3 глава
Элизабет Мидлфорд, та которую хотела со мной познакомить Скарлетт, и та кто устроила это чаепитие.
— Кхе-кхем. — Услышали мы сзади и сестра вместе со мной повернулась в сторону низкого мальчишеского кашля. Там стоял парень лет тринадцати. “Копия Элизабет“, саркастично отозвалось в мыслях.
На пареньке была белая рубашка, аккуратно завязанный зелёный галстук, чёрный элегантный пиджак и идеально выглаженные, в цвет пиджака брюки, а так же на голову был надет классический черный цилиндр.
В своей голове назвала его «Ноунеймом», так как про него, в отличие от девчушки, Скарлетт не рассказывала.
Ноунейм так же как и женщина-открывшая-дверь оглядел нас подозрительным взглядом, сверкающим так, будто мы у него золото украли.
“Мда. Ща начнётся что-то по типу "Ты была мне отцом, зачем ты бросила нас с сестрой одних! ?" И "Вы, два гибрида двух сотен разных видов аксолотлей. Признавайтесь, это вы убили троюродного дедушку кузена мужа тёти моей подруги! ?" И началась бы война среди аристократов“ от этой мысли я громко захихикала и потянуло хохотать ещё, из-за чего Ноуней покосился на меня недоуменным взглядом. Впрочем, я бы смеялась дальше, пока Скарлетт не дёрнула меня в плечо, из-за чего из моих уст вырвалось «Ээ? », а-ля «думаешь, младенец тебя поймёт? », но всё же поняла...
— Вижу, вам тут весело как я вижу. — Раздражённо говорит он, на что я только фыркаю. Заметив это непристойное поведение, он лишь зло молчит и прожигает меня свирепым взглядом.
В поле моего зрения появилась вздувшаяся венка, выросшая на лбу жертвы моей невоспитанности. Когда Скарлетт очухиваеться, погремушка в моих руках вцепившиеся в грудь сестры, гремит, напоминая о своём присутствии.
Я понимаю, что этот звук неприятен парню по выражению лица, и понимаю что это мой шанс. Заметив мою коварную ухмылку, он понимает что я хочу сделать, и говорит то, от чего у меня в голове все шестерёнки остановились. А сказал он вот что:
— Слушай, дай мне свою сестру подержать, я за ней пригляжу, а вы идите на чаепитие, Мисс Скарлетт Клиффорд. Столь маленькому ребёнку будет скучно просто сидеть и ничего не делать. — От этих фраз я впала в шок. После последовала обвораживающая улыбка, и подмигнул сестре. Она же в ответ густо покраснела, параллельно протягивая меня.
Он разрушил моё первое представление как о прилежном и гордом мальчике с комплексом брата.
“Он фигов бабник! Ему точно двенадцать лет от роду!?“
Когда его рука была в считанных сантиметрах от меня, я загремела погремушкой, тряся её туда-сюда, почти что задевая Скарлетт, и завопила:
— Сеста, я ни хатю к ниму! (Сестра, я не хочу к нему! ) — От моего ора, Ноунейм скривился, но пытался сдержать лицо. — Он стыасный! (Он страшный! ) — Добавила я, указывая на него своей любимой погремушечкой, чем добила их. Остальные девочки с завистью смотрели на нас (особенно на сестру), по их лицам было понятно, что они услышали только крики, а смысл слов не поняли, посчитав за непонятный детский лепет. Сестра лишь злобно шикнула, велев успокоиться, на что я показала ей язык, и продолжила этот балаган.
***
Беру свои слова назад! Этот пацан просто ангел! Дал мне что-то сладенькое и мягкое, похожее по ощущением на свежевыпеченное пирожное. Как же давно я не ела твёрдой еды! Зубки хоть и только начинают прорезаться, но жуют отлично! Как же они всё это время чесались. Как белочка на раз-два! Оп-оп, жуём-жуём, жуём-жуём!
Сейчас я сидела у него на коленях, он играл со мной, параллельно развивая мою моторику рук. Мы с ним играли в пок пок*... По крайней мере он её так назвал. За огромным столом сидели дети от пяти до четырнадцати лет, коих было очень много. Последние насчитывали собой двух парней, не считая ноунейма, а остальные же в основном были девочки, коих было больше мальчиков в два раза. Я насчитала десять девочек и четыре мальчика.
Мой изучающий вид не должен их смутить ведь по меркам моего возраста, пристально смотреть и изучать людей – обычное, и даже здоровое поведение ребёнка.
Девочки умилялись и были в восторге, тому, что я сидела на его коленях, что-то мыча и улюлюкая, милашничая всем своим видом. Скарлетт как-то обиженно смотрела на меня.
Я вспомнила, что я при ней практически не улыбалась всё это время. “Нужно будет делать это почаще“ тёплым звоном отдаётся у меня в голове эта непривычная фраза.
В прошлой жизни всё было наоборот: Если я улыбалась называли меня глупой, если скалилась — куколкой с отвратным характером. Если же я хоть раз роняла слезу, то называли соплячкой, а невольный гнев воспринимали как неуважение к вышестоящим. Если на моё лицо всплывало брезгливость, то били электрошокером.
Теперь я понимаю, что тогда это была не забота, и не способ сохранить мою жизнь, скрывая мои чувства от врагов, а лень возится с моим мягким и хрупким характером.
От этих мыслей я заметно погрустнела, что не осталось незамеченным остальными.
— Бедненькая, не может прожевать кексик..
— А что она так приуныла?
— Мне кажется, что сейчас заплачет.
— Эдвард, милый, я надеюсь, что ты не дал ей ничего острого или горячего. — С подозрением в голосе спросила только что пришедшая седовласка, по совместительству являющаяся матерью Элизабет.
— Нет, матушка, я ей ничего такого не давал. Она в таком возрасте, когда начинают резать зубы, может, это из-за этого?
На эти слова я лишь кивнула чем и получила полный игнор. Чтобы все подумали так, как сказал (и как оказалось) Эдвард, я зубками оторвала ещё один кусочек тёплой выпечки, и заулыбалась своей беззубой улыбкой, заставляя всех растаять от дозы милоты.
— Кья-я-я! Какая же ты милая! — Громкий детский визг, полный восторга прошёлся по моим перепонкам тупым, но чистым лезвием, отдаваясь звоном в ушах.
Я зажмурилась, невольно выронив кексик в моих руках, от чего он беспощадно упал под стол.
Эдвард, подумав что я расстроюсь, начал размахивать руками и корчить рожи, чтобы развеселить меня. Но я всё ещё отходила от шума в ушах, попросту не заметив выпечку на каменной плите под нами.
Когда я всё же пришла в себя, я тупо смотрела на свои вытянутые руки. Ожидая что кексик притворялся воздухом, сжавшимся над моими руками, которую я чётко чувствовала.
Пока я прожигала свои пальцы и ладони, в них положили банан. Я посмотрела над собой.
Да это же ангел! Небесно-голубые глаза, бесподобно сверкающиеся на фоне серого неба, золотистые, словно лучи солнца локоны волос. Да она точно ангел!
— Маленьким детям нельзя столько сладкого. Может заболеть животик, ешь фрукты, быстрее вырастишь. — Помахивая своим указательным пальцем, словно нашкодившему ребёнку, объяснила та. Я лишь заулыбалась шире и принялась терзать, в попытках очистить банан. Шкурка оставалась целой, хоть и были видны мелкие царапины.
Эдвард, видя мои старания, и зная, что у меня не получится, забрал его у меня и потом дал уже мякоть в мои голые маленькие ручки.
Как же сладко! Всю жизнь ела бы! Та девушка села на "стол для взрослых" выделенный специально для матерей, тёть и старших сестёр.
Я заметила рядом с ней мальчика, обеими руками вцепившемуся в её юбку и стеснительно смотрящий в сторону нашего стола.
Я стала приглядываться: чёрные волосы с синим отливом волосы, такие же как у девушки небесные голубые глаза.
Он, будто почувствовав, резко обернулся в мою сторону и уставился в мои полные любопытства глаза. Я помахала своей обляпанной в банане рукой и закричала "Пивет! ", На что добрая половина присутствующих обернулась сначала на меня потом, преследуя мой взгляд на мальчишку.
Поняв что это просто обычный мальчик, они вернулись к разговору, в отличие от Эдварда, попивающий чай и взглядом оценивая мальчика. Девушка-ангел лишь добро улыбнулась на это и, положив ему на плечо руку, уверенно и поддерживающе кивнула в мою сторону.
Он неуверенно и стеснительно подбежал ко мне, изредка останавливаясь из-за моего, Элизабета и Эдварда взгляда. Дойдя к нам он протянул свою ладонь, периодически вздрагивая от присутствия блондина и его грозному взору.
— П-привет. Как тебя зовут..? — Неуверенно прошептал мальчик-стесняшка, от чего в груди у меня всё сжалось от умиления.
— Ион Кивффовд, а тибйа? — Мой лепет был непонятен, отчего мой оппонент не понял мой голосовой посыл. Прерывая эту тишину, вскочила Скарлет, вспомнившая, что не рассказала моё имя Эдварду, сразу представившая меня.
— Это Рион Клиффорд, и ей через три с половиной месяца исполняется год. А как тебя зовут? — С детским любопытством спрашивает она. Стесняшка лишь немного покраснев, озаряет нас своей лучезарной улыбкой.
Я вскинула голову и посмотрела на Эдварда: он отвернулся от него, прикрыв рот рукой и густо покраснев.
Фе~, да он не умиляется ему, а симпатизирует. Та он буквально любит помладше и причём мальчиков, ведь при мне он больше восхищался, а не испытывал прилив адреналина и не вспыхивал отворачиваясь от меня.
Но вернёмся к мальчику. Он не обратил внимание на мой секундный интерес, а потом и пофигизм. Он радостно вскрикнул обращая внимательные взоры на себя.
— Меня зовут – Сиэль Фантомхайв! Мне пять лет!