Мой прекрасный разрушитель [18+]

Бриана

Бриана - 17 лет, Тим - 18 лет

В дверь моей комнаты постучались. Я открываю глаза и пытаюсь понять сон ли это или стуе в мою дверь это наяву. Звуки становятся интенсивнее, так что это уже действует мне на нервы.
– Да, — говорю я сонным голосом и потираю глаза.
– Доброе утро, соня, — говорит папа и входит в мою комнату. Он как всегда в строгом костюме, и неотразим. Это единственный мужчина кого я люблю больше всех на свете, ну маму тоже конечно, но папа – это другое.
Он наклоняется и целует меня в лоб, вдыхаю свой любимый аромат... запах отца, защитника и опоры.
– Доброе, папочка, — целую его в щеку.
– Ты проверяла электронную почту?
– Нет, — хмурю я брови. – Я.. я ведь только что встала.
– Тогда держи, — протягивает он мне белый конверт.
Я беру из его рук конверт и раскрываю его, пройдясь по тексту взглядом, вскидываю брови.
– Меня приняли! Меня приняли! — вскрикиваю я и начинаю прыгать на кровати.
– Успокойся, принцесса, конечно же тебя приняли.
– Что это за шум? — послышался недовольный голос мамы.
– Мам, меня приняли!
– В Гарвард?! — с надеждой спрашивает она и мне вдруг становится стыдно за то, что я даже не подавала туда документы о поступлении.
– Эээ.. — меня как будто обливают ледяной водой, я всю свою жизнь из кожи вон лезла чтобы понравится ей и быть как она. Холодной, умной, красивой даже расчетливой. Я просто стремлюсь быть ее копией. Но по внешности я больше похожа на отца: у меня его стеклянно голубые глаза, однако у отца волосы чуть темнее чем у меня.
У мамы же глаза темно-карие, а волосы темные, почти черные. Но ее холодность все же перешла ко мне. Я как будто была ее проектом, и этот проект должен был быть идеальным и без изъяна. Я знала, как ходить, как сидеть, что говорить, а что нет, тонкости общения с людьми, манипуляции, и даже что кушать и как спать.
Я десять лет как не притрагиваюсь к сахару – это для меня будто яд. Я иногда употребляла протеиновые батончики, но и то, очень редко. Шоколадки, всякие конфеты, торты ничего из этого я не употребляю уже десять лет. Поверить сложно, но это так. Зато моей фигуре и гладкой коже мог позавидовать сам дьявол. Конечно же о каждодневных тренировках в зале я не забывала.
– Нет, в Принстонский университет.
– Ммм. Понятно, — напряглось ее лицо.
– Хлоя, ты не поздравишь нашу дочь? — сказал напряженный голос отца. Я ненавидела себя за то, что из-за меня у них появляются разногласия. Папа всегда поддерживал и был на моей стороне, даже не раздумывая, с закрытыми глазами. Мама же... она хотела сделать из меня идеальную версию себя. Иногда меня от этого так тошнило... но я не могла возразить ей, я ее любила и боготворила, я погибала, когда видела в ее взгляде разочарование, как сейчас...
– Поздравляю, надеюсь ты не ошиблась с выбором.
– Принстонский университет один из лучших и входит в состав Лиги плюща, — начал папа оправдывать мой выбор.
Но это все было лишь по одной простой причине, там в числе спортивных состязаний была езда верхом. И это была моей страстью и единственный раз, когда я не поддакивала маме, так как она хотела, чтобы я была капитаном черлидерш. Я же сказала, что стоять по середине поля и вилять задом не по мне. Не могу понять почему она была против.
Как только я определилась с университетом и в том, что буду участвовать в соревнованиях, папа подарил мне чистокровного вельстфальского жеребеца . С идеально гладкой и сияющей шерстью темно-шоколадного цвета. Как только я его увидела – я влюбилась в него. Но он с первых же дней показывал свой характер лидера и неукротимого. Мы обустроили специально для него конюшню, дизайн которого придумывала я сама.
Я назвала его Оникс, так как он излучал бешенную энергетику, и я считала его своим жизненным талисманом. Мне было совсем не легко наладить контакт с Ониксом. Он был слишком диким и вольным. Папа даже хотел его вернуть и купить в место него более покладистого и дрессированного жеребца, но я наотрез отказалась, так как я любила трудности и поняла, что просто должна любой ценой оседлать именно этого.
После того как я дала ему почувствовать, что я не хочу быть его хозяйкой, а партнером, он наконец стал ко мне более благосклонен.
За этот период невозможно было избежать его агрессии, не услужливости и непослушания, он постоянно хотел скинуть меня с себя. И это каждый раз подталкивало папу вернуть его.
Никогда не забуду слова отца.
– Я был против с самого начала, как и мама, но...когда я увидел тот полыхающий огонь и счастье в твоих глазках.. Как ты в первые села верхом – я сдался, и я постоянно хочу видеть, чтобы твои глаза горели этим огнем счастья, и я все сделаю для этого моя маленькая принцесса.

И тот самый огонь разжигался и распространялся как адреналин в моем теле, когда я смотрела на Оникса. Сейчас он подпускает к себе только меня, его даже моют и кормят с трудом.
– Чудесно, завтрак готов, — лишь сказав эти слова она развернулась в своей манере железной леди и потопала каблуками о дорогой мрамор.
Весь мой энтузиазм сразу потух.
– Ее можно понять, она волнуется так как, знает, что езда верхом опасна и я разделяю ее волнения, но ты же знаешь я не могу отказать своей маленькой принцессе.
– Знаю, пап, и знаю то, что она волнуется, но порой я тоже перегораю. Я так долго была идеальной, мне кажется, что именно езда верхом подарит мне немного вольности.
– Вольности? Ты и так вольна, дорогая, я не хочу, чтобы ты сдерживала себя или что-то себе запрещала. Ты Джонсонс – королева. Ты правишь этим миром, и я как твой отец всегда буду рядом и поддерживать тебя. Ты и есть идеал. Порой я думаю, что как мы заслужили такую дочь как ты. — Его грубая и широкая ладонь ласкает мою щеку, и он подается вперед чтобы поцеловать меня.
Когда он говорит такие вещи мне хочется стать еще лучше. Превратиться в идеальную куклу, пластилин, в марионетку в их руках. Только лишь они были горды за меня и всегда смотрели на меня именно так.