Глава 14
— Кристиан...
Передо мной стоял Он — любовь всей моей жизни, мой единственный любовник, мой законный муж и отец моей дочери, Его серые глаза неотрывно смотрели на меня, а из моих лёгких пропал весь кислород. Спустя три года мы стоим друг напротив друга, а сердце разрывается от невыносимой боли и непреодолимого желания прижаться к мужскому телу и почувствовать его нежные поцелуи, которыми он награждал меня всю нашу совместную жизнь. Сейчас, смотря в его прекрасные глаза, которые унаследовала наша дочь, я поняла, что мысли о том, что чувства к этому мужчине погасли, были глупыми и наивными. Его невозможно не любить...
— Анастейша, — вырывается у Него.
С каждой секундой мне все тяжелее, и в этот момент я вспоминаю о Джаспере, который уже все понял:
— Джас...
— Лили, я просто пойду к... в Бежевую спальню. Если что — зови, — я киваю, а парень отправляется в мою комнату, к Лисси.
Снова возвращаю взгляд к Кристиану и тщетно пытаюсь найти силы для предстоящего разговора. А он точно будет, не сомневайтесь...
Грей задумчиво потирает подбородок:
— Лили... Квин... Неплохо, неплохо... А ты хорошо устроилась... Пока тебя ищет вся Англия, живешь себе спокойненько в Штатах, поёшь, в фильмах, вон, снимаешься. Ничего, что твоя семья с ума сходит, не зная, где ты?! А у вас тут медовый месяц, оказывается! Не сильно помешал? — В глазах Кристиана появляется арктический холод, и он моментально пронизывает меня до кончиков пальцев, отрезвляя разгоряченный мозг. Он еще смеет меня обвинять?!
— Ах, простите пожалуйста, мистер Грей, что заставила поволноваться! Сколько минут отняли мои поиски у миссис Линкольн? Она наверняка была недовольна, что Вы, вместо того, чтоб уделить внимание ей и вашему ребёнку, занимались расследованием того, куда подевалась Ваша жена! — Не хотела, ну не хотела я скандалить, но его несколько фраз сокрушили всю оборону, и внутренняя стерва вырвалась на волю. — Ты не имеешь права обвинять меня ни в чем! Это не я изменила своему супругу, а ты разрушил нашу семью! Ты был для меня всем, ради нас я готова была умереть, а Вам, мистер Грей, даже было слабо сказать прямо в лицо, что брак Вас утомил. Ты просто бесхарактерный слабак, Кристиан! — Я замолкаю и потрясенно выдыхаю, осознавая всю свою тираду. Внезапно, на все тело накатила неимоверная слабость, и исчезло малейшее желание продолжать разговор, — Тебе лучше уйти, Грей.
Я поднимаю взгляд на Кристиана и замираю — в его глазах явно читаются боль, сожаление, тоска, любовь и желание. Он делает шаг мне на встречу, но я отступаю назад — не вынесу его прикосновений...
— Ана, — мужчина сглатывает и снова проводит рукой по своей буйной шевелюре, а у меня немедленно возникает желание впиться в его губы страстным поцелуем. — Ана... я... позволь мне все рассказать!
— Зачем, Кристиан? Столько времени прошло, каков смысл внезапных откровений? У нас другая жизнь и нет смысла бередить прошлое, — я готова была своими руками оторвать себе голову за такие слова, но разум твердил, что я все делаю правильно. Если я сейчас вновь открою свое сердце, нет никаких гарантий, что оно снова не разломается напополам. Я не выдержу еще одного удара...
Перевожу взгляд на вид за окном и закусываю губу, чтоб не разрыдаться. Я в том же халате, а полотенце медленно сползает с головы, и в последний момент я успеваю его поймать. Волосы рассыпаются по плечам, и внезапно в комнате раздается судорожный вздох. Чёрт, тут же Кристиан!
Резко оборачиваюсь к нему и застываю, ощущая то, как пристально мужчина исследует меня, пожирая своими глазами каждый изгиб тела. Мы одновременно сглатываем, и я понимаю, что еще минута и мы окажемся в постели. Раз, два, три...
— Мама!
Я мгновенно прихожу в себя и бегу в спальню дочери. В связи со сменой часовых поясов Лисси начала просыпаться ночью, и успокоить ее удается лишь под утро. Я врываюсь в спальню и вижу, как Джаспер пытается отвлечь Алисию, рассказывая ей очередную сказку. При виде меня, девочка улыбается и тянет ручки, а я сжимаю хрупкое тельце в объятьях. Малышка начинает что-то лепетать о плохом сне, и я нежно целую свое маленькое солнышко, стараясь прогнать ее ночные кошмары...
— Ана...
Блин, здесь же мой муж! Кристиан неотрывно смотрит на нас с дочерью, и я почти вижу, как в его голове складываются кусочки огромного пазла. Боже, что за день?!
— Лисси, давай Джас расскажет тебе сказку про Золушку, а я сейчас поговорю с дядей и приду. Хорошо? — В глазах девочки появляется обида, но меня уже этим не растрогаешь и она это знает. Я уточняю, — Договорились, милая?
Дочка кивает, и, поцеловав ее в висок, я возвращаюсь к Кристиану. Меня успевает поймать Стоун, взглядом спрашивая, все ли в порядке. Я закатываю глаза и изображаю удушение, на что он качает головой и отпускает меня.
По гостиной уже наматывает круги мой когда-то муж, чем вызывает у меня очередной приступ раздражения. Наверняка сейчас начнется: «Почему ты мне не сказала?», «Как ты могла уйти с нашим ребёнком?», «Ты отняла у дочери отца!» и т. п. Но Грей меня удивил, нет, не так — он меня убил, когда сел на колени. Я шокировано на него смотрела, пытаясь осознать, что же сподвигло его на такой жест, но все же смогла выдавить:
— Кристиан, пожалуйста, встань, — он лишь замотал головой. — Я прошу тебя!
— Ана, дорогая, прости меня пожалуйста! Ты даже не представляешь, как я сожалею! Милая моя, хорошая моя, любимая...
— Так, стоп! Давай без «любимых», Грей, — прошло больше трёх лет с периода любви! И, пожалуйста, поднимись — я не могу с тобой вот так разговаривать!
Мужчина поднимается и с тоской смотрит на меня. Мы молчим, и эта тишина проедает в нас обоих глубокую дыру. Он первый не выдерживает:
— Анастейша, нам необходимо серьёзно поговорить! Я понимаю, что ты меня не хочешь ни видеть, ни слышать, но хотя бы ради нашей дочери сделай это!
Уже собираюсь выпроводить его за дверь, выкрикивая вслед ругательства, но что-то внутри шепчет, что я не должна похищать отца у дочки. Внутри словно две чаши весов, и моя гордость величественно восседает наверху. Нет, так нельзя! Бросаю взгляд на часы и зеваю — уже начало четвертого, и голова совсем не соображает. Единственным выходом может быть лишь обдуманное решение после нормального сна, и я решительно поворачиваюсь к мужу:
— Я думаю, что тебе сейчас лучше уйти, Кристиан.
— Но, Ана...
— Ты не дослушал. Я не хочу действовать сгоряча — мне нужно подумать. Давай встретимся сегодня за обедом — у нас рейс только завтра, так что времени предостаточно.
Мужчина кивает и порывается что-то сказать, но я его обрываю — слова сейчас не нужны...
Он молча покидает номер, а я потрясенно выдыхаю, и, обессиленная, падаю в кресло. Господи, за что? Почему он снова появился в нашей жизни? Почему он не может просто уйти?
Такой разбитой меня и нашёл Джас. Стоун осторожно садится рядом и берет мою руку:
— Все так плохо?
— Даже не знаю. Сегодня мы с ним встречаемся и, думаю, наконец-то, расставим все точки над «и». В конце концов, нельзя все время избегать препятствия — в один момент нужно будет их преодолеть. Все будет хорошо, Джас, а сейчас пошли спать, — мы обнимаемся и расходимся по спальням.
Мой маленький ангел спокойно спит, сложив ладошки под щечкой, и я улыбаюсь при виде этой картине. Невесомо провожу по медным волосикам, чувствуя, как наливается любовью к этой маленькой девочке все моё естество. Она — самый важный для меня человечек, и я смогу свернуть горы, только бы видеть ее счастливые глазки.
Я осторожно ложусь рядом, но сна ни в глазу. Все мои мысли заняты мистером Кристианом Греем, и мозг тщетно пытается найти возможность сохранить устоявшийся порядок новой жизни. Вполне очевидно, что после встречи с Кристианом нас с Лисс ждут большие перемены, но что они принесут? Я должна уберечь свое солнышко от потрясений, боли и разочарования, а как это сделать — не знаю. Боже, помоги нам...
Утро наступившего дня идеально отображает мои чувства и переживания — в Лондоне привычный дождь. Мы с Джаспером и дочкой завтракаем, и парень время от времени кидает на меня осторожные взгляды, словно боится, что я взорвусь. Что же, внутри меня как раз буйство эмоций, и неизвестно, какая из них выйдет победительницей, Больно, страшно, непонятно, опасно...
После завтрака мы оказываемся заложниками Алисии Кетрин Квин, которая была очень настоятельна в своей просьбе поиграть. Только она уговорила Джаса быть ее лошадью, как в дверь постучали, и я с радостью побежала укрываться от маленького энерджайзера.
Нас побеспокоил швейцар, который принес записку от Грея:
«Жду тебя в 5 часов в холле. Кристиан»
Тереблю в руках кусок дорогого картона и возвращаюсь к своим любимым. Джаспер замечает письмо, после чего сразу напрягается:
— Это от него? От Грея, ведь так?
— Да, он написал, что заберет меня после обеда.
Собеседник вздыхает:
— Ты уверена, что хочешь пойти? Может быть мне лучше пойти с тобой?
— Прости Джас, но в данной ситуации я должна разобраться сама. Извини, ты сможешь сегодня снова посидеть с Лисс?
Мужчина подхватывает девочку на руки и пару раз подкидывает вверх:
— Ну что за вопросы, Лили... или лучше, Ана?
На моём лице появляется грустная улыбка:
— Можешь называть, как хочешь — я уже сама не знаю, кто я, — медленно подхожу к мужчине и девочке и обнимаю их. — Джаспер, ты ведь меня любишь?
Раздается приглушенный смех:
— А как иначе, принцесса? — Хе-хе, я и не сомневалась.
— Спасибо, дорогой! Так вот, я сложу наши чемоданы, и, если задержусь, поезжайте прямо в аэропорт сами. Вылет в три ночи — зато утром уже будем в Берлине. Договорились?
Джаспер начинает хохотать, что вызывает у нас с дочерью полнейшее недоумение. Мы вопросительно на него смотрим, и он, заметив пристальные взгляды, успокаивается:
— Лили, если ты планируешь «задержаться», зачем вообще вылетать в такое время? Лучше спокойно миритесь до утра, — На лице друга появляется широченная улыбка, а я внезапно осознаю, что сказала минутой назад и как это понял парень. Блин, я не имела ввиду секс!
— Джас, я предполагаю своё опоздание не из-за планов затащить Грея в постель, а по причине его любви к выяснению отношений и всяческим спорам. Не удивлюсь, если он приедет с адвокатом. А теперь повторяю — вы всё запомнили про рейс?
И старой, и малой кивают с серьезным выражением лица, а я, улыбнувшись, иду в спальню собирать вещи...
На часах без пяти минут пять, поэтому подхватив сумочку и поцеловав Лисси и Джаса, я спускаюсь на первый этаж отеля. Сердце ужасно колотиться, словно хочет вырваться наружу, а голова просто раскалывается от переживаний. Сегодня наконец-то все решиться, и любой исход будет болезненным и сложным. Самое трудное, что мозг и сердце не могут найти единого решения проблемы — лишь усложняют ситуацию. Господи, дай нам сил!
При виде Кристиана у меня перехватывает дыхание — он надел мой любимый серебристый галстук. Знаю, это странно, но именно этот мужской аксессуар стал свидетелем самых важных событий в нашей жизни: знакомства, первого свидания, моего выпуска, помолвки и свадьбы. Грей не раз говорил, что не может его поменять, потому что так он чувствует связь со мной, а в те моменты я была способна только залиться румянцем и потянуться за нежным поцелуем. Дааа, как давно это было!
— Анастейша.
— Кристиан, — мы оба склоняем головы в знак приветствия, после чего, в сопровождении телохранителя, отправляемся к машине мужа. Грозовые облака уже успели покинуть территорию столицы Англии, и я обрадовалась, что одела платье, так как послеполуденное солнце озарило светом весь город.
Мы молча едем в автомобиле, и мои глаза цепляются за знакомые пейзажи, которые успели немного измениться. Каждое здание и каждая улица несли в себе какое-то особенное воспоминание из жизни Анастейши Стил, и было приятно хоть на минутку окунуться в прошлое. Но место, куда мы приехали, вызвало лишь злость с болью — водитель остановил машину возле особняка Грея, нашего бывшего семейного гнездышка:
— Грей! Какого черта мы тут делаем? Нельзя было просто в ресторан приехать?
— Нельзя, потому что везде папарацци. Ты не подумала, как бы потом пришлось объяснять эмоциональную встречу с Кристианом Греем? Сейчас еще не время давать комментарии прошлого кому-то постороннему, правда?
Он прав, но я все равно чертовски зла, поэтому молча иду внутрь здания, прекрасно помня расположение комнат в доме. Кристиан идёт сзади и натыкается на мою окаменевшую фигуру, а у меня в голове раз за разом всплывают моменты, которые, как я думала, никогда не появятся на поверхности. Это просто чистый шок — вся обстановка сохранилась в начальном виде, а мои фотографии буквально на каждой стене. И последний удар — изображение двухлетней Лисси в рамке, что стоит на небольшом столике возле дивана.
Я тщетно пытаюсь вдохнуть, а заодно осознать, какие чувства вызывает данная картина в моём сердце. Нет никаких доказательств, что это не сделано за одну ночь перед моим приездом, чтоб очаровать тонкую женскую натуру, но с другой стороны...
На мои плечи ложатся руки Кристиана:
— Это помогает мне чувствовать себя живым. Они напоминают о самых счастливых временах...
На глазах моментально появляются первые слёзы, но я украдкой вытираю капельки соленой влаги и призываю на помощь внутреннюю богиню — нужно быть сильной. Оборачиваюсь к мужчине и ловлю его грустный взгляд, после чего роняю:
— У нас нет времени на забавы, Кристиан. Давай сразу по делу, — решительно сажусь на высокий стул за барной стойкой. Грей пожимает плечами и продвигается к бару:
— Выпьешь?
— Да, «Пино Гриджо» пожалуйста, — блин, Анастейша, тебе нужна трезвая голова, а ты тут вина распивать собралась! Молодец!
Собираюсь отказаться, но передо мной уже появились бокал, наполненный алкоголем, и тарелка с виноградом и нарезанным сыром. А Грей подготовился.
— Может ты съешь что-нибудь?
Ухмыляюсь:
— Кристиан, перестань переводить тему — у меня не так много времени, как ты думаешь, — мужчина вздыхает и садится напротив.
— Итак, — я отпиваю вина и закусываю виноградинкой, — о чем ты жаждал поговорить?
— О нас.
— Нет никаких «нас», мистер Грей! Кажется, я ясно дала Вам понять это прошлой ночью, — что я несу?
Кристиан вдыхает:
— Ана, я... хорошо, если ты так хочешь. Я хотел бы поговорить, почему ты уехала, ничего не сказав, и даже не оставив записки. Ты хоть понимаешь, как мы все переживали? Кейт целыми днями плакала, а от тебя ни весточки! Ни билета на самолёт, ни упоминания в базе пассажиров на поезд, ни свидетелей — ничего не было. Тебя даже гадалки найти не могли! Ладно я, но другим ты ведь тоже не посторонний человек! Зачем было все так усложнять? — Муж осуждающе на меня смотрит, а у меня пропал дар речи. Кейт, моя милая Кейт, как я могла бросить тебя? За своими обидами я полностью забыла о той, что все время была рядом со мной. Черт!
— Что с Кетрин?
— Уже нормально. Они с Элиотом переехали в Вестминстер, год как воспитывают дочку Эву, — Кейт — мама? Это же, наверное, самая чокнутая мамочка в мире. Улыбаюсь этой мысли, подумывая спросить еще что-нибудь о ней, как вспоминаю причину своего пребывания тут, и улыбка исчезает с лица.
— Что ж, рада за неё. А ты как? Как Элена, ваш ребенок? — Сарказм так и сочится из моего голоса, но я наслаждаюсь этим. Плевать, что сердце начинает невыносимо болеть, — отдамся страданиям, когда буду одна.
Кристиан залпом выпивает бокал с вином и, минуту раздумав, наливает себе виски. Пока он занят своими предпочтениями в алкоголе, наливаю себе еще виноградного напитка.
Пригубываю вино и наблюдаю за тем, как Грей снова мучает свою буйную шевелюру. Ах, как же хочется прикоснуться к его волосам!
— Анастейша, — муж поднимает на меня серые глаза, — то, что ты тогда подслушала...
-Но-но-но, услышала, а не подслушала. Вы так кричали, словно буйным сексом занимались. Кстати, как она, нормально удовлетворяет тебя? — Отпиваю еще немного « Пино Гриджо», стараясь казаться беспечной, а внутри все разрывает от того, как я представляю их вдвоём в одной постели.
— Ана, чёрт побери! Ты не можешь меня просто выслушать? Что вообще с тобой происходит? Где та нежная, добрая, понимающая и любящая девушка, которая была моей женой?
— Вот, Грей! Ключевое слово — «была»! Я тебе отвечу, — встаю со стула, подхожу к ошеломленному мужчине и, низко нагнувшись, шепчу томным голосом: — Ты ее убил!
Я начинаю смеяться при виде выражения лица Кристиана и возвращаюсь на место, снова пригубывая вино. А что? Нужно же было ему дать понять, что я уже не прежняя.
Грей собирается и, не отрывая от меня взгляда, медленно говорит:
— Я — не отец ребёнка Элены.
Я давлюсь вином, хотя в душе буйным цветом расцветают облегчение и недоумение. Неужели я тогда что-то так не поняла? Если тот разговор имел другой смысл и другое предназначение, я себе голову оторву!
— Как «не отец»?
Кристиан залпом выпивает виски и впивается в меня полными боли глазами:
— Вся эта история началась за несколько недель до твоего побега. У нас в компании была вечеринка по поводу какой-то сделки, не помню, а ты отказалась меня сопровождать, ссылаясь на плохое самочувствие, поэтому я был один. На столах было вдоволь всего, в особенности алкоголя, так что весело было всем. Я старался много не пить, но к концу вечера осознал, что бухой в стельку, и смог понять, что пора домой. Я собирался позвонить Тейлору, но передо мной внезапно появилась Линкольн. Она несла какую-то чушь, и в определенный момент мой мозг отключился. Очнулся я лишь следующим утром в незнакомой постели, а рядом лежала обнаженная Элена...
— Кристиан, пожалуйста, не стоит, — как он не понимает, что я не каменная?
— Нет, Ана, выслушай до конца! Так вот, после того застолья я ничего не помнил, а Линкольн накинулась на меня с поцелуями, чем вызвала полнейшее недоумение. На вопрос, что мы делаем в одной кровати, она начала рассыпаться в комплиментах по поводу того, какой я искусный любовник. — Грей горько улыбается. — Я не верил, что это возможно, что я мог тебе изменить, ведь меня не возбуждала ни одна женщина кроме тебя, а секс у нас был регулярный и просто... кхм... — Кристиан замечает мои пунцовые щеки, и в его глазах разгорается огонёк радости. — Но она была настолько настойчивой и убедительной, что смогла заставить меня поверить в то, что той ночью мы переспали. Я... я не знал, что делать и как смотреть тебе в глаза, поэтому и старался избегать, потому что мысль о том, что в наши отношения вмешалась Линкольн и тот злополучный день, была невыносимой. — В меня упираются тяжелые серые глаза, но я способна лишь бездумно пить вино и слушать слегка сбивчивый, но такой нужный рассказ. — В тот день Линкольн ворвалась в мой кабинет, крича о своей предполагаемой беременности от меня и размахивая непонятными справками. Ее врач установил срок, и время зачатия совпало с днём нашей призрачной близости. Я не хотел этого ребёнка, я не верил, что это возможно, но самой первой мыслью было то, как отреагируешь на это ты. Я сгорал заживо, понимая, что Линкольн не остановить, и не знал, как смотреть в твои глаза после того, что натворил. Я пытался погрузиться в работу, чтоб искоренить болезненные мысли, но это было невозможно — мозг раз за разом представлял тебя и что случиться, узнай ты о произошедшем. — Грей снова выпивает полный бокал виски, а его глаза подозрительно влажнеют. — Я собрался домой, как меня встретила Андреа и побеспокоилась о твоём состоянии, потому что ты не отреагировала на ее отклики, когда была в офисе. Мгновенно сопоставив два и два, мы с Тейлором рванули домой, но было поздно — ты исчезла. Мы несколько раз обыскали особняк, но ничего не нашли, после чего я нашёл в ванной положительный тест... — Так он с самого начала знал о ребенке? Боже!
По щеке мужа скатывается крохотная слезинка, но он ее не замечает, а моё сердце вот-вот разорвется от боли. Чем мы так прогневили Судьбу, что она так жестоко с нами обошлась?
— Я чувствовал себя последним подонком, прекрасно понимая, почему ты ушла и что думаешь о своем муже-изменщике. Ана, поверь, я не хотел причинить тебе боль! Твоя боль — моя боль, и при виде брошенных кольца с документами стало ясно, что твоя обида необъятна. Мы сразу бросили все силы, чтоб тебя найти, но это было бесполезным: детективы возвращались с пустыми руками, знакомые тебя не видели, гадалки вопили о каком-то проклятии и лишь одна странная женщина сказала, что мы встретимся когда ты «восстанешь из пепла, словно Феникс» и «Анастейши Стил больше не существует». Я подумал, что ты мертва, но не верил до последнего, надеясь снова увидеть тебя и, возможно, нашего малыша...
— А Линкольн? — Даа, язык мой — враг мой.
— Элена... Эта стерва времени зря не теряла и начала буквально преследовать меня везде, особенно на общественных мероприятиях. Она даже заявилась на бал моей матери и поспособствовала появлению слухов о том, что она, якобы, моя беременная невеста. После этого семья открыто меня стала ненавидеть, не одобряя «мой выбор», а я ничего не мог доказать и лишь ждал появления ребёнка на свет, чтоб провести ДНК-экспертизу. — Взгляд мужчины устремляется куда-то вдаль, но он не умолкает, — Через пять месяцев Линкольн родила мальчика, которого назвали Джейком Адамом, и начала настаивать на том, чтоб я признал ребёнка своим. В СМИ начал назревать новый скандал, а я лишь ждал результатов теста на отцовство. Спустя три дня начала проглядывать правда — результаты были отрицательными, а Элена завопила о том, что все куплено. Я предложил женщине во всем признаться, в ином случае — пообещал затаскать ее по судам, и она призналась. Элена подговорила одного официанта, чтоб в моём стакане была водка, а потом с помощью своего любовника и отца ребёнка притащила мою спящую тушу к себе в дом. Она планировала нас рассорить, что ей и удалось, а также прибрать к рукам значительную часть «Грей Интерпрайзерс», подделав результаты экспертизы, но я оказался шустрее. И вроде бы, все плохое должно было закончиться, но поиски Анастейши Стил не продвинулись ни на йоту. И тогда мы решили ждать, пока месяц назад испуганный Тейлор не принёс досье, в котором было указано твоё новое имя. Сначала было непонятно, как это все можно было провернуть, но, вчитавшись, я понял, что деньги для тебя не были проблемой, а имея нужные знакомства и наличку, можно и пол поменять без операции. Я долго обвинял себя в том, что не предугадал, что ты могла сменить имя и страну, а по приезду в Штаты не нашёл тебя, — Так в тот день я действительно видела Грея? Мамочка моя родная! — Признаюсь честно, тот факт, что ты стала известной певицей, произвёл неизгладимое впечатление, ведь я не знал, что у тебя потрясающий голос, — Кристиан осуждающе на меня смотрит, а я лишь пожимаю плечами:
— Я перестала петь после смерти родителей, а начала вновь, потому что должна была найти хоть какую-нибудь работу.
Муж задумчиво кивает:
— Но наиболее меня ошеломило... обрадовало... потрясло, что у нас родилась дочка, а увидев ее фотографию просто потерял дар речи. — Мужчина встаёт и немного шатающейся походкой идет к столику, беря в руки изображение моего, нет, нашего чуда. Он возвращается обратно и с благоговением впивается взглядом в моё лицо. — Алисия просто вылитая я, только в женском обличье и с твоим носиком, а когда я прочитал о том, как ты восходила на Олимп, то понял, что не открыл и половины твоих способностей. Тогда-то я и попросил Рона позвать тебя на празднование, понимая, что меня ты и на милю не подпустишь к себе или дочери. — Значит все-таки это было неслучайно. Что ж, Кристиан Грей всегда играл не по правилам! Эх, а если бы я тогда не услышала тот разговор, как бы мы жили сейчас? Наверняка, я вряд ли была б эстрадной исполнительницей, зато, возможно, Лисси знала бы своего отца. Но я бы не повстречала Джаса, Миа, Энни, Джонни, да даже Адриана! А они все мне так дороги...
За своими мыслями не сразу замечаю, того, что Грей находится в опасной близости ко мне, а, а его взгляде явно читается непреодолимое желание. Что до меня, то я немного переборщила с вином, и мои мысли тоже потекли в интересном направлении. Мы смотрим друг на друга и, не успевая осознать происходящее, сливаемся в горячем поцелуе, словно изголодавшиеся путники, увидевшие кусок хлеба. Кристиан снимает меня со стула и крепко прижимает к себе, будто пытаясь впитать в себя все моё тело, а я с наслаждением запускаю руки в его волосы, испытывая незабываемое удовольствие от его жарких ласк. Он отрывается от моих губ и скользит по шее, вызывая гортанный стон и непреодолимое желание почувствовать его всего. Кристиан останавливается, чтоб подхватить меня на руки, и уже через минуту мы падаем на шелковые простыни и начинаем с неописуемой скоростью избавляться от одежды. Окидываю помутненным взглядом опочивальню, и в сердце появляется еще один приступ нежности — прямо напротив кровати огромная фотография с нашей с Кристианом свадьбы. Еще один стон, еще один хрип, еще один поцелуй — и мы теряемся в этом мире...
Я медленно выбираюсь из объятий мужа и осторожно обхватываю его прекрасный облик глазами. И все-таки я его буду любить вечно, о чем ему не следует знать. Несмотря на то, что правда оказалась до ужаса лёгкой, но в то же время и тяжелой, я не могу здесь оставаться — теперь у каждого из нас своя жизнь, в которой нет места прошлому. Тихо одеваюсь, оставляю на губах последний поцелуй и пишу на зеркале помадой: «Люблю. Прости.». Всю дорогу до аэропорта я буду обдумывать свой второй побег, пытаясь понять его причины, но в одном буду уверена точно — я не запрещу малышке видеться с отцом — они нужны друг другу, а я..., а мне лучше уйти из жизни Кристиана, пока еще есть силы. Этой ночью я осознала, что за время пребывания вдали от супруга чувства не гасли — крепли, и от этого не скрыться, этого не избежать. Но я должна, должна начать все с новой строчки и забыть все, что произошло раньше, Я просто должна отключить чувства...
Поднимаюсь по трапу к авиалайнеру с тяжелым сердцем и мутным рассудком, мысленно обвиняя свою тупость и гордость, но ничего не изменить. В салоне уже сидят ребята, а Джаспер бережно охраняет сон нашей с Кристианом дочки. Вот Грей снова вернулся в мою жизнь, но зачем? После сегодняшнего «разговора» рана только увеличилась, и я не уверена, что это облегчит нашу дальнейшую судьбу. Слишком много боли, слишком много ошибок, слишком много препятствий, слишком много любви, слишком поздно...
— Ну как, сколько раз «говорили»? — Джаспер в воздухе изображает кавычки, — И почему ты сказала пилоту готовиться к взлету? Разве ты не остаешься?
— Джас, уже вечером пресс-конференция в Берлине, а Лисси и так тяжело переносит полёты — зачем ее мучать? — Усталым голосом выговариваю я.
— Понимаю, но сейчас речь не о Лисс, а о твоей встречи с Греем. Могу заверить, что ты не успела полностью убрать следы укладки «Прическа после секса».
— И что?
— А то! Зачем мучать и себя, и его, и Алисию? Насколько я понимаю, ты бы не прыгнула в его постель, будучи уверенной в его второй семье, ведь так? Из этого следует, что услышанное тобой от Кристиана было просто ошеломляющим, а правда-матка ну уж очень колющей! — Парень берет меня за плечи и встряхивает, — Очнись, Ана! Не совершай новых ошибок! Не будь трусихой! За своё счастье нужно бороться, жаль я этого не понял раньше.
Я вскидываю на него мокрые глаза:
— Что? Ты мне раньше не рассказывал о своей драме, — Джас вздыхает, закрывает глаза, после чего наградил меня усталым и горьким взглядом.
— Я знаю, почему Миа уехала именно в Милан. — Что? Моя малышка Миа?
— Что ты знаешь?
Парень устало вздыхает и откидывается на спинку кресла:
— В первый раз я увидел Миа, когда мне было пятнадцать, а ей одиннадцать. Я рос в интернате с того момента, как мне исполнилось десять, поэтому драки, вечная борьба за игрушки, лидерство и еду были вполне привычными. Тогда я отличался от меня теперешнего — несмотря на детские годы в сердце жило лишь желание выжить, неважно каким способом, — Джаспер морщится, а я пытаюсь собрать все свои мозги в кучу, чтоб осмыслить еще одно неожиданное откровение из прошлого. — Это было зимой. Я в очередной раз сбежал с детдома, но неожиданно ударили сильные морозы, и сил найти где-нибудь убежище не было. Рядом с нашим интернатом был густой лес, правда туда редко кто захаживал, боясь встретить дикого зверя, и я умудрился там заблудиться. Мои ноги несли меня в неизвестном направлении, а мозг потерял способность осознавать происходящее — я был обречен. Не выдержав, тело просто упало посреди деревьев, и мне оставалось лишь молить Бога, чтоб смерть не была мучительной. Я до сих пор помню, как закрывались мои глаза, и последним, что я увидел были почти такие же яркие зелёные глаза, как у меня. Тогда мне показалось, что жизнь окончена.
Джас о чем-то задумывается, но продолжает:
— Я пролежал в горячке три дня, и все это время Миа с матерью не отходили от моей постели, И снова ее глаза были первым, что я увидел, придя в себя. Я не знаю, как много тебе известно из ее прошлой жизни, но тогда она была очень счастливым ребёнком — родители жили в любви и согласии, а маленькая Миа была их единственной и самым желанной дочкой. Они выходили меня, но потом вернули в интернат, потому что не имели права удерживать у себя, а я сдуру отказался от усыновления. Семья Миа жила недалеко от места моего заключения, и теперь целью побегов были встречи со спасительницей. Было так интересно играть с ней в какие-то необычные игры, пробовать шоколадные конфеты, наслаждаться вкусным мороженым, и она стала самым близким человеком для моей грешной душонки — спасением безвременно тонущего в пучине взрослой жизни подростка. Так продолжалось около двух лет, а потом внезапно погиб отец Миа. Я никогда, никогда не видел ее такой потухшей и неизбежно потерянной, как после смерти мистера Крита, и в тот момент дочь потеряла связь с матерью. Девочка с женщиной не смогли понять, что им нужно вместе пережить горе, поэтому слёзы, катившиеся из зелёных глазок впитывались в мою футболку, а наши встречи стали наркотиком для нас обоих.
Печальная улыбка возникает на лице собеседника, и в его голосе слышится едва уловимая дрожь:
— Миссис Крит хотела обеспечить семье нормальный денежный достаток и решила вновь выйти замуж. К несчастью, в этот момент она повстречала Барта, который смог запудрить ей мозги и внушить, что испытывает к ней огромную любовь. Они поженились, но Миа никак не могла понять, почему мать так быстро предала отца, и еще больше отдалилась от родного человека, что не волновало новоиспеченную миссис Барт, которая с головой окунулась в медовый месяц. Через месяц мне исполнилось 18, и по наследству моей скромной фигуре достался не менее скромный домик, который стал нашим с Миа убежищем, и где мы отпраздновали ее 14-летие. После этого события в старинном семейном гнездышке Критов начался ад — отчим перестал делать вид, что приносит в дом хоть какие-то гроши, — эту роль взяла на себя его супруга, которая души не чаяла в Барте, а мужчина тем временем обратил внимание на уже не маленькую девочку, проживающую с ним под одной крышей. Сначала Миа терпела странные шуточки и прикосновения, но в одну ночь он едва не изнасиловал ее, и она сбежала ко мне. До сих пор помню, её сильнейшую истерику и безумные зеленые омуты. Она дрожала все оставшееся время до рассвета, а я внезапно понял, что люблю этого маленького ангела с блестящими чёрными волосами и яркими, словно кошачьими, глазами. Потребовались неделя и тонна мороженого, чтоб Миа немного пришла в себя, а я набрался смелости. Наш первый поцелуй случился звездной ночью, когда она не могла уснуть, а мне не хотелось отводить взгляд от ее хрупкого тельца. Она не оттолкнула меня, тем самым дав надежду на что-то большее и счастливее. Мы начали встречаться, а девушка так и продолжала бегать от грязных домогательств нового папочки, не имея возможности достучаться до матери, и страдая таким образом на протяжении полутора лет. Все то время я работал грузчиком в нескольких магазинах и не задумывался, что есть другая жизнь, пока не встретил своего первого менеджера. На тот момент мне исполнилось двадцать, а Миа — шестнадцать. Я до сих пор не знаю, что делала мисс Лорд в нашем захудалом городке, но на ее глаза попался молодой Джаспер Стоун, который поразил опытную женщину своей красотой и телом, — с сарказмом проговаривает друг и закатывает глаза. Что до меня, то я в полнейшем шоке, так как не понимаю, почему эта парочка ничего не рассказала в самом начале, когда Джас только входил в нашу семью.
— Та женщина рассказала, что ее модельному агентству срочно требуются модели-мужчины, и я — неплохая кандидатура. Уже не юная леди была очень настойчивой и, несмотря на отказ, всучила мне свою визитку, которую позже нашла Миа. Именно она и выпроводила меня в Город Ангелов и открыла ворота в новую жизнь, правда, исключив из неё себя. Я дал своё согласие на переезд, и последнюю ночь мы провели с Миа вместе, чтоб поутру расстаться на неопределенный срок. Она подарила прощальный поцелуй и сказала, что освобождает меня, давая тем самым возможность забыть о прошлом. Первые моменты я писал ей, звонил, но ответа не было ни в телефоне, ни на почте. Она просто исчезла, и никакие поиски помочь не могли, поэтому я просто стал жить дальше, пытаясь заставить своё сердце замолчать и схоронить болезненные чувства. Разум с душой ушли в работу, открыв для меня мир славы, сплетен, зависти и бессмысленного гламура. И жизнь стала напоминать розовые очки с прозрачными стеклами — все было таким глупым и наивным, пока я не познакомился с тобой и вновь не нашел этого прыткого энерджайзера. — Стоун мечтательно прикрывает глаза, — Она изменилась: похорошела, повеселела, поверила в себя и свою мечту стать модельером. И ее жизнь была прекрасной, пока я не вернулся к ней вновь. В первые дни все было просто чудесно, но потом эти глупые писаки начали трубить о нашем с тобой романе, и Миа в миг переменилась — начала избегать нас обоих, полагая, что с ней я только из жалости. Она не хотела слушать моих объяснений, лишь попросила оставить ее и вернуться к тебе и малышке, ведь я мог стать замечательным отцом для Алисии. С каждым днём Миа все больше отдалялась от нас обоих, ведь так? А потом получила грант на обучение и, выбирая между ЛА и Миланом, отдала предпочтение Италии, только бы подальше от нас. Я опоздал на минуту и не успел, не успел признаться в том, насколько она мне дорога, за что корю себя каждую секунду своего жалкого существования. Поэтому, Ана, будь умней и сохрани своё счастье! — Парень замолкает, а в моей голове творится нечто невообразимое. Боже, бедная моя Миа! Нет, я знала про отчима, но и подумать не могла, что Джас — ее единственная любовь. Как же я виновата перед ней! Почему они ничего мне не сказали — все могло бы быть по-другому...
— Пошёл вон!
Стоун ошеломленно, и с неким пониманием, пристально на меня смотрит:
— В смысле? Я...
— Я сказала: пошёл вон из самолета, пулей побежал в кассу и купил билет на ближайший рейс до Милана, И учти — без Мии — не возвращайся! Задача ясна?
Изумруды изумленно озираются:
— А как же наше турне?
— Об этом я позабочусь сама, а сейчас — бегом обратно!
Джаспер благодарно кивает, и в его глазах рождественской елкой загорается радость. Он порывисто обнимает меня, целует Лисси и крикнув: «Удачи!» остальным почти вприпрыжку сбегает по трапу. Я с улыбкой смотрю, как он стремительно приближается к зданию аэропорта, и подзываю стюардессу, чтоб она передала пилотам, что можно взлетать. Та кивает, а я пытаюсь забыться, когда мне слегка закладывает уши при взлете, а в животе возникает тошнота. Мои глаза неотрывно следят за тем, как стремительно самолёт набирает высоту, и мы покидаем территорию Англии. Мозг подкидывает мысль, что я делаю ужасную ошибку, но у меня нет сил, чтоб трезво посмотреть на произошедшее, По щекам начинают медленно катиться соленые ручейки, а в душе появляется безумная боль, что буквально разрывает меня на части. Почему сейчас так трудно? Почему сложнее? Нет-нет-нет, я не могу так! Я должна уехать, забыть его, но почему это так ранит? Я — идиотка, но ничего не исправить... Я приняла решение и не поменяю его...
А маленькая Лисси медленно посапывает в кресле, не осознавая, какую боль испытывает ее родная мамочка, и как сильно рвет на себе волосы ее папочка, что смотрит вслед улетающему ввысь самолету...