаюсь я.
— Быть слишком близко к тебе опасно для моего сердца, не скрою, ведь для него один твой взгляд как адская бездна, — мужчина улыбается с прищуром.
— Чёртов лирик... — хмыкаю я.
Мы молча смотрим друг на друга с теплотой во взглядах до того момента, пока Данте не прокашливается и не отводит глаза. На мгновение я чувствую неловкость. Не стоило так смотреть на него.
У меня никогда ничего ни к кому не будет. Давать мнимую надежду подобным взглядом слишком низко с моей стороны, зная все его чувства ко мне.
— Дела идут плохо, — меняется тон Данте на деловой. Все мысли о наших отношениях сметаются. Я полностью настраиваюсь на то, что он скажет дальше. Нужно обратить внимание на каждую мелочь. Моя работа требует максимум сосредоточенности.
— Я тебя слушаю, — отвечаю ему, закидывая ногу на ногу и ставя локоть на полированную поверхность эбенового стола.
— Сегодня опять были найдены трупы наших людей. В больницы всё чаще попадают с передозировками. В компании прослеживается утечка информации. А учитывая то, что в недавней перестрелке с мексиканцами мы потеряли огромное количество солдат, над нами висит огромная опасность.
Плавным движением руки подношу бокал к губам и делаю ещё один глоток. Вкусно. Терпко. Мои глаза закрываются, смакуя приятные ощущения. И опять игра. Я вовсе не расслаблена, а лишь делаю образ безразличия. Внутри же меня с остервенением грызут мысли только об одном.
Мефистофель.
Уже на протяжении месяца я получаю угрозы от руководителя «Vida Negra». Сначала это были документы, где моя подпись полностью лишила бы меня власти и звания Босса, а к ним прикреплённая записка: «Уважаемая миссис Дарден. Подпишите все документы и отправьте их в синдикат. Добровольно передайте мне земли семьи вашего покойного мужа. Помните, за непокорность будет следовать наказание. Пока я снисходителен. Но не стоит этим пользоваться. — Мефистофель». Когда за мной не последовало реакции, его люди начали устраивать перестрелки на моей территории и распространять запретные вещества, торговлю которыми я запретила, как только заняла пост. С каждой неделей намёки Мефистофеля о его нетерпеливости становятся всё жёстче и изощрённее.
Месяц. Весь этот месяц я чувствую себя отвратительно. На мушке. Мефистофель словно забирает всю мою энергию. Внутри опустошенность. Но во мне нет страха. Ни капли. Лишь лёгкое переживание за будущее.
Милстроп существует уже сотню лет. Предки моего покойного мужа основали мафию сначала в Нью-Йорке во время потока появления мафиозных банд, а потом выбрали свою территорию, останавливаясь на Майами. Легальный и нелегальный бизнес всегда переходил от отца к сыну. И всегда за эти земли велись войны. Погибали мирные люди и солдаты Боссов. Но кого это волновало, когда деньги и убийства затыкали всем рот?
Власть Дарденов разрасталась с каждым десятилетием. Жестокость крепла, страх рос. В то время как остальные сворачивали своё дело во время «сухого закона», Дардены только усиливали коза ностру и достигали наивысшей силы и могущества.
Впервые «Vida Negra» был упомянут среди Боссов семь лет назад. Некий загадочный мужчина под прозвищем Мефистофель возглавил коза ностру в Португалии. Синдикат без эмоций отнёсся к этому. Никто и предположить не мог, что мелкий Босс, сотрудничавший с гетто, будет становиться с течением времени влиятельнее и страшнее...
Как только власть этого мужчины окрепла и утвердилась, первым его шагом стало нападение на Милстроп, как гласит история. Кровавое нападение, в результате которого Арчибальд, отец моего покойного мужа, потерял четверть территории и много солдат. В изначальное положение всё вернул Альберт, когда после смерти отца стал новым Боссом. Но нападения со стороны «Vida Negra» не прекращались.
А в это время репутация Мефистофеля росла и крепла, заставляя всех дрожать. Он совершал жестокие поступки, на которые не были готовы другие Боссы. Больной психопат с ужасными садистскими наклонностями.
Мефистофеля начали бояться ещё многие годы назад, когда я о нём даже ничего не слышала. Он развивался от мелких преступных операций до влияния на международные организации. И только полтора года назад синдикатом он официально был провозглашён capo da tutti capi (прим. Босс Боссов).
«Vida Negra» славится по всему миру. Каждая мафиозная группировка трясётся при угрозах с их стороны. Одно упоминание прозвища Мефистофеля вселяет страх под кожу каждого человека. Он безумное животное, которое способно на самые страшные деяния.
Никто не знает, как он выглядит. В другом мире у него есть имя, которое он использует для отмывания денег. Но для мафии он просто Мефистофель — человек, чья внешность и биография неизвестны ни одному из Боссов. И каждого, кто пытался копать информацию на главаря «Vida Negra», находили убитым. Это были точные знаки, что не стоит лезть туда, куда нас не просят.
Сейчас Мефистофель вновь претендует на земли Милстропа. Но проблема в том, что на этот раз криминальная часть бизнеса не так организована, как во времена Альберта, который перед смертью по принуждению переписал на меня все дела семьи Дарденов. И мой приход к власти даже у такой бесчувственной твари как Мефистофель вызвал бы жалость и сострадание.
Резко открываю глаза и натыкаюсь на Данте. Привлекательный мужчина. Взрослый, серьёзный, целеустремлённый. Внимательный и состоятельный. С хорошим телом, модельной внешностью. Без щетины его лицо приобретает черты юноши, но при этом мужественность не теряется. Ловелас, чёрт возьми. Тёмные глаза и короткая стрижка. Отглаженная рубашка, брюки. Он вместе с Катериной единственные, кому я могу довериться. Но Данте намного больше времени проводит со мной. И я прекрасно знаю, что он ко мне чувствует...
Поднимаю бокал и закрываю один глаз, глядя на Уолтера вторым открытым через стеклянные стенки. Даже размытое изображение не портит его красоты.
И мы могли бы быть вместе, если бы не мои принципы и баррикады. В свои двадцать пять я вовсе не думаю о семье. Боюсь. Не хочу.
Изображая скуку, выдыхаю и ставлю бокал на стол. Внутри только лёд.
Мужчина присаживается на ранее мной предложенный стул, внимательно глядя в мои глаза. Он вызывает у меня тихую усмешку. Я выжидающе смотрю на него. Изгибаю одну бровь, не понимая его действий.
Данте вальяжно откидывается на спинку сидения и скрещивает руки на груди, не отводя от меня взгляда. Мне бы стало некомфортно под таким пристальным вниманием, если бы это не был Данте.
— Ты очень красивая, — выпаливает он.
Я сдержанно улыбаюсь.
— Спасибо, Данте. Мне очень приятно.
Уолтер прекрасно знает, что я не готова на отношения с кем-либо, но всё равно питает надежды. Только его чувства привели нас к тому, что мы имеем сейчас. У него самая что ни есть настоящая любовь. Жаль, что я не могу на неё ответить. Очень жаль. Данте отличный мужчина. Но я не смогу сделать его счастливым. Я сама не смогу быть счастлива с ним.
Он продолжает вглядываться в черты моего лица и собирается сказать ещё что-то, но резко выдыхает и отворачивается. Я чувствую неловкость. И стыд. Да, мне очень стыдно перед ним.
— Недавно на Vida Negra напали французы, и Мефистофель потерял южную часть Лиссабона, — совершенно спокойно переводит тему Уолтер.
Я цокаю языком и закатываю глаза с доброй улыбкой. Данте замечает мою реакцию и весело усмехается. Он всегда так делает: следит за каждой эмоцией на моём лице.
— Кажется, это сильно ударило по его самолюбию, — хмыкаю. — Чтобы какие-то французы, мафия которых существует только за счёт мелких группировок, забирали у него территорию... Думаю, он в ярости сейчас. Смотри, Данте, какие французы настырные и как сильно хотят доминировать. Настанет ещё тот момент, когда все будут бояться не Мефистофеля, а их. Рано или поздно, неважно, но всегда приходит момент проигрыша. И чем сильнее был амбициозен игрок, тем больнее ему будет проигрывать. А Босс Vida Negra привык к подчинению и страху, — задумчиво тяну я, глядя на Майами. — А мы будем наблюдать за этой игрой, — я вновь берусь за бокал. Допиваю всё содержимое и сладко улыбаюсь, наблюдая за оставшимися каплями алкоголя на стенках. Ловлю насмешливый взгляд Уолтера, что наблюдает за мной из-под полузакрытых век, и ухмыляюсь, указывая на него пальцем. — Это был сарказм, Данте, не бойся за меня, — продолжаю. — Никакой игры между французами и Мефистофелем не будет. Он уничтожит их, как букашек. Раздавит и даже не заметить, как они потеряются в подошвах его туфель. Единственный французский Босс, который может начать с ним войну, — Альминар Карло. Я общалась с ним лично и могу сказать, что он достоин уважения. Но этот мужчина не настолько глуп, чтобы бросать вызов тому, кто сильнее его. А остальных французских Боссов и Боссами у меня язык никогда не повернётся назвать.
— Отгадай, кто из французов решился на этот отчаянный шаг? — с усмешкой спрашивает Данте. Когда я пожимаю плечами, мужчина продолжает: — Бастиан Пьер.
Мои губы расползаются в улыбке.
— Похоже, Бастиан так и не перерос стадию молодого турка. Честно говоря, я не удивлена. Он всегда совершал необдуманные действия. У него не настолько хорошие солдаты, чтобы бросать вызов Мефистофелю, — равнодушно говорю я.
— Больше не будет, — хмыкает Данте. И я понимаю, что он имеет в виду. Бастиана уже просто нет в живых. Думаю, части его тела скоро окажутся перед порогами остальных французских главарей, если этого не произошло до сих пор. — Но умер не он один. Я слышал, что сначала у него на глазах он убил его дочерей, потом жену. И уже после всего голыми руками Мефистофель раздавил ему глазницы и оставил подыхать.
— Ну и сказки, — выдыхаю и качаю головой. — Как думаешь, слухи правдивы?
— Думать можно что угодно. Но они ведь не берутся из ниоткуда.
В голове появляется картина произошедшего. Жутко. Жестоко. Кровожадно. Будто бы он не мужчина, а первобытный голодный зверь, что жаждет запаха крови. Это так низко. Я его презираю. Ненавижу. И я частично смею верить этим слухам, потому что это животное и жизни моей дочери угрожало. Но действительно я испугалась тогда, когда Мэлоди пропала. Мы искали её везде, а я чуть не погибла. Она появлялась прямо перед нами в том месте, где мы уже смотрели не раз. Тогда я поняла, что в этом виноват Мефистофель.
— Французы сейчас в панике, потому что Мефистофель не останавливается. Он идёт дальше, уничтожая их. Но не только французы живут в страхе. Все остальные Боссы тоже не находят себе места. Когда Мефистофель в ярости, страдают все. Даже невинные. Его власть распространяется в такие места, о которых мы подумать не можем, — выдыхая, продолжает мужчина.
Я с согласием киваю словам Данте и прикрываю глаза. «Vida Negra» — просто название. Это то, что мы слышим ушами и выговариваем ртом. Но чем это сообщество является на самом деле и какую территорию оно занимает, никогда не станет известно. Как Мефистофель может позволить узнать кому-то о масштабах своего дела, когда он свою личность скрывает так тщательно? И я уверена, «Vida Negra» не только побережье Португалии. Это целая тайная сеть из Европы и США. Просто в синдикате об этом все боятся говорить.
— Если у него конфликт с французами, какого чёрта он полез в Майами? Жажда власти в нём просто зашкаливает, — пренебрежительно высказываюсь я и откидываю голову на спинку сидения, глядя в потолок.
— У Мефистофеля есть какой-то план. Он никогда не поступает опрометчиво. К сожалению, больше мне нечего сказать. Мы пусты, как мой бумажник пару лет назад, — замечаю, как Данте извиняюще пожимает плечами с улыбкой на лице.
Между нами появляется тишина. Каждый думает о своём. Я размышляю о дальнейших действиях и всё-таки какой-то намёк на тревогу во мне проскальзывает. Что будет завтра? Выживем ли мы все? На какие жестокие вещи Мефистофель будет готов пойти, чтобы властвовать на землях Майами? А что он сделает со мной? Нет, я не боюсь умереть. Я очень боюсь, что если я уйду из этого мира, то некому будет защищать мою малышку. И Мефистофель, детоубийца, заставляет меня переживать только из-за малышки. Но я уже приняла меры, и уверена, что Мэлоди больше ничего не угрожает.
Я встаю на ноги и медленно выхожу в центр комнаты, складывая руки на груди. Стою спиной к Данте, но слышу, как он поворачивается корпусом в мою сторону. Чувствую, что его взгляд устремлён на мой затылок. Выше вздёргиваю подбородок.
— Будем надеяться, что вражда с французами переманит внимание Мефистофеля, а мы за это время успеем заново подготовить солдат. Пока мы не можем вступать в открытую войну, Данте. Ты был абсолютно прав, когда подметил, что у нас большие потери.
Данте минуту молчит, а потом резко начинает говорить.
— Хорошо. Мы будем ждать. Но давай предположим, что Мефистофель и дальше будет наносить удары. Что мы тогда будем делать? Отдадим ему Милстроп от безвыходной ситуации?
— Знаешь, Данте, во мне нет ни капли любви к своей работе, — поворачиваюсь к нему с гордо поднятой головой. — Я Босс только на бумажках, и ты это знаешь. Мефистофелю не у меня следует требовать отдать власть, а у тебя, Данте, и...
— Успокойся, Инга, — перебивает меня он. — Ты почти каждый день с утра до ночи проводишь время в офисе за документами. Это без твоего труда не было бы всего того, что мы имеем сейчас. Слишком много договоров и соглашений было подписано с другими Боссами только благодаря тебе, твоему уму, твоей красивой речи. Да, в конце концов, благодаря твоему обаянию. Они все слюни при виде тебя пускают, я же видел. Ты эксклюзивная. Ты Королева. Холодная, гордая, статная. Женщина среди мужчин это бриллиант. Ты благоразумная. Ты поставила запрет на торговлю наркотиками и их распространение. Ты устраиваешь благотворительные фонды и помогаешь нуждающимся. За свои средства ты построила клинику для нуждающихся в психологической помощи и там же бесплатный приют для жертв домашнего насилия. Ты открыла филиалы компании в Китае и Италии, и это стоило тебе огромных усилий. Ты уникальная, Инга. Ни один из Боссов не ведёт свой бизнес с той же чистой совестью, что и у тебя. От мафии осталось только название. Ты пришла к власти и принесла за собой свет. Ты безумно сильная женщина. Ты самая сильная женщина. Ты самая лучшая женщина. А я просто был рядом всё это время, помогал и поддерживал. Поэтому не смей принижать свои достоинства. Поработай над самооценкой и пойми уже наконец-то, что ты самая восхитительная. Ты сильная. Ты очень сильная. И при всём этом чертовски привлекательна.
С замиранием сердца слушаю его слова. Мне приятно. И даже не верится, что это всё он сказал про меня.
— Данте, ты абсолютно прав, но...
— Да, Инга, ты не лезешь в грязные дела мафии. А оно тебе надо? Ты женщина. В конце концов, ты мать. У тебя есть прекрасная дочь, которой всего лишь полтора года. И не смей говорить, что ты Босс только на бумажках. Босс у тебя в крови. Ты Босс, Инга. Просто твои руки ни разу не были запачканы кровью.
Я сглатываю. Картина из прошлого словно бьёт меня в самое сердце, и я сглатываю вязкую слюну.
— Были, к сожалению, — кажется, я даже бледнею от воспоминаний.
— Тот случай не в счёт. Ты даже почти ничего не помнишь. — твёрдо говорит Данте. — Поэтому ты здесь Босс. Не просто на бумажках. По крайней мере, ты Босс в сердце каждого сотрудника.
Я глубоко вдыхаю и отворачиваюсь, чтобы не видеть горящего ярким любовным пламенем взгляда Данте.
— С удовольствием отдала бы всё это Мефистофелю. Мне это абсолютно не надо, но я продолжаю изо дня в день оставлять свои силы на этой работе. Однако во мне есть чувство долга и чувство достоинства. Поэтому нет. Я не отдам ему Милстроп.
Перевожу взгляд на Майами и понимаю, что не намерена делиться этой ценностью с другими. Я никогда не уважала Дарденов, но я очень уважаю время. Милстроп создавался сотню лет потом и кровью, и я просто не имею права отдавать эту власть врагу. Кому угодно, но не врагу.
— Ох... — выдыхает Данте. — Даже не знаю, — мужчина вымотан. Я слышу усталость в его голосе. — Я всегда давал тебе советы, но на этот раз боюсь ошибиться. Не все разумные поступки являются правильными. Отдать Милстроп будет самым разумным решением, но правильным ли?
Во мне появляется порыв склонить голову и сгорбить плечи, обняв себя. Но я держусь. Из последних сил.
— Ладно, Данте, подумаем об этом завтра. Уже полночь. Мы не так хорошо соображаем, как сделаем это после качественного сна и холодного душа после него. Поезжай домой, — сдерживая усталость, говорю ему.
— А ты?
— Ещё пару минут побуду в офисе. Просмотрю отчёты и тоже поеду домой.
Данте минуту медлит, словно думая, стоит ли задавать следующий вопрос, и всё же выпаливает:
— Как Мэлоди?
Сердце сбивается с ритма. Его словно пронзают кинжалом среди тысячи скал.
— Это для меня сейчас больная тема, так что лучше не спрашивай.
— Держись, — Данте подходит ко мне и обнимает со спины. Я прижимаюсь затылком к его крепкому плечу и прикрываю глаза. Меня очень спасает его поддержка. — Я люблю тебя, — отчаянно шепчет он мне в ухо. Мои глаза увлажняются. — Мы вместе пройдём через это. Мэлоди снова будет с тобой. Потерпи чуть-чуть, ваша разлука ненадолго. Когда Мефистофель останется в прошлом, над малышкой больше не будет опасности и вы снова будете вместе. Всё будет хорошо. Я рядом, Инга, — тихо говорит он и целует меня в висок.
Я поворачиваюсь в его объятиях, отхожу на шаг назад и кладу руки на его грудь. Поднимаю голову и заглядываю в его глаза.
— Я тебя обожаю... — тихо шепчу. — Спасибо тебе. Ты самый лучший. Я безумно благодарна тебе за поддержку.
Данте усмехается, и в этой усмешке я слышу горечь. Но ничего поделать с этим не могу. Да, он каждый раз ждёт от меня совсем другие слова, а получает лишь благодарность...
— До завтра, Инга.
— Доброй ночи тебе.
Я вглядываюсь в его глаза, прежде чем он уходит. И как же жаль, что я никогда не считала эти глаза самыми красивыми. Как жаль, что никогда не желала видеть их в своей постели. Я бы очень хотела полюбить Данте. И я люблю его. Но моя любовь к нему лишь платоническая.