***
...Решить-то решила, но из-за Эллиса с его газетой зачиталась и совершенно позабыла о времени. Сам детектив, которому скучно было наблюдать за мною, ушел на кухню "Старого гнезда" - поговорить по душам с Лайзо. Последний, к слову, в минувшие две недели вёл себя просто безукоризненно - не дерзил, не лез с расспросами, не высказывал свое Чрезвычайно Ценное Мнение без любезных просьб с моей стороны. Я бы даже сказала, что взбучка от маркиза пошла ему на пользу... если б где-то в глубине души не скучала по прежнему докучливому Лайзо.
Самую малость, разумеется.
Было уже около полуночи, когда от вдумчивого перечитывания статьи меня отвлек настойчивый стук в главные двери кофейни. Отложив в сторону газету, я поднялась и хотела уже было кликнуть Георга, когда услышала знакомый голос, изрядно приглушенный перегородками:
- ...ждите здесь, Майлз, автомобиль мне ещё понадобится. Нет, коробку я донесу и сам.
"Дядя Рэйвен!"
Я метнулась к забранному ставнями окну, быстро поправила прическу, глядясь в тёмное стекло, стянула с плеч неряшливую чёрную шаль, совершенно не подходящую к нежному светло-лиловому платью с серебристыми вставками, разгладила складку на юбке, сняла с рукава неизвестно как прицепившуюся к нему нитку, слегка покусала губы, чтоб они стали поярче, поровнее переколола брошь...
Стук повторился, уже требовательнее.
Мысленно обругав себя, я вздохнула и наконец подошла к двери.
Святая Роберта, и кто придумал установить здесь четыре замка, да ещё и щеколду вдобавок?
- Добрый вечер, дядя Рэйвен, - улыбнулась я, открывая дверь. - Не ждала вас сегодня, да к тому же так поздно.
- Я сам не думал, что зайду, - признался он, проходя в кофейню. От него пахло дождём, дорожной пылью и дымными восточными пряностями - как и всегда, впрочем. И запахи эти, слабые и тонкие, удивительным образом перекрыли густые и сладкие ароматы кофе, ванили и корицы, витающие в зале. - Но потом, уже в автомобиле, решил почитать свежую прессу и восполнить пробелы, которые образовались в моей картине мира за последние две с половиной недели вынужденно изоляции. Что ж, восполнил, жаловаться не на что, - в голосе маркиза мне почудился слабый укор. - В итоге я приказал водителю свернуть к "Старому гнезду", несмотря на то, что сейчас уже скорее "доброй ночи", а не "добрый вечер".
Я опустила взгляд. Не то чтобы мне действительно было неловко или, упаси Небо, стыдно, но иногда лучше соблюдать такие формальности, чтобы немного облегчить себе жизнь.
- Вы так спешили поделиться со мной срочной новостью, дядя? - смиренно поинтересовалась я.
Маркиз оглянулся по сторонам, щурясь на свет даже сквозь синие стёкла очков, составил на ближайший столик две коробки, помятый длинный свёрток и немного распустил шейный платок, оборачиваясь ко мне.
- Нет, Виржиния. Я хотел обсудить с вами, какой безответственный мерзавец посмел втянуть вас в... - я поджала губы, и дядя Рэйвен невозмутимо оборвал себя и поправился: - Впрочем, это может и потерпеть. В первую очередь я хотел вернуть вам кое-что, Виржиния. Лично. Майлз утверждает, что пытался передать вам эту коробку на протяжении нескольких дней, однако ваш дворецкий упорно отсылал его прочь.
- О.
Вот тут-то мне стало по-настоящему стыдно. Признаться, я уже и забыла о том, что когда-то невообразимо давно, почти месяц назад, приказала слугам ничего не принимать от посыльных Рэйвена. Тогда во мне говорила обида. Но после примирения такое поведение прислуги выглядело по меньшей мере... некрасиво.
- Полагаю, что это всего лишь досадное недоразумение, вызванное давней размолвкой, Виржиния, - продолжил дядя тем же ровным тоном. - Однако недоразумения лучше разрешать сразу, не откладывая их в долгий ящик. Полагаю, эти вещи вам знакомы? - добавил он шутливо, протягивая мне продолговатый сверток.
Ручку, торчавшую из влажной оберточной бумаги, я узнала сразу.
- Моя трость! Святая Генриетта, я ведь недавно о ней вспоминала - пошёл дождь, а у меня не было даже зонта, ведь вторая трость - это просто палка, а я привыкла, что раз беру трость с собой, то и зонтик мне не нужен, потому что можно расстегнуть кольца на ней и раскрыть... Простите, - смутилась я, обрывая сбивчивую речь. - Эта ведь действительно дорога для меня - она ведь осталась от леди Милдред, а та в свою очередь привезла ее из Чжанской Империи, в первое своё путешествие. Я уже и не наделялась вернуть трость...
Маркиз нахмурился. Кажется, мои слова его задели.
- Что вы такое говорите, Виржиния, - укорил он меня. - Это же ваши вещи, как я мог оставить их у себя? В свёртке, к слову, ещё и ваша накидка, а здесь, - маркиз протянул мне большую из коробок, - лежит шляпка, которую вы забыли у меня. Премилая вещица, неужели сейчас такое носят?
Я только склонила голову, пряча улыбку.
- Не лукавьте, дядя Рэйвен, уж в моде вы точно разбираетесь лучше меня, даже в женской, - присела я в подчёркнуто-придворном реверансе. - И позвольте поблагодарить вас за то, что сохранили мои вещи, оставленные по растерянности в вашем доме.
- Не стоит благодарности... - Дядя протянул руку, точно хотел прикоснуться к моим волосам, но тут же и отвёл в сторону, не закончив жеста, и отступил. - Я хотел вернуть вам ещё кое-что. Это тоже ваша собственность. Впрочем, я пойму, если вы откажетесь.
- Что это?
Я осторожно приняла меньшую - и последнюю - коробку. Она была весьма увесистой.
- Сувениры из Алмании. Те самые.
- О. Понимаю.
Значит, сапфировый гарнитур и старинная книга рецептов... Я растерянно огладила картон коробки. Надо же, влажный - наверное, мокрый снег всё ещё идет. Вот потом будет каша на улице... такая же скользкая, как мои мысли сейчас.
- Виржиния?
И я наконец решилась.
- Спасибо за подарок, дядя, - на сей раз реверанс не был таким уж правильно-формальным, зато я постаралась вложить в свои слова искреннюю благодарность и уважение. - Это просто чудесно.
- Могу я рассчитывать на то, что на балу вы появитесь с одним из этих скромных даров? - шутливо поинтересовался дядя Рэйвен, но я чувствовала, что он совершенно серьезен.
Однако от маленькой шпильки удержаться не смогла.
- Конечно, да - если вы говорите об украшениях, а не о книге. Читать, пока все танцуют, было бы крайне невежливо.
Дядя Рэйвен улыбнулся и протянул руку, проводя кончиками пальцев вдоль моей скулы. Я почувствовала, что краснею - не от смущения, а потому что... потому что...
Не знаю, почему.
- Если вы собираетесь танцевать, дорогая невеста, то один танец точно будет за мной.
- Непременно, - чопорно кивнула я, с трудом удержавшись от смешка. - Леди Милдред, к слову, говорила, что вы танцуете ужасно.
- С её точки зрения всё, что я делал, внушало ужас, так что волноваться вам не о чем, Виржиния.
Только когда маркиз отнял руку, я осознала, какие холодные у него были пальцы. Святые Небеса, он же, наверное, замёрз, как последний бродяга, пока добирался до кофейни - в своём-то щегольском сюртуке да по такой погодке!
- Полагаю, наш договор нужно закрепить - хотя бы чашечкой горячего чая с пряностями, как вы считаете? - настойчиво предложила я и взяла маркиза за руку, уводя его к свободному столику. - Отказ не принимается, так и знайте.
- И не думал отказываться, - серьёзно кивнул Рэйвен. - К тому же нам есть что обсудить. Возвращаясь к статье в газете... Виржиния, как вам могло прийти в голову участвовать в подобном безумии? Зачем вас понесло в этот собор?
Я принужденно рассмеялась. Опять дядя Рэйвен за старое... Он неисправим.
- А с каких это пор собор является неподобающим местом для пребывания молодой особы?
Не успев присесть за столик, я подскочила и едва не налетела на дядю, любезно отодвинувшего для меня стул.
- Эллис! То есть мистер Норманн! Так вы еще здесь?
- А куда бы я делся? - Детектив с нахальством поглядывал на нас с маркизом, спрятав руки в карманы. Волосы у него были растрёпаны и казались сейчас однородно-серыми - оптический эффект от смешавшихся тёмных и седых прядей. - Газета моя лежит здесь, да и плащ - вон, на крючке висит... Доброй ночи, лорд Рокпорт, не смотрите на меня так грозно. Честное слово, я ничего дурного не замышлял - по крайней мере, сегодня, - дотошно уточнил Эллис.
Маркиз крепко, почти до боли сжал моё плечо - не иначе, как от избытка чувств. Я раздражённо дернула рукой, чтобы освободиться.
- Не могу сказать, что рад видеть вас, мистер Норманн, - холодно произнес он. Дышать отчего-то стало труднее, как будто воздух стал острым и колким.
Детективу, впрочем, любые слова были нипочем.
- А я вот рад вас видеть, - шкодливо ухмыльнулся он и шагнул ближе. - У меня к вам разговор. Точнее, сделка.
- Обязательно обсуждать её здесь и сейчас?
Голосом маркиза, думаю, можно было уже металл резать, как мягкий сыр.
- Конечно. Она ведь и Виржинии касается, - светло и беспечно улыбнулся Эллис. И, прежде чем Рэйвен успел что-либо возразить, продолжил скороговоркой: - Тот парикмахер, который покушался на неё, Халински, умер в тюрьме через два дня после задержания. Он совершенно точно был безумен. Он то рыдал, то смеялся, то сыпал угрозами, то звал покойную жену, то просто кричал - до сорванного горла, а потом беззвучно шептал что-то сжавшись в комок. Я дважды пытался допросить его - и все безрезультатно, ни одного внятного ответ. Но одна вещь накрепко засела у меня в памяти... - Эллис сделал паузу. Но маркиз теперь и не думал его перебивать. Он внимательно слушал, с каждым следующим словом детектива неосознанно подтягивая меня всё ближе к себе, так, что к концу тирады я оказалась в плотном кольце объятий, то ли сдерживающем, то ли защищающем. - Я задавал Халински обычные в подобных случаях вопросы. Цель нападения, замыслы, сообщники... И всякий раз Халински начинал нести какую-то ерунду, всегда разную. И лишь ответы на один вопрос всегда повторялись, хотя я не сразу понял это, потому что отвечал безумец... на древнероманском. Но не так давно я додумался показать протоколы допросов одному знающему человеку, и тот нашёл в потоке бессвязного бреда схожие по смыслу выражения. "Респонсум эспентактес" - ищущий ответа, и "коллигере дебита" - взыскивающий долги, и "коллигендис мессем" - собирающий урожай, и "прессор" - преследователь, и "кадавер" - мертвец, и "хоспитиум ноктем" - ночной гость, и "канус" - седой, и "окулис альбис" - белоглазый, - монотонно и жутко цитировал Эллис по памяти, закрыв глаза. Веки у него подрагивали. - Каждый раз, когда я спрашивал Халински о сообщнике, повторял это. А позже... позже выяснилось, что покойная жена безумца не была так уж похожа на Виржинию или на Эвани Тайлер. И ещё. - Эллис открыл наконец глаза. - Женщина из лавки напротив дома, где жил Халински, была очень дружна с его покойной женой. По словам этой торговки, Халински сразу после смерти обожаемой супруги впал в чёрную меланхолию и сумел прийти в себя только через полтора месяца. И он однажды обмолвился, что ему в этом помог какой-то человек - "благородный господин с чёрной служанкой".
Маркиз резко выдохнул. Сердце у него заколотилось в бешеном ритме. Но если б я не стояла так - вплотную прижавшись, то даже и не заметила бы этого. Когда маркиз заговорил, голос его был ровным и холодным.
- Вы уверены, что торговка сказала именно это?
- Да. Я нарочно переспросил ее несколько раз. Но, видимо, слова Халински были слишком необычными и крепко запали ей в голову. "Благородный господин с черной служанкой" - нечасто такое можно встретить, даже в нашем Бромли, да? - внезапно усмехнулся Эллис. - А вот вы, маркиз, кажется, уже видели такого человека.
- Нет. Не видел, - произнёс дядя Рэйвен с неожиданной болью в голосе. - Если бы я хоть раз увидел того человека, то Иден был бы жив.
Я резко отпрянула, выворачиваясь из дядиных объятий.
- Постойте, - упёрлась я рукой ему в грудь. И жесткий, царапающий кожу сюртук, и пышный шелковый воротник сорочки сминались под пальцами одинаково легко. - Вы же не хотите сказать, что тот человек... устроил пожар четыре года назад?
"Убил моих родителей", - этого я выговорить не сумела.
- Я не знаю, - ответил маркиз, глядя будто бы сквозь меня. - Леди Милдред было что-то известно, уверен. Но она молчала до самого конца и теперь уже точно ничего не расскажет. Я искал этого человека, Виржиния. Сначала десять лет, а потом ещё четыре года. И всё, что смог найти - скупые свидетельства, туманные описания и одну старинную, растрескавшуюся лаковую миниатюру. На ней девочка, очень похожая на леди Милдред, держала за руку чернокожего ребенка, а за их спинами стоял человек в зеленом. Поперёк его лица шла трещина. Это всё.
Эллис, вот уже с полминуты молча наблюдавший за нами, вдруг быстрым шагом пересёк комнату - до тех пор, пока не встал вплотную к нам. Я оказалась буквально зажата между ними - невысоким, по-женски хрупким детективом, в чьих волосах седины было больше, чем тёмного цвета, и возвышающимся над ним на целую голову Рэйвеном.
- Я могу найти того человека, - тихо произнес Эллис и медленно положил руки маркизу на плечи. Низким и маленьким он в тот момент не выглядел. - Я справлюсь. Ещё ни один убийца не сумел меня обмануть. Рано или поздно я настигаю их всех. И сейчас я предлагаю вам сделку, Ричард Рэйвен Рокпорт, маркиз Рокпортский, глава Особой службы Его величества Вильгельма Второго. Я найду того, кто убил Идена и Ноэми, кто преследовал Виржинию, и отдам его вам. А вы взамен поможете мне дотянуться до тех, кого высокое положение хранит от правосудия. Сделка?
И Рэйвен ответил тихо, но в голосе его точно кипел раскалённый металл:
- Сделка.
Я думала, что вот прямо сейчас потеряю сознание и упаду между ними, сложившись пополам, как пустое платье, но крепко сомкнутые руки Рэйвена не позволили. А потом Эллис улыбнулся - сумасшедше, мальчишески и светло.
И сказал:
- Ну, и ещё, дополнительным пунктом к сделке. Я хочу, чтоб вы перестали отгонять меня от Виржинии и постоянно вызывать на всякие там "профилактические допросы", надоело уже. Всё равно я от неё не отвяжусь. Где я ещё найду благородную леди, которая будет поить меня кофе бесплатно, угощать всякими десертами, выслушивать абсолютно всё, что придёт мне в голову, временами называть меня негодяем и дураком, шипеть на меня, хвалить меня... и при этом ни капли, ни на грамм не влюбляться?
- Неправда, - не выдержала я и возмутилась. - Я вас очень люблю, Эллис... - Оба, и маркиз, и детектив застыли, будто памятники сами себе. Я невозмутимо выпуталась из объятий маркиза, подлезла под поднятой рукой Эллиса, отошла на пару шагов и только тогда уточнила: - Как брата, разумеется.
И оглянулась.
И Эллис, и дядя Рэйвен смотрели на меня одинаково... неодобрительно. Мягко говоря.
Что ж, пожалуй, они сработаются - и, возможно, даже не сведут друг друга с ума.
Я улыбнулась и начала медленно обходить зал по кругу, гася светильники.
- Доброй ночи вам, господа. Кофейня закрывается. Спасибо, что были моими гостями сегодня.
Дядя, к счастью, в последующие несколько дней был занят, и поэтому я могла лелеять надежду, что он за это время немного поостынет и не станет выговаривать мне за выходку в кофейне. Что же касается Эллиса, так тот обиделся страшно, о чём и поспешил крикнуть мне вдогонку - правда, не уточняя, за что обиделся. Так или иначе, вот уже половину недели он никак не давал о себе знать.
Я, признаться, немного скучала по нему. Это заметила даже Глэдис, но истолковала по-своему - и пригласила на выставку картин из частной коллекции, которые какой-то лорд из Марсовии, граф де Ларнак, любезно привёз в Королевскую галерею Бромли.
Но мои надежды на весёлое времяпрепровождение, увы, не оправдались. Глэдис почти сразу встретила каких-то своих друзей, настроенных не менее возвышенно, и они всей дружной компанией пустились в обсуждение настолько тонких материй, что у меня скулы от зевоты свело. Поэтому я позволила себе маленькое отступление от правил этикета и отправилась бродить по галерее в одиночестве, оставив Глэдис в обществе единомышленников.
Полагаю, она от этого не слишком страдала.
Предаваясь меланхолии, я бродила из зала в зал, отстраненно разглядывая картины, пока одна из них не привлекла моё внимание.
Это было не очень большое полотно; меньше человеческого роста в высоту, на взгляд. В отличие от других картин, краски здесь были тёмные, но издалека чудилось, будто от неё исходит свет. Наверное, из-за искусно прорисованной луны: я даже нарочно остановилась и подошла ближе, чтобы её рассмотреть, и лишь потом разглядела изображение целиком. И тут же в памяти у меня зазвучал размеренный, глубокий голос мисс Дюмон.
Ночь, лунный свет, степь и три дороги, которые сходятся у большого камня. На камне сидит, положив ногу на ногу, красивый светловолосый юноша лет двадцати, босой, но закутанный в тёмно-синий плащ. В правой руке у юноши трубка с длинным-длинным мундштуком из белой кости. Трубка украшена резным изображением диковинных птиц и цветов. Черты юноши тонки и немного женственны. На правой руке у него несколько колец с синими камнями. На коленях у него раскрытая книга. Под левой ногой дремлет белая змея, и хвост её обвивается вокруг щиколотки, тело скрыто под пятою, а голова покоится на стопе. Над правым плечом у юноши цветут белые розы, и лепестки осыпаются на плащ. Когда вы смотрите на картину, появляется неясное ощущение, будто бы юноша глядит куда-то поверх вашей головы. На что-то у вас за спиной. Или на кого-то. На кого-то.
Приступ суеверной жути прошил меня, подобно удару молнии. Не владея собою, я отпрянула - и натолкнулась на кого-то.
И быть мне покрытой позором из-за трусливого вопля, но этот кто-то вовремя закрыл мне рот рукою в надушенной перчатке.
- Тише, тише леди, - произнёс незнакомец - или, точнее, проворковал. Голос ему достался на редкость нежный и умиротворяющий. Я бы сказала - сладкий, но для сладкого в нём было слишком много иронии. - Вижу, вы сражены силою искусства, но не стоит это демонстрировать столь откровенно.
Спустя три или четыре заполошных удара сердца я всё же справилась с приступом и вернула себе хотя бы видимость самообладания. И уже тогда можно было отстраниться, изображая воплощенное Достоинство и Утонченность, и повернуться к своему спасителю со светской улыбкой.
- Благодарю вас за помощь, мистер... - Я осеклась, недоговорив. На меня смотрел молодой мужчина - почти точная копия того, кто был изображен на картине, только чуть старше... и человечнее, что ли?
Воспоминания о снах, продолжавшихся весь последний месяц, обрушились, как лавина. Я стояла, ошеломленная, и едва могла дышать.
- Кто вы?
Он улыбнулся, опуская ресницы - бледный и белокожий, больше похожий на тень, чем на живого человека.
- Так, никто. Просто незнакомец на перекрёстке, случайный прохожий. Может, чья-то мечта - или чей-то кошмар... Но к чему все эти представления? Мы ведь с вами уже встречались, юная леди, любительница смотреть чужие сны? - Он протянул руку и легонько коснулся моей щеки. - Не пугайтесь, я не сержусь. Что привело вас в галерею? Любовь к искусству?
- Нелюбовь к скуке, - честно призналась я и отступила на шаг, уклоняясь от прикосновения. Не то чтобы это было неприятно - просто слишком странно. - Откровенно говоря, я ничего не понимаю в искусстве.
Он засмеялся, и морщинки вокруг его глаз обозначились чётче. Всё же... человек?
- Я тоже. Хотя и обязан искусству жизнью. - Он бледным призраком проскользнул мимо меня, к картине, и почти прикоснулся к полотну - рука застыла на волосок от поверхности. - Чаще всего искусство и жизнь идут порознь, бесконечно отражаясь друг в друге, и лишь великие мастера способны переплести их друг с другом... Ноэль был именно таким. И потому он сгорел слишком рано. Раньше сама мысль об этом отдавалась болью во мне. Но знаете, что я думаю сейчас? Он всё ещё жив. Подобные ему не уходят бесследно, не ушёл и он. И теперь Ноэль смотрит на нас отовсюду - глазами "Островитянок", из торжественной океанской дали... даже моими глазами, - и незнакомец провел рукою вдоль изгиба змеиного тела на картине; мне померещилось слабое шипение. - А что вы думаете об этом, леди?
Сначала я не знала, что ответить, а потом вспомнила счастливые лица Джулии и Лоренса во время венчания - и улыбнулась.
- Его картины меняют судьбы людей - за это я могу поручиться. А значит, так или иначе, он жив. И... - Я поколебалась. - Наверное, он был хорошим человеком, если картины приносят удачу, да?
В глазах у незнакомца мелькнуло странное выражение.
- Да, - сказал он тихо, и уголки губ у него опустились. - Очень хорошим.
Я хотела спросить у незнакомца что-то ещё - очень важное, как жизнь, и прекрасное, как искусство, но мысли никак не могли собраться в правильные слова. А потом прямо над ухом у меня зазвенел взволнованный голос Глэдис:
- Леди Виржиния, святые Небеса, как вы нас напугали!
...и с изумлением я осознала, что лежу на холодном полу галереи - перед злополучной картиной, а вокруг толпятся утончённые друзья Глэдис и охают на все лады.
- Что случилось? - растерянно пробормотала я, пытаясь подняться. Один из мужчин, кажется, известный театральный критик, протянул мне руку, помогая встать.
- Наверное, вы упали в обморок, - предположила побледневшая от испуга Глэдис. - У вас же это семейное, верно, леди Виржиния? Ваш отец тоже...
- Кажется, да, - кивнула я. - Леди Клэймор, а куда делся тот незнакомец?
- Какой еще незнакомец? - нахмурилась она. - Здесь никого не было. Верно? - Глэдис обернулась к друзьям, и какая-то пожилая леди с энтузиазмом подтвердила:
- Да-да! Я была в том же зале и всё видела. Вы, леди Виржиния, подошли к картине, постояли немного - и вдруг свалились! Ох, и перепугалась же я, - потрясенно прижала она ладони к щекам.
Я с сомнением покосилась на картину. Незнакомец - Сэран? - хранил загадочное молчание и улыбался.
- Так что же это было? Духота? Или что-то ещё? - продолжала перебирать версии Глэдис, перекладывая лорнет из руки в руку.
Улыбка нарисованного Сэрана, кажется, стала насмешливой.
У меня вырвался вздох.
- Полагаю, дамы и господа, что это была великая сила искусства...