Побочный эффект

Просыпаться сложно, глаза открывать желания нет, словно все на череп давит и по голове дальше грузом проходится. Она всего один глаз приоткрывает, после чего подскакивает резко, чувство ловит, будто все на свете проспать успела. И жизнь свою, и Вуз, и заодно будущее. А на часах еще рань, ей то до звона будильника осталось по меньшей мере минут пятнадцать, что же в голову стукнуло проснуться?

Виолетте сложно отчасти, вроде и уснуть желание сильное, а вроде в сон больше не клонит от слова совсем. От этого смешанного ощущения ей хочется лишь с головой укрыться и в подушку заорать. Вчера то уснула уже когда глубокая ночь наступить успела. Сидела на слегка пыльном подоконнике и сигареты одну за другой потягивала. В мыслях своих копалась, которые с каждым разом все дальше убегали от неё.

Сейчас же примерно то же самое было. Не может за что-то конкретное ухватиться, не может толком то и скучковать себя, дабы подняться поскорее, раз уж проснулась. Лишь будильник отключает, чтобы Киру в лишний раз не будить, она то явно рада не будет, если и в этот раз Ви посмеет сон её нарушить.

Время из-под рук исхудалых ускользает, пока девушка тихо по комнате суетится и все никак не может хоть одно дело закончить. Таблетки, душ, одежда. При этом вещи нужно сложить, в рюкзак новый все собрать. И от всей этой суеты она пачку с лекарствами на пол роняет, а за ним и рюкзак уже летит, будто все специально сегодня против неё одной шло.

От такого грохота лишь мертвый бы не проснулся, от чего веки прикрывает и на месте замирает, чтобы не видеть реакции Киры на такую оплошность. Уже слышно, как та в постели ворочаться начинает. Разбудила. Блять.

— Ты какого хуя уже в такую рань гремишь тут? — голос хриплый совсем, по комнате разносится как легкий скрип, пока Ви продолжает так же с закрытыми глазами стоять и надеется, что её пронесет.

Когда тишина наступает, она все же решается взглянуть на атмосферу в комнате, а там перед ней Кира уже на кровати сидит и веки тяжелые потирает. Той бы хотелось сейчас трехэтажным матом Малышенко объяснить, что делать так вновь уж точно не стоит, но от одной реакции Виолетты от чего-то тут же перехотелось.

Вот и сидит теперь, словно с моря погоды ожидает. Сидит и боковым зрением Виолетту разглядывает, пока та бутылку с водой открывает и медленно выпивает таблетки какие-то.

— Извини, не собиралась тебя будить, — она словно с трудом слова эти произносит, будто извиняться вовсе не в духе человека этого.

По правде говоря, она то и вины особой не чувствовала, скорее подсознательно понимала, что делать того не стоило. Просто из вежливости сказала, как только понять смогла, что же стоит вовсе говорить.

— Разбудила же, и что теперь делать будешь? Или ты думаешь, что это просто так тебе с рук сойдет? — специально еще серьезно так говорит, чтобы собеседница не смогла догадаться, ирония это или же утверждение.

Своего добилась, ведь после та на неё глаза свои зеленые опускает и смотрит долго, настолько долго, будто прогрузить в голове пытается своей.

Она то и впрямь понять ничего не смогла, просто перекручивала одно и то же, будто как мантру заучивала. Только после брови слегка хмурит, а там и улыбка начинает медленно проскальзывать, просекла все же шутку в словах.

— Мне теперь тебе заплатить за поступок свой? Какая жалость, что денег у меня на твои прихоти нет, — вещи все наконец в одну кучку кладёт и уже вполне готова, даже если до университета времени хоть отбавляй.

— И вправду жаль, — Кира утром слегка не довольна, она в принципе никогда особо довольной по утрам и не бывала.

Однако сегодня случай она отнесла к особо неудавшимся вещам перед пробуждением. По комнате будильник резко звонить начинает, на котором мелодия тяжелого металла, чтобы точно разбудить смог как Киру, так и всю общагу разом. От чего-то обе смеяться начинают, смеются так, словно что-то и впрямь смешное услышать смогли.

От такого настроя и дальнейшее утро уже легче протекать начинает, может что-то прекрасное увидеть во всей ситуации Медведева все же смогла. Как минимум то, что ей даже не пришлось в спешке собираться от того, что будильник по нескольку раз не откладывала, как обычно это бывало.

Пока та в расслабленном темпе подхватывает рюкзак старый, Виолетта уже давно на кровати сидит и её видимо ждет, а вот зачем не понятно совсем.

— Поможешь мне до ВУЗа добраться, а то я заблужусь в Питере вашем, — она будто мысли читала и тут же ответ давала.

— Помогу, раз уж в одну сторону едем, — одолжение делает, а на деле вопросы есть, поэтому только и решает, что компания утром ей в принципе никак не сможет помешать.

Общий язык они видимо смогли все же найти, разговор любой протекал очень даже неплохо. Обычно все перед Кирой суетливо пытались тему найти, лишь бы хоть о чем-то заговорить, а этой будто совсем нет дела до того, что говорить. И именно такие люди Кире и нравились, которые не пытались под кого-то стелиться, лишь бы произвести впечатление. Которые могли мысли свои выражать и общаться налегке.

Думается, может уже и не так плохо, что именно её к ней заселили, хоть не так скучно в будни будет, хоть кто-то юмор её подловить сможет и под ногами не мешаться, когда ей с собой побыть желание появится.

На улице погода выдалась просто прекрасной, сентябрь удивлял утренним солнцем и достаточно теплой погодой, при которой нет необходимости одеваться в несколько слоев, лишь бы не замерзнуть. В дали только туман легкий увидеть можно, который улицы стелит и сопровождает по пути к Вузу. От такого зрелища даже желание есть набрать воздуха побольше в легкие и насытиться им сполна, чтобы аж внутри прожечь все смогло. Хочется прогуляться подольше и осмотреться, будто бы Кира впервые тут была.

На деле в округе все наизусть знала, память у неё на местность была просто потрясающей. Один раз пройтись хватало, дабы та после даже спустя годы могла точно прочертить визуально строение каждой улицы и таким образом ни за что не потеряться.

И тут то как раз вспоминает, что же её интересовало с прошлой ночи. Вопрос не закрыт был в голове и все еще лежал в отложенном ящике. Вроде и лезть не хочется, а ведь на деле интерес какой-то внутри пробуждает.

— Мне вот интересно все же узнать, с кем ты ночью болтала, — напрямую начинает, вокруг да около ходить не в её стиле было.

Ждет, что у Виолетты реакция будет примитивной — растеряется да не станет вовсе комментировать. Так бы сделал любой другой человек по опыту Медведевой, потому что у каждого человека так или иначе пробуждается волнение из-за настолько прямых речей. Но, видимо, эта девушка её во всем удивить решила, ведь даже после этого на её лице не появилось ни одного намека на смятение. Продолжает так же с легкой улыбкой оглядывать округу и о чем-то своем рассуждать.

Сказать, что такая реакция была уж слишком необычной — ничего не сказать. Прошло всего ничего времени после их знакомства, а Виолетта уже все морали и познания Киры вверх тормашками переворачивала. Не сказать, что та особенная, слишком громкое слово. Просто отличалась, личность была такой, которую до этого повстречать не удавалось. Поэтому то интерес от чего-то сильный вызывала. Хотелось понять, сможет ли хоть что-то вообще на какие-то более красочные эмоции вывести её.

— Это так имеет значение? — в ступор приводит теперь саму Киру.

Имеет ли для неё это значение?

Будь на данный момент перед ней кто-нибудь другой, она бы даже не стала напрягаться, сразу бы рубанула привычное: «Да мне поебать так-то». Теперь же наоборот слова подбирает и откидывает возможность того, что ей может быть совсем не все равно на происходящее в голове Виолетты.

— Если ты лунатик, то я хотя бы сразу буду готова к тому, что этот год у меня будет ахуеть каким веселым, — вновь сарказмом плещет, уже просто не найдя другого выхода.

Она то ещё и перед какой-то девчонкой с первого курса оправдываться будет? Случись такое, Вера бы ей точно градусник пихнула сразу, чтобы проверить, не перегрелась ли она случаем на солнце. Обычно все перед ней только оправдываются, потому что умела красиво поставить в максимально неудобное положение. А теперь вдруг и на её место указать решили, хоть и неосознанно, от чего внутри противоречивое чувство появляется.

— Уж точно будет, можешь даже не сомневаться, — история вполне подходила для Ви.

На деле она уже успела словить осознание, что в первый же день проебаться успела. Говорить то правду желания нет, особенно когда после такой правды любой бежит сделать все, лишь бы только её подальше от себя убрать. И Кира точно будет одним из этих людей, просто потому что опыт имела в таких вопросах.

Решает для себя, что уж лучше будет старательно скрывать правду до последнего, чем признает тот факт, что на деле она просто блядский шизофреник. Интересно, сталкивалась ли вообще Кира когда-то с настолько проблемными людьми? Вот Виолетте приходилось изо дня в день жить с этой непонятной бестией под названием «психологическое расстройство».

Не то что жить, скорее выживать и надеется, что при рецидивах не сброситься от отчаяния, которое её постоянно настигало. Она то уже давно по ночам не ловила голоса, которые преследовали её многие годы. Давно уже не думала, что вновь усомниться в действии препаратов, которые подбирала усердно много лет. Работали они до переезда просто прекрасно, большую часть её проблем могли перекрыть, а теперь вновь что-то сбой дало.

— Тогда буду просто надеяться, что мне болгаркой ночью не прилетит во время твоих лунатических похождений, — это смешит даже, знай она правду, то боялась бы совсем не этого.

— Обязательно прилетит, — и по плечу ударяет слегка, как делала обычно ранее при общении с кем-то достаточно комфортным для неё.

Хоть Киру в категорию эту не относит, а все же ей и вправду вполне приятно с ней общаться. Будто слова рекой льются сами по себе, течение само настраивается. И она плывет по этому течению, совсем не стараясь пойти против себя.

— Тогда буду ждать, — ей хочется как-то к ней обратиться, а у самой из уст это длинное «Виолетта» никак не вырывается. — Мне как тебя называть?

Тут же решает уточнить для себя, вновь лишь для того, чтобы просто совместная жизнь в одной комнате не была как тяжелый подводный камень. У неё привычка такая — для каждого иметь какое-то свое прозвище, дабы после не обращаться к человеку слишком официально, когда делать этого совсем не хочется.

А вот Виолетту вопрос то успел все же привести к тому, что она совсем не может дать на него ответ. Все просто по имени обращались, был только один человек в её жизни, который никогда толком то имя ее не использовал полноценно.

— Сева меня обычно Вилвой называет.

— Сева? А это еще кто? — тут же мысли свои в слух говорит.

Название ей это тоже сразу же вызывает какое-то противоречивое чувство, совсем не так хочется называть Виолетту. Ей хочется наоборот подобрать что-то более броское и запоминающееся, чтобы отобразить одним словом всю комбинацию её необычного поведения.

— Особенная подруга из моего города, — не просто так к особенным её приписывает. Потому что тайна есть на деле, о которой тоже не собирается тут же малознакомому человеку рассказывать.

Кира даже толком и внимания не обращает, просто плечами пожимает, ведь какой-никакой, но статус теперь у этой Севы был, о которой ей в принципе было совсем не интересно знать. Раз есть, значит есть, вот у Киры наоборот из её родного города никого из друзей не осталось, хоть она всегда находила с кем пообщаться.

Не для неё была мутня с общением в интернете, а ведь иначе никак и не пообщаться, когда в другой город поступаешь.

— Не оригинально она тебя называет, нужно что-то более интересное, что-то такое., — в голову резко мысль приходит, которую она сразу же отмечает, как и вправду хороший вариант. — Вилка.

И это ей просто чертовски нравится. Как будто жизнь новую создать смогла. Звучит то и вправду прям как надо, будто именно на Виолетту писано было. Даже на реакцию толком не смотрит, все равно решения своего не изменит.

— Вилка? Я тебе столовый прибор что ли? — отвечает она крайне неоднозначно, даже голос показывал сомнение и некую презрительность к идее Киры.

Но Кира продолжает довольно улыбку строить, из раза в раз прокручивая в голове это банальное и тем временем гениальное «Вилка», словно пыталась со всех сторон на Виолетту примерить и вновь подметить, что звучит как надо.

— Могу ножом называть, если что-то не нравится, — выбора то особо и нет.

Ви просто затылок слегка почесывает, а после спокойно отвечает:

— Вилка, так Вилка.

Просто потому что спорить уже смысла не видит. Ей бы еще Кире запрещать обращаться к ней так, как той вздумается. Самой даже нравится на деле, обычно все её имя в более ласковую форму переделывали, а тут что-то иное совсем. И это иное вызывает чувство приятное, будто именно такого она и ждала, хоть на деле ей просто приятно осознавать, что и у неё теперь есть какие-то свои приколы.

Они возле здания останавливаются обе, Кира удачи на день желает, которой Вилке уж точно не помешает. Помнит свой первый учебный день в Вузе, будто это вчера было и усмехается в спину, ведь девушка еще не подозревает, с чем ей ознакомиться вскоре придется.

Руки по обе стороны в карманах держит, все никак не отходит. Провожает до последнего взглядом, в мыслях своих блуждает и все никак понять до сих пор не может, что же во всем этом вызывает чувство сомнения. Будто бы не могло выйти так, чтобы к ней заселили кого-то настолько идеально подходящего по характеру для Киры.

Верится скорее, что у этой Малышенко просто маска на лице туго натянута, от чего её и не отличить вовсе, да и характер от этого понять сложно. А может просто сама Кира всегда в людях только и делала, что подвох искала, потому что в жизни всё так просто и легко не бывает. Во всем свои подводные дыры есть, на которых наткнуться можно, только если поглубже зайти.

Она еще зайдет, обязательно проверит Виолетту для своего личного спокойствия.

***

Виолетта сумку свою на плечах уже в который раз поправляет, у неё голова по швам трещит, будто кто-то все дальше и дальше гвоздь ей ввинчивал в самый затылок. Ей бы до парка дойти, думается, а сама еле ногами перебирает, предпочитая больше рассматривать встречные дома и машины. Телефон все никак угомониться не может, уведомления добавляют только боли сильной, звук один и тот же повторяя по кругу.

От чего переписку открывает и быстро сообщение короткое набирает, дабы прекратить уже мучительный звон уведомлений. Могла бы и вовсе звук отключить, если бы не было необходимости на связи быть в данный момент. Могла бы может вообще закинуть в дальний карман сумки и забыть на пару часиков, чтобы хоть немного прогуляться и оглядеться.

Обещала позвонить.

Она обещала девушке своей, что обязательно после Вуза расскажет, как дела вообще обстоят. Не может же теперь сообщить, что устала и сил у неё толком не осталось, даже просто для того, чтобы вернуться в общагу. Ей парк на встречу приближается, точнее сама Виолетта ускоряется слегка, когда лавочки свободные видит. И занимает самую ближнюю, доставая вновь свой телефон, дабы нажать на вызов.

Себя в экранчике маленьком разглядывает, пока гудки тянуться дольше, чем весь этот день в целом. Сева ей только под самый конец отвечает, а Виолетта как в первый раз на неё смотрит. Карие глаза с длинными волосами того же цвета, которые раньше любила часто перебирать между пальцев и слегка поглаживать. Веснушки по лицу всему, которые просто отлично давали контраст с таким необычным цветом глаз. Медовые, если быть точнее, словно пчелы потрудились и именно на неё все соты выделили, чтобы взгляд у Севы выглядел более завораживающим.

Потому то продолжает глупо улыбаться и смотреть на неё, будто она самое прекрасное создание мира. Взгляда оторвать не может, пока Севастиана на кухне стоит и готовит что-то. На её слегка исхудалом теле топик короткий и шорты, самый обычный домашний прикид, который Ви уже не раз видела.

— Ты как всегда просто потрясающе выглядишь, совушка, — прозвище её, которое Виолетта придумала еще в самом начале отношений и использовала практически постоянно.

Для них было редкостным по имени друг к другу обращаться. Исключительно во время каких-то ссор. Это разделение прекрасно давало понять, когда Сева была в обиде на неё или же начинала злиться.

— Спасибо, Виль. Расскажи лучше, как у тебя дела там. Как первый учебный день? — вроде и вопрос банальный, а она будто вновь чувствует, что Сева сейчас рядом и заботиться о ней.

Она всегда так делала, словно иногда заменяла ей маму, которой, видимо, до её жизни в другом городе не было никакого дела. За время всё ни один раз не позвонила, дабы узнать то, что сейчас спрашивала Белякова. Только деньги на карточку скинула, как обычно, словно думает, что только так весь свой родительский долг и выполняет.

Сама же Сева была на год младше её. Уже к концу сентября должно было исполниться восемнадцать лет, а Виолетта даже не сможет на таком событии побывать. Свое восемнадцатилетие вспоминает, когда она вместе с Севой пошла на различные горки экстрима и смогла получить то, чего мать ей всю жизнь запрещала — почувствовать адреналин. Елена в принципе после диагноза Ви запрещала ей делать то, что могло бы хоть как-то навредить, а она все равно продолжала втихаря пробовать что-то новое и пытаться хоть немного соответствовать «обычным» людям.

— У меня все хорошо, в общагу заселили, с соседкой по комнате смогла общий язык найти. Она на последнем курсе сейчас, так что думаю в следующем год у меня уже будет другая соседка так точно, — перебирает события все и сомневается слегка, потому что ей бы поделиться о том, что ночью произошло, а самой даже вспоминать не хочется толком.

Замолкает сразу же, что Сева замечает в тот же момент и смотрит на неё по видеосвязи, в глазах, как обычно, читает практически все, о чем Виолетта сейчас думала.

— Ты чего замолчала, случалось что-то? — случилось.

Случилось именно в самый неподходящий момент, у неё щеки слегка алеют когда она ночь вспоминает и хриплый голос Киры под самым покровом, которая явно слышала и видела то, что происходило с ней.

— Да, у меня вчера рецидив начался кажется, хотя до этого ты сама помнишь, что препараты мне помогали большую часть симптомов облегчить. Блять, я вообще без понятия, что мне делать теперь. Если эта хуйня не прекратиться, то будет херово не только мне, но и соседке, которая вообще ничего не знает и думает, что я просто лунатик.

Сева смеяться начинает, прикрывая запястьем свой рот. Видно, что не специально, но все же Виолетта смотрит на нее и бровь выгибает, дабы та сказала причину. Вроде такую личную информацию говорит, что для неё вообще приходится максимально сложно.

— Лунатик? Ты ей что наплела вообще?

— Это не я, она сама сказала, а я просто подтвердила. Не буду же ей в лицо показывать бумаги с диагнозом, — глаза отводит в сторону, пальцем по деревянным доскам на лавочке водит, будто бы опасается чего-то.

Солнце слегка по рукам бегает, просачиваясь через большие кроны деревьев и согревая костяшки рук. На фоне Сева греметь продолжает посудой и складывать в одно место на кухне, где раньше Виолетта бывала достаточно редко, однако помнила расположение каждой мебели до самых мельчайших деталей.

— И не надо, просто смотри, чтобы хуже не стало. И с психиатром пообщайся на эту тему, может выпишут после что-то посильнее, или хоть успокоительное какое, — наконец телефон с места подхватывает и вместе с Виолеттой в комнату направляется.

— Спасибо тебе, совушка, только ты обо мне и заботишься, — голос слегка жалобным делает и лицо корчит крайнее расстроенное.

Потому что на деле ей не так важно, что за все время больше всего волновалась о ней единственная Севастиана. Она уже словно привыкла жить с пониманием, что любую болячку будет лечить исключительно её девушка, а не тот человек, который должен казаться самым близким и родным.

Раньше хотела любовь получить, а теперь желание было просто держаться подальше, чтобы жить не мешала. И ведь понимает, что без матери то и не получится ничего, её диагноз крепко связывал на месте и не позволял полностью отстраниться от той, которую матерью уже с трудом называла.

Виолетта в принципе слишком часто чувствовала себя собачкой на цепи. Её связывали не только запретами, не только мама, но и свой же организм и ментальное состояние заставляли жить посредсвенно и без какого либо шанса на что-то новое. Под этим словом она всегда подразумевала свободу, мнение, личный выбор и возможность оказаться там, где тебе только вздумается. Как жаль только, что большая часть её функционала зависела исключительно от одного.

— Не начинай, ни к чему ныть, — в шутку говорит и своими глазами яркими впритык разглядывает через экран.

На это Виолетта просто коротко глаза закатывает и улыбку давит, чтобы показать все свое полное безразличие к своим утверждениям. Что на деле ей давно уже не кажется, что любить её некому. Было откровенно плевать. За многие годы её эмоциональность сузилась до квадрата и теперь она испытывала только малость того, что показывала на деле. Старалась делать вид, что она такая же, как раньше была, а на деле её прошлую не вернуть скорее уже никогда. Шизофрения высосала из неё все, что только возможно было, даже личность.

— Тогда рассказываю про сам институт, — тему быстро переводит, ведь так было просто лучше, — мне в принципе нравится. Расписание у нас конечно желает лучшего, завтра должно быть четыре пары. Но, знаешь, примерно так я всё и представляла. Внутри очень красиво, удобно, — не знает даже, чтобы ей рассказать.

Вроде говорить начала, а на деле понимает, что несмотря на тот, как старалась попасть именно в это учебное учреждение, за день она не получила ни толику того, о чем думала. Скорее от себя самой не дождалась той «вау» реакции, а просто как должное приняла и пошла дальше. И за день даже с одногруппниками не познакомилась, с которыми до этого не виделась на дне открытых дверей универа, потому что приехала уже после всего.

Лицо потирает руками и внутри ничего не чувствует. Там не пусто, но и не заполняется ничего. Как самая настоящая мертвая точка, несдвигаемая стена. Ви это чувство так давно испытывала, будто целых сто лет назад, а сейчас что-то её обратно возвращало и она все никак не могла понять причину таких перемен.

В общагу уже вернуться хочется и отдохнуть наконец, у неё будто все желание общаться разом пропадает. Даже сам факт того, что с Севой у них сейчас видеться или созваниваться много возможности не будет, она хочет просто прервать побыстрее диалог и дальше двинуться.

— Знаешь, я тебе вечером напишу, — перебивает, когда Белякова успевает только рот открыть, дабы на её рассказ ответить.

Смотрит вопросительно, но все же сама трубку сбрасывает. Может так даже легче.

***

У неё уже после первой пары настроение все пошло коту под хвост. Блядский академический рисунок и преподаватель этого предмета, который словно специально даже в самый первый день решил на Киру и всех её одногрупников свалить большой проект. Теперь она вместо того, чтобы отдыхать, уже часа два на полу сидела и на большой бумаге формата А3 пыталась нарисовать хоть что-то стоящее.

На Виолетту иногда поглядывает, пока та сидит довольная и всё это время в телефоне что-то смотрит с улыбкой. Ей бы тоже может так же хотелось бы, сидеть и непринужденно тратить время на полнейшую бессмысленницу.

Спина затекает, ведь который час в одной позе сидит и спину свою кривит на бок, ей то до осанки какой-нибудь креветки осталось еще несколько такого рода заданий. А после Киру можно будет официально прозвать мостом, там уж точно не отличить будет.

Глазами по бумаге бегает и оплошности ищет, а их хоть ведрами черпай, знает же, что до идеала даже если сильно захочет дойти не выйдет. Григорий Георгиевич мужик такой, он косяк найдет даже в картине Мона Лизы. Готов к любой стене подойти и линейкой каждый угол проверить, а потом указать, что в одной из сторон угол на один градус хромает.

С такой мотивацией ей скорее хотелось поскорее на пол повалиться и ногами бить начать, чтобы хоть немного из себя настрой индюка убрать. К ней лучше сейчас не подходить в лишний раз и, к счастью, Вилка этого за все время не сделала.

Кира только видит, как та изредка телефон в сторону убирает и за ее руками следит внимательно, которые пытаются отмерить каждый миллиметр и не ошибиться в своих расчетах. Видит, что девушке хотелось бы рядом сесть и за всем процессом от начала до конца проследить, только по одному взгляду чувствует это.

Знала бы сама Виолетта, насколько легко у Киры считывать это выходило, уже давно бы сидела рядом и может даже настроение поднять пыталась. Как бы не хотела признавать, а на деле Медведевой сейчас просто чертовски не хватало каких-то максимально глупых шуток и небольшой разрядки угнетающей атмосферы.

Её будто услышали. Кто-то по двери стучит несколько раз и одна Кира знает, кто же именно с таким интервалом стучался к ней. А вот Виолетта явно не знала, от чего тут же кинула взгляд на Киру, а та в ответ только ухмыльнулась.

— Вер, дверь открыта, — после высокая девушка с угольными волосами проходит в комнату совместную.

На Ви смотрит и бровь одну приподнимает, потому что до этого видеть не видела её. Каждого даже малого знакомого Киры на лицо знала, а тут что-то новенькое. Малышенко только рукой несколько раз в воздухе махнула и взгляд на телефон опустила, гости то не к ней пришли.

— Кирюх, собирайся, нам срочно надо ехать, — после к ней ближе подходит, пока та с пола поднимается. — А это кто?

Только после вопроса своего понимает, что видимо спустя несколько лет к Кире заселить кого-то решили. До этого то у блондинки была договоренность с Марией Павловной, чтобы не заселяли, если сильной надобности не будет. От того приходила всегда со спокойной душой, а теперь новое лицо в кругу Киры нарисовалось.

— Это Виолетта, можете знакомиться, — шкаф открывает и кофту мешковатую стягивает, понять пытается, к чему спешка вся.

Ей то и дела особо не было, будет ли Вера о чем-то с Малышенко говорить. В её голове уже крутились потенциальные варианты того, что произойти могло. А вариант был всего один и самый вероятный — Николь вновь на проблемы нарвалась. Частое явление, именно по такой причине Грубцова могла к ней в общежитие заехать, в которое ту пускали без лишних вопросов. Её то знали уже все на лицо и относились с уважением, потому что сама по себе была сдержанной и умела в нужное время показать себя с самых правильных сторон. Никого образ её не пугал, будто бы именно ей подходил открытый и слегка подростковый внешний вид.

Тем временем Вера к кровати Ви подходит и руку ей протягивает. Без лишних слов или же вопросов. Просто показатель её вполне нейтрального отношения к Виолетте. Она в ответ то же самое делает. Оглядывает слегка, не заостряя свое внимания на какие-либо детали.

Подруга Киры от неё внешне отличалась поразительно как, у неё на фигуре сидело облегающее черное платье и на плечах накинута легкая укороченная ветровка бежевого оттенка. А после рядом появляется Кира в большом зеленом джемпере, темных джинсах и привычном хвостике с кепкой.

Ей так нравится смотреть на них, подмечать, насколько они отличаются, и Вера очень даже нравилась Виолетте просто своей харизмой, приятной и холодной, но при этом имеющей особую энергетику.

— Приятно было познакомиться, — улыбается ей, а после тут же улыбка спадает и она обращается к Кире. — Пошли, у нас времени в обрез.

— Ты хоть объяснишь, что вообще происходит? — её уже из комнаты выталкивают и ключом дверь закрывают, отдавая тут же Кире, чтобы та после сдала на вахте. Виолетту в комнате запертой оставила, что было в принципе не проблемой, ключ то у каждой свой.

— Потом.

Вместе быстрым шагом к выходу идут, пока Кире приходится все это длительное, хоть и на деле короткое время самой пытаться ответ найти. Она по привычным жестам Веры смотрит, которая чаще всегда при раздражении или волнении начинала хрустеть костяшками пальцев. Взгляд изучала, который чаще всего становился холодным и отстраненным.

Ничего. Совсем ничего, ни одного признака того, что случилось что-то неприятное.

В машину садятся, а Медведева молчит просто и на дорогу смотрит, момента подходящего ожидает, когда ей скажут хоть что-то большее.

— Тёть, ты объясняться будешь или в лес меня завести хочешь? — уже просто отшучивается, дабы хоть так газ сбавила, обратила внимание на что-то, кроме блядской дороги перед собой.

Той все не по чем. Она просто ухмылку давит, как чеширский кот, который замыслил что-то. А это очень даже хороший знак, можно сказать, что именно благодаря этому Кира тут же понимает, что дело совсем не в чем-то плохом.

— Выпьем за последний курс, — наконец прозвучал долгожданный ответ и с плеч словно сразу все отлегло.

— Блять, ну вы и суки с Николь конечно. Я уже была уверена, что мы едем кому-то ебало за неё набивать.

Смеются обе, тем самым наконец полностью расслабляя между ними повисшую атмосферу, которая давила как еще один лишний груз.

— Ты только ей не говори, что я проболталась. А то она так серьезно тебе сюрприз организовать пыталась, — так каждый раз было.

В их компании уже принято, когда Николь из кожи вон лезет, чтобы придумать что-то интересное и сделать сюрприз, а они с Верой друг другу потом случайно проговариваются об этом, потому что обе смысла в сюрпризах не видят.

Кира вовсе не любила такое, однако никогда не расстраивала по этому поводу Нику. Только Грубцова по своему опыту знала, насколько сильно бесит Киру неизвестность. Контролировать все любила, каждое событие и решение держать в тяжелых рукавицах, дабы ничего не ускользало.

В принципе, от того часто контролировала подруг своих, чтобы только самой лично знать, что с ними все в полном порядке. В любых происшествиях первой пыталась обо всем узнать, хотя на деле во многое Ника с Верой её все же не просвещали.

Сами по себе просто девочки были ближе, Кира скорее только с Верой была открытой по большей мере за счет того, что они общались не первый год. Если точнее, то познакомились еще когда Кире лет шестнадцать было, а теперь уже вскоре ей должно было исполниться 23 года, не малая цифра.

— Обязательно расскажу, даже не сомневайся, — слова эти всегда обратное значили, от того то Вера и не волновалась толком. Потому что Кира не такая, она не будет плести направо и налево, если её попросили этого не делать.

— Благодарю, — сворачивает резко с дороги. — Виолетта эта классно выглядит. Сколько ставишь?

— Восьмерочку, с пивком потянет, — оценка людей была одной из их фишек.

Таким образом они друг у друга узнавали мнение о новых знакомых и могли делать так даже при самом человеке. Хватало просто правильно структурировать сам вопрос, а другая всегда подлавливала суть и могла выразить свое объективное мнение одним словом.

— Не будь предвзята. Это на будущее. Вам еще год комнату делить.

— Америку открыла прям, — к окну поворачивается и на город темный смотрит. Солнце начало достаточно быстро садится. На часах всего десять, а у них темень стоит.

Ей бы хотелось сказать, что Виолетта эта очень даже своя девчонка. Что с ней и пообщаться смогли, и язык общий найти. Что по характеру она то, что нужно. Может быть поставила бы твердую девяточку. Но Вера попала в точку, предвзято она к человеку этому относилась.

Просто потому что на лицо знала людей, которые на деле не такие, какими кажется. Вилку туда отнесла, именно к этим. На парах сидела и размышляла, прежде чем вердикт вынести и после понять, что подпустить она Ви к себе точно не сможет, даже если за год у них выйдет общаться достаточно хорошо.

С доверием проблемы сильные, если бы могла, всему бы миру не доверяла, включая саму себя. А ей просто говорят, что стоит в этом плане быть посвободнее, что так и с ума сойти можно.

— Знаю тебя просто, ты же, как всегда, надумаешь и потом никому лучше не сделаешь, так что сразу угомони в себе скептика, — читает как книгу открытую, аж тошно становится.

Вроде права, а все равно вызывает чувство недовольства, сама в себе разберется как-то. Однако Веру она всегда слушала, хоть и не любила её синдром мамки, из-за которого пыталась помочь и дать совет практически в любом вопросе. Кира уже привыкла сама как-то крутиться и решать что-то.

— А ты мамку выключи, а то уже душно становится.

Вновь просто улыбаются друг другу, едкими словами помогают отключить в себе то, что иногда просто чертовски мешает. После к дому одноэтажному подъезжают, а там уже привычны гараж и на улице под беседкой можно Николь заметить. Сидит и их ждет.

— Как скажешь, — последнюю реплику кидает, после чего обе выходят из машины на встречу к Фадеевой.

Может вечер удастся не таким уж и плохим.